Сонет в контексте ориентальной поэзии русских эмигрантов в Китае

Литературное наследие русской дальневосточной эмиграции остается на сегодняшний день малоизученной областью отечественного литературоведения. За трагическими событиями октября 1917 г. последовал масштабный исход россиян за рубеж. Как известно, крупными центрами русского рассеяния на Западе стали Париж, Нью-Йорк, Прага и др. Здесь обосновались видные представители поэзии рубежа XIX-XX веков. Здесь же получила продолжение история золотого века русского сонета. Так, в эмиграции Вяч. Ивановым было создано одно из самых значительных произведений в отечественной сонетистике - «Римские сонеты» (1924) [7, с. 42-46]. Яркая страница в истории эмигрантского сонета - «Медальоны. Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах» (1934) И. Северянина [Там же, с. 242–245].

Приверженность и верность традициям Серебряного века русской культуры и литературы сохраняли и представители русской диаспоры на Дальнем Востоке. Однако своеобразие литературы, созданной в период с начала 1920-х до сер. 1940-х годов русскими эмигрантами в Китае, по мнению отечественных и зарубежных исследователей, связано во многом с влиянием Востока. Изучение ориентальных образов и мотивов в произведениях А. Ачаира, Н. Байкова, М. Коростовец, В. Логинова, А. Паркау, В. Перелешина, Н. Светлова, М. Щербакова, Е. Яшнова и др., предпринятое, например, в исследованиях Е.Е. Жариковой, Е.О. Кирилловой и др. [3, 5], убеждает в глубоком проникновении литераторов дальневосточной эмиграции в инонациональный духовный контекст. Ориентализм понимается в данной работе как «совокупность определённых аспектов мировоззрения писателя (религиознофилософского, историко-художественного, психологического), сформировавшихся под влиянием Востока и выходящих за рамки восточной тематики» [4, с. 2]. Литература русского Китая, по мнению Ли Джен Не, смогла «не только сохранить свои национальные черты, но и включить восточные черты, что составляло её своеобразный стиль. Это творчество стало результатом смешения двух культур: восточной и западной» [Цит. по: 2, с. 10]. О взаимовлиянии культур и литератур Запада и Востока свидетельствует появление и развитие так называемого ориентального сонета.

Сонеты Вс.Н. Иванова, М. Щербакова, созданные в первой половине 1920-х годов, дают возможность приобщиться к основам духовной жизни восточного человека, для которого «вся совокупность духовного мировоззрения окутана суевериями, религиозными мифами и легендами, совершенно не отвечающими современной жизни» [9, с. 20].

В лаконичной, почти афористической форме сонета М. Щербакова «Женьшень» древние предания и верования гармонично соединяются с философскими размышлениями. Добыча «корня жизни», скрытого от глаз непосвященного, охраняемого лесными демонами, раскрывает в человеке истинную сущность, приобщает его к духовному опыту предков: «С молитвой праотцам бери олений рог, / И рой таинственный, подобный людям, корень» [8, c. 585].

Древнекитайские верования, и в ХХ в. значительно влияющие на жизненный уклад китайского народа, отразились в сонете Вс.Н. Иванова «Дракон». Один из центральных персонажей древнекитайской мифологии выступает в стихотворении поэта-эмигранта как неотъемлемая часть космогонической картины мира: «Тогда летали те грозящие драконы, / И знал китаец их на облаках огромных – / От дивных дней последний человек» [Там же, с. 211]. Дракон в сонете становится воплощением нерасторжимой связи человека Востока с давно ушедшими веками, а китаец предстает человеком, посвященным в тайны Вселенной и живущим в гармонии с ее законами.

Источником для философских обобщений в сонетах поэтов-эмигрантов нередко становились наблюдения над реалиями жизни китайцев. Описывая в сонете «Казнь» средневековый ритуал казни, который в Китае сохранился и в 1930-е годы, Вс.Н. Иванов размышляет о взаимосвязи сиюминутного и вечного. Мысль о духовном превосходстве восточного человека, свысока взирающего на плоды западной цивилизации, выходит на первый план в сонете М. Щербакова «Курильщик» [Там же, с. 586]. Изображение малайца в стихотворении подчеркнуто реалистично. Одурманенный опиумом («Воспаленный взгляд прикован / Желтым огоньком светильни»), изнуренный непосильной работой («Весь день грузили / Плечи, грудь болят...»), беззащитный перед враждебностью и жестокостью «белого человека - колдуна всесильного», герой способен возвыситься над мирской суетой, почувствовать себя частью Абсолюта: «Но узколобое лицо надменно: / Он курит - что ему до всей вселенной?» [Там же, с. 586].

Диалектическая природа сонета способствует возведению реальных жизненных явлений и событий к максимальному обобщению. Авторы обращаются к осмыслению таких философских категорий, как жизнь и смерть, вечное и преходящее.

В эмигрантских стихотворениях, в том числе сонетах, отразился глубокий интерес к традициям восточной словесности. Утвердившиеся в китайской высокой поэзии темы и образы оказывали знаковое влияние на творчество многих поколений. Обширный ассоциативный ряд рождается, например, в связи с прочтением сонета М. Волина «Свидание друзей», посвященного теме дружбы интеллектуалов, людей «призвания и тонких ощущений» [1, с. 265]. Стихотворение, тонко воссоздающее атмосферу духовного единения поэтов и мыслителей, заставляет вспомнить сочинения многих китайских классиков.

В этом и других случаях не случайно избирается жанр сонета, который помогает воссоздать особенности восточной поэтики: глубину поэтической идеи, выраженной в сжатой форме и выходящей за пределы лирического сюжета, благодаря содержательной значимости и повышенной ассоциативнос- ти каждого стихотворного элемента. Интуитивно угаданное творческое решение находит обоснование и развитие в современных исследованиях. Г. Ярославцев сопоставляет сонет с китайским поэтическим жанром цзюэцзюй (четверостишие) [10]. В исследовании С. Кормилова и Г. Амановой сонет сравнивается с формой корейской поэзии сиджо [6].

Литературу дальневосточной эмиграции трудно рассматривать в отрыве от культуры страны, в которой происходило ее становление и развитие. Ярким подтверждением стали сонеты Вс.Н. Иванова, М. Щербакова, М. Волина, которые являются органичной частью ориентальной поэзии русских эмигрантов в Китае.