"Сказочные путешествия" Светланы Лавровой: проблематика и поэтика

Late R The Statue Queen’s Cave. [сайг]. URL: htpy/ (дата обргщения 15.02.2011)

Wilde О. The Наду Prince. [сайг]. URL: httpy/ (датаофапвния 15.022011)

Zipes Jack When dreams came true. Classical Fairy Tales and Their Tradition N.Y., L.: Routled^, 1999. 238c.

E.B. Харитонова (Россия, Екатеринбург) «СКАЗОЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ» СВЕТЛАНЫ ЛАВРОВОЙ: ПРОБЛЕМАТИКА И ПОЭТИКА1

Детская литература - важнейшая составляющая общенационально -го современного литературного процесса. Сегодня детская литература ведет серьезную работу по созданию нового литературного языка, вырабатыванию новой образности, формированию героя нового типа, освоению новых жанровых форм. В настоящей работе предпринята по-

пытка выявить жанровую специфику «сказочных путешествий» С.Лав-ровой. Светлана Аркадьевна Лаврова (р. 1964) - врач-нейрофизиолог, кандидат медицинских наук, автор более 45 книг для детей (как детский писатель печатается с 1997 года). Живет и работает в Екатеринбурге. Материалом для настоящей работы стали три книги С.Лавро-вой: «Остров, которого нет» [Остров, которого нет 2008] - сказочная повесть о греческом острове Крите; книга «Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-пыжик» [Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик 2008] объединяет три сказки об итальянских городах: Сиене, Венеции и Риме; третья книга включает в себя два сказочных путешествия «Загляни ко мне на Рагнарек» [Загляни ко мне на Рагнарек 2009] - путешествие по Финляндии и Швеции - и «Их замочили в Испании».

Следует сказать, что жанрообозначение «сказочное путешествие», а также жанровая номинация «сказочный путеводитель», используемая иногда в критических отзывах о книгах Лавровой, фиксируют образование синтетической жанровой структуры: в рассматриваемых произведениях можно усмотреть жанровые черты литературной сказки, путевых заметок, психологической повести, романа воспитания. В основе трех книг лежит сюжет отъезда - путешествия - возвращения домой в новом качестве.

Кто же предпринимает путешествия в книгах С. Лавровой? Эго подростки, два брата близнеца Даниил и Влад со своей мамой, юная Принцесса с Гофмейстериной; из одного итальянского города в другой приезжает будто бы обычная девочка Джаноцца, которая в финале повести оказывается богиней-покровительницей лошадей; также путеше -ствие в Рим с целью перевоспитания совершает самый маленький памятник Петербурга - Чижик-Пыжик с реки Фонтанки, который, впрочем, своим мироотношением и поведением напоминает подростка. Оказавшись в другой стране, другом городе - то есть в «чужом», «другом», «ином», отличном от «своего» пространстве - дети и взрослые в ходе освоения этого пространства имеют дело не с непосредственно окружающим их миром, а с его репрезентациями, моделями, когнитивными образами, - иначе говоря, с собственными и чужими представлениями об окружающем мире. Конечно, моделируя образ той или иной страны, С.Лаврова задействует автостереотипы и гетеростереотипы -представления самого народа о себе и представления других народов о нем. Так, Сиена устойчиво соотносится с палио, Венеция - с реками и каналами, Испания - с корридой и рыцарскими турнирами. Однако каждая страна и каждый город, по которым путешествуют герои Лавровой, преодолевают любую типологию и любые стереотипы. По мыс - ли автора, никакое место не обязано соответствовать нашим представлениям о нем - оно прекрасно само по себе, гораздо чудеснее наших ожиданий и стереотипов. И, пожалуй, это главное открытие путешествующих героев сказок Лавровой. Так, сказку «Их замочили в Испании» предваряет некое обращение автора к читателю под названием «Объяснение, почему все так написано (читать не обязательно, но написать было надо, а то нечестно)»: «В мае 2008 года автор, замерзший под уральскими дождями, поехал в знойную Испанию - погреться на солнышке. Бедный наивный автор! Он поверил общепринятому мнению, что Испания - жаркая сухая страна! За то и поплатился. Мадрид и Толедо, Сеговия и Саламанка, Авила и Мерида, Сьюдад Родриго и Барселона - все заливали ледяные дожди. А легковерный автор взял с собой преимущественно сарафаны и босоножки. «Ну, погоди, - стучал зубами автор, надевая третий сарафан поверх первого и второго. - Я отомщу!» «Я страшно отомщу!» - говорил автор, наматывая сверху для тепла все взятые в поездку купальники. И отомстил. Плодом мести явилась эта сказка о дождливой Испании. «Пусть все знают, какая она на самом деле», - злорадствовал автор, живописуя испанские ливни.

Вообще-то месть - непродуктивное чувство. От мести не может родиться ничего, она бесплодна. И сказка не родилась бы... но коварная Испания перехитрила автора. Со всеми своими холодами и дождями. с мокрыми мостовыми Толедо, с тающим в пелене влаги акведуком Сеговии, с призрачной Саламанкой, с радугой над рынком Авилы -она вползла в сердце автора и осталась там навсегда.

Месть не получилась» [Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик 2008: 127-128].

Причем это изначальное разрушение стереотипа - в данном случае природно-климатического - становится конструктивным элементом текста С.Лавровой. Так, главы повести перемежаются вставками под повторяющимся названием «Если бы Испания была дождливой...». Эти вставки двучастны, композиционные элементы в них постоянны: первая часть начинается с рефрена «На самом деле было так» - в ней лапидарно излагаются некие факты из истории Испании; вторая часть каждой вставки тоже начинается с устойчивой формулы - «Но если бы Испания была дождливой, ее история сложилась бы по-другому». И далее в духе альтернативной истории излагается вероятностное развитие событий. Так, из-за дождей Испания навсегда осталась бы незаселенной, арабы не завоевали бы Испанию, дожди залили бы костры инквизиторов по всей Испании; и даже история мировой цивилизации была бы другой - Америка осталась бы неоткрытой, поскольку Колумб не пустился бы в плавание и т. д. Вообще идея жизни, освобо- ждснной от догм, идея новообретенной свободы дорога автору и становится важна его героям - во всяком случае, к финалу повестей. Героям сказок С.Лавровой свойственно активное отношение к пространству - точнее, ее герои заняты выстраиванием отношений с местом; для них это интереснее, чем пассивное отношение к месту. Любое путешествие переживается каждым его участником как удивительное приключение.

Принято считать, что ребенок более принадлежит природе, нежели социуму. Переход к социальной жизни традиционно сопровождается обрядом инициации. В сказочных путешествиях С.Лавровой можно наблюдать обратный процесс: современный ребенок возвращается от социума, цивилизации, истории к природе, вечности, мифу. Так, в повести «Остров, которого нет» юную Принцессу, вполне современного ребенка, попавшего на остров из мира высоких технологий, мастер-горшечник Яни знакомит с устройством Вселенной, представляя ее стихиям: «Ведь мое мастерство - дитя трех стихий: земли, воды и огня. Земля - это глина. Водой мы ее смачиваем. Огонь ее обжигает. Ты посидела за кругом, две стихии - земля и вода - тебя запомнили. Теперь не обидят, заступятся, если что. Хорошо, что ты привел ее, Таки. Эго же надо - большая девочка, а земля и вода ее не знают. Ты-то у меня со стихиями знакомился, когда тебе годик исполнился. И остальные дети на острове тоже. Где же ты росла, детка, что тебя ни земле, ни воде, ни огню не представили? Разве это воспитание?..» [Остров, которого нет 2008: 85-86].

Герои сказок С.Лавровой заново переживают миф. В ее сказочных путешествиях содержатся сведения из мифологий разных народов, дается представление о мифологическом времени и пространстве, происхождении и особенностях мифологических существ, приводятся варианты народных сказок и легенд. Если в начале повестей создается впечатление, что миф фрагментарно, осколочно способен проникнуть в современность, воссоздавая или пересоздавая себя в новой реальности, то в финале повестей их герои - а вместе с ними и читатель - понимают, что, скорее, современность является частью вечно творимого мифа. Иначе говоря, герои приходят к осознанию того, что миф - это не «там и тогда», но «везде и всегда». С мифом само существо мироздания входит в ребенка и насыщает его. Такое моделирование мира было бы невозможным без его представления в ощущениях живущего здесь человека. Пространство в его физических и этических параметрах всегда оценивается «естественным», «природным» человеком, в котором растворен и действует природный мир, этническая культура: он способен слышать «голос» природы и сам владеет ее языком, хоро- шо знает сказания, легенды и предания. Кроме того, его поведение восходит к ритуальному. В сказках С. Лавровой путешествующих героев в их перемещениях непременно сопровождают «гиды», «аборигены», «местные жители»: юную Принцессу знакомит с островом Тир-рит греческий мальчик Таки, девочке Джаноцце показывает Сиену мальчик Маттео; и даже Чижику-Пыжику в его передвижениях по Риму сопутствует римский воробей Чивио из клана Навона.

К важнейшим жанрово-стилевым чертам сказочных путешествий С.Лавровой следует отнести особую значимость комического как эстетической категории. Комическое реализуется в художественных текстах Лавровой в языковой игре, понимаемой вполне традиционно как форма лингвокреативного мышления и как «определенный вид речевого поведения говорящих, апеллирующий к чувству эстетического восприятия (эстетической оценки) неканонического употребления языковых единиц» [Гридина 1996: 4]. Выявление и описание различных механизмов и моделей языковой игры в произведениях С.Лавровой -отдельная исследовательская задача. Отметим лишь, что установка на языковую игру обусловлена, с одной стороны, ориентацией на детскую аудиторию, которая и сама склонна к игре со словом, а с другой -арсенал приемов языковой игры расширяет читательскую аудиторию, поскольку значительная часть шуток в художественных текстах С.Лавровой не может быть понята юным читателем.

Итак, в сказках-путешествиях С.Лавровой соединяются внелич-ностный извечный вневременной характер происходящего и процесс конкретно-исторического существования человека (ребенка). Каждая страна и каждый город, в котором оказываются герои сказок-путешествий С.Лавровой, неисчерпаемы, потому что хранят в себе первообразы человечества.