Социальная работа как профессиональная сфера деятельности

Несмотря на то, что социальная работа, как научная дисциплина и профессиональная сфера деятельности, исторически сформировалось после второй мировой войны, в Украине она получила профессиональное определение лишь в 1991 году с введением системы социальных служб для молод ё жи. На сегодняшний день центры социальных служб для семьи, детей и молод ё жи (ЦСССДМ) существуют в Украине уже более 20 лет и имеют развитую сеть по всей территории. Однако следует отметить, что процесс понимания социальной работы, как профессиональной деятельности, оста ё тся в контексте психологических знаний вс ё еще мало изученным.

Исторически сложившиеся виды социальной поддержки1 (благотворительство, попечительство, меценатство, спонсорство, протекция и др.) создают прецеденты восприятия и оценки социальной работы в житейском контексте без анализа отстроченных социальных последствий. Уже не раз отмечалось, что непрофессиональное использование социальной поддержки приводит к усилению социального иждивенчества и состояния дефицитарности, поддерживая в обществе процессы стагнации2. При этом изучение самой профессиональной деятельности социальных работников преимущественно остается за кадром раскрытия сложных социальных

явлений, детерминирующих дефицитарное положение индивида. Анализ литературы показал, что кристаллизация понимания социальной профессиональной деятельности на каждом этапе е ё становления постоянно подда ё тся пересмотру в связи с изменением социальных условий и запросов общества³. Таким образом, на первый план выходят то вопросы теории и практики (навыки), то изучение самого социального явления, что и определяет требования к профессии. Таким образом, профессиональная социальная работа изучается на стыке разных направлений, а именно: в контексте культуры, традиций и житейской логики, просоциальной деятельности и альтруистического поведения⁴, а также важности отдельных профессиональных навыков. При этом такие исследователи, как А.Кап, Г.Койл, Э.Гринвуд. Г.Маас настаивали на понимании социальной работы в рамках профессионализма и важности выделения е ё предмета среди других сфер научных знаний⁵.

Наша статья посвящена изучению социально-психологических особенностей становления профессиональной деятельности в сфере социальной работы и выявлению возможных рисков подмены её базовых ценностей. Объектом нашей работы были психологические особенности профессиональной деятельности социальных работников сферы защиты детства ЦСССДМ. Предметом исследования были личностные проявления социальных работников в контексте их успешности и поддержки работоспособности в системе государственной социальной службы.

Выборка состояла из социальных работников ЦСССДМ разных регионов Украины (81 респондентов, 91% которых были женщины), которая была составлена случайным способом во время курсов повышения квалификации областного уровня. Все респонденты имели высшее образования и опыт социальной работы от 3-х и более 5 лет. Рабочая нагрузка респондентов состояла от 2-х до 5-ти разных направлений, одним из которых было сопровождение при ё мных семей. Таким образом, по последнему показателю выборка расценивалась как гомогенная. Внутригрупповым отличием выступало выполнение работы или на уровне практики сопровождения при ё мных семей или административно-тренерской работы, последняя из которых предусматривала расширение информационного доступу и включенность в процесс принятия решений.

В ходе исследования были использованы два блока психодиагностических методик. Первый блок методик касался личностных переменных в контексте социальной адаптации и социальной регуляции поведения человека, а именно: личностный опросник FPI (форма «Б»); методика диагностики мотивационной структуры личности (МСЛ, В. Э .Мильман), методика изучения социально-коммуникативной компетентности (СКК), опросник определения доминирующей копинг-стратегии в стрессовых ситуациях (КПСС) С.Нормана, Д.Эндлера, Д.Джеймса, М.Паркера (адаптация Т.Л.Крюковой). Следующий блок методического инструментария был направлен к изучению влияния на функционально-психические состояния респондентов организационных факторов. А именно: шкала оценки функционально психических состояний (ОФПС), причины стресса на работе (ПСР), методика диагностика типа эмоциональной реакции на влияния стимулов внешнего окружения В.Бойко (СЕВ)⁶. Достаточно большой набор методик был обусловлен разнонаправлен-ностью исследовательской работы, что было решено применением методологического плю-рализмаи системного похода при оценке качественных и количественных данных исследова-ния⁷. Статистическая обработка данных исследования проводилась методом корреляционного анализа.

В исследовании мы выделили раннее определ ё нные нами ключевые позиции социальной работы: «социальная полезность» (МСЛ), проблемно-ориентированных копинг (ПОК), показатель жизнеобеспечения (МСЛ), возраст (как фиксация жизненного опыта), позитивная оценка работы со стороны руководства, а также риски по тесту СЕВ – «редукция профессиональных обязательств», «эмоциональный дефицит» и «деперсонализация».

Вначале отметим, что интерпретация возраста, как показателя жизненного опыта, сложилась из установленной нами значимой негативной связи между показателем «возраст» и «личностная некомпетентность» (-,272* КСК). Установленные исследованием сопутствующие значимые связи с показателем «возраста» подчеркнули перспективность в социальной сфере работников старшего возраста с жизненным опытом. Таким образом, установленный факт может создавать серьезную конкуренцию специалистам с базовым образованием. Исследованием было статистически доказано, что с возрастом работники больше склонны к проявлению ориентированности на решение задач, используя для этого проблемно-ориентированный копинг (,235* ПОК); у них уменьшаются тенденции к использованию механизмов социального отвлечения (-,226* КПСС / СО), усиливается рабочая активность (,250* МСЛ) и уменьшается требовательность относительно комфортности условий труда (-,270* СКК). Однако с возрастом, как показателем жизненного опыта, увеличивается и склонность к дисфорическому типу реагирования на внешние стимулы (,266* ТЕР), личностным невротическим реакциям (,253* FPI), а также к снижению эмоционально-оптимистической оценки жизненных перспектив (-,261* ТЕР). При этом также увеличиваются показатели большинства шкал опросника СЕВ, что особенно касается тех, которые ведут к расширению сферы эмоциональных реакций и тенденций к их экономии (,291*), «неудовлетвор ё нности собой» (,266*) и «психосоматическим нарушениям» (,301*). Выше привед ё нные данные доказывают, что выявленные тенденции констатации жизненного опыта в категориях пригодности к работе в социальной сфере есть ошибочные. Таким образом, опровергается миф о достаточности жизненного опыта и его приоритетности в контексте оценки профессиональной пригодности к социальной работе .

В исследовании также было статистически доказано, что реализация «социально-полезной деятельности» улучшается при мотивационной включенности работника (,230** ОФПС), а также в ситуации положительной оценки его работы со стороны руководства (,240*). Иссле- дованием было установлено, что при повышении оценки мотивационной стресогенности труда (,235* ПСР) у респондентов отмечается активизация проблемно-ориентировочного копинга (,255*). При этом исследованием было отмечено несоответствие оплаты работы респондентов необходимому уровню их жизнеобеспечения. В этой связи были выявлены два типа условий возможного изменения этой ситуации. Первое направление реализуется через «редукцию профессиональных обязанностей» (,253*) а второе – за счёт повышения социального статусу социального работника (,248* МСО) с соответствующим понижением страха ошибки и риска неудач (,275* КСК). Оба варианта связаны с повышением уровня оплаты труда: первый, через личную активизацию деятельности и поиска в направлении более оплачиваемой работы, а второй ориентирован на структурную перестройку производственной системы социальной работы с повышением статусных полномочий (в том числе оплаты труда).

При этом исследованием было установлено, что личностная направленность на «социальнополезную деятельность» имеет особое значение в жизни респондентов, а в случае «рассекречивания» её низкой способности к жизнеобеспечению приводит к активизации компенсаторных механизмов защитного действия. Так, статистически доказано, что «скромность» (FPI) имеет понижающее влияние на рефлексию мотивационных рабочих стрессов (-,434**), а сопутствующее в социальной работе пространство общения создает почву для многочисленных отвлечений, поиска социальной поддержки и расширения контактов, что сопровождается повышением общего настроения (,249* ОФС). Этот процесс способствует повышению собственной компетентности с возрастающей критичностью относительно компетентности коллег (,267*) как индикатора общей неудовлетворённости рабочей ситуацией с возрастанием показателей оценки её стресогенности (,666*) и бытовой неудовлетворённости (,316**). При этом было установлено, что отсутствие собственных бытовых проблем стимулирует заинтересованность в просоциальной деятельности как социальной работе. Установленная негативная связь указывает, что при снижении бытовой неудовлетворённости, социальная работа оценивается как более успешная (-.262* ОФПС) и способствующая повышению настроения (-.242* ОФПС). При этом понижаются риски «профессиональной редукции» (,246*) и включения механизмов «экономии эмоциональной энергии» (,358**) по опроснику СЕВ. Выше приведённые корреляции указывают на тенденции подмены понимания социальной работы в кате- гориях просоциальной деятельности как благотворительности.

В нашей работе мы также ориентировались на уточнение личностных, организационноситуационных показателей, утверждающих профессиональное становление в сфере социальной работы. Нами были установлены такие профессионально значимые качества социальных работников, как «открытость» и «уравновешенность» (FPI), понижение уровня «нетерпимости к неопредел ё нности» (СКК) и рефрактерного типа эмоциональных реакций (на уровне р=0,001). Практика социальной работы в сфере защиты детей также указывает на значимость преобладания ресурсно-фиксированной оценки социальной ситуации с понижением тенденций доминирования та реактивной агрессивности за тестом FPI (на уровне р=0,001). Также исследованием было доказано позитивное влияние коммуникативной компетентности на показатели успешности труда (,306*). При этом было установлено, что сочетание личностной «открытости» по опроснику FPI в построении социальных контактов (,385*),с такими показателями, как «невротичность» (,313**), «депресивность» (,299*), «эмоциональная лабильность» (,316**) на фоне эмоционального реагирования рефрактерного типа усиливает риски «профессиональной редукции» по опроснику СЕВ. В этой ситуации «общение» (МСЛ) выступает как механизм отвлечения и поиска социальной поддержки (,394** КПСС / СО).

Относительно организационных показателей было установлено, что ранее отмеченная позитивная связь между показателем «возраста» и «уровнем личностной некомпетентности» (СКК), имеют корреляцию с показателем «участие в семинарах повышения квалификации». Молодой возраст и показатель дефицита компетентности уменьшают шансы на получения такой организационной поддержки. Повышение доступности уровня принятия решений и расширения полномочий социальных работников за счёт тренерской работы проявляется в корреляции с «повышенным стремлением к статусному росту» теста КСК (,241* ,249*) и сопровождается критической оценкой руководства относительно его кадровой политики (,260* и ,277* ПСР). Таким образом, исследование указывает на уместность выделения социальной работы в сфере защиты детей как специализированной с доступом до повышения квалификации согласно функциональным обязанностям и кадровой политике. Уместность сделанного вывода подчёркивают корреляции в группе практических социальных работников, где «повышенное стремление к статусному росту» (КСК) имеет позитивную связь не с семинара- ми повышения квалификации, а со специальным стажем социальной работы в сфере защиты детей (,304*), личностной направленностью на «социальную полезность» (,243*) и «активность» (,369**) согласно опроснику МСЛ.

Исследованием также статистически была доказана (на уровне р=0,001) важность поддержки позитивного настроения в социальной работе, что уменьшает риски травмирующей актуализации при встрече с жизненными историями при ё мных детей (-,269*) и усиливает способность к нонконформному поведению (,308** СКК), что особенно важно для реализации процесса социальной защиты.

Проведенные в этой статье данные нашего исследования показывают, что понимание социальной работы может раскрыть много мифов. Такие показатели, как возраст и жизненный опыт, толерантность в общении и просоциаль-ная ориентация формируют отношение к социальной работе, как общедоступной деятельности, усиливая риски обесценивания значимости профессиональной подготовки в этой сфере труда. Предполагается, что становление социальной работы требует более пристального изучения с расширением сферы исследования на более широкие круги е ё реализации – социальную политику.

SOCIAL WORK AS A PROFESSIONAL FIELD OF ACTIVITY