Система обороны европейского Боспора в период правления царя Асандра (по материалам археологических разведок в урочище Аджиэль 2018 г.)

Acknowledgement. The research was carried out by the archaeological expedition of the Tula State Pedagogical University in the framework of the research work “Archaeological and geophysical surveys on archeological monuments of the Adzhiel truct to test hypotheses about the nature of anthropogenic impact in the Holocene” at the Tula State Pedagogical University by L.N. Tolstoy (task of the Ministry of Education and Science of Russia, No 33.6496.2017/8.9).

Известно, что восхождение Асандра к власти начиналось еще в сложный период насыщенных событий, которые происходили на Боспоре при сыне Митридата VI, Фарна-ке, уверенно взявшем курс на восстановление державы своего отца. При этом новый царь умело использовал междоусобицу между Цезарем и Помпеем, когда Риму было далеко до внешнеполитических стратегий на своей дальней периферии. Решив идти в 48 г. до н. э. в Малую Азию через Колхиду, Фарнак оставил вместо себя на Боспоре наместником Асандра, который в отсутствие царя быстро узурпировал власть (Cass. Dio, XLII, 48; XLIII, 46, 4; 47, 5; 48, 4; App. Mith., 120; Strabo, XIII, 4, 3). К сожалению, источники молчат о происхождении нового боспорского царя. Похоже, что он являлся вождем местного племени, которое уже долгое время находилось под влиянием греко-римского мира. Такой вывод делается исходя из анализа эллинского имени Асандр (Arr. II, 5, 8) [14, с. 17-22; 17, с. 90; 9, с. 208]. Трудно сказать, насколько были эффективными действия нового царя по укреплению своей власти, но, вернувшись на Боспор, после поражения от Цезаря Фарнак (Cass. Dio, XLII, 42, 2; Suet. Caes., 36; Plut. Caes., 50) смог захватить у Асандра ряд боспорских городов. Тем не менее варварские союзники Асандра, осознавая смертельную опасность, нависшую над ними, помогли своему ставленнику в 47 г. до н.э. разбить Фарнака, а потом и посланного римлянами на Боспор еще одного претендента на трон - Митридата Пер-гамского. В итоге Асандр смог остаться у власти, хотя и не получил римской поддержки (App. Mith., 120; Strabo, XIII, 4, 3) [15, с. 133-134; 8, с. 207-208; 4, с. 95; 11, с. 227; 3, с. 8-10]. Правда, он был вынужден жениться на Динамии - дочери Фарнака и внучке Митридата VI, для приобретения легитимности своего пребывания на троне [4, с. 96; 8, с. 208]. В сложившейся ситуации римляне смогли только освободить Херсонес от зависимости боспор-ского тирана, которого на время оставили в покое [7, с. 1-3; 3, с. 11]. Асандр же, несмотря на то, что остался царем, понимал всю шаткость своего положения и был вынужден направить все усилия исключительно на укрепление своей власти. Тем более что ему угрожали и местные скифы, которые еще недавно сражались на стороне Фарнака (App. Mith., 120). Поддержка в такой ситуации союзных варваров, расселенных на землях царской хоры, представлялась единственным правильным решением [10, с. 93-94].

При этом ориентированием на варваров дело не ограничилось. Необходимыми действиями также представлялись мероприятия по укреплению пограничных рубежей государства. По этой причине Асандр «…построил на перешейке Херсонеса, поблизости от Меотиды, стену шириной в 360 стадий и воздвиг на каждую стадию по 10 башен…» (Strabo, VII, 4, 6). Скорее всего, боспорский царь защитил земледельческий район Керченского полуострова, ведь кочевникам, по словам Страбона, не платят только «правильные люди, уверенные в том, что у них самих довольно силы, чтобы легко отразить нападающих или помешать вторжению. Именно так поступил, по сообщению Гипсикрата, Асандр…» (Strabo, VII, 4, 6).

Утверждение, что новый боспорский царь отгородил Степной Крым, построив на Перекопе и Чонгаре некую стену, не имеет достаточных доказательств [1, с. 145-156]. Степной Крым в это время не пустовал, и хотя кочевники сарматы и не жили в нем постоянно, но, судя по участию пятидесятитысячного войска роксолан в войне против Диофанта в качестве союзников скифов [12, с. 38-39], являлись активными участниками событий на территории полуострова. В это время местное оседлое население испытывало серьезную угрозу со стороны кочевников. Наличие сарматской опасности для жителей полуострова доказывает возникновение по северной границе Крымского предгорья укрепленных убежищ (Plin., NH, IV, 85) [13, с. 91-92]. Видимо, с аналогичной целью защиты от кочевников и возвел новую оборонительную линию боспорский царь [2, с. 236-237]. Археологический материл с раскопок Узунларского вала свидетельствует, что это произошло во второй половине I в. до н.э. [5, с. 208-212]. Таким образом, система башен на Узунларском валу (перешейке) и есть та оборонительная стена Асандра, о которой сообщает Страбон. Единственное обстоятельство, которое противоречит этому предположению, - длина данной стены в 360 стадий, что, безусловно, требует дополнительных объяснений.

Наиболее известной гипотезой, объясняющей указанную нестыковку в источниках, является идея А.А. Масленникова. Она заключается в том, что Страбон, скорее всего, под стеной Асандра имел в виду всю совокупную линию обороны, состоявшую из нескольких валов, расположенных на Европейском Боспоре [6, с. 225; 5, с. 212].

Следующая попытка снять противоречия в источниках базируется на том, что описание Перекопа у Страбона схоже с описанием Перешейка в районе Узунларского вала: «…здесь находится перешеек шириной в сорок стадиев, отделяющий так называемое Гнилое озеро от моря и образующий полуостров, называемый Таврическим, или Скифским. Некоторые, впрочем, утверждают, что ширина перешейка равна тремстам шестидесяти стадиям» (Strabо, VII, 4, 1). Так как все упомянутые в тексте расстояния имеют непосредственное отношение к Перекопскому Перешейку [1, с. 147-148], очевидно, что в рассказ о деятельности Асандра по укреплению древнего Узунларского вала по ошибке попала наибольшая цифра из этого перечня [16, с. 133-135]. На самом деле даже упомянутые 360 стадий - около 70 км - хорошо соотносятся с расстоянием от берега Каркинит-ского залива у Перекопского рва до Чонгарского пролива. При этом район Узунларского вала у Страбона тоже назван Перешейком: «Если плыть до Танаида по левой стороне Меотиды, на этом пути вдоль берега находится и перешеек» (Strabо, VII, 4, 5). Так как судоходство по Сивашу до Перекопа невозможно, в тексте Страбона явно указан перешеек Керченского полуострова. Очевидно, что путаница двух перешейков [2, с. 102-103] и породила проблему завышенной длины стены Асандра.

Еще одной гипотезой, объясняющей указанное противоречие, является предположение В.Г. Зубарева, согласно которому под стеной Асандра, отгородившей от кочевников «перешеек у Меотиды», античная традиция подразумевала не только Узунларский вал, но и два фланговых прикрытия: на севере - от Тафра или Паросты (Ново-Отрадненское городище) до Гераклия (городище Генеральское-Восточное), а на юге - от Сатархи (городище на горе Атаманской) до Киммерия (городище на горе Опук) [2, с. 283-284]. С одной стороны, данная гипотеза объясняет, каким образом предотвращались нападения варваров в зимний период, когда к территории Боспорского царства на Керченском полуострове можно было подступить по льду Азовского моря. Однако, с другой стороны, нельзя игнорировать и то обстоятельство, что Страбон говорит именно о стене, отсутствующей на флангах. Впрочем, можно отметить, что и на Узунларском вале, кроме отдельных участков, возможно возведенных ранее времени Асандра [5, с. 211], никакой сплошной стены также выявлено не было.

Тем не менее результаты археологических разведок, проведенных авторами в урочище Аджиэль в 2018 г., косвенно подтверждают гипотезу о наличии в системе обороны западных рубежей Европейского Боспора во времена Асандра хорошо укрепленных флангов. При этом последние, как представляется, состояли не только из хорошо укрепленных городищ, но и из сложной системы оповещения о грозящей опасности. На это прямо указывает обнаруженный в ходе археологической разведки новый памятник.

Выявленный объект расположен на северо-восточном склоне Аджиэльской балки в 1,1 км на юго-запад (145°) от современного с. Белинское Ленинского района Республики Крым. Площадь поселения фиксируется по распространению археологического материала и, судя по предварительным данным, составляет 1,94 га.

Границы территории объекта определены на основании «Методики определения границ территорий объектов археологического наследия», утвержденной письмом Министерства культуры Российской Федерации от 27.01.2012 г. № 12-01-39/05-АБ, на основании изучения рельефа местности, зоны распространения подъемного археологического материала и наличия культурного слоя, выявленного в ходе проведения работ по шурфовке.

Башня круглой формы располагалась на платообразной поверхности выступающего в сторону Аджиэльской балки мыса и на его резко обрывающихся в балку югозападном, южном и юго-восточном склонах. Перепад высот в направлении северо-восток - юго-запад составляет порядка 20 м. Северная граница памятника ограничена собственно относительно ровной поверхностью выступающего мыса. Западный участок северной границы объекта проходит по западному склону данного мыса. Подобным образом обозначены и северо-восточная и восточная границы памятника. Здесь она также проходит по склону мыса, который круто обрывается в восточном, юго-восточном и южном направлениях. Западная и южная границы объекта, которые фактически проходят по склонам Аджиэльской балки с большим перепадом высот, были определены по зоне распространения на современной дневной поверхности подъемного археологического материала. Проведение визуального осмотра местности выявило, что на этих пограничных линиях заканчивается повсеместное распространение керамического материала (фрагментов амфор I в. до н.э. - II в. н.э.). При этом отдельные выходы скальной поверхности природного характера на указанном склоне сохранили слабо выраженные следы подтеса камней. Большая же часть поверхности памятника сильно задернована и покрыта травяной растительностью. Часть выявленной площади объекта занимал зольник, следы которого на площади около 0,44 га были зафиксированы ниже по склону. Здесь золистые слои местами практически выходят на дневную поверхность. Мощность слоя - 0,8-0,9 м. На этом же участке культурный слой частично нарушен поздними траншеями под водовод, которые подходят к краю платообразной поверхности мыса, стыкуясь друг с другом почти под прямым углом. Одна из них засыпана, имеет направление юго-запад - северо-восток, другая, с заплывшими и обваленными краями, хотя, по-видимому, специально не засыпалась, имеет направление северо-запад - юго-восток. Здесь же, на южном склоне мыса, к последней траншее подходит еще одна Т-образная траншея с обваленными краями.

Подъемный материал, равномерно распространенный по всей площади выявленного поселения, и находки из шурфов представлены несколькими категориями артефактов. К первой категории можно отнести фрагменты транспортной тары (амфор) и столовых сосудов, в основном I в. до н. э - II в. н.э. Ко второй относятся фрагменты лепной керамики античной эпохи. К третьей категории - мелкие фрагменты костей животных и створок раковин мидий, зафиксированных в местах выхода зольника на дневную поверхность. Ранее данный памятник не упоминался в литературе и в архивных материалах.

Судя по расположению объекта, он мог являться особым укрепленным том - сторожевой башней, относящейся к оборонительной системе, существовавшей в период функционирования аналогичных сооружений на Узунларском валу в I в. до н.э. Однако выявленная башня располагается несколько в стороне, в 1,7 км в западном направлении от подобного объекта на валу. Очевидно, что, обеспечивая фланговое прикрытие с севера, обнаруженное новое фортификационное сооружение, неразрывно связанное с Узунларским валом и его укрепленными флангами, являлось важнейшим звеном обороны западных рубежей Боспора. При этом вместе с фланговым прикрытием вся эта система вполне может соответствовать длине укрепленной границы, упомянутой Страбоном. Главной задачей ее гарнизона, как справедливо считает А.А. Масленников касательно подобных объектов [5, с. 211], была не столько организация защитного рубежа, сколько своевременная подача соответствующих сигналов и обеспечение связи. Исходя из этого, можно предположить, что сторожевые сигнальные башни, прикрывающие северный фланг Узунларского вала, скорее всего, были сориентированы на один из главных проездов в этой линии обороны и древнюю дорогу, которая шла отсюда на Тарону и далее, возможно к Пантикапею [2, с. 282-283].