СМИ как инструмент легитимации институтов власти

В числе основных условий функционирования властных структур признается легитимность власти. Легитимность является одним из показателей эффективности и стабильности власти, характеризует отношение к ней общества.

Легитимность власти определяют обычно как степень согласия между управляющими и управляемыми социальными субъектами, т.е. согласие граждан, чтобы ими управляли именно те и именно так, как нормативно определено. Другими слова- ми, институты власти обладают легитимностью в том случае, если те, к кому они обращаются с распоряжением, признают их право отдавать приказы.

Одним из наиболее действенных механизмов обеспечения легитимности власти является институт СМИ. Данный институт выполняет функцию посредника между государством и обществом. Эта функция реализуется двояко. С одной стороны, граждане посредством масс-медиа имеют возможность доведения до властей своих мнений и желаний. С другой стороны, институты власти также через СМИ могут оказывать влияние на общество, объяснять свои действия, оправдывать проводимую политику. Важность владения информационным ресурсом подчеркивают политологи, которые пишут, что «иметь важную информацию – значит иметь власть; уметь отличать важную информацию от неважной означает обладать еще большей властью; возможность распространять важную информацию в собственной режиссуре или умалчивать ее означает иметь двойную власть» [1].

Не удивительно, что в таких условиях значение СМИ возрастает во много раз. Некоторые исследователи даже считают масс-медиа самостоятельным политическим институтом, который одновременно и реализует, и творит политику. Им отводится роль субъекта политического процесса, который формирует определенную систему социально-политических ценностей, распространяет их в обществе, отражает политические взгляды и интересы конкретных социальных групп, слоев и классов [2]. Если раньше СМИ прямо не решали вопрос о власти, а играли роль инстанций, где многообразие мнений интегрировалось в основные течения, то сегодня, наряду с этими функциями, они активно участвуют в проведении референдумов и выборов кандидатов, что делает их непосредственными элементами политической системы, эффективным политическим институтом.

Известный исследователь сферы коммуникаций А.И. Соловьев даже вводит термин «медиакратия», которым он обозначает способ организации власти, при которой информационные отношения превращаются в ключевой механизм форматирования политического пространства и обеспечения взаимодействия между властью и обществом [3].

Ему оппонирует О.В. Гаман-Голутви-на, по мнению которой термин «медиа-кратия» не приемлем, поскольку институт СМИ не может считаться самодостаточным политическим субъектом. Несмотря на свои возможности, СМИ все же относятся к категории средств в гегелевском смысле. Владелец медиаимперии – власть в пределах своей империи, но на уровне глобальной политики он, как правило, выступает исполнителем воли более значимых и влиятельных политических акторов, контролирующих процесс целеполагания [4].

Несмотря на эти споры, никто не ставит под сомнение силу и могущество СМИ, их широкие возможности конструирования реальности и тем самым влияния на общество. Возможности эти в процессе НТП тоже возрастают и зачастую обнаруживают свойства, разрушительные для демократии. По мере усиления влияния СМИ на людей возникло понимание того, что они могут превратиться в опасный инструмент манипулирования сознанием в тех или иных интересах.

Чтобы понять, как это происходит, необходимо ясно представлять себе, какой смысл мы вкладываем в понятие СМИ.

В современной отечественной литературе предпринимались попытки найти наиболее точный термин, характеризующий суть описываемого явления. Предлагались следующие варианты: средства массовой информации, средства массовой коммуникации, средства массового воздействия, средства массового общения. Наибольшее распространение получили два первых термина, но по поводу содержания данных понятий у исследователей нет единого мнения. В настоящее время они рассматриваются как синонимичные. Хотя, скорее всего, между ними существуют отношения включения. Термин СМК шире. Если главная функция СМИ – производство, фильтровка и накопление информации, то задача СМК – донесение ее до аудитории и обеспечение обратной связи, что подразумевает процесс общения, включая тем самым и процесс восприятия.

Хотя, употребляя эти термины, нужно иметь в виду, что в литературе, как правило, под ними понимается одно и то же – печать, радио, телевидение. Нужно признать, что разграничение это достаточно условно.

В современной научной литературе наряду с понятиями СМИ и СМК используется понятие «масс-медиа – лат. mediator (посредник). Масс-медиа являются механизмом связи между коммуникатором и реципиентом, т.е. выступают посредником в процессе коммуникации.

По Луману, масс-медиа – это «все общественные учреждения, которые используют для распространения сообщений технические множительные средства». Это определение подчеркивает, что продукцией масс-медиа являются сообщения, тиражируемые с помощью технических средств. Главный критерий медийности – машинный способ изготовления носителя информации [5].

В настоящее время понятия «средства массовой коммуникации», «средства массовой информации» и «масс-медиа» используются как синонимичные, зачастую без какого-либо смыслового разграничения. Самым употребительным из них является термин СМИ. Он чаще других используется в научных исследованиях и средствах массовой информации.

Институт СМИ функционирует в двух сферах: материальной и идеологической. В процессе производства СМИ получают экономическую прибыль, необходимую для дальнейшей деятельности на рынке, а также идеологическую, символическую, значимую для сохранения и воспроизводства властных институтов общества.

Ряд исследователей подчеркивают символический характер процесса конституирования общества и мира. Так, К. Берк в этой связи отмечает, что большую часть реальности мы познаем благодаря системе символов. Лишь незначительная часть реальности воспринимается нами посредством личного опыта (Там же: 38).

П. Бурдье вводит термин «symbolic power» (власть символов), т.е. власть конструирования мира, возможность создавать реальность при помощи слов, смыслов. Культурные смыслы, формирующиеся и передающиеся в процессе коммуникации, определяются идеологией и структурой власти существующего социального порядка [6].

Для осуществления символической власти привлекаются различные ресурсы – средства коммуникации. Они включают не только технические средства приема и передачи символьных форм, но и используемые в коммуникационном процессе знания и навыки.

В отношении ряда смыслов и понятий масс-медиа удается реально организовать окружающую действительность. Символическая власть переходит в основательнофактическую, зависящую от того, насколько феномены самой символизации закреплены юридически [7]. Как это происходит, объясняет известный ученый У.Лип-пман, который пишет, что «реальное поведение человека определяется реакцией не на стимулы внешнего мира, а на картину этого мира, имеющуюся у него в голове: человек приспосабливается не к окружению, а к псевдоокружению, и акт приспособления всегда опосредован». Большая часть реальности находится за пределами достижимости для современного человека («beyong our reach»), поэтому он не в состоянии осуществить верификацию тех сведений, которые доходят до него через СМИ. Он не может их проверить и поэтому вынужден им доверять. Это дает СМИ почти неограниченные возможности по созданию в сознании людей псевдокартины мира [8].

Многие исследователи полагают, что не существует разницы между реальностью и символическим отображением, человечество существует в символической среде. Авторы постмодерна вообще отрицают реальность, заменяя ее множеством знаковых картин мира.

Структуры власти используют способность института СМИ конструировать реальность с помощью символов для создания себе положительного имиджа, для объяснения и оправдания собственной политики. По мнению Кастельса, власть принадлежит тем, кто способен создавать новые культурные коды, которые общество использует для определения реальности и выработки сознательных решений. В обществе, построенном на кодах и конвенциях, ведется постоянная борьба за власть номинации, власть конструирования мира [6: 202].

Чтобы представить себя легитимной, власть может прибегать к определенным стратегиям символического конструирования. Легитимация, по Веберу, может иметь три типа оснований: рациональные, традиционные и харизматические. На них опираются выделенные Дж.Томпсоном типологические стратегии – рационализация, универсализация, нарративизация.

Рационализация есть результат построения некоторой логической цепочки утверждений. Посредством этого автор пытается защитить или обосновать справедливость тех или иных социальных отношений или институтов и, таким образом, убедить аудиторию в целесообразности их поддержки.

Суть универсализации состоит в представлении институциональных образований, служащих интересам лишь отдельных индивидов в качестве всеобщих.

Претензия на легитимацию также может быть выражена через стратегию нар-ративизации. В этом случае происходит обращение к различным повествованиям, позволяющим пересмотреть опыт прошлого и рассмотреть нестоящее в качестве составляющей некоторой вневременной и чрезвычайно важной традиции [9].

Используя одну из данных стратегий символического конструирования или все одновременно, СМИ способствуют поддержанию сложившихся в обществе властных отношений. Символические формы оказываются включенными в процесс конституирования социальных отношений как таковых (Там же: 258).

В демократичном обществе институт масс-медиа призван выполнять стратегически важную системоохранительную функцию: благодаря свободе слова и свободной циркуляции информации оперативно разрешаются возникающие в обществе конфликты, предотвращается социальный взрыв.

Но на практике часто получается обратная ситуация. Реальность, искусственно сконструированная СМИ, не является объективной. Пропасть между действительностью и созданной СМИ картиной часто бывает слишком велика. Для того чтобы представить события в нужном свете, СМИ используют разные возможности, в числе которых – искажение действительности, а также полное или частичное ее замалчивание.

Таким образом, вместо того, чтобы выполнять функцию посредника между властными структурами и обществом, институт СМИ часто является причиной конфликтов, непонимания между ними, т.к. общество не желает принимать образы, которые навязывают ему масс-медиа.

Проблемой создания положительного образа власти в глазах общества занимался Н. Луман в своей работе «Власть». По Лума-ну, важнейшее новшество теории средств коммуникации в сравнении со старыми теориями власти состоит в том, что она понимает феномен власти на основе различия между кодом и процессом коммуникации. Приписывание власти тому, кто ею обладает, регулируется данным кодом с такими далеко идущими последствиями, которые требуют усилия мотивов подчинения ей, ответственности, институализации, обращения к ней с требованиями перемен и т.п. В качестве кодов власти могут выступать миф, архетип, символ, авторитет, страх, сила, политическая воля и т.п.

К медийным кодам относятся те феномены, которые выполняют функцию кода власти и средств политической коммуникации (по Луману, «генерализованных средств коммуникации»). В качестве таковых выступают истина, правда, авторитет, рейтинг, доверие, любовь, искусство и т.п. Эти медийные коммуникативные коды создают парадигму, каркас массовой политической коммуникации.

Коммуникативные медийные коды и коды государственной власти должны быть идентичны друг другу. В противном случае невозможно сформировать положительный имидж государства и его органов в глазах гражданского общества.

Управление процессом создания положительного имиджа власти основывается на управлении медийными кодами. Однако последними в плане их использования обладают СМИ. Следовательно, возникает проблема достижения коммуникативного консенсуса между властью и СМИ. Иначе формирование положительного имиджа власти не представляется возможным, поскольку не достижим широкий коммуникативно-психологический диалог власти с народом, гражданским обществом.