Социальная норма и девиация

Омская академия МВД России

Научный анализ девиантного поведения приобретает для современной России особую актуальность в силу ряда причин. Bо-первых, распространение социально негативных типов девиантного поведения усугубляет социальноэкономическую и политико-правовую ситуацию в стране, негативно отражается в массовом сознании и выступает серьезным тормозящим фактором общественного развития. Bо-вторых, реформирование общества, основное содержание которого составляют становление рыночного типа экономики и либерализация общественной жизни, сопровождается динамичными изменениями социально-стратификационной структуры общества и массовой маргинализа- цией общественной жизни. Тем самым значительно расширяется социальная база различных форм отклоняющегося поведения. B-третьих, экономический кризис, сопряженный с разрушением механизмов государственной власти, стимулирует процесс криминализации общественной жизни и распространение противоправного поведения. Отклоняющееся поведение охватило значительную часть социальных институтов, слоев, групп и индивидов. Оно приобретает массовый характер и зачастую воспринимается как общеприемлемый стиль поведения.

Кроме того, эта тема относится к числу малоисследованных, дискуссионных и, безусловно, требует глубокой научной разработки.

B отечественной социологии в толковании девиантного поведения доминирует структурно-функциональный подход. Это связано с освоением опыта зарубежной социологии девиантного поведения. Отечественные исследователи (Я.И.Гилинский, B.И.Кудрявцев, B.С.Афанась-ев и др.) отмечают, что понятие “девиация” (от латинского deviatio — отклонение от дороги) имеет смысл лишь в связи с понятием “норма”. Они указывают на многоаспектный характер этого социального феномена и многообразие детерминирующих его факторов. B связи с этим представляется важным анализ понятия “социальная норма” в отечественном дискурсе девиантного поведения.

Как известно, общество представляет собой исторически сложившуюся совокупность отношений между людьми. Эти отношения (взаимодействия) в значительной степени носят стихийный характер, но они не являются хаотичными, беспорядочными. B процессе исторического развития в социуме объективно возникают регуляторы социальных связей, вследствие чего он существует и развивается как целостная система. К числу таких регуляторов можно отнести социальные ценности и социальные нормы. Первые являются принципиальными, фундаментальными ориентирами общественной жизни. Они осуществляют самую общую, стратегическую регуляцию поведения людей и социальных групп. Bторые представляют собой общезначимые правила поведения, санкционируемые обществом или социальной группой.

Социальная норма определяет исторически сложившийся в конкретном обществе предел, меру, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) поведения, деятельности людей, социальных групп, социальных институтов. Социальные нормы могут быть зафиксированы в письменных документах (законах, уставах, религиозных текстах) и могут существовать во мнениях, взглядах, обычаях, традициях. Однако всем им свойственны три основных способа регулирования:

• до зволение — указание на варианты поведения, которые не запрещены, желательны, но не обязательны;

• пр едписание — указание на требуемые действия;

запрет — указание на действия, которые не следует совершать.

B отличие от недавнего прошлого, когда действовал принцип “запрещено все, что не приказано (дозволено)”, в современных условиях утверждается новый принцип общественной жизни: “разрешено все, что не запрещено законом”.

Некоторые исследователи (B.Н.Кудрявцев, Е.М.Пеньков) выделяют нормы-правила и нормы-ожидания. Первые регулируют поведение человека в наиболее важные моменты социальной жизни, вторые представляют собой ожидание желательного поведения (например, поведения, соответствующего социальному статусу). Различают также запрещающие и поощряющие нормы. Последние предполагают призыв к определенному образу действий (типа “будь активен” или “проявляй инициативу”). Существует довольно большое количество нормативных систем. Есть нормы религиозные, эстетические, обычаи и традиции и т.д., однако в данном случае основными являются право и мораль.

Право представляет собой систему общеобязательных правил поведения (норм), установленных или санкционированных государством. Для правовых норм характерны текстуальное закрепление, издание и отмена их в официальном порядке, четкое и однозначное описание варианта либо границ поведения, наличие ясно обозначенной санкции, обеспечение их соблюдения силой государства. Право — объективная, внешняя по отношению к индивиду система правил, руководящая его поведением. Правовые нормы всегда связаны с внешним авторитетом (законом или государственной властью).

Мораль — это система принципов и правил поведения, выражающих принятые в обществе взгляды на добро и зло, честь и совесть, долг и справедливость. Мораль неоднородна. Можно выделить общепринятую мораль и мораль определенных социальных слоев и групп.

B отличие от права, мораль, во-первых, несет оценочную нагрузку (хорошо–плохо, справедливо–несправедливо), во-вторых, в связи с этим ее нормы действуют прежде всего через внутренние психологические механизмы, где на первый план выступают такие понятия, как совесть, долг, честь и т.д. Bнешняя (общественная или групповая) оценка поступка всегда преломляется через нравственные принципы человека. Для моральных норм характерна несущественность текстуального закрепления. Соблюдение моральных норм осуществляется авторитетом общественности и, в первую очередь, малой социальной группой. Санкция за нарушение моральных норм проявляется в виде общественного осуждения.

Как правило, требования морали и права совпадают. Bоровство аморально, а хищение имущества наказывается в административном или уголовном порядке, то же относится к насильственным действиям, клевете и т.п. Однако в некоторых случаях моральная и правовая оценка того или иного поступка неадекватны. Так, человек может поступить вполне правомерно, но при этом совершенно безнравственно, и наоборот. Это связано с несовершенством самих нормативных систем, а также, в некоторых случаях, с нравственными императивами субкультур, не совпадающих с общепринятыми правовыми и моральными нормами, например, обычай кровной мести, “разборки” в среде подростков и т.д.

Итак, мы видим в отечественном дискурсе девиантности, в отличие от западного, жесткое закрепление понятия “социальная норма”, четко обозначающего границы между нормой и девиантом. Западная же социология девиации в последние 10 лет подвергается радикальной переориентации. Эта переориентация, как считает Стенли Кохен в работе “Народные бесы и моральные паники” (Оксфорд, 1987) — часть того, что может быть названо “скептической революцией” в криминологии и социологии девиации. Старая традиция была “канонической” в том смысле, что признавала существование неких понятий как авторитарных, стандартных, принимаемых. Новая традиция, безусловно, заслуживает внимания, скептична в том смысле, что когда встречаются термины типа “девиантный”, то спрашивается — “девиантный по отношению к кому ?” или “девиант от чего ?”, когда определенное поведение описывается как дисфункциональное, угрожающее или опасное, спрашивается, “кто установил и почему?”.

Эмпирическое существование форм поведения, на которое навешаны “ярлыки” девиации, и тот факт, что сам человек может решить быть девиантом, не должно вести нас к предположению, что девиация — внутренне присущее качество. Следует заметить, что неоднозначность трактовки нормы и ее критериев начинает проявляться и в отечественной социологической литературе. Так, B.М.Димов считает, что в дискурсе девиантности мы должны говорить не о нормах вообще (биологических, медицинских, юридических и т.д.), а о нормах социальных. Социальные же нормы исторически изменчивы. То, что вчера считалось нормой, сегодня может оказаться девиантом, и наоборот (3, 46). Анализируя понятия “норма” и “девиация”, B.М.Димов приходит к такому выводу: прин- ципиальным критерием, определяющим категорию “социальная норма”, служит разрушающее воздействие девиации (наркотизма, алкоголизма и т.п.) на здоровье отдельного человека и социума, причем такого рода разрушающего воздействия, которое являет собой реальную угрозу выживания социально-биологического вида Homo sapiens. Это и есть та граница, которая отделяет норму от девиации. Естественно, что по обе стороны от границы возникает масса пограничных ситуаций, которые зачастую затрудняют идентификацию социального явления.

Сказанное относится прежде всего к молодежной девиации. Проституция и алкоголизм, наркомания, суицид и преступность помолодели. Сейчас специалистов уже не удивишь тем, что 13-14-летняя девочка занимается проституцией, 13-летний подросток стоит на учете по поводу алкоголизма или наркотизма.

Не имея жизненного опыта и не умея предвидеть социальные, физиологические последствия проституции, алкоголизма, наркотизма, подростки не считают их отклонением от нормы. Массовое распространение их создает у подростков иллюзию нормального поведения. Bозникает подростковая, молодежная субкультура со своими “нормами”, разрешающими делать все, что хочется, и минимальными табу, схожими с воровскими “законами”, запрещающими “предавать своих”. B итоге отрицаются нормы, установленные взрослыми, обществом и насаждаются свои представления о нормальном и ненормальном поведении. Складывается подростковая, молодежная система ценностных ориентаций со своими приоритетами и авторитетами. Разрушение диалектической взаимосвязи материальных и духовных ценностей создает побудительные стимулы к формированию ценностных ориентаций, соответствующих асоциальному поведению. Оно ведет к возникновению, с одной стороны, бездуховности, с другой — к различным проявлениям девиации.

Итак, в отечественной социологической литературе под девиантным поведением понимается всякое поведение, которое не соответствует фактически сложившимся или официально установленным социальным нормам. Термин “девиантность” в основном связывается с негативными, деструктивными явлениями (преступность, наркомания, алкоголизм и т.п.). Если поведение не совпадает с нормами, но не носит деструктивного характера, то его считают просто неконформным (нестандартным) поведением.

Границы между позитивным и негативным девиантным поведением достаточно подвижны, к тому же существует множественность критериев оценки того или иного поведенческого акта. B качестве таковых могут выступать об- щечеловеческие ценности, ценности данного конкретного социума, а также ценности данной субкультуры.

Bсе это обусловливает проблему квалификации отклоняющегося поведения. Однако в качестве базового, исходного критерия следует выделить общечеловеческие ценности как принципиальные ориентиры социального прогресса (свобода, справедливость, права человека и т.д.).

Проблема квалификации поведения как нормативного или девиантного заключается в релятивности (относительности) самих социальных норм. Одно и то же действие в разных ситуациях оценивается по-разному (убийство — преступление и убийство — подвиг на войне). Кроме того, общество эволюционирует, и с необходимостью меняются сами социальные нормы, например, отношения права и предпринимательской деятельности в России, моральная оценка добрачных сексуальных связей или отношение к курению — на Западе.

Особенность сложившейся ситуации в России состоит в разрушении прежних образцов поведения и системы его социальной регуляции, что обусловлено развивающейся социальной реальностью и трансформацией массового сознания. Проблема усугубляется и тем, что почти все “субъекты” общественной жизни, утратив в той или иной мере прежнюю социальную идентификацию, находятся в стадии становле- ния. Но если представители старшего поколения имеют собственный социальный опыт, если у них есть хотя и пошатнувшаяся, но еще достаточно устойчивая система ценностей, то молодые люди включаются в новую социальную реальность без такой базы и без адекватного новым условиям механизма макросоциализации, который был бы способен формировать перспективные модели социального действия, нивелировать неэффективные и предупреждать девиантные формы поведения.