Социальная безопасность как показатель социального благополучия молодежи

Сургутский государственный педагогический университет, Сургут, Россия, ,

,

Социальное благополучие – это, с одной стороны, искомое стабильное состояние в жизни любого индивида или группы, а с другой – важнейший индикатор устройства общества и уровня его развития. Стабильность, рост здоровья, прав, свобод и экономического благополучия – базовый набор ценностных ориентаций в жизни современного человека. И так как одним из ключевых препятствий на пути к социальному благополучию являются рискогенные социокультурные факторы и угрозы (физические, психологические, общественные), то социальная безопасность всегда будет неотъемлемым атрибутом и показателем феномена благополучия. Обеспечение общественной безопасности является приоритетным направлением государственной политики в сфере национальной безопасности Российской Федерации (Колесникова, Чуканова, 2014).

В социологическом плане одним из индикаторов ощущения социальной безопасности населения являются опросы, посвященные уровню и характеру тревожности и страхов («индекс страхов»). Так, если попытаться систематизировать ответы россиян, то можно выделить следующие пять групп страхов. Россияне боятся: 1) за жизнь и здоровье свои, а также близких и родных; 2) возникновения войн и активизации внешней угрозы (что, безусловно, перекликается с первым пунктом); 3) стать объектом ужесточения политического режима, произвола власти и репрессий; 4) бедности и нищеты (потеря работы, сбережений); 5) стать жертвой преступлений1. К тому же, особенно после громких терактов, россияне опасаются, что могут стать жертвами экстремистов2.

Многие показатели и критерии социальной безопасности и благополучия хоть и актуальны для большинства социально-демографических групп, могут иметь свои специфические особенности и формы проявления, когда речь идет о такой разноплановой общности, как молодежь. Для того чтобы иметь возможность оценить состояние и уровень социальной безопасности молодых людей в обществе, необходимо иметь четкие представления о критериях этого многофакторного явления (отдельными видами безопасности занимаются узкие специалисты).

В зависимости от ракурса исследования и содержания используемых в нем понятий рассматриваемые нами категории «социальное благополучие» и «социальная безопасность» могут иметь различные модусы взаимосвязи: как родовое и видовое понятие, как часть и целое, как причина и следствие или же выступать автономными, но взаимосвязанными и взаимообусловленными социальными явлениями. И это неудивительно, ведь содержательно каждое из этих понятий имеет как широкую, так и узкую трактовку, как объективные, так и субъективные показатели. Зачастую одни и те же структурные элементы можно обнаружить при анализе как социального благополучия, так и социальной безопасности (например, здоровье). Не вызывает сомнений лишь одно – благополучие и безопасность неотделимы друг от друга. Трудно, находясь в опасности, ощущать себя благополучным человеком, так же как и при отсутствии благополучия чувствовать себя в безопасности. В рамках данного исследования мы будем рассматривать социальную безопасность как одну из важнейших характеристик социального благополучия, как его неотъемлемую часть.

Анализ имеющихся в современной отечественной литературе определений понятия «социальное благополучие» позволяет выделить несколько подходов и точек зрения, акцентирующих внимание на различных сторонах данного явления. Так, ряд авторов отмечает, что социальное благополучие является интегральным (комплексным, многофакторным) показателем эффективного функционирования общества и в то же время выступает высшей ценностью для человека, которая мобилизует его мотивационную активность и находит выражение в социальном самочувствии, уровне и качестве жизни, доступности возможностей для развития субъекта (Власова, 2017; Зборовский, 2021; Костина, Орлова, 2015).

А.А. Власова (2017: 36–38) и Г.Е. Зборовский (2021: 71–74) справедливо указывают на практически устоявшееся в социальных науках мнение о двойственной, двухкомпонентной структуре социального благополучия, которая включает в себя как объективные условия существования индивида, так и субъективную оценку им этих условий (самочувствие, ощущение). Указанные компоненты образуют единую взаимосвязанную систему: достижение одной составляющей невозможно без другой и наоборот. Термин «социальное благополучие» хоть и указывает на определенную сферу своего употребления, но на деле это многофакторное явление, включающее в себя не только социальные условия, но и психологический, культурный, экономический, физиологический и духовный атрибуты нормального функционирования человека в обществе (Костина, Орлова, 2015: 93–97). Социальное благополучие собственно молодежи как комплексное понятие включает в себя «ценностные установки, профессионально-личностные характеристики, условия среды по удовлетворению значимых потребностей… при гарантированной системе государственной социальной защиты» (Бабаян, Пашинина, 2016: 15).

Тесно переплетаясь с такими категориями, как социальное самочувствие и уровень жизни, социальное благополучие включает в себя наряду с правом на благосостояние (доход и имущество) и свободу самореализации требования по обеспечению безопасности1. Социальное благополучие как интегральный показатель функционирования общества в своей структуре содержит не только такие очевидные элементы, как уровень и качество жизни (доход, состояние здоровья и возможность получения медицинских услуг), но и ряд важных аспектов, связанных с продовольственной и экологической безопасностью, защищенностью от преступности и терактов. Безопасность – это важнейшая основа благополучия, которая «является результатом деятельности органов государственной, региональной и муниципальной власти» и позволяет определить стратегию взаимодействия государства и человека (общества) (Костина, Орлова, 2015: 95–96). То есть, в концепции социального благополучия социальная безопасность может выступать и как самостоятельный структурный компонент, и как важная характеристика других составляющих его условий (физических, экологических, экономических, правовых, культурных) (Власова, 2017: 37–40).

Исследователи С.И. Самыгин и О.В. Степанов, анализируя философские, психологические и социологические теории, отмечают, что социальная безопасность является сложным интегральным понятием, состоящим из различных видов безопасности, отражающих многоуровневый характер человеческого бытия (Самыгин, Степанов, 2014). Важность феномена безопасности для дальнейшего развития общества отражена не только в количестве посвященных ему исследований и междисциплинарности их содержания, но и в появлении самостоятельных отраслей научного знания соответствующей направленности, в частности, социологии безопасности, «предметом которой являются разнообразные факторы риска, угрожающие обществу и личности, а также сущность, методы, формы и средства обеспечения безопасности личности и общества в условиях комплексного взаимодействия всех этих факторов» (Самыгин, Степанов, 2014: 56).

С одной стороны, акценты в определениях и критериях социальной безопасности могут разниться, но с другой – в них всегда присутствуют общие черты. Так, социальная безопасность может восприниматься как определенное состояние защищенности граждан, их материальных и духовных ценностей (ресурсов) от социальных и межнациональных конфликтов, преступных посягательств, а также от природных и техногенных факторов (Колесникова, Чуканова, 2014: 20–25). В то же время социальная безопасность – одна из «базовых потребностей человека и возможность достижения нормального уровня и качества жизни» (Власова, 2017: 36). Ну и, конечно же, она представляет собой «защиту от угроз и рисков разрушения и деградации социальной сферы государства как основы социального благополучия» (Костина, 2015).

Центральное место в методологии социологии безопасности занимает теория риска, что выражается в тесном переплетении предметного поля двух отраслей – социологии безопасности и социологии риска. Именно с такого рода рисками и их распространением в социальной среде связано формирование основных угроз человеческому существованию. Автор концепции «общества риска» У. Бек интерпретирует риск как систематическое взаимодействие субъекта с угрозами и опасностями, возникающими под воздействием процессов модернизации (Бек, 2000). Риск может восприниматься и как состояние некой неопределенности, таящей в себе ожидаемую опасность. Неопределенность состояния общества и неопределенность статуса молодежи в совокупности могут нести с собой двойные угрозы.

В социологии молодежи с позиции рискологической концепции молодое поколение рассматривается в контексте неустойчивого состояния неопределенности в силу особенностей социально-психологических характеристик данной группы (Зубок, Чупров, 2020). Этот риск может служить для молодежи стимулом как для социального развития, так и для девиантных проявлений (Загребин, 2014).

А.А. Власова выделяет следующий перечень современных угроз: 1) нестабильность основных сфер общества (финансово-экономических, геополитических, культурных) в условиях глобализации, влияющие на дестабилизацию социальных отношений; 2) рост неравенства и кризис идей социального государства; 3) экстремизм и терроризм (Власова, 2017: 37–41).

В целом, анализ имеющихся источников позволяет нам выделить три категории угроз социальной безопасности: природогенную, техногенную и социальную (или гуманитарную, определяемую как результат человеческих отношений) (Самыгин, Степанов, 2014: 54–59). Соответственно им можно обозначить три группы их показателей.

К первой группе (природогенной) относятся такие показатели, как экологические проблемы, дефицит природных ресурсов и природные катаклизмы (катастрофы).

Во вторую группу (группу техногенных показателей) включены вредоносные для человечества научно-технические открытия и изобретения, оружие массового поражения и мировые тенденции разоружения или вооружения.

К третьей группе показателей социальной безопасности, самой многочисленной, отнесен весь комплекс источников, имеющих социальную природу общественных отношений. Это: 1) демография (рождаемость, продолжительность жизни и смертность, динамика брачных союзов (разводов), миграционные потоки); 2) комплексный показатель уровня здоровья (физического, психоэмоционального и социального) (Казиева, 2016); 3) интегративные показатели уровня и качества жизни; 4) динамика социальных девиаций (преступности, убийств (самоубийств), алкоголизма, наркомании), экстремизма и терроризма; 5) индекс человеческого развития (уровень жизни, долголетие, грамотность и образованность); 6) уровень социального расслоения и поляризации; 7) уровень межгрупповой конфликтности и толерантности (национальной, религиозной, политической (геополитической), социально-экономической, демографической) (Гаряев, 2007); 8) уровень соблюдения прав и свобод личности; 9) уровень стабильности функционирования основных институтов, сфер и отношений в обществе в условиях глобализации и модернизации (информатизации) (Костина, 2015); 10) уровень стабильности ценностных и мировоззренческих установок в обществе.

В результате мы видим, что, как и социальное благополучие, социальная безопасность представляет собой комплекс субъективных и объективных характеристик, она предполагает как внутреннее ощущение защищенности (самочувствие), так и противостояние реальным внешним угрозам различного порядка (социальным, природным, техногенным) (Костина, 2015). Социальная безопасность – результат деятельности различных субъектов общества, направленной на устранение рисков (угроз) и создание условий для достойного существования и развития индивидов и социальных групп (Шипунова, 2019), отражающийся в объективных и субъективных общепринятых показателях.

В особой зоне риска находится молодежь, чье специфически неустойчивое положение и состояние здоровья (физическое и эмоционально-психологическое) подвергается воздействию не только множества негативных профессиональных (образовательных) факторов, общих социальных явлений и трансформаций (глобализация, политическая напряженность, пандемия), но и ряда новых общественных деструктивных тенденций, опасных для жизни (рост ауторазрушительных субкультур (функционирование «групп смерти», суицидально ориентирующих виртуальных игр и т. д.), экстремизм в среде учащейся молодежи (стрельба в образовательных учреждениях и т. д.). В состоянии социальной опасности молодые люди могут становиться субъектами и объектами различных экстремальных проявлений.

В правовом плане согласно Федеральному закону от 30 декабря 2020 г. № 489-ФЗ «О молодежной политике в Российской Федерации» под молодежью и молодыми гражданами следует понимать социально-демографическую группу лиц в возрасте от 14 до 35 лет включительно.

В поколенческом отношении на сегодняшний день к категории молодежи следует отнести поколение Y (миллениалы) и поколение Z (зумеры). С социологической точки зрения молодежь определяется как социально-демографическая группа (поколение людей, общность), выделяемая на основе совокупности возрастных характеристик, социально-психологических свойств и особенностей социального положения (Кон, 1990), проходящая стадию социализации с целью усвоения комплекса социальных ролей, норм, ценностей для нормального функционирования в обществе (Лисовский, 1990).

Наряду с любовью, здоровьем и успешной самореализацией спокойная и безбедная жизнь – наиболее значимый смыслообразующий и ценностный ориентир в сознании современной молодежи (Зубок, Чупров, 2020: 22–23). Хотя, согласно опросам, по самоощущению большинство российской молодежи оценивает ситуацию в своей жизни как скорее хорошую и называют себя в той или иной степени счастливыми людьми1. В то же время настроение у молодого поколения россиян заметно упало в 2021 г. по сравнению с их сверстниками из других стран.

Удивительно, но тревоги по поводу сохранения здоровья в условиях пандемии хоть и входят в тройку приоритетных, но не являются самыми главными для российских молодых людей. Больше всего миллениалов и зумеров сейчас волнует неравенство в распределении богатств и доходов, безработица и коррупция в бизнесе и политике. Причем большая часть молодых людей в России уверены, что со временем ситуация в экономике лишь ухудшится. Молодые россиянки особенно пессимистичны и больше, чем мужчины подвержены стрессу и тревоге2.

Уровень напряженности – это важнейший обратно пропорциональный индикатор социальной безопасности. Чем он выше, тем ниже уровень безопасности. Напряженность в молодежной среде начала возрастать с 2008 года, то есть в период финансового кризиса (Гизатуллин, 2009).

Вопросы, связанные с обеспечением социально безопасности молодежи, наиболее актуальны в современной России, когда в условиях модернизации и глобализации общества мы наблюдаем сокращение численности молодого поколения, уменьшение молодежного трудового потенциала, снижение темпов роста количества молодых семей и рождаемости детей. Молодежь сталкивается с огромным количеством социальных угроз различной природы, тесно взаимосвязанных и требующих системного подхода к их устранению, – демографическими, экономическими, информационными, экологическими, духовно-нравственными, этнонациональными и культурными (Крыгина, 2015).

Существует целый ряд общественных проблем, которые имеют объективный характер и непосредственно связаны с социальной безопасностью молодежи. Все чаще ученые и педагоги в нашей стране акцентируют внимание на следующих вопросах. Во-первых, это информационное воздействие на молодежь через Интернет, которое в эпоху «постправды» может нести негативный характер, формируя искаженное (ложное) представление о социальной действительности и подкрепляя деструктивные тенденции в обществе. Молодежь становится субъектом и объектом мошеннических схем и пирамид через социальные сети. Во-вторых, коррупция и низкий контроль в миграционной политике сказываются на межэтнических отношений, росту напряженности в этой сфере. Молодежь как наиболее восприимчивая и неустойчивая часть населения зачастую становится субъектом противоправных, экстремистских проявлений. Особую настороженность вызывают результаты социологических опросов, указывающие на то, что у многих молодых людей проявляется правовой нигилизм, отсутствует уважение к закону и признание допустимости любых (даже противоправных) способов заработка (Хамитова, 2010). В ракурсе вопросов духовной культуры отмечается, что в структуре молодежного досуга существенно сокращается доля созидательно-творческих форм активности, приоритетным становится пассивное времяпрепровождение (Крыгина, 2015: 81–86). Здесь стоит обратить внимание на проблему деструктивных субкультур с асоциальной и противоправной направленностью (винишко-тян, колумбайн, АУЕ, околофутбола, зацеперы, кибербуллинг и т. д.) (Богдан, 2021).

Если же оценивать позиции самой молодежи, определяя, каким смыслом они наполняют категорию социальной безопасности, то результаты социологического исследования свидетельствуют о значимости для молодого поколения признака равных возможностей для получения социальных благ. Материальный фактор наряду со здоровьем (Казиева, 2016: 61–63) вызывает существенную озабоченность у молодых людей. Социально-экономическое расслоение общества ведет к неравному доступу к качественному образованию и высокооплачиваемой работе, а следовательно, к криминализации подростковой и молодежной среды (Крыгина, 2015: 83–86).

Помимо этого под социальным благом молодежь понимает равенство в получении не только образования и работы, но и медицинских услуг, а также в обеспечении достойного уровня и качества жизни, социальных гарантий. К тому же для молодых людей большое значение имеет защищенность их права на самовыражение, свободу слова и вероисповедания. Представители миллениалов и зумеров не приемлют притеснений по каким-либо признакам и хотят иметь возможность беспрепятственно реализовывать свои интересы (Шипунова, 2019: 79–80).

Резюмируя, обозначим основные виды безопасности, актуальные для молодежи: безопасность здоровья, безопасность личностной самореализации, физическая защищенность от противоправных действий, экологическая безопасность и политическая безопасность (Шипунова, 2019: 80). В общем плане показателями уровня обеспечения социальной защищенности молодежи являются качество и уровень жизни, человеческий и социальный капитал.

Результаты социологических опросов свидетельствуют о том, что все внешние угрозы и кризисы оказывают существенное влияние на психологическую напряженность, тревожность молодых людей, что может негативно сказываться на их физическом и психическом здоровье. Специалисты констатируют рост числа различных психопатологий и психических девиаций, которые находят свое воплощение в социальных деструкциях (аутодеструкциях) и девиантном поведении (Крыгина, 2015: 83–86). Внешние и внутренние индикаторы социальной безопасности тесно переплетаются друг с другом. Для стабилизации ситуации и нивелирования проблем, угрожающих социальной безопасности молодого поколения, необходимо переосмысление опыта государственной молодежной политики (ее целей и механизмов) с учетом современных особенностей развития страны и новых глобальных вызовов, рисков и угроз, а также субъективных ощущений самой молодежи (Крыгина, 2015: 85–86). К тому же, значительная дифференциация внутри рассматриваемой соци- ально-демографической группы по многим критериям (демографическим, образовательным, профессиональным, этническим и др.) требует особого внимания к выработке механизмов разрешения проблем социальной безопасности для каждой категории молодых людей.

Социальная безопасность молодежи – это наиважнейшее условие успешного развития молодого поколения и главный фактор выживания и развития российского общества.