Социальное время и метаморфозы социальной памяти

Объективно время как реальная форма бытия материи характеризует последовательность смены событий, состояний, развертывания процессов, длительность бытия объектов, систем, явлений, духовных образований. В живой природе время реализуется в действии «биологических часов», которые запускают и отключают химические реакции, обеспечивающие приспособление к ритмическим изменениям внешних условий, связанных со сменой дня и ночи, времен года, которые, в свою очередь, обусловлены скоростью вращения Земли вокруг своей оси и одновременно вокруг Солнца.

«Биологические часы» имеются и у человека как природного существа. Они способны более или менее точно «отсчитывать» происходящие в организме биоритмы, что приводит его в состояние готовности к адекватному функционированию в ожидаемых условиях. Разумеется, эти «часы» нельзя считать объективно точными, ибо, если человек оказывается в неестественных или непривычных условиях или ситуации (например, долгое время находится в абсолютно темной комнате), они могут сбиться с ритма и неправильно ориентироваться во времени.

«Биологические часы» во многом зависят от ситуации, обстоятельств, настроения, состояния здоровья, других факторов и причин. Выражение «счастливые часов не наблюдают» означает, что при благоприятных условиях происходящие процессы почти не регистрируются. И наоборот, при тяжелых, тягостных ситуациях течение времени фиксируется в замедленном темпе. Следовательно, «биологические часы» не могут быть объективным измерителем времени.

Поэт Леонид Дербенев писал: «Призрачно все в этом мире бушующем. Есть только миг – за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь». Что же такое настоящее и есть ли оно? Ведь оно длится только секунду, после которой становится прошлым. Получается: есть будущее, которое становится настоящим, есть настоящее (но только миг), которое становится прошлым. Прошлое – бесконечно, будущее – тоже. А настоящее?

При наличии непрерывной изменчивости мира предметы, процессы, явления могут сохранять свою качественную определенность, оставаясь самими собой, качественно одними и теми же, хотя в них произошли и продолжают происходить некоторые изменения. Мир представляет собой непрерывный процесс движения и развития, где момент изменчивости неотделим от момента устойчивости [3]. Качественная определенность, выражая этот противоречивый момент развития, фиксирует относительную устойчивость предмета, процесса, явления в рамках меры. Мера указывает на границы, в пределах которых качественно вещь, предмет, событие, процесс, явление, человек не изменяется. Настоящее, или «наличное бытие» по Гегелю, – это сохранение вещью, явлением, предметом своей качественной определенности в пределах меры. Настоящее, таким образом, – это мера существования вещей, предметов, процессов, человека, культуры, общества, цивилизации в определенных пределах. И эти пределы различны для неодинаковых явлений, систем, процессов: существование одних (настоящее) несопоставимо по времени с существованием других. На- пример, электрон и черепаха, комар и «седые пирамиды». Наиболее спорной и интересной в определении настоящего времени является проблема существования самого человека и общества, определение настоящего в социальном времени. Само по себе время не может быть никоим образом разъято на части: оно объективно и вечно едино. Но так как действия людей различны, события многообразны, а некоторые примечательны, нераздельному времени назначают части.

Существует множество способов и приемов деления единого времени на отрезки (части): эпоха, век. При этом оснований выделения частей времени существует также несколько: век – промежуток времени в сто лет; период времени господства явления (каменный век); время сложения горных пород (геологический век); эпоха события, влияющего на мировоззрение многих (век скоростей, век атома). Части социального времени измеряются также эпохами. Эпоха – период времени, выделяемый крупными социальными событиями (эпоха Возрождения, эпоха Новейшей истории, эпоха немого кино и др.). Социальное время характеризует длительность бытия общества, этнических групп, классов, эпох, личностей, отдельных социальных процессов, событий. Его содержание определяется направленностью событий, напряженностью и событийностью наших действий. Его внутреннее составляющее разное в различные исторические эпохи. В Античности социальное время оформлялось на основе ритмичности движения небесных явлений, с которыми увязывались хозяйственные процессы: начало посевов, уборка урожая (для пахаря), выгон стада (для пастуха). Поэтому существовала лунная система отсчета времени, время отсчета по конфигурациям звезд, по последовательной цепи сменяющих друг друга циклов в мировом процессе.

На ранних стадиях общественного развития социальное время выглядело достаточно «растянутым»: в течение многих столетий воспроизводились одни и те же социальные отношения, организационные формы жизни, традиции. Так, многие ученые полагают, что первобытная эпоха заняла примерно 990 тысяч лет из миллиона, с которого исчисляется существование человечества. По мере разви- тия человеческой истории, от эпохи к эпохе, социальное время сжимается, уплотняется и неравномерно ускоряется. Это приводит к тому, что постепенно происходят интеграция, уплотнение субъектов общественной жизни. На первых этапах истории народы, страны, государства развивались достаточно замкнуто и представляли собой совокупность самостоятельных очагов культуры. По мере освоения человеком всей земли, установления многосторонних связей между отдельными странами, народы образуют единое органическое целое, мировую цивилизацию, состоящую из открытых систем, которые находятся в состоянии постоянного интенсивного взаимодействия между собой. Если всемирная история формировалась из локальных и региональных историй, обладающих «личным» социальным временем, вследствие интенсификации экономических, политических и культурных взаимосвязей и взаимозависимостей, обретая облик целостности, то это означает, что происходило расширение ноосферы на Земле и уплотнение, динамизация социальной жизни. Сформировалось единое социальное время – время существования современного человечества как единой мировой цивилизации.

Социальное настоящее нашего времени в глобальном масштабе можно характеризовать как переломную эпоху состязания, борьбы двух социально-экономических систем – капитализма и социализма (при преимущественном превосходстве первой). В локальном аспекте – как переход от неподлинного социализма к неподлинному капитализму. Ущербность социализма в нашей стране проявлялась с экономической точки зрения прежде всего в том, отмечает профессор экономики В. Ф. Байнев, что в качестве плановых заданий социалистические предприятия де юре получали стоимостные, типично капиталистические показатели – максимизацию пресловутого «вала», прибыли и ее производных. «В результате погони за «валом» и прибылью в условиях гарантированного сбыта продукции и социалистического ценообразования по принципу «издержки + запланированный процент прибыли» общенародные предприятия оказались заинтересованными в искусственном увеличении стоимости выпускаемой продук- ции, в то время когда требовалось наращивать ее потребительную стоимость (полезность)… В результате экономика соцстран, производя все более и более материально-, энерго- и трудоемкую, а значит, громоздкую, дорогую и неконкурентоспособную продукцию, сделалась затратной, неэффективной, проигрывающей экономическое состязание капиталистическому Западу» [1, с. 9–10]. В конечном счете попытки использовать характерные для капитализма рыночные механизмы измерения полезности экономических благ при директивном планировании фактически капиталистических показателей привели к застою в производстве, торговле, других областях социальной жизни, а затем – к перестройке и смене общественноэкономического строя [4].

Сформировавшиеся в стране капитализм, рыночные отношения, на которые уповали сторонники либеральной экономики, не показали пока высокой социально-экономической эффективности: высокий уровень коррупции, социальное неравенство, избирательность судебной системы, оффшоризация предпринимательских компаний и финансовых центров, жадность и эгоизм олигархов и чиновничьей элиты, криминально-политическое рейдерство, резкое размежевание общества на бедных и богатых, почти нулевые темпы роста экономики свидетельствуют об очередной стагнации. Страна живет преимущественно благодаря нефтегазовым доходам. Вот довольно резкое высказывание в письме в газету «Аргументы и факты»: «Малый бизнес не дышит, полно банкротов, кредиты грабительские, огромная аренда, покупателей и клиентов все меньше – потому что производства нет…» [2, с. 8].

Сложная, весьма противоречивая ситуация, сложившаяся после 1991 г., привела к существенным, порой радикальным изменениям в общественном сознании части интеллигенции, выразившимся в потере социальной памяти, утрате исторических, культурных связей, нравственных и духовных ориентиров, отказе от национальных традиций, обычаев, ценностей. Феномен разрыва культурно-исторической преемственности между поколениями, а также внутри поколений между эпохами получил категориальное наименование «манкуртизм». Первоначаль- но на бытовом уровне под ним понимался разрыв связей между поколениями, старшими и младшими, отцами и детьми. С конца XIX в. философы (Зиммель, Шпенглер и др.), социологи и психологи стали интерпретировать его как социально-философское явление потери связи или отсутствия трансляции от эпохе к эпохе, от поколения к поколению социального опыта и социальной памяти. Таким образом, термин «манкуртизм» включает в свое содержание два взаимосвязанных социально-психологических явления: а) утрату исторических, культурных, национальных, нравственных связей между поколениями и б) потерю социальной памяти, теоретических, политических, религиозных, философских, культурологических достижений прошлого.

С общефилософской точки зрения – это в сущности игнорирование принципиальных положений закона отрицания отрицания, который убедительно доказывает, что дальнейшее развитие в любой сфере жизни невозможно без использования всего ценного, положительного из прежнего развития. Тем не менее в реальной жизни встречается совершенно противоположное. Например, свершилась Октябрьская революция 1917 г. Нашлись люди, которые в «борьбе с религией» стали разрушать соборы, церкви, монастыри; все прежнее искусство, наука были объявлены буржуазными, дворянскими. Была создана даже особая организация «Пролетарская культура», идеологи которой предлагали «разрушить все до основания», а затем построить новый мир: пролетарское искусство, пролетарскую науку – пролетарскую математику, пролетарскую биологию. Потом одумались, но многое было уничтожено.

Свершилась в России очередная революция, 1991 года. И снова ведется борьба: с памятниками советской эпохи, с названиями улиц, площадей, городов, с теорией марксизма – ленинизма. В Краснодаре демонтировали памятник В. И. Ленину, а на его месте установили памятник Екатерине II.

Современными манкуртами стали экскомсомольцы, экс-коммунисты, бывшие рьяные партийные функционеры и маститые профессора, перебежавшие в правящую партию, когда-то усердно учившие молодых людей основам марксизма-ленинизма. При- чем некоторые из них получили кандидатские и докторские степени по «научному коммунизму», однако никто не отказывается от полученных званий, степеней, наград. Понятия «честь», «совесть», «верность долгу», политическим и идеологическим принципам забыты или отодвинуты на задний план.

Чем объяснить появление такого феномена как манкуртизм? Почему в сознании части людей происходят такие радикальные изменения, превращения, такая метаморфоза? Прежде всего, надо отметить, что манкуртизм как реальное социальное явление отмечен давно: он имеет исторические корни, фиксировался в публицистике (И. С. Тургенев «Отцы и дети», Ч. Айтматов «Плаха», «Буранный полустанок»), в настоящее время получает заметное распространение, как на Западе, так и на Востоке, в том числе в России и на Украине. Оснований для его возникновения несколько. Одной из причин появления оказывается банальное приспособленчество ради благополучного, бесконфликтного существования в новых условиях. Прежние взгляды, идеологические и политические принципы не были подлинными, внутренними убеждениями, смысловой основой жизни, а были чем-то внешним, внешним неким знанием. От них легко было отказаться. Другой причиной, точнее условием, может быть само социальное время: эпоха изменений изменяет и взгляды, мировоззрение человека, и он отказывается от прежних принципов, идеологии и философии.

Манкуртизм – явление опасное как с теоретической точки зрения, так и в особенности в практически политическом отношении. В теоретическом плане он выступает против известного закона философии отрицания отрицания, сформулированного гениальным философом Г. В. Ф. Гегелем и существенно дополненного Ф. Энгельсом. Закон обосновывает необходимую взаимосвязь старого и нового, повторяемость, цикличность и неодолимость нового в развитии. Он признан наукой и эффективно функционирует на практике.

В практически-политическом аспекте манкуртизм как идея, концепция теоретически обосновывает возможность разрушать прежнее, не выясняя наличие ценного, положительного в нем. Причем ценное, положительное в прежнем может быть еще не понято, не осознано до конца сегодня, особенно в сложных социально-экономических явлениях. И наконец, в нравственно-политическом аспекте манкуртизм «забывает» хорошие народные традиции, в том числе революционные, уважение к старшим поколениям. Он нацелен против исторической памяти, без которой невозможен подлинный патриотизм.