Сибирь в октябре - октябрь в Сибири. Социально-политические процессы на окраинах России в 1917-1918 гг.: историография проблемы в трудах профессора Б.Б. Батуева

Осмысление исторического прошлого государства Российского во все времена происходило под влиянием общего мировоззрения эпохи и интереса общества к конкретным проблемам. Именно осмысление прошлого и настоящего исторической науки представляет информацию для определения перспектив ее развития, совершенствования форм организации научных исследований, создания научных школ и формирования источниковой базы. Но это классическое понимание значения историографии требует иных подходов, когда речь идет об историографическом анализе трудов конкретного ученого, имеющего имя в научном сообществе, учеников и собственную научную школу, а труды которого становятся основой для изучения важнейшей проблемы в истории ХХ в. В этой связи очень важно найти ту единственную мысль, которая стала фундаментом творчества, научного поиска ученого, благодаря которой он состоялся. Речь идет о творчестве Заслуженного деятеля науки России и Бурятии, доктора исторических наук, профессора Б.Б. Батуева, которому в этом году исполнилось бы 90 лет. Для нас представляется важным и тот факт, что юбилей ученого совпадает с 70-летием Великой Победы советского народа над фашистской Германией, в достижение которой Бато Бадмаевич внес существенный вклад. В годы войны он – командир взвода, участник Яссо-Кише-невской операции, принимал участие в освобождении Румынии и Болгарии, кавалер боевых орденов и 12 медалей, в том числе и болгарской.

Труды профессора Б.Б. Батуева находили историографический отклик в отечественной историографии при жизни ученого. Достаточно отметить, что к 70-летию Бато Бадмаевича автор настоящего очерка подготовил биобиблиографический указатель его трудов [32], а к 75-летию – межвузовский сборник научных трудов, в котором помещено два историографических очерка, посвященных творчеству профессора Б.Б. Батуева [37; 35]. Но по прошествии 15 лет, когда в обществе меняется, причем, в негативную сторону, отношение к славному историческому прошлому нашего Отечества, возникла идея подготовить емкую и теоретически обоснованную статью о творчестве профессора Б.Б. Батуева и об эпохе, в которой он трудился, а также эпохе прошлой, о которой он писал. Для него было совершенно очевидным, что мощь Октябрьского взрыва, его глобальные последствия были обусловлены смыканием критических точек общероссийского и мирового развития. Поэтому в его творчестве большевистский Октябрь предстает дерзновенной попыткой уравнять исторические шансы всех народов на пути мировой социалистической революции. И потому, не смотря на метаморфозы нашего времени, нельзя не признать, что они были подготовлены всем развитием тогдашней социальной мысли, а человечество до сих пор страдает от невозможности их воплощения в жизнь. В этой связи начать историографический анализ трудов профессора Б.Б. Батуева, «делом всей жизни» которого стала Октябрьская революция, хочется тезисом из публикации российского ученого В. Булдакова, по существу ставшего сегодня аксиомой в истории Октября: «…В целом Октябрьская революция свершилась под знаком общечеловеческих ценностей и демократии, но стала утверждаться путем невиданного классового насилия» [33]. И, стремясь подчеркнуть значение Октября для национальных регионов и интеграции провинции в Россию, профессор Б.Б. Батуев постоянно заостряет внимание на объективном характере инкорпорации национального движения в общереволюционный процесс, в политико-административную и социокультурную систему государства и его историко-типологическую модель. Но если в течение 30-летнего творческого пути квинтэссенция его трудов - это обязательно роль и влияние большевистских организаций на революционные события в регионе [24], внутрипартийная борьба [2; 4; 12; 18] и, конечно же, борьба за власть в Бурятии [3; 6] и в Восточной Сибири [18; 25; 26; 27], то в конце 80-х - начале 90-х - это национально-государственное строительство как основа и базовая ценность единого государства [23]. Причем, такой подход, ни в коей мере не противоречит объективному подходу к проблеме, да и самой сути Октябрьской революции и укрепления российской государственности.

Но появлению этих положений, реализованных в монографиях, статьях и лекциях в студенческой аудитории, предшествовали годы - более 50 лет. В 1949 г. Бато Бадмаевич Батуев окончил исторический факультет Бурятского государственного педагогического института и в течение 5 лет преподавал историю в родном Селенгинском районе, работал инспектором районо, директором Новоселенгинской средней школы, заведующим районо.

С 1954 г. Б.Б. Батуев - аспирант Московского областного педагогического института им. Н.К. Крупской; защита кандидатской диссертации состоялась в Москве в 1959 г. [14], а докторской - в Ленинграде, в 1973 г. [13]. С 1957 по 1961 гг. он работает в аппарате Бурятского обкома партии лектором, а затем заведующим отделом науки, школ и культуры, избирался членом обкома партии.

С 1961 г. и до последнего дня своей жизни Бато Бадмаевич Батуев трудился в ВосточноСибирской государственной академии культуры и искусств (ВСГАКИ), в течение 30 лет возглавлял кафедру истории, стоял у истоков ВУЗа.

Сразу же хочется отметить политическую составляющую проблемы, которой автор занимался всю жизнь. Поэтому ученый, естественно, следовал традиционным постулатам советской историографии. Но при этом он постоянно демонстрировал не только собственную научную зрелость, но и политическую смелость. Опираясь на документальные источники, он пришел к «крамольной мысли» о том, что после победы Февральской революции в регионе не оказалось последовательных большевистских групп, которые могли бы противостоять меньшевикам-оборонцам. Более того, руководители Верхнеудинского Совета стояли на позициях меньшевиков и выступали против Октябрьской революции и установления Советской власти [10]. Сегодня, после смены идеологической парадигмы и распада СССР, сама проблема может показаться несущественной и даже вызвать усмешку у непосвященного читателя. Но тогда, начавшаяся на защите кандидатской диссертации в 1959 г. дискуссия, и продолжавшаяся почти 30 лет, могла стоить партийного билета, а сам автор концепции революционного процесса в национальной провинции мог оказаться на обочине жизни. В книге воспоминаний об Александре Хахалове профессор Б.Б. Батуев описывает сложности работы над главой об Октябрьской революции в книге «Очерки истории Бурятской организации КПСС» [31, с. 34]. Отголоски этих событий проявились даже в период перестройки, в 1987 г., когда Б.Б. Батуев выступил на республиканской конференции с докладом «О некоторых вопросах истории подготовки и проведения Октябрьской революции в Бурятии» [21].

Вообще в период подготовки кандидатской, а затем и докторской диссертации любой исследователь последовательно публикует историографические и источниковедческие работы, которым свойственна глубокая теоретическая проработка и широкая компаративистика, что и позволяет ученому обосновать объект исследования. При этом ученый вводит в научный обо- рот принципиально новые документальные источники. Но здесь очень важно понять суть эпохи, которую красноречиво характеризует академик РАН С.Л. Тихвинский, когда подтекстом историографического «академизма» оказывалась апологетика, как считалось, «общезначимых», а в идеале однозначных истолкований исторических событий и явлений. Историческая наука представала в нем гносеологически законченной системой, определяющей эффективные средства раскрытия исторической истины и дающей описание «реестра», не подлежащих пересмотру концепций и тем. По сути дела, «академисты» настаивали на сохранении в исторической науке таких принципов, как единство идеологического и содержательного «планов» историографии; ее нацеленность на известную окончательность научных трактовок; необходимость борьбы с идеологическими противниками и, следовательно, «выработки согласованных точек зрения по ряду важнейших проблем» [41]. Историография осмысливалась в рамках этого направления не столько в качестве модуса познания, сколько в качестве мировоззрения. В соответствии с этим сомнение в научной продуктивности историографии приравнивалось «академистами», по меньшей мере, к постановке под вопрос эффективности советской научной политики, а в более серьезном и значительном плане — к глобальному сомнению в научности марксистской историографической традиции. В связи с этим историографический «академизм» был отмечен особенным восприятием «научности», как непреходящей ценности советской исторической мысли. «Академическое» направление постулировало, что именно она обеспечивает «объективность» подхода к историческому прошлому, наиболее адекватное отражение его самобытности и ценности и соответствие исторического знания запросам КПСС. В их трактовке «объективность» исторического знания, его политико-идеологическая ангажированность выступали реальной почвой для преобразования действительности на научных основаниях и преодоления деформаций исторического прошлого. При этом успех общественных реформ увязывался «академистами» преимущественно с эффективностью «исторической пропаганды», а она имела смысл и значение только в качестве информации о научных «достижениях» [там же].

Необходимо помнить, что профессор Б.Б. Батуев всю жизнь занимался историей партии, где научные, оценочные суждения сразу же приобретали идеологическую окраску и критика этих суждений могла негативно отразиться на дальнейшей судьбе оппонента. Что означают такие оценки, автор в полной мере ощутил на себе [37, с. 5-6]. Думается, что именно этим обстоятельством обусловлен тот факт, что в творчестве профессора Б.Б. Батуева по проблеме Октября мы практически не находим историографических работ. Имеется лишь брошюра, подготовленная совместно с Б.Ц. Дондоковым к 50-летию газеты «Правда» и небольшая историографическая работа [8]. Не случайно и то, что и во введении к монографиям ученый по возможности уходил от обстоятельного историографического анализа трудов коллег. Что касается немногочисленных рецензий на труды ученых, то это были такие работы, которые являлись эталоном советской историографии и потому не требовали негативных оценочных суждений [30]. Но при этом ученый ни разу поступился принципами и всегда твердо, на всех уровнях отстаивал свою позицию профессионала. Но как профессионал профессор Б.Б. Батуев прекрасно понимал, что настоящий историк - это, прежде всего, историограф. Именно поэтому в 90-е годы, когда изменилась политическая, а значит и историографическая ситуация, Бато Бадмаевич впервые в истории региона разработал спецкурс «Историография истории Бурятии», первыми слушателями которого стали студенты ВСГАКИ.

Особо следует остановиться на источниковедческой составляющей творчества профессора Б.Б. Батуева. Более 30 лет он осуществлял поиск, сбор и систематизацию документов по истории национального движения бурят как важной составляющей Октябрьской революции. Понятно, что «академическая объективность» делали нереальной саму возможность опубликования этих документов в обозримом будущем, ибо бурятские национальные демократы изначально получили статус «буржуазных националистов». Поэтому не случайно, что в творчестве ученого мы находим лишь одну источниковедческую работу, опубликованную на пороге защиты докторской диссертации [5].

Но с созданием современной российской государственности и возникновением новой историографической ситуации работа с источниками потребовала выработки новых специальных исследовательских методик. Причем, возникшая ситуация весьма напоминала ситуацию столетней давности, которую П.Н. Милюков описывал как весьма схожий период завершения оформления «старой» и перехода к «новой» модели исторического прошлого: «Пользование актами требовало совершенно иных приемов ученой работы и иных взглядов на задачи научного исследования, чем те, которыми располагали старые исследователи» [38]. Возвращаясь к источниковедческим публикациям профессора Б.Б. Батуева, хочется отметить, что автор, опираясь на классический учебник по источниковедению XIX в. С.А. Никитина, использовал принцип типологии, который дает возможность раскрыть условия формирования видовых свойств источников в длительной исторической перспективе. Сегодня стало очевидным, что именно «видовой типологический принцип оптимально соответствует исследовательской цели - системному осмыслению культуры» [40]. Нелишним будет отметить, что типологический курс источников русской истории в Московском университете читал В.О. Ключевский. Современное источниковедение констатирует, что «источники в их видовой специфике представляют собой проекцию изучаемой культуры в пространстве и дают возможность проследить их эволюцию во времени, они несут информацию о функционировании социокультурной общности, страны, этноса, о структурах и способах функционирования системного механизма» [34, с. 94]. Поэтому не случайно, что в источниковедческих публикациях Б.Б. Батуева четко прослеживается классическое направление научного поиска, что вылилось в издание сборников документов «Национальное движение в Бурятии в 1917-1919 гг.» и «Элбэк-Доржи Ринчино. Документы. Статьи. Письма», которые осуществили настоящий прорыв в октябристской тематике и способствовали появлению в научной периодике целой серии публикаций ученого, посвященных национальному движению и национально-государственному строительству [17; 29].

С этим направлением научного поиска профессора Б.Б. Батуева органично связана «портретная» историография ученого, когда бурная революционная эпоха, особенно в Сибири, настоятельно нуждалась в исследованиях через призму исторической личности. В их числе М.М. Сахьянова, Э.-Д. Ринчино, Б. Барадин, которые стояли у истоков бурятской государственности [15; 16; 9; 1]. Конечно, время эпохи «зрелого социализма», да и сама советская историография наложили отпечаток на творчество профессора Б.Б. Батуева. Классическая тема исследования, «всемирно-исторический» Октябрь 1917 г. - это, конечно же, история политическая. Но при этом принцип «партийности», предполагавший отнесение ученого к тому или иному научному лагерю в зависимости от его ответа на вопрос о степени соответствия отечественного и европейского исторического процессов [36, с. 128-129], мало влияет и уж совсем не противоречит объективности истории. Более того, классификация по принципу «партийности» была обусловлена еще в сочинениях и лекционных курсах С.М. Соловьева, К.Н. Бестужева-Рюмина, В.О. Ключевского, А.С. Лаппо-Данилевского. Что касается марксистской науки, то она пошла по пути еще большего развития принципа «партийности» ученых, классифицировав их как представителей революционно-демократического, либерально-буржуазного и официально-охранительного направлений [42, с. 373]. И в этом нет ничего предосудительного, ибо изучение истории ХХ в. и особенно истории КПСС без такого подхода маловероятно и, наверно, бессмысленно. Под влиянием того времени у Б.Б. Батуева появляются публикация о предпосылках национального движения народов Сибири [7; 11; 20; 21; 23; 28]. Следует особенно отметить, что указанные направления в творчестве ученого, многие из которых были для него лишь сегментом в реализации основной цели научного поиска, стали побудительным мотивом для появления новых направлений научных изысканий тогда еще молодых исследователей (Б.В. Базаров, Л.В. Курас, В.Н. Качанов и др.). Особенно важно, что это происходило в период «развитого социализма» и расцвета советской историографии, когда труды «классиков марксизма-ленинизма» являлись методологической основой любого исследования. Этот аспект в творчестве ученого имеет важное значение в настоящее время, ибо пока новая российская историография истории XX-XXI вв. декларировала множественность методологий и рассуждала «о формационном и цивилизационном подходах», профессор Б.Б. Батуев опирался, прежде всего, на документальную базу. Конечно, сейчас мало у кого вызывает сомнение, что классификация по «партийным» направлениям нуждается в существенных коррективах. Поэтому вполне, понятно желание современной исторической науки выстроить новую систему координат, без которой историография превращается в голый перечень фамилий, дат, названий произведений. В этой связи часть исследователей исключили политическую направленность своих трудов из числа определяющих факторов их принадлежности к какому-либо научному лагерю. Но большая часть ученых и к их числу, несомненно, принадлежит и профессор Б.Б. Батуев, не отвергают подобную классификацию, которая вполне оправдана при изучении истории науки как составной части общественно-политической мысли. Тем самым в российской исторической науке фактически определился намеченный еще в рамках советской исторической науки 1980-х годов отход от былого единомыслия. И в этих условиях особую роль играет ответственность историка, его индивидуальная популярность как преподавателя и исследователя, когда историческое познание несет на себе неизбежную печать мировоззрения исследователя. В современных российских условиях личная порядочность ученого, его гражданская позиция, тематика его научных изысканий, его ученики становятся базовыми понятиями развития современной исторической науки. Все это, несомненно, ощущал и осознавал профессор Б.Б. Батуев и потому понимал меру собственной ответственности за будущее развитие отечественной историографии.

Появляются новые поколения молодых ученых, до которых просто необходимо донести основополагающие мысли, ранее казавшиеся аксиоматичными и которые сегодня, к сожалению, следует доказывать. Сменилось не просто государство, сменилась идеология, сменился исследовательский подход, отвергаются основополагающие методологические принципы, появилось целое поколение «историков-дилетантов», а советская историческая школа воспринимается как атавизм. Сегодня даже в историографических сочинениях упоминание классических трудов советских историков - большая редкость.

Вообще историческая наука объективно отличается консервативностью мышления. Невозможно оценить работу по принципу «новая» методология или «старая», ибо качественные «скачки» в ее развитии растягиваются на десятилетия. И готовятся они не директивным утверждением «новой» методологии, а видовым и количественным расширением источниковой базы, выработанной методикой, соответствующих этим источникам и воплощением этих достижений в конкретную публикаторскую деятельность.

Таким образом, смена методологий - это, прежде всего, смена «поколений» в науке, что само по себе явление сложное, болезненное и противоречивое, сопряженное с полемикой концептуального характера и человеческим фактором. Как раз итогом этих сложных общественных и научных коллизий и стали труды профессора Б.Б. Батуева, отличающиеся объективностью, историзмом и партийностью. Поэтому мы должны не просто задаваться риторическим вопросом о классовом подходе к оценке революционной историографии, родоначальником которого стал великий русской историк В.О. Ключевский.

По наблюдениям П.Н. Милюкова, близко знавшего В.О. Ключевского, трагедия его как личности ученого заключалась в том, что, своевременно поняв новые задачи гуманитарных дисциплин, он не сумел сформулировать «цельного философского и общественного мировоззрения», освободиться от «метода исторического мышления и подхода к историческим данным», выработанным С.М. Соловьевым [3 8, с. 444-445]. На наш взгляд, «метод исторического мышления» - скорее достоинство, нежели недостаток, и дискуссия между представителями разных школ была риторической, в большей мере реакцией на излишнее теоретизирование и политизирование отечественной науки. Проблема творчества В.О. Ключевского выражалась вовсе не в том, что он «посредник» между государственниками и современной им наукой. С творчеством В.О. Ключевского современники связывали начало нового «научнореалистического» этапа в отечественной историографии, понимаемого как взаимодействие

«общественных классов и их интересов». Драма В.О. Ключевского, на наш взгляд, заключалась в том, что изучение социального «механизма истории», нового подхода, нового этапа и нового видения исторического процесса по причинам объективного характера было прервано. Проблема современного состояния исторической науки, изменения в области теории и методологии как раз и привело социальный «механизм истории» к той же проблеме, с которой столкнулся в более ста лет назад В.О. Ключевский. И заслуга профессора Б.Б. Батуева заключается как раз в том, что он следовал и продолжал традиции великого предшественника.

Таким образом, перед нами творческий портрет не только блестящего ученого, основавшего направление научного поиска и воплощения научных идей, не только научную школу, но и прекрасную теоретическую основу для реализации современной национальной политики, регионального развития и укрепления российской государственности.