Словами правды, развенчивая мифы

Уважаемый читатель! Эта статья была написана автором в далеком 1972 году, к 70-летию окончания Гражданской войны и иностранной интервенции на Дальнем Востоке. Тогда ее автор работал на кафедре «Истории КПСС» ВСГИК, которую возглавлял замечательный человек, друг и наставник научной молодежи, доктор исторических наук, профессор Б.Б. Батуев. Она даже была обсуждена на заседании кафедры. С рекомендацией ее к опубликованию выступили тогда мой наставник, профессор С.С.Бадмациренов, д.и.н., профессор Е.М.Залкинд, к.и.н., доцент М.М.Шмулевич и др. Но публикация тогда не состоялась. Автор статьи поступил в очную аспирантуру, и новые научные заботы отодвинули ее опубликование до лучших времен. Так эта рукопись и пролежала у меня в папке 43 года.

Сегодня, как я полагаю, появился хороший повод к ее опубликованию, хотя бы потому, что ее тема напрямую восходит к истории утверждения Советской власти в восточных районах России, проблеме, которой, профессор Б.Б.Батуев посвятил свое научное творчество. В связи с этим, автор статьи, дополнив ее новыми фактами, но абсолютно не меняя методологию советской исторической науки, решил посвятить ее светлой памяти ветерана Великой Отечественной войны, человека, ученого и гражданина Бато Бадмаевича Батуева.

Как известно, латинское слово propaganda (пропаганда) означает «распространение», а греческое слово agitatio» (агитация) - «волновать и приводить в движение». Партия большевиков в годы гражданской войны и иностранной интервенции сполна пользовалось этим оружием и не только среди красноармейцев, партизан или населения сел и деревень, но и среди войск интервентов, распространяя правду о сути происходящих событий и волнуя сердца тех, к кому была обращена эта правда.

В качестве примеров активной агитационно-пропагандистской работы остановимся на ее осуществлении среди солдат так называемой «японской экспедиционной армии Сибири».

Как только мир узнал о победоносном свершении в России социалистической революции в октябре 1917 г., как только началась интервенция против молодой республики Советов, капиталистическая печать развернула среди солдат интервентских войск бешеную пропаганду против большевиков и советской власти. Об этом свидетельствуют многочисленные факты.

Так, например, в эти годы на территории Дальнего Востока издавалось множество буржуазных газет, обслуживающих преимущественно войска интервентов. Среди них: японская газета «Владиво-Ниппо», английская «Владивосток дейли Ньюс», чешская «Дневник Чехословака», американская «Здесь и там с 31-м пехотным» и др.

Офицерство интервентских войск усиленно обрабатывало солдат, толкуя им, что они посланы в Россию для спасения цивилизации от большевиков, разрушивших «демократию» и несущих гибель всему человечеству. Японские солдаты снабжались специальными памятками, где слово «большевик» объяснялось, как «разбойник», «вор», «грабитель» и «насильник». В этих условиях партия большевиков не могла не уделять внимания пропагандисткой работе среди интервентских войск, посланных для удушения Советской республики.

Уже в марте 1919 г. Всесибирская конференция РКП(б) в своих решениях в качестве одной из важнейших задач поставила вопрос «об агитации среди иностранных военных частей, находящихся в Сибири».

Дальневосточный комитет РКП(б) в июне 1919 г., подтвердив это решение, указал местным партийным комитетам, что «агитация среди иностранных войск и восточных народов должна занять одно из первых мест в работе организаций».

В связи с трудностями проведения устной агитации и пропаганды (незнание языков) упор был сделан на агитацию письменную. Дальневосточный комитет, а также местные партийные организации и отдельные партизанские отряды выпускали специальные обращения, листовки к иностранным солдатам на японском, английском и китайском языках.

В листовках партийные организации разъясняли иностранным солдатам, кто такие большевики, чьи интересы защищает советская власть, за что борется Коммунистическая партия и партизаны. Разоблачая политику капиталистических государств, стремящихся задушить пролетарскую революцию в России, партия большевиков призывала солдат-интервентов прекратить борьбу с рабочими и крестьянами Советской республики.

Например, в листовке, выпущенной Дальневосточным комитетом РКП(б) в 1919 г. к американским солдатам под названием «Американские трудящиеся», писалось: «Каждый день вы слышите слово «большевик», каждый день буржуазные газеты всего мира выливают потоки помоев и небылиц на эту партию». Разъясняя далее, кто такие большевики и, каких целей они добиваются, листовка обращалась с призывом к американским солдатам: «Товарищи американцы»! Следуйте за вашими международными товарищами, соединяйтесь с русскими большевиками против нашего общего и смертельного врага - буржуазии. Не будьте манекенами в руках буржуазии. Соединяйтесь вместе и сбросьте диктатуру Колчака, Семено- ва и других тиранов. Вперед вместе! Долой капиталистов! Да здравствует красный интернационал и революционный мир трудящихся!» [1].

Иностранные рабочие и крестьяне, одетые в солдатские шинели, в процессе гражданской войны и интервенции в России многому научились. За этот период у многих из них прояснилось классовое сознание. Известен целый рад примеров, говорящих о сочувствии иностранных солдат к Советам, к трудящимся России, ведущих героическую борьбу с силами империализма.

Японская армия, не пережившая Первой мировой войны, находилась в более благоприятном для империалистов морально-политическом состоянии. Однако в процессе Гражданской войны и интервенции в России под влиянием большевистской агитации во многих экспедиционных частях ярко стало проявляться их классовое сознание.

Это вынуждены были признать даже их главари - офицеры. Вот что писал, например, генерал-майор Никасава в выпущенной в Японии в 1926 году книге «История Сибирской экспедиции»: «Стоящие в Забайкалье и Восточной Сибири японские войска благодаря постепенной большевизации стали направляться на родину» [2, с. 155]. А лидер коммунистической партии Японии С.Катаяма подчеркивал, что еще в первый период интервенции «рисовые бунты» в Японии (1918 г.) имели отклик «в среде солдат союзного отряда, отправляющегося в Сибирь под командой генерала Отани» [3, с. 44]. Дальневосточный комитет РКП(б) во Владивостоке установил тесную связь с революционными группами японских солдат. В сводках Приморской белогвардейской контрразведки в июле 1919 г. отмечалось: «Бывший матрос П.Шевченко (большевик), служащий в артиллерийских мастерских на мысе Чуркин-не, имеет связь с японскими большевиками. Санитары японского Красного Креста бывают у Шевченко и предлагают ему оружие» [4].

Характерная деталь. Подробности о революционном движении в экспедиционных частях японцев на Дальнем Востоке, до сих пор похоронены в штабах военного ведомства Японии. Однако по отрывочным сведениям все же можно установить нередкие случаи сочувствия борющимся трудящимся России и пробуждения классового сознания японских солдат.

И это несмотря на то, что японская армия тщательно «оберегалась» от большевизма. Солдатам прививалась ненависть к большевикам и Советам, а воспитание японских солдат строилось на палочной дисциплине в духе японского великодержавного шовинизма.

На территории Дальнего Востока во время интервенции был создан военный суд экспедиционной армии Японии, а для поддержания порядка в частях на каждую дивизию приходилось по отборной роте японской полевой жандармерии.

«Дальневосточное обозрение», ссылаясь на японскую газету «Хоци» цитирует следующий факт: «Число солдат, присужденных военным судом Сибири к тюремному заключению, все время возрастает. Не было еще случая, чтобы пароход, пришедший из Владивостока, не привез бы несколько арестованных» [5].

Непрекращающиеся бои с партизанскими отрядами в таежной обстановке, тяжелые климатические условия (морозы, резкое колебание температуры и пр.) крайне тяжело переносились японскими солдатами. По официальным данным японского осведомительного бюро, только с августа 1918 г. по август 1919 г. на Дальнем Востоке только от болезней умерло 500 солдат и офицеров японской императорской армии [6].

В такой ситуации партийными организациями и штабами партизанских отрядов была усилена работа по распространению многочисленных листовок среди солдат японской армии. В качестве убедительного аргумента нередко использовались данные расстрелов японских солдат, заподозренных в большевизме. Так, например, Военно-полевой штаб 1-го района Амурской области писал в воззвании к японским солдатам:

«Товарищи солдаты-японцы, вы обмануты своим монархическим правительством. Вы идете против своих же товарищей крестьян и рабочих. Вы сами рабочие и крестьяне, работайте на буржуазный класс...

Вы сами знаете, что ваши солдаты расстреливали в Благовещенске и других местах своих же солдат японцев-большевиков, которые не хотели идти против российского трудового народа. Честь и слава вашим товарищам солдатам-японцам, павшим борцами за свободу трудящегося рабочего класса» [7].

После взятия партизанами городов между ними и японскими солдатами были случаи братаний. Такое наблюдалось во Владивостоке, Шкотово, Имане, Хабаровске, Свободном, Благовещенске и др. Партизаны говорили японским солдатам, что они борются с буржуазией и не хотят воевать с японским народом. Японцы им также отвечали, что война им не нужна, и обвиняли микадо в том, что он посылает их воевать в Россию.

Под непосредственным воздействием большевистской агитации и пропаганды нередки были случаи, когда среди японских солдат наблюдались факты нарушений воинской дисциплины, даже срыва пагон. А в Суражевском гарнизоне в Амурской области отдельные группы японских солдат приходили в партизанский клуб, прикрепляли на грудь красные банты и заявляли, что воевать с большевиками больше не хотят и что нужно бить буржуев.

Под воздействием большевистской агитации и пропаганды революционизирование отдельных частей японской армии постепенно приобрело широкий характер. Так, например, в газете «Красное знамя» от 19 февраля 1920 г. сообщалось, что «...по линии Уссурийской железной дороги происходит настоящее братанье между японскими солдатами и партизанами».

Председатель Приморского Комитета РКП(б) М.И.Губельман в одном из своих выступлений отмечал, что «В селе Яковлевке японские солдаты отказались выполнять приказы офицеров и вместо себя заставили их стоять на карауле».

По сообщению японской газеты «Джапан Кроникл» генерал Ишимитсу заявил, что «…среди японских солдат в Сибири дисциплина падает с каждым днем. Солдаты с большим пренебрежением относятся к своим заданиям и ведут себя далеко не превосходно».

Волнения среди японских солдат на территории Дальнего Востока России в начале 1920 г., были неразрывно связаны с революционным движением в самой Японии, где в это время трудящиеся требовали всеобщего избирательного права и прекращение интервенции. Победы Красной армии еще больше усиливали недовольство японских солдат интервенцией. Солдаты рвались на родину, к себе домой.

Дело дошло до того, что по сообщению газеты «Народ» (№7), в феврале 1920 г. во Владивостоке происходил ряд арестов среди солдат японской армии, «подозреваемых в большевизме». А газета «Начало», орган Никольск-Уссурийского ревкома, в конце февраля 1920 года сообщает следующий факт.

«На Первой Речке (район Владивостока - К.В._ японским командованием полностью разоружена японская рота вместе с офицерами. Очевидцы передают, что солдаты из разоруженной роты группами по десять человек со связанными за спиной руками посажены на судно».

А владивостокская газета «Красное знамя» от 28 февраля 1920 г., комментируя этот факт, сообщает: «Из источников заслуживающих доверия, нам передают такую версию: тяжелые условия и незнание, за что проливается кровь в чужой стране, брожение в самой Японии, связанное с борьбой рабочих за всеобщее избирательное право и улучшение быта. Изменили психологию японского солдата и сделали его ум доступным критике. Передают, что эта рота, о которой пишет «Начало», не исполнила приказа, срезала пагоны и прикрепила к груди красные банты. Японцы всех зараженных «большевизмом» концентрируют в Корее».

Этот факт нашел свое отражение и в материалах Амурской областной конференции РКП(б), где указывалось, что «на Первой Речке во Владивостоке взбунтовалось 500 японских солдат, выкинувших красный флаг» [8].

Свидетельством неустойчивости отдельных частей японской армии, под воздействием побед Красной армии и, безусловно, успешной агитационно-пропагандистской работы большевиков в ее рядах свидетельствует и тот факт, что на станции Бира (270 км. на запад от Хабаровска - К.В.) остались 25 японских солдат, не пожелавших возвращаться в Японию и вы- шедших из повиновения своему начальству. Японские власти хотели их арестовать, но эти попытки оказались безуспешными.

Между тем, волнения среди японских солдат всячески скрывались и подавлялись самым жестоким образом. Дело дошло до того, что японское командование стало разоружать целые части.

Насколько успешна была большевистская пропаганда среди японских солдат, можно заключить из требований японского командования при проведении мирных переговоров в конце апреля 1920 г., в которых одним из главных пунктов стояло предложение «прекратить коммунистическую пропаганду в японских частях».

В марте 1920 г. японское командование произвело большую «перегруппировку» в своих воинских подразделениях. Все ненадежные солдаты были отправлены в Японию и заменены пехотой, мобилизованной преимущественно из отсталых крестьянских слоев.

Как известно, 4-5 апреля 1920 г. японские интервенты предъявили ультиматум Временному правительству Приморья, разогнали его, произвели массовые аресты большевиков и потребовали не много ни мало разоружения всех частей Красной армии и отводе их от полосы железной дороги. Во время обстрела японцами Владивостока и уличных боев было убито много гражданских лиц.

После этих событий было решено усилить коммунистическую пропаганду среди японских солдат. Для этой цели при партийных комитетах были даже созданы специальные иностранные отделы.

Большим успехом среди японских солдат пользовалось размноженное большевиками воззвание японца Киочи Симбо, бывшего добровольца французского 562 авиаотряда, бежавшего из германского плена в Россию и вступившего в ряды Красной Армии.

В своем обращении к японским солдатам Киочи Симбо, как человек, который глубоко осознал классовые интересы пролетариата, разоблачал политику японского правительства, пытавшегося задушить революцию на Востоке, и призывал японских солдат такими словами: «Японский солдат, ты уже видишь правду, как тебя обманывают. Не будь больше рабом. Поверни свое оружие и вместе с японскими рабочими направь его против тех, кто твой смертный враг - против микадо, против генералов и капиталистов, рука об руку с пролетариатом всего мира. Смерть микадо, генералам и капиталистам! Да здравствует японский рабочий, крестьянин и солдат! Да здравствует победа всемирного пролетариата над всемирными угнетателями!» [9].

Иностранный отдел Дальбюро ЦК РКП(б) распространял Программу коммунистической партии, Конституцию РСФСР и целый ряд листовок, разоблачающих политику японских империалистов.

Одним из примеров эффективности большевистской пропаганды является, хотя бы, такой факт, который приводится в газете «ДВР», № 56 за 1921 г.

«В дальневосточном селе Беклемишево в августе 1920 г. частями НРА через крестьян происходила закупка у японцев табака и папирос. Когда японцы узнали, что крестьяне покупают табак для армии, они послали нам в подарок ящик табаку и папирос, прося крестьян передать нашим бойцам, что японские солдаты больше драться с большевиками не хотят, и чтобы большевики не сердились на японских солдат за прошлое».

Революционное движение в японской экспедиционной армии имеет свою историю на протяжении всего периода интервенции. Приведем еще один факт из газеты «ДВР», № 69, за 1921 г.

Газета, в частности, сообщает: «В конце марта японскими жандармами был произведен обыск в одном из японских полков, расположенных во Владивостоке на Второй Речке. При обыске у японских солдат была обнаружена в большом количестве большевистская литература. Попытка жандармов произвести аресты потерпела неудачу. Солдаты, как один, взялись за оружие, и жандармы были вынуждены уйти ни с чем».

Японский журналист, корреспондент газеты «Кокумин», в специальной статье для газеты «Красное знамя» № 62 за 1922 г. писал о японских солдатах так:

«Когда они вернулись в свои губернии, то нашли там только прежние бедные поля, слабых лошаденок, больных детей да старых родителей. Там же они увидели зажиревших землевладельцев, жаждущих только арендной платы, да ростовщиков, вербующих солдатских сестер и жен в публичные дома в соседние города. На их плечи вместо ранцев и винтовок обрушилась целая куча хлопот и долгов. Теперь они ясно поняли, почему русские крестьяне-партизаны были так сильны своей идеей и почему они умирали за коммунизм».

Гражданская война имела большое воспитательное значение для всех иностранных солдат. В процессе этой войны росло классовое сознание рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели и посланных на удушение пролетарской революции в России. Гражданская война родила среди иностранных солдат тысячи новых революционеров, поднявшихся на борьбу с империализмом.

Не случайно же, лидер японских коммунистов С. Катаяма писал в журнале «Пролетарская революция» № 2-3 за 1927 г. о том, что «…японские солдаты вернувшись из Сибири, дали верное освещение революции, прямым результатом чего было то, что эти солдаты часто становились во главе крестьянского движения в Японии».

Международный империализм, бросивший свои войска для разгрома Советской страны, жестоко просчитался в своих планах. Об этом очень ярко и убедительно сказал в своем докладе на 2-ом Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока В.И.Ленин:

«Наша победа заключается во внутреннем разложении империализма, который не может послать своих войск против нас. Антанта испытала это, и ничего у нее не вышло, потому что войска ее разлагаются, когда встречаются с нашими войсками и знакомятся с нашей Российской советской конституцией, переведенной на их языки… наша конституция всегда привлекает симпатии трудящихся масс.. Слово «совет» понятно теперь всем… Наша победа отозвалась в каждой империалистической стране, раз мы отняли, отвоевали ее войска…».

Отняли словами правды, добавим мы, и развенчанием мифов о нашей революции всеми доступными средствами агитационно-пропагандистской работы среди солдат войск интервентов.