Сохранность эпической песни "Джангара" во времени: текст "певца-учителя" и "певца-ученика"

Калмыцкий героический эпос «Джангар» относится к числу древнейших памятников устного народного творчества. Героические песни «Джангара» были зафиксированы разными собирателями в различное время: два ранних цикла (Багацохуровский и Малодербетовский) зафиксированы в середине XIX в. Начиная с XX в. были открыты имена талантливых джангарчи: Бадмы Обушинова - 1901 г, Ээлян Овлы -1908 г., Мукубена Басангова - 1939 г, Давы Шавалиева - 1939 г.

В годы Великой Отечественной войны и в период депортации калмыцкого народа собирательская и экспедиционная работа калмыковедов была прервана. Возобновилась она только после восстановления автономии Калмыкии и возвращения калмыков на родину Так, учеными КНИИЯЛИ (ныне КалмНЦ РАН) в 1960-1980-х гг. были проведены научные экспедиции по всем районам Калмыкии. Аудиоматериалы этих экспедиций хранятся в Научном архиве Калмыцкого научного центра РАН. В целях сохранения уникального фонда звуковых записей устной традиции калмыцкого народа конца XX в. в КалмНЦ РАН быта проведена работа по оцифровке магнитофонных записей и сформирована электронная база архивных аудиозаписей. В настоящее время благодаря этим записям мы имеем возможность исследовать позднюю традицию эпоса «Джангар», бытовавшую во второй половине XX в. Для исследования в данном направлении мною расшифрованы и изучены аудиозаписи десяти эпических песен известного джангарчи Телтя Лиджиева, запись которого была осуществлена ученым Н.Ц. Биткеевым летом 1970 г. во время фольклорной экспедиции в совхоз «Эрдниевский» Юстинского района Калмыцкой АССР [Биткеев 1982, 96-97].

Джангарчи Телтя Лиджиев (1906-1970) с раннего возраста слушал

«Джангар» в исполнении сказителей-однохотонцев. В хотоне, где жил Тел-тя Лиджиев, был известен джангарчи Окон Бадмаев, знаток песен «Джан-гара» репертуара Ээлян Овлы. С детства слушая героические поэмы, Телтя считал, что все, о чем поется в «Джангаре» было в действительности, но в далеком прошлом. К двенадцати годам Телтя Лиджиев усвоил значительную часть песен «Джангара» в исполнении Окона Бадмаева. Эпические песни джангарчи Окон Бадмаев в свое время перенял у Окона Шараева, который доводился племянником прославленного рапсода Ээлян Овлы. Из этого следует, что десять песен эпического репертуара Телтя Лиджиева являются героическими поэмами известного джангарчи Ээлян Овлы.

В свою очередь Ээлян Овла был наследником целой династии джангарчи, которые относились к традиционной консервативной школе. Как и все известные калмыцкие рапсоды, эпическим языком Овла овладел в раннем возрасте и «Джангар» перенял уже в сложившемся виде. Джангарчи Ээлян Овла и его последователи Окон Шараев, Окон Бадмаев, Телтя Лиджиев старались сохранить первозданный текст, потому как эпические певцы считали «Джангар» сакральным памятником, не подлежащим трансформации. Для представителей этой школы одной из главных установок было исполнять эпос так, как они усвоили его от предшественников.

В настоящей статье мы попытаемся методом сопоставления одного и того же эпического произведения, записанного от «певца-учителя» и от «певца-ученика», выявить соотношение текстовых содержательных цельностей. Для нас важно исследовать, в какой мере текст «певца-учителя» сохранился в исполнении у «певца-ученика». Для проведения такого исследования мы следуем направлению, обозначенному В.М. Га-цаком [Гацак 1971, 1989] и его методическим приемам.

Материалом для сопоставления являются два текста калмыцкого героического эпоса «Джангар»:

• 1)    песнь «Арслцгин Apr Улан ХоцНр эмндэн курн йовад, Apr Ман-зин Буурлта Ээх Догшн Мацна хааг хораж; эзн богд ЖфцНрт орулж; егсн белг» («Песнь о том, как Араг Улан Хонгор в смертельно опасном походе сокрушил устрашающе-грозного Мангна-хана, владеющего чалым конем Араг-Манза, и подчинил [его] государю богдо Джангару» [Джангар 1978, 393-405], записанная Номто Очировым в 1908 г. у джангарчи Ээлян Овла в аймаке Ики-Бухус Бага-Дербетовского улуса Астраханской губернии (ныне п. Ики-Бухус Малодербетовского района Республики Калмыкия);

• 2)    песнь «Арслцгин Эср Улан ХоцНр Apr Манзиин Буурлта Ээх Догшн Мацна хаанла бээр бэрлдгсн белг» («Песнь о поединке Араг Улан Хонгора с устрашающе-грозным Мангна-ханом, владеющим чалым конем Араг-Манза») [НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Он. 1], записанная Н.Ц. Биткеевым в июне 1970 г. у джангарчи Телтя Лиджиева в совхозе «Эрдниевский» Юстинского района Калмыцкой АССР (ныне совхоз «Эрдниевский» Юстинского района Республики Калмыкия).

Сюжетно-композиционная структура песни «Арслцгин Apr Улан ХоцНр эмндэн курн йовад, Apr Манзин Буурлта Ээх Догшн Мацна хааг хораж; эзн богд ЖдцЬрт орулж; егсн белг» («Песнь о том, как Араг Улан Хонгор в смертельно опасном походе сокрушил устрашающе-грозного Мангна-хана, владеющего чалым конем Араг-Манза, и подчинил [его] государю богдо Джангару» в исполнении джангарчи Ээлян Овла состоит из следующих элементов:

• 1.    Пир во дворце Джангара;

• 2.    Прибытие богатыря-чужеземца Нярин Улана;

• 3.    Предъявление ультиматума чужеземного хана;

• 4.    Совет ясновидца Алтан Чеджи;

• 5.    Готовность Хонгора выступить в боевой поход;

• 6.    Решение Джангара отдать врагу требуемое;

• 7.    Приказ Джангара пленить Хонгора;

• 8.    Неподчинение богатырей приказу Джангара;

• 9.    Отправление Мингъяна с тремя требуемыми вещами к Мангна-хану;

• 10.    Обращение-просьба Хонгора к Мингъяну;

• И.    Согласие Мингъяна отдать скакуна аранзала Зерде;

• 12.    Превращение Хонгора в плешивого мальчика, коня - в паршивого жеребенка;

• 13.    Прибытие на пограничье;

• 14.    Приближение войска Мангна-хана;

• 15.    Разговор богатырей-антагонистов;

• 16.    Захват знамени;

• 17.    Единоборство Хонгора с Шовто Хара богатырем;

• 18.    Отправление к Джангар-хану Мингъяна со знаменем врага;

• 19.    Единоборство Хонгора с Нарин Улан богатырем;

• 20.    Прибытие Мингъяна к Джангар-хану;

• 21.    Решение Джангара выступить в поход;

• 22.    Поединок Хонгора с Мангна-ханом;

• 23.    Поражение Хонгора;

• 24.    Прибытие Джангара с богатырями;

• 25.    Обращение Савра к Джангару разрешить вступить в поединок;

• 26.    Поединок Савра с Мангна-ханом;

• 27.    Исцеление Хонгора;

• 28.    Обращение Санала к Джангару разрешить вступить в поединок;

• 29.    Поединок Санала с Мангна-ханом;

• 30.    Поединок Джангара с Мангна-ханом;

• 31.    Ободрение богатырями обеих сторон своих ханов;

• 32.    Ломка копья Джангара;

• 33.    Богатырский рев Хонгора;

• 34.    Пленение Мангна-хана;

• 35.    Клеймение Мангна-хана;

• 36.    Возвращение богатырей в Бумбайскую страну;

• 37.    Пир во дворце Джангара.

В песне «Арслцгин Эср Улан ХоцНр Apr Манзиин Буурлта Ээх Догшн Мацна хаанла бээр бэрлдгсн белг» («Песнь о поединке Араг Улан Хонгора с устрашающе-грозным Мангна-ханом, владеющим чалым конем Араг-Манза») джангарчи Телтя Лиджиева сюжетно-композиционная структура, за исключением некоторых эпизодов, строится по той же схеме:

• 1.    Пир во дворце Джангара;

• 2.    Прибытие богатыря-чужеземца Нярин Улана;

• 3.    Предъявление ультиматума чужеземного хана;

• 4.    Совет ясновидца Алтан Чеджи;

• 5.    Джангара отдать врагу требуемое;

• 6.    Готовность Хонгора выступить в боевой поход;

• 7.    Приказ Джангара пленить Хонгора;

• 8.    Неподчинение богатырей приказу Джангара;

• 9.    Отправление Мингъяна с тремя требуемыми вещами к Мангна-хану;

• 10.    Обращение-просьба Хонгора к Мингъяну;

• И.    Согласие Мингъяна отдать скакуна аранзала Зерде;

• 12.    Приближение войска Мангна-хана;

• 13.    Превращение Хонгора в плешивого мальчика, коня - в паршивого жеребенка;

• 14.    Захват знамени;

• 15.    Отправление к Джангар-хану Мингъяна со знаменем врага;

• 16.    Единоборство Хонгора с Нарин Улан богатырем;

• 17.    Поединок Хонгора с Мангна-ханом;

• 18.    Поражение Хонгора;

• 19.    Прибытие Мингъяна к Джангар-хану;

• 20.    Решение Джангара выступить в поход;

• 21.    Прибытие Джангара с богатырями на выручку к Хонгору;

• 22.    Обращение Савра к Джангару разрешить вступить в поединок;

• 23.    Поединок Савра с Мангна-ханом;

• 24.    Обращение Санала к Джангару разрешить вступить в поединок;

• 25.    Поединок Санала с Мангна-ханом;

• 26.    Исцеление Хонгора;

• 27.    Поединок Джангара с Мангна-ханом;

• 28.    Ободрение богатырями обеих сторон своих ханов;

• 29.    Ломка копья Джангара;

• 30.    Богатырский рев Хонгора;

• 31.    Пленение Мангна-хана;

• 32.    Клеймение Мангна-хана;

• 33.    Возвращение богатырей в Бумбайскую страну;

• 34.    Пир во дворце Джангара.

Представление текста «учителя» и текста «ученика» в виде мелких эпизодов наглядно демонстрирует общность и различие в композицион-86

ном строении эпической песни. Сравнительный анализ показывает, что в тексте «ученика» сохранились 34 из 37 композиционных элементов «учителя». Разница возникла в связи с тем, что три темы (прибытие на пограничье; разговор богатырей-антагонистов; единоборство Хонгора с Шовто Хара богатырем) в тексте «ученика» были либо упущены, либо сказитель перенял произведение в таком виде. Также необходимо отметить, что при сравнении двух сюжетно-композиционных структур в тексте Телтя Лиджиева наблюдаются перестановки следующих элементов: № 5 «Решение Джангара отдать врагу требуемое» и № 6 «Готовность Хонгора выступить в боевой поход», а также №12 «Приближение войска Мангна-хана» и № 13 «Превращение Хонгора в плешивого мальчика, коня - в паршивого жеребенка».

Согласно эпической симметрии, выделенному исследователями характерному признаку, могущественного противника Мангна-хана может поразить только Джангар-хан, но в случае, когда богатырь решает вступить в единоборство с враждебным ханом, герой должен получить разрешение у своего хана. В тексте «ученика» тема обращения к Джан-гару богатырей Савара и Санала сохранилась с небольшими изменениями, а именно, с краткостью формулы. Таким образом, несмотря на некоторые присутствующие различия, «ученик» сохраняет последовательность сюжетно-композиционных элементов.

Известно, что джангарчи «школы» Ээлян Овла относили себя к сказителям, которые переняли тексты в сложившемся виде и почти точно в таком же виде их передавали. Здесь сказывается, «с одной стороны, стремление петь так, как “старики певали”, с другой стороны - исключительная сила памяти, позволяющая удержать в сохранности не только композицию былины в общих ее очертаниях, не только запомнить точный порядок всех эпизодов, но почти дословно запомнить и самое словесное оформление большинства эпизодов, а иногда и всей былины в целом» [Астахова 1966, 71].

В исследуемой песне Ээлян Овла содержатся 448 стихотворных строк, а в соответствующем тексте Телтя Лиджиева 314 стихотворных строк. В итоге синоптического соположения двух записей «учителя» и «ученика» образовалось 558 строчных позиции. Коэффициент композиционно-текстовой изменяемости к числу стихов «учителя» составляет 1,26. Синоптическая «развертка по вертикали» и сопоставление паритетных стихов выявили 96 стихов, совпадающих текстуально и позиционно. 107 стихов совпадают позиционно, варьируя одну и ту же основу. Для 28 стихов соответствия нашлись не рядом, а в других местах. В тексте «учителя» на долю стихов, не имеющих параллелей, приходится 128 стихов. В тексте «ученика» всего лишь 39 стихов оказались новыми. Отсюда следует, что абсолютное большинство позиций целиком или частично тождественны.

В объемном плане текст джангарчи Телтя Лиджиева на 134 стихотворных строк меньше текста Ээлян Овлы. В чем конкретно состоит эта

разница и насколько текст «учителя» подвергся изменениям в тексте «ученика», нам необходимо выяснить.

Итак, в песне Ээлян Овла исходная ситуация начинается с описания пира:

Шарам зурИан мицкн

Арен хойр баатр

Алдр богд эзн ЖрцЬрин Эндр шар цоохр бээшнгО Долан дуцЬра куцэд, Арзин суурд суугсн цагт... [Джангар 1978, 394]

Когда шесть тысяч

Двенадцать богатырей

Славного владыки-богдо Джангара В высоком желто-пестром дворце, Составив семь полных кругов, За крепкой арзой восседали на пиру... (Здесь и далее перевод автора статьи)

У Телти Лиджиева начало песни дается без указания места и персонажей, присутствующих на пиру:

ЭнгОэн долан дуцЬру куцэд суусн

Дуувр хар арзин суур дунд... [НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. On. 1]

Когда сидели семью кругами За молодецкой черной арзой...

«Герой живет на рубеже эпох, когда счастливое существование его и его народа нарушено вмешательством извне <...>. Противник (хан или мангас) всегда нападает первым» [Неклюдов 2019, 85]. Прибытие во время пира богатыря-чужеземца Нярин Улана нарушает мирную жизнь Бум-байской страны, предъявляемое врагом ультимативное требование пяти «вещей» (аранзала Зерде, ханши Ага Шавдал, скакуна Буурал Галзана, Прекраснейшего в мире Мингъяна и богатыря Хонгора) является завязкой эпического сюжета. С.Ю. Неклюдов не исключает «некоторое влияние на образ Джангара буддийских идей об утверждающем веру государе-чакра-вартине, который владеет набором из семи чудесных сокровищ, включая чудесного коня, прекрасную жену, мудрого советника и т.д. <...> чудесные сокровища Бумбы, обычно числом пять, являются предметом притязаний ее врагов» [Неклюдов 2019, 235].

В мотиве ультиматума текст «ученика» композиционно совпадает с

текстом «учителя», но художественное оформление поэтических формул у Телтя Лиджиева уступает лаконичному языку Ээлян Овлы.

Обращение к Джангару у Ээлян Овлы:

— Алдр богд ЖрщИр, Тани зергд келгч мини... [Джангар 1978, 394]

— Славный богдо Джангар, Вашей светлости, я должен сказать...

Обращение к Джангару у Телтя Лиджиева:

— Того ЖаиИр, соисжатн...

— Богдо Джангар, послушайте...

Различие наблюдается также при описании Мингъяна. Ээлян Овла дает развернутое описание богатыря:

«Мааэк;мин шар долъганас дуцгЬр, Мандлн hapx нарн мет Орчлнгин Сээхн Мицъян гинэ, Хэрэс гиич ирхлэ, Эркн сэн сончэн кенэв, Огтхэ» гилэ.

[Джангар 1978, 394]

«Красивее перелива блестящего лака, Восходящему солнцу подобный, Прекраснейший в мире Мингъян, Если прибудут чужеземные гости, То главным сёнгчи сделаю его, Пусть отдаст его!» - [хан] сказал.

У Телтя Лиджиева сохранилась лишь краткая формула:

Орчлцгин сээхн МицъяЬитн Эркн сээхн сончэн кенэв, Огтхэ гилэ!

[НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Он. 1]

«Прекраснейшего в мире Мингъяна вашего Главным сёнгчи сделаю,

Пусть отдаст его!» - [хан] сказал.

В данном мотиве «певец-ученик» при характеристике богатыря Хон-гора опустил одну деталь описания его характера - задиристость во время пира:

Ээлян Овла Арслцгин Арг Улан ХоцИриг Эркин суурд шаарИл гихинь сонсув. Тугэрнь чигн аху кехшв, Хэрин ик Иазрт Зардг зарцан кенэв, вгтхэ» гилэ. [Джангар 1978, 394] «Лев из львов, Араг Улан Хонгор Задирист во время пира, я слышал, Но не будет он главенствующим, В чужедальние земли Будет гонцом моим он, Пусть отдаст и его», - [хан] сказал. Телтя Лиджиев Арсл^гин Арг Улан ХоцИритн Ик аху кехэр бээхш, Хэр ик Иазрт Зарцан кехэр бээнэ, вгтхэ гилэ! [НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Он. 1] «Льва из львов, Араг Улан Хонгора вашего, Не будет он главенствующим, В чужедальние земли Будет гонцом моим он, Пусть отдаст и его», - [хан] сказал.

О далеких событиях, произошедших с отцом Джангара, ясновидец Алтан Чеджи вспоминает, когда богдо хан спрашивает у него совета. Данный эпизод у Ээлян Овла занимает 28 стихотворных строк, тогда как в тексте Телтя Лиджиева 21 стихотворные строки. Разница в 7 стихотворных строк объясняется тем, что сказитель Т. Лиджиев опустил описание возраста коня враждебного хана, степени усталости коня Узенг-хана и превосходства в силе противника Джангар-хана, грозного Мангна-хана.

Ээлян Овла

Эцк хаантн хертэдэн,

Хар мерни долатад,

Арг Манзин Буурл урэ цагт, ЭэхДогшн Майна хан долата цагт Догшн ик бээр бэрлгдсн билэ.

Эцкинтн Хар мерн Эрэ совшлкта карла.

Узц алдр хаана бийнъ

Ьорвн зун шавта Эрэ карен билэ.

Арг Манзин Буурлнь

Эрэ тавлкта,

Догшн Мацна хан бийнъ

Узц алдрт дорхнъ аркта карла. [Джангар 1978, 394]

Когда вашему хану-отцу было двадцать лет, Вороному коню его было семь лет, Когда Арак Манзин Буурал трехлеткой был, А грозному Мангна-хану было семь лет, В жестокой битве сошлись они.

Вороной конь вашего отца

Едва трусцой убежал,

Сам же славный Узенг-хан

С тремястами ранами в теле

Вырвался едва.

Арак Манзин Буурал

Медленным галопом скакал.

Грозный Мангна-хан, Выйдя [из боя], крепче славного Узюнга был.

Телтя Лиджиев

Эцк хаантн хортэдэн,

Хар морн нээмтэд

ЭэхДогшн Мацна хан долатад

Догшн ик бээр болен.

Эцк хаантн хойр зун шавта

Эрэ гиж эм арклэк; карен юмн.

[НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Он. 1]

Когда вашему хану-отцу было двадцать лет, Вороному коню его было восемь лет, А грозному Мангна-хану было семь лет, Жестокая битва состоялась.

Хан-отец ваш с двумястами ранами в теле Вырвался едва живым.

Тексту джангарчи Телтя Лиджиева свойственно сохранение опорного образа или стихотворной конструкции, лексическое же оформление варьируется. Из приведенного отрывка видно, что «усваивая строку учителя, ученик заменяет одну или несколько лексем на синонимичную» [Черняева 1980, 103].

Известно, что выбор богатыря для поездки так или иначе аргументируется. Среди мотивов боевого похода выделяется случай, когда мотивировке предшествует самовыбор богатыря. В калмыцкой эпической традиции преимущественно богатырь Хонгор изъявляет желание исполнить тяжелую миссию посланника с неимоверно трудными физическими и нравственными испытаниями. Хонгору присущи отвага, мужество, исполинская сила, способная сокрушить множество врагов, он наделен необычной ловкостью, неуязвимостью. Одна из его главных черт - неустрашимость перед противником, как бы ни был враг могуч и устрашающе грозен.

В обоих текстах на предъявление ультиматума чужеземного хана только богатырь Хонгор выступает против решения Джангар-хана:

ЭэлянОвла

— Хэр Иазрт оч,

АрИсн, тулэнэ кун болж; заргдхин ормд, Эгр хар булгин кевэд

Aah цусан асхлцнав! - гив.

«В чужой стороне,

Чем стать слугой, собирающим кизяк

У родника Агир Хара,

Пусть лучше моя кровь прольется!» - [Хонгор] сказал.

Телтя Лиджиев

— Хэр Ьазрт одж;

АрИсн тулэнэ кун болж; заргдхин ормд,

Эгр хар булгин кевэд

Aah цусан асхлцнав гиж;,

ЭэхДогшн Мацна хаандан кел! - гив.

«В чужой стороне,

Чем стать слугой, собирающим кизяк

У родника Агир Хара, Пусть лучше моя кровь прольется!

Передай так своему грозному Мангна-хану!» - [Хонгор] сказал.

Приведенное сравнение показывает, насколько композиционно отточена формула выделения героя Хонгора, который, узнав, что входит в перечень требований («вещей»), немедленно выступает навстречу врагу. «Прибыв в приграничье чужеземных владений, на порубежную гору, герой дает себе и коню отдых, обозревая местности, дворец хана. Перед вступлением в чужой локус он превращает себя в плешивца / паршивца / тарха, своего богатырского коня - в захудалого жеребенка, что, по сути, связано с символикой нового рождения в чужеродном локусе и особым инициационным ритуалом» [Селеева 2019, 71].

Единоборство, богатырский поединок в героическом эпосе калмы ков занимает, как и у других народов, важное место, именно этот мотив является основным сюжетообразующим мотивом. В тексте Ээлян Овла богатырский поединок, который ведет главный герой Хонгор сначала с богатырями-антагонистами Шовто Хара и Нярин Уланом, а затем и с сорока двумя богатырями, необходим для яркого выделения богатырских качеств героя. Данное описание в тексте Телтя Лиджиева отсутствует, последующие описания единоборства богатырей Джангара в тексте «певца-ученика» сохраняются.

Ээлян Овла

Кунд Карта Саернъ

Курцгиннъ ж;ола сулдхад, дэврэд оре.

Догшн Мацна хан

Алтн ж;олаг чацИаж;, бухулж; Нарад, хэру эргэд, Алтн дуулхан хооран кеИэд, Тосж; зогсв.

Босэк; ишклж; up эд,

Хойр Иарож цоке,

«Таш!» - гиж ohmphyd Нал бадрад, Арен хойр ирнь ку тусе.

Ээе балтан ээмдэд, Мосн Мецгн ЦаИан уул талон Нарад зулв.

Уулын белд куцэд, Амн нурНарнь Ээе балтар цокад, Ар хойр далынъ бале цокад, Куукн Курц Ьалзн деернъ Эрэ эмтэ тэвб.

[Джангар 1978, 402—403]

Тяжелорукий Савар,

Поводья Кюрюнга ослабив, помчался.

Грозный Мангна-хан

Золотые поводья на себя потянул, назад коня повернул,

Золотой шлем свой на затылок сдвинул, И стал, поджидая [Савара].

[Савар], привстав [на стременах],

В обеих руках [держа бердыш], ударил.

«Таш!» - раздалось, взметнулся огонь в небеса.

Двенадцать лезвий разлетелись на куски. Взвалив на плечо свой бердыш, К ледяной серебристо-белой горе умчался.

Нагнав его у склона горы, По шейным позвонкам [Хан] ударил его бердышом, [Савара] еле живым отпустил. На Кюрюнг Галзан кобылице Раздробив обе лопатки [ему].

Телтя Лиджиев

Курц Иалзн кулгин

Олцг татур чацИаИад,

Арен хойр иртэ

Ээв балтыг

Арен хойр зорлэд орв.

Хан зулэк; йарчкад, Хэру эргэд тусе.

Хойр hapdad

Мацна хоорноайурнь цоке.

«Таш» гиэк; ohmphyd Нал падре, Арен хойр ирни ку тусе. Ээв балтан авад, Нарад зулхла, Ардасни куцэд,

Хойр ууц тални дайлн цоке.

[НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. On. 1]

Кюрюнг Галзан, скакуна

Подпруги покрепче затянув, С двенадцатью лезвиями

Бердышом

Двенадцать раз взмахивая, ринулся.

Хан,отступив, Снова развернулся.

Дважды

По середине лба [хана] ударил.

«Таш!» - раздалось, взметнулся огонь в небеса, Двенадцать лезвий разлетелись на куски.

Когда бердыш свой взяв, [Савар] умчался,

[Хан] нагнав его, Размахнувшись, в поясницу его ударил.

Описание богатырского поединка изображается в гиперболических тонах. Противник во много раз превосходит по силе, напряженность битвы сказитель изображает через продолжительность и очередность поединка джангаровых богатырей с могущественным ханом. Богатыри «ценой нечеловеческих усилий, действуя на пределе физических и духовных возможностей, презирая опасность смерти» [Кичиков 1992, 284], одерживают победу над грозным врагом.

Таким образом, рассмотрение текста «учителя» и «ученика» позволяет нам сделать вывод о том, что, несмотря на большой промежуток времени (песни у Ээлян Овлы записаны Номто Очировым в 1908 г, у Телтя Лид-жиева записаны Н.Ц. Биткеевым в 1970 г), основные сюжетно-композиционные элементы эпического повествования прочно сохранились в памяти джангарчи. В результате синоптического соположения двух записей «учителя» и «ученика» образовалось 558 строчных позиции. Синоптическое сопоставление паритетных стихов выявили 96 стихов, совпадающих текстуально и позиционно, 107 стихов совпадают позиционно, варьируя одну и ту же основу, а для 28 стихов соответствия нашлись не рядом, а в других местах. В тексте «учителя» на долю стихов, не имеющих параллелей, приходится 128 стихов. В тексте «ученика» всего лишь 39 стихов оказались новыми. Отсюда следует, что абсолютное большинство позиций целиком и частично тождественны. Сказитель-ученик следует за своим «учителем», стараясь придерживаться стройной композиции песни, традиционного стилевого фонда. Но вместе с тем, при всей традиционности фольклорного текста, у Телти Лиджиева обнаруживаются перестановки тем, отсутствие трех типических мест (прибытие на пограничье; разговор богатырей-антагонистов; единоборство Хонгора с Шовто Хара богатырем), в некоторых случаях встречается краткость поэтических формул, а также лексическое изменение словесной ткани эпической песни. Используя усвоенные от предшественников типические описания, мотивы, поэтические формулы, сказитель сохранял и поддерживал эпическую традицию «школы» Ээлян Овла. Вместе с тем необходимо отметить, что наследование композиционной структуры и поэтической фактуры не препятствовало проявлению индивидуальной самобытности джангарчи, удерживая исполнителя в пределах традиции эпической «школы».