Социальное неравенство в России

В настоящее время в экономике существует много различных проблем, которые, так или иначе, мешают её развитию. Одна из таких проблем - это социальное неравенство.

Социальное неравенство — форма дифференциации, при которой отдельные индивиды, социальные группы, слои, классы находятся на разных ступенях вертикальной социальной иерархии и обладают неравными жизненными шансами и возможностями удовлетворения потребностей.[1]

Из-за чего же происходит такая дифференциация?

Одна причина социального неравенства заключена в неравном отношении к собственности, распределении материальных благ.

Следующей причиной является особенное положения человека в обществе:  обладание собственностью, властью, личные качества индивидов.

Социально-экономическое неравенство в России вышло за допустимые рамки и превратилось в тормоз экономического развития и источник серьезного напряжения в обществе. Вот, что об этом говорит профессор А.Ю. Шевяков: « На протяжении долгого времени нам пытаются внедрить миф о том, что по мере экономического роста автоматически создается возможность повышения уровня жизни большинства населения. Этот миф не подтверждается научным анализом, противоречит фактам»[3]. Как мы знаем, рост людского благосостояния определяется не только количеством, но и структурой распределения производственных благ между людьми. И именно от характера этого распределения наше благосостояние зависит больше, чем от количества самих ресурсов. Значит, в итоге, возможности получения образования, обучения, воспитания детей, сохранения здоровья членов семьи, нормальных жилищных условий, пользования достижениями культуры и т.д. будут различаться: в одних случаях, способствуя, а в других, препятствуя реализации трудовых и творческих функций человека.

Как мы видим, в основе социальной политики Российской Федерации лежит либеральная точка зрения, что, осуществляя модернизацию экономики, рост неравенства неизбежен и представляет собой вредное явление. Такие страны якобы должны делать выбор между ограничением неравенства и экономическим ростом. По мере экономического роста, возрастание неравенства прекратится, а затем начнет сокращаться до масштабов, близких к масштабам неравенства в развитых странах. Но в результате различных теоретических и практических исследований в этой области мы видим, что эти представления ошибочны. Отсюда следует, что чрезмерное неравенство препятствует экономическому росту. Мало того, мы можем видеть, что в динамических моделях рынка с учетом накопления и наследования имущества неравенство неограниченно возрастает. Рост неравенства, несдерживаемый прогрессивными налогами и другими способами перераспределения доходов, приводит к существенному увеличению доходов только богатых.

В России неравенство доходов населения росло все эти годы реформ и продолжает расти. Главный парадокс заключается в том, что, чем богаче будет становиться регион или государство, тем сильнее будет это расслоение.

С точки зрения нормальной экономической логики (тем более логики социального государства) показанная на графике динамика представляется просто абсурдной. Она показывает, что деформация распределительных механизмов, связанная, прежде всего, с концентрацией доходов у богатых, достигла такого уровня, когда нарушается даже естественная логика снижения бедности по мере экономического роста.

Традиционно неравенство измеряется коэффициентом Джинни, а также более понятным коэффициентом дифференциации: это отношение средних доходов 10 % самой богатой группы к средним доходам 10 % самой бедной группы населения. Коэффициент дифференциации в среднем по

России составляет около 17, а в Москве «подскакивает» до 43. Для сравнения, в Европе этот коэффициент варьируется от 4 до 8, в Америке – 14, там традиционно большое неравенство за счет мигрантов. В Латинской Америке этот показатель около 30, что также ниже, чем в Москве. При этом по прогнозам Росстата дальше неравенство будет только расти.

Мы подошли к таким понятиям как «богатство» и «бедность». Следует учесть, что эти понятия относительны. Чтобы понять это, сравним, как измеряется бедность в Европе и в России. В России за основу определения уровня бедности принят прожиточный минимум, который рассчитывается странным образом: в него не входят расходы на жилье (аренду, покупку и т.д.), низкие нормы питания и т.д. В Европе бедность измеряется по-другому, там она соответствует уровню ниже 60 % среднего дохода по стране. Если измерить бедность в России таким способом, то половина населения попадет в категорию бедных. Решить эту задачу с помощью ресурсных вливаний не получится, так как бедность носит, прежде всего, институционный характер. Да и самих ресурсов при таком подходе никогда не хватит, так как перераспределение идет с перекосом в пользу богатых.

Суть проблемы в том, что существующие сегодня механизмы формирования и перераспределения доходов населения настроены и работают в пользу богатых. Чтобы механизмы перераспределения были более эффективны, нужно изменить систему налогообложения (не по зарплате, а по совокупным доходам) и предоставления социальных льгот. Резкое расслоение и неравенство доходов населения продуцирует и высокое неравенство в доступности такого важного ресурса, как жилье. Одновременно, как неудивительно, за прошедший год увеличилось количество обладателей легковых автомобилей и средств связи. Тем не менее, индекс потребительской уверенности в России считается невысоким, и большая часть опрошенных Росстатом считают экономическую ситуацию в стране «плохой»[4]. В то же время определить, кто из россиян бедный, а кто богатый бывает очень непросто. Мы идем по пути наращивания частной собственности. Многие наши сограждане имеют серьезную собственность. Можно ли считать бедным пенсионера, который сидит на социальном пособии и едва сводит концы с концами, но обладает достаточно заметной собственностью? В России не умирают тысячи людей от голода, хотя есть люди, которые плохо питаются. Мы имеем достаточные возможности, чтобы выполнять гигиенические процедуры каждый день. Получается, что наше благополучие не так уж мало.

В России проблема социального неравенства имеет и некий психологический эффект, он является огромным деморализующим фактором. Есть такое мнение: «неравенство заставляет лучше трудиться». Но это верно лишь, когда различие не очень велико, когда оно в пределах досягаемости. Когда ты понимаешь, что можешь достичь его. Причина богатства миллиардеров находится за пределами понимания нашего повседневного опыта. Если ты не воруешь, если тебе не досталось собственная нефтяная труба, то бесполезно стараться – жить, как эти люди, никогда не получится. Это осознание негативно влияет и на приращение нового богатства, и на экономику в целом.

Конечно, мы понимаем, что социальное неравенство в принципе неустранимо. Нельзя не признать, что экономическое неравенство выступает как фактор динамизма общественного развития, а унификация и уравниловка тормозят его. Но не следует и абсолютизировать такую зависимость, за определенными пределами она превращается в свою противоположность: паразитирующее богатство, маргинальная бедность подавляют стимулы развития и экономического роста.

« Вся проблема, - утверждает Медведев В.А. (член коррРАН), - в мере сочетания неравенства и равенства с учетом особенностей и функций различных сторон экономических и социальных отношений на конкретных этапах развития общества». Данная проблема – как порочный круг: надо удваивать ВВП – бедность мешает, не удвоим ВВП – не уберем бедность. На самом деле даже удвоив ВВП, мы бедность не уберем. Есть огромная проблема – ненормальное неравенство регионов и территорий. По меркам других регионов, бедные в Москве являются чуть ли не состоятельными людьми. А разница между Москвой и регионами колоссальная. Такое неравенство вообще разрывает страну. Мы можем наблюдать, что нормальное неравенство стимулирует экономический рост, а избыточное – тормозит. На этом фоне вызывающе выглядят непомерные и быстрорастущие доходы верхушки крупного бизнеса и связанного с ними чиновничества. Отсутствие мощного среднего класса еще больше обостряет поляризацию доходов. Для слоев населения в застойных отраслях и регионах длительно сохраняющиеся низкие доходы перестают выполнять стимулирующую роль, порождают настоящую безысходность. Зато наши богатые – одни из самых богатых на планете: долларовые миллиардеры всего мира обладают 2 % мировых богатств, а российские миллиардеры – 30 % богатств в России. И всего этого благополучия узкая группка наших супербогатеев сумела достичь за каких-то два десятилетия.[5]

Экономическое неравенство можно рассматривать как своего рода барометр состояния экономики, измеряющий давление внутренних сил, под воздействием которых экономика растет или, напротив, впадает в стагнацию или упадок.

На данный момент такой принцип измерения в России уже недостаточен. Социальное неравенство в нашей стране во многом больше официальных оценок. Это в среднем по России. А если брать данные по регионам, то обнаруживаются еще более вопиющие контрасты между богатыми и бедными. Высокое неравенство сегодня становится фактором, тормозящим общеэкономическое развитие. Структурный анализ показывает, что у нас неравенство в основном за счет бедности – почти половина населения живет за пределами прожиточного минимума. Рентоориентированность экономики в целом и большая дифференциация доходов по отраслям предопределяют то, что богатство накапливается неравномерно. Темпы его накопления не имеют отношения к производительности труда, а больше зависят от привходящих факторов: очень быстро оно копится у работников госкорпораций, в сырьевых компаниях, в организациях финансового сектора. Несмотря на то, что в обществе есть процессы перераспределения доходов, сегодняшнее устройство экономики в целом работает на укрепление имущественного неравенства. Перераспределением в основном занимается государство – через увеличение пенсий, государственных субсидий. Эти действия производят временный эффект, а ими надо заниматься постоянно.

Реформа распределительных отношений предполагает серьезное совершенствование и расширение объема государственной статистики социальной сферы. В неё должны быть включены структурнофункциональные показатели неравенства и относительной бедности, которые позволяют проводить согласованную экономическую, социальную и институциональную политику.