Советизация дальнего востока России (1918–1922) и корейские партизаны в Маньчжурии

Проблема влияния советизации российского Дальнего Востока на население приграничных с Приморьем территорий (в частности Маньчжурии) совершенно не изучена. Это объясняется тем, что историки, занимавшиеся реконструкцией событий 1918–1922 гг. в Приморье, как правило, не владели восточными языками. Между тем такие исследования важны хотя бы потому, что вся история создания в Китае независимого коммунистического государства – это прежде всего борьба с японской агрессией, взаимоотношения с СССР, ВКП(б), Коминтерном, опора на потенциал могучего северного соседа. Статья основана на изучении впервые введенных в оборот японских архивных источников, секретных докладов японских спецслужб.

Долину пограничной реки Туманган на китайской стороне гораздо раньше китайцев (с середины XIX в.) начали заселять и осваивать корейцы. К началу XX в. она превратилась в своеобразный корейский анклав на китайской территории. Этот регион получил название Цзяньдао. По переписи 1907 г., в Цзяньдао проживало 72 076 корейцев и только 21 983 китайца [8, т. 1, с. 326]. (Сегодня это корейский автономный округ Яньбянь – территория реализации «Проекта Туманган».)

Уровень жизни большинства корейских крестьян был крайне низким. Полуфеодальные аграрные отношения сохранились в почти неизменном виде с середины XIX в., их становление проходило в условиях неравноправия двух этнических групп – китайцев и корейцев, столкнувшихся на территории Восточной Маньчжурии, дискриминации и эксплуатации первыми вторых. Корейские крестьяне, как правило, становились арендаторами у китайских землевладельцев. «Несчастный кореец раб китайского земельного собственника, раб хунхуза», – пишет Н.Г. Гарин-Михайловский [2, с. 262]. Tак, в 1910 г. среди корейцев насчитывалось арендаторов

36%, полуарендаторов – 35%, крестьян-собственников – 29%. Среди китайцев, соответственно, – 17, 27, 56% [8, т. 9, с. 923]. То есть доля собственников-китайцев 6ыла почти в 2 раза выше, чем корейцев.

Аннексия Японией Кореи вызвала сопротивление патриотически настроенных корейцев. Борьба против японской агрессии приняла традиционную для Кореи форму движения «Ыйбен» (Армия справедливости). С осени 1911 г. японское правительство значительно увеличило численность карательных частей против партизан, действовавших в Северной Корее. Превосходство врага в численности и вооружении заставило многие антияпон-ские отряды перебазироваться в восточные районы Маньчжурии. В Цзяньдао отошел, в частности, пятитысячный отряд под командованием Ли Дон Хви. Там же обосновался отряд Со Ира [1, с. 101]. В июле 1915 г. вынужден был отойти в Цзяньдао и oтpяд известного партизанского лидера Хон Бом До [6, с. 104].

Наряду с партизанами в Маньчжурию после аннексии Кореи эмигрировало большое число участников так называемого культурно-просветительного движения, ратовавших за развитие в стране науки, культуры, промышленности. Просветители были настроены антияпонски. Школы, которые они организовывали на территории Маньчжурии, воспитывали в корейских детях национальное самосознание, ненависть к японским захватчикам. Концентрация на территории Цзяньдао активных участников национально-освободительной борьбы и деятелей просветительского движения привела к созданию в этом районе нескольких корейских политических oбществ антияпонского характера.

Одним из наиболее влиятельных было созданное в I911 г. «Общество колонистов» («Канминх-ве»). У истоков его образования стояли Ли Дон Хви, Ли Тун Чжун и Ким Нип [8, т. 7, с. 621]. Общество занималось антияпонской npопагандой, организацией партизанских отрядов. Его руководители связывали надежды на освобождение родины с Синьхaйской революцией. В уставе организации гoворилось, что цель «Канминхве» – «упрочение Китайской республики и восстановление прежней территории корейского государства» [3, с. 255].

Китайские власти, видевшие в корейских националистах союзников в борьбе с японской экспансией в Китае, не препятствовали сбору ими «налогов» с корейского населения, развитию инфраструктуры (штаб-квартир, школ, военных училищ). «Китайские власти пытаются создать у них (корейцев. – В. Г.) антияпонские настроения, организуют из молодых корейцев отряды под предлогом борьбы против хунхузов», – отмечал русский исследователь [5, с. 248]). Отряды, базировавшиеся в Цзяньдао, переходили границу и наносили удары по японским гарнизонам.

В начале 1920-х годов в Восточной Маньчжурии насчитывалось уже около 30 военно-политических организаций националистов, от левых, мелкобуржуазных, до правых, связанных с шанхайской эмиграцией. Были и монархические группы, выступавшие за реставрацию в Корее императорской власти. Деятельность антияпонских объединений корейцев в Maньчжурии, нацеленных на вооруженную борьбу против колониального закабаления родины, их боевитость были тесно связаны с антияпонским движением и внутриполитическим положением в Корее, где на смену партизанской войнe пришла забастовочная борьба нарождающегося рабочего класса, арендные конфликты в деревне. Корейские националисты в Маньчжурии не выдвигали лозунгов общественного переустройства, не пытались защищать интересы корейских арендаторов, поэтому поражение вооруженной антияпонской борьбы в Корее, отбирая у них веру в возможность освобождения родины (доминантную цель организаций националистов), негативным образом сказалось на развитии националистических обществ.

Появление на политической карте мира советской России – государства, бросившего открытый вызов капиталистическому окружению, провозгласившего идеологической доминантой борьбу с «мировым империализмом», не могло не стать для колониальных и зависимых стран наглядным примером «технологии» успешной политической трансформации, возможности изменения государственного устройства, успешной оппозиции доминантной миросистеме.

Притяжение было взаимным. Советская Россия – изгой в капиталистическом окружении – была обречена на поиск союзников. Одним из проводников этой политики был Коминтерн, сочетавший «в одном флаконе» свойства организации-промоутера, занимавшейся подготовкой и содействием революциям в зарубежных странах, с мощным разведцентром. Корейские националисты, стремившиеся любыми способами освободить страну от колониального гнета Японии, видели в России, боровшейся с японской интервенцией на Дальнем Востоке, естественного союзника. Переход «на рельсы» другой идеологии (коммунистической) для одних националистов был вынужденной платой за услуги могучего «спонсора», для других – закономерной коалицией с близкими по духу российскими большевиками.

«Как только над миром пронеслась благая весть о русской пролетарской революции, тлеющие искры революционного пламени в Корее начaли быстро разгораться и в cepдцаx корейского народа начала созревать вера, расти надежда на возможную помощь Севера», – отмечалось в «Проекте прогрaммы Корейской коммунистической партии», принятой на учредительном съезде Корейской ком-мyнистической партии, состоявшемся в 1921 г. в Иркутске [7, с. 358].

В марте 19I9 г. в Корее вспыхнуло народное восстание пpотив японского колониального господства. Подавлять разрозненные стихийные выступления безоружного населения для японской армии не составляло большого труда. Восстание 1919 г. показало, что свергнуть оккупационный режим можно, только создав сильную военную организацию. В начале апреля 1919 г. группа корейских эмигрантов организовала в Шанхае совещание представителей корейской эмиграции, на котором был избран «Временный парламент» и создано так называемое Временное правительство во главе с Ли Дон Хви.

С самого начала под эгидой Временного правительства формально объединились различные политические группировки левых и правых националистов. Одна из основных группировок – леворадикальная группа Ли Дон Хви объединяла сторонников вооруженной борьбы с японским империализмом. Формирование левого крыла в лагере националистов связано с воздействием Октябрьской революции. Их сильным влиянием в правительстве на этапе его формирования (1919– 1920 гг.) объясняется включение в первую конституцию Кореи, созданную экспертами Временного правительства, статьи 3: «Народ Кореи, мужчины и женщины, дoлжны обрести всеобщее и полное равенство. Любая дискриминация: по происхождению, имущественному или социальному положению – должна быть запрещена» [8, т. 8, с. 235].

В состоянии конфронтации с ними находилась фракция Ли Сын Мана, отражавшая интересы части нарождавшейся корейской буржуазии. Ее кредо – постепенное движение Кореи к независимости, развитие страны по капиталистическому пути. Свои надежды на освобождение Кореи члены группы связывали с CIIIA, отсюда проамериканская ориентация фракции. В нее входили, кроме того, деятели, верившие в возможность предоставления независимости Корее самой Японией после достижения Кореей определенного уровня экономического и культурного развития.

В мае 1920 г. в Шанхае была предпринята попытка создания Коммунистической партии Кореи во главе с Ли Дон Хви, которая впоследствии была распущена [8, т. 6, с. 1]. Одновременно Ли Дон Хви продолжал оставаться главой Временного прави- тельства. В 1921 г. он вынужден был подать в отставку с поста премьера ввиду разногласий с буржуазными националистами, входившими в состав этого правительства. (Отставка Ли Дон Хви означала начало постепенного «поправения» Временного пpaвительства, усиления в нем правоконсервативной линии Ли Сын Мана).

Мартовское народное восстание 1919 г. в Корее активизировало деятельность корейских патриотов, базировавшихся в Maньчжурии. В военном плане это выражалось в росте числа вооруженных акций против японских оккупантов в Корее, совершавшихся с территории Маньчжурии, в организационном плане – в создании многочисленных антияпонских военно-политических организаций. Согласно материалам японских разведорганов, на территории Цзяньдао в 1920 г. действовало семь основных националистических военно-политических организаций, в состав которых входило 3 500 чел.

Общество «Кунчонсо» (Военно-политическое управление) в уезде Ванцин во главе с Со Иром считалось наиболее мощной в военном отношении группировкой (численность 1600 чел.). Поддерживались связи с корейскими патриотами на советском Дальнем Востоке. По данным японской разведки, в мае 1920 г. члены организации распространяли в Ванцине листовки коммунистического содержания [8, т. 8, с. 2З2].

Организация «Кунму тотокпy» (Военно-гражданское пpавительство) во главе с Чэ Мен Нок (600 чел.).

«Кукминхве» (Национальное общество) численностью примерно 450 чел. заменило на политической арене уже упоминавшееся «Канминхве». Оно выступало за административную автономию Цзяньдао. После мартовского восстания 1919 г. был взят курс на вооруженную борьбу с колониальным режимом в Корее. В разных районах Цзяньдао имелись отделения общества, пытавшиеся выполнять функции местной корейской администрации.

«Тэхан токнипкун» (Армия независимости великой Кореи) под руководством известного борца за независимость Кореи Хон Бом До действовала в уезде Яньцзи (400 чел.). Японскими аналитиками она рассматривалась как одна из самых влиятель-ныx корейских группировок в Цзяньдао.

«Кванпутан» (Общество возрождения), руководителем которого был Ли Бом Юн, базировалось в том же уезде. Эта организация провозглашала целью восстановление власти корейского императора.

База «Ыйкунтан» (Военное общество справедливости), которой командовал Пан Мо Ён, находилась в уезде Ванцин (200 членов). Организa-ция подчеркивала свою независимость от Временного правительства.

Группировка «Синминтан» (Общество нового народа) численностью 300 чел., возглавляемая Ким Чун Кыном, большого влияния в Цзяньдао не имела [8, т. 8, с. 206–209].

Корейские военно-политические организации в районах Чанбайшань и р. Ялуцзян были слабее и малочисленнее обществ Цзяньдао. По японским данным, здесь в 1920 г. существовали следующие группировки.

«Токниптан» (Общество независимости) численностью 30 чел., возглавляемое Пак Чан Хо, было связано с обществом «Кунчонсо» (в Цзянь-дао) и имело отделения в нескольких уездах. Целью борьбы декларировалась реставрация династии Ли.

«Ханчокхве» (Корейское общество), 300 чел., было основано в период борьбы против японского протектората над Кореей, базировалось в уезде Люхэ. Имело тecныe связи с «Токниптан», признавало Временное правительство, выступало за административную автономию районa.

Общество «Чунхынтан» (уезд Тунхуа) пpимы-кало к «Корейскому обществу», выступало за возрождение Кореи. Особым влиянием не пользовалось.

«Тэхан сэннентан» (Молодежное общество великой Кореи) ориентировалось на Временное пpавительство, выпускало газету, пропагандировавшую идеи независимости Кореи. В 1920 г. руководители общества были расстреляны японским карательным отрядом.

«Тэхан токнип кунбитан» (Общество военной подготовки независимости великой Кореи) базировалось в уезде Чанпaй, представляло собой одну из самых сильныx групп этого района (300 членов);

«Хяняктан» планировала реставрацию династии Ли в Корее. Председатель общества был расстрелян японским карательным отрядом в 1920 г.

Немногочисленная организация «Мусатан» (Общество борцов) действовала в уезде Фусун [8, т. 8, с. 307–310].

За редким исключением, группировки действовали автономно, не пытаясь скоординировать свои усилия. Попытка представителя Временного правительства Ван Caм Тыка в 1920 г. объединить военно-политические общества этого региона оказалась безуспешной [8, т. 8, с. 310].

Антияпонские корейские организации, действовавшие в Северо-Восточном Китае, пытались распространять свое влияние и создавать филиалы в Северной Корее [8, т. 7, с. 515]. В июле 1919 г. представители базировавшихся в уезде Куаньдянь

«Тэхан кванпукун» и «Токнип сэннёнтан» попытались coздать в провинции Хэйаннандо «Объединенное молодежное общество великой Кореи» и объединить действовавшие порознь молодежные организации провинций Хэйаннандо, Хэйанхоку-до, Кэйкидо. 13 декабря 1921 г. в пpовинции Хэйан-нандо были арестованы 15 патриотов, пытавшихся создать филиал общества «Тэхан кукминхве» и собиравших cpeдства на борьбу за достижение независимости Кореи.

В корейском национально-освободительном движении в Маньчжурии начала 1920-х годов фактически доминировало революционно-демократическое течение. Ведущие военно-политические группировки «Кукминхве», «Кунчонсо», «Тэхан токнипкун» оценивались японской разведкой как «красные» [8, т. 8, с. 232]. В период революции и Гражданской войны корейские отряды из Цзяньдао принимали непосредственное участие в борьбе за власть Советов и против японской интервенции на Дальнем Востоке. Определенное влияние на деятельность обществ оказывала работа в них корейских коммунистов, стремившихся к созданию в Маньчжурии коммунистических гpyпп из радикально настроенных членов националистических организаций. В 1920 г. наблюдались попытки установления контроля над военно-политическими организациями корейцев в Маньчжурии со стороны корейской коммунистической организации, базировавшейся в Шанхае.

Националистические организации легально существовали в Маньчжурии с молчаливого согласия китайских властей и в большой степени зависели от них. Так, в феврале 1920 г. по просьбе председателя «Общества военной подготовки независимости великой Кореи » правитель Маньчжурии Чжан Цзолин дал указание не препятствовать ввозу закупленного патриотами оружия. 2 апреля 1920 г. китайский губернатор округа Яньцзи направил начальнику уезда Яньцзи секретное письмо, в котором предписывалось, создавая видимость ограничения деятельности корейских националистов, на самом деле не пpепятствовать их действиям [8, т. 8, с. 326].

В 1919–1921 гг. китайские власти рассматривали японскую экспансию в Ceвеpo-Восточном Китае как неизмеримо болee реальную опасность, чем проникновение тyда коммунистических идей. Вследствие этого они закрывали глаза на радикализм лозунгов националистических группировок, надеясь на их помощь в борьбe с растущей угрозой японской аннексии северо-восточных провинций. В качестве примера можно привести деятельность в начале 1920-х годов в уездах Нэйан и Яньцзи так называемого «Общества красного знамени», лидеры которого не скрывали своих симпатий к коммунистической идеологии [8, т. 8, с. 193]. Следует отметить, что даже те группировки, которые выступали с пропaгандой социалистических идей либо антифеодальных преобразований, никогда не пытались претворять эти идеи в жизнь.

Трудно по отрывочным данным четко определить идеологическую платформу перечисленных военно-политических обществ, за исключением тех, которые ориентировались на корейские коммунистические центры. Например, деклaрируемая лидерами «Общества возрождения» цель – восстановление власти императора – вряд ли означала, что под флагом этой организации собрались убежденные монархисты. Указанная цель могла использоваться лишь как лозунг в борьбе за достижение независимости Кореи, доступный для понимания простых крестьян. С другой стороны, распpостранение обществом листовок с угрозами в адрес корейских капиталистов необязательно рассматривать кaк проявление антикапиталисти-ческих тенденций. Возможно, корейские капиталисты воспринимались прежде всего кaк японские пособники, а не как эксплуaтатopы, поскольку с капиталистической эксплуатацией в Корее националисты еще не успели познакомиться. (В то же время ненависть к корейским буржуа как к коллаборационистам могла объективно вести к отрицанию капитализма как системы, ассоциирующейся в сознании народа с колониализмом.)

Отсутствие четких идеологических установок не способствовало укреплению временных союзов, усиливало центробежные тенденции. В то же время и сходство идеологии совсем не всегда, как было показано выше, приводило к единству. Так, «Армия независимости» под руководством Хон Бом До, выступавшая против феодального гнета, состояла в блоке с «Национальным обществом» («Кукминх-ве») и враждовала с леворадикальной «Кунчонсо», которая в свою очередь сотрудничала с «Кунму тотокпy» (Boенно-гражданским правительством). В основе разногласий не всегда лежали идеологические принципы. Немаловажное значение имело соперничество за влияние на корейское население Цзяньдао, за pоль лидера национально-освободительного движения.

Дислокация патриотических обществ вне территории Кореи, отрыв от социальной почвы родины повышали роль лидеров, делали их лоцманами, определявшими политический курс той или иной группировки. Объединившиеся вокруг «имени» патриоты усваивaли идеологические принципы, исповедуемые руководителем. Примечательно, что руководители наиболее сильных организаций, такие как Хон Бом До, Со Ир, чувствовали необходимость соединения нaциональной борьбы с борьбой за социальные реформы, видели в Советской России союзника порабощенных народов. Авторитет лидера мог способствовать преодолению центробежных тенденций в националистических группировках, сепаратистских устремлений отдельных руководителей.

В марте 1920 г., в годовщину мартовского восстания в Корее, антияпонские организации Цзянь-дао «Boeнно-политическое управление», «Boен-но-гражданское правительство», часть «Армии независимости великой Кореи» предприняли ряд вооруженных акций на территории Кореи. Патриоты нападали на пoлицейские участки, атаковали населенные пункты, завязывали бои с японскими войсками. По японским данным, с марта по июнь 1920 г. было совершено девять вооруженных выступлений против колониального режима в Корее [8, т. 8, с. 215, 213]. Вооруженные отряды военно-политических организаций, базировавшихся в районе Чанбайшань и в долине р. Ялу, 70 раз переходили границу, убивали японских чиновников, начальников уездов [8, т. 8, с. 376].

В сентябре–октябре 1920 г. патриотами в Хун-чуне было атаковано и сожжено японское консульство, совершены нападения на пpедставительства японских фирм в Лунцзинцуне, Яньцзи, Байцаогоу. Используя это как предлог, 7 октября японские войска вошли в Цзяньдао для проведения карательныx операций [8, т. 8, с. 222, 223]. Националистические формирования вели встречные бои и отступали, чтобы сохранить людей. Руководство «Национального общества» приняло решение временно распустить оргaнизацию. Некоторые отряды перешли на территорию советского Дальнего Востока. Около 600 патриотов было убито. С 6 октября по 4 декабря того же года японская армия провела карательные операции против националистических формирований за р. Ялуцзян (Дунбяньдао), разгромила их базы, провела массовые аресты. Более 80 патриотов были казнены [8, т. 8, с. 314]. Несмотря на то что все базы были разгромлены, костяки отрядов сохранились. Как отмечал японский полицейский чиновник, «нельзя утверждать, что возобновление деятельности националистов полностью исключено» [8, т. 8, с. 301]. 7 января 1921 г. основная часть японских войск ушла из Цзяньдао, два батальона остались для продолжения репрессий [8, т. 8, с. 301].

Японцы использовали в борьбе с патриотическими силами не только военные метoды. Одновременно велась подрывная работа, связанная с созданием корейских обществ по борьбе с антия-понским движением. Так, летом 1920 г. по инициативе генерального консула Японии в Мукдене был организован так называемый Комитет общественной безопасности («Хоминкай») [8, т. 8, с. 314, 864], просуществовавший до 20 сентя6ря 1923 г. Районом действий этой подрывной организации были Тунхуа, Куаньдянь, Линьцзян, Чанпай, Цзиань, Аньдун, Тэлин и другие уезды долины р. Ялуцзян и южной Маньчжурии. По явно преувеличенным японским данным, численность «Хоминкай» составляла 50 тыс. чел. [8, т. 8, с. 314].

Meтoды «Хоминкай» – налеты на штаб-квартиры патриотических обществ, уничтожение или арест их активных членов, засылка шпионов в ряды националистов в целях информирования японской охранки, содействие японским карательным экспедициям в Маньчжурии 1920–1921 гг. В середине апреля 1920 г. члены «Хоминкай» и несколько китайских полицейских напали на собрание представителей националистических организаций, арестовали многих руководителей, захватили оружие; в марте 1921 г. захватили в плен главу «Корейскогo oбщecтвa» Пак Чан Хо в уезде Цзиань [8, т. 8, с. 314, 864, 866]. Ядро «Хоминкай» составили корейские помещики, деклассированные элементы, отщепенцы – предатели национально-освободительного движения. Патриоты мстили пособникам японских колонизаторов. Только за 1919–1920 гг. они уничтожили более 40 членов «Хоминкай» [8, т. 8, с. 315].

Во время боев с японскими карательными отрядами, вторгнувшимися в Маньчжурию, несколько корейских соединений отошли на территорию советского Дальнего Востока и включились в борьбу против японской интервенции. Это отpяды Ли Бом Юна, Хе Гюнa, Син Ир Хена, соединения «Общества военной подготовки независимости Кореи» во главе с Ли Еном, «Армии независимости» под командованием Чэ Мян Сена. В Амyрскую область перешли отряды Хон Бом До, Ан Му, «Boeнно-по-литического управления» под командованием Ким Сын Бина и Со Ира [4, с. 25]. Многие корейские интернационалисты, прошедшие на территории советского Дальнего Востока школу борьбы против японских интервентов, впоследствии вступили в компартию Кореи.

Революционные события на советском Дальнем Востоке были лучшей агитацией за соединение на-ционально-освободительногo движения с социальной революцией. И руководители, и простые члены корейских партизанских отрядов быстро усваивали радикальныe идеи. Так, по японским данным, лидер общества «Симинтан», базировавшегося на территории советского Дальнего Востока, провел в

Имане совещание антияпонских отрядов, перешедших в Приморье из Цзяньдао. В коммюнике этого совещания говорилось, что «…необходимо уничтожить капитализм в Корее и за ее пределами, осуществить победу коммунизма» [8, т. 8, с. 86].

Часть корейских партизан после ухода японских карательных отрядов из Цзяньдао вернулась в Маньчжурию. Организации патриотов постепенно восстанавливали утраченные позиции. С октября 1921 по сентябрь 1922 г. японская полиция зарегистрировала 402 нападения партизан из Маньчжурии на различные объекты на территории Кореи. В них участвовало 2226 чел. С октября 1922 по сентябрь 1923 г. таких акций было зарегистрировано 427, число участвовавших в них партизан – 2305 [8, т. 8, с. 800]. Китайские власти продолжали смотреть сквозь пальцы на деятельность антияпонских партизан, более того, нередко оказывали им содействие. Так, в апрeле 1921 г. командир китайского гарнизона в уезде Тунхуа снабдил корейских патриотов одеждой. В 1922 г. местный китайский чиновник в уезде Куаньдянь разрешил националистам действовать в уезде и оказывал им помощь. По данным японской разведки, за 1921–1923 гг. было 45 таких случаев содействия патриотам.

Слабая социальная диффeренциация корейского населения Маньчжурии затрудняла создание коалиций антияпонских oбщecтв на классовой основе. Классовые баррикады, которые разделили бы антияпонские организации на две противостоящие гpyппы и сплотили бы каждую из них, только начинали воздвигаться. Центробежныe силы часто были сильнее центростремительных. Борьба за сферы влияния, личная неприязнь отдельных лидеров друг к другу, разногласия по тактическим во-проcaм мешали консолидации.

И все же процесс размежевания уже начался. В 1921–1922 гг. во многих уездах Маньчжурии существовали отделения коммунистической партии Кореи, они развернули среди националистов агитационную работу, дававшую свои результаты. По данным японской разведки, видные деятели «Военно-политического управления» и «Национального общества» занимались в aвгустe 1921 г. в Хунчу-не коммунистической пропагандой [8, т. 8, с. 69]. В 1921 г. из 12 членов президиума влиятельного общества «Кукминхве» 8 являлись членами корейской компартии, а его лидер Ку Чхон Сон стал в 1922 г. председателем «Объединенного общества Корейской компартии», созданного в провинции Цзилинь [8, т. 7, с. 190]. В апреле 1923г. из СССР по линии Коминтерна в Цзяньдао перешли 10 корейских интернационалистов, распространявших коммунистические листовки и пытавшихся создать комсомольскую организацию [8, т. 8, с. 128].

Под воздействием коммунистических идей и революционных событий на советском Дальнем Востоке многие члены националистических обществ переходили в коммунистические организации. А сами националистические группировки становились менее радикальными. Катализатором этого процесса послужило усиление репрессий чжaнцзолиневской администрации против лево-радикaльных и коммунистических организаций в Маньчжурии, проведение Чжан Цзолинем антисоветского курса внешней политики. Немаловажным фактором было то, что такие авторитетные руководители леворадикального тoлка, как Ли Дон Хви и Хон Бом До, остались в СССР, а Со Ир, Ким Нип и некоторые другие погибли.

Определенную роль сыграло расформиpoвание корейских партизанских отрядов на территории советского Дальнегo Востока после изгнания интервентов и установления советской власти. Часть корейских партизан вступила в Красную армию, в «Корё кесанто» (корейская коммунистическая организация, действовавшая на территории РСФСР), остальные вернулись в Маньчжурию для продoл-жения антияпонской борьбы. Наряду с этим акцент в интернациональной помощи РСФСР национально-освободительной борьбе корейского народа был перенесен на содействие коммунистическим оргa-низациям. Все это в определенной степени ускорило поляризацию в лагepe антияпонских бойцов, оконтуривание его двух отрядов – коммунистов и националистов.

Таким образом, можно назвать следующие причины того, что радикальные (коммунистические) и антияпонские идеи попали в Цзяньдао на подготовленную почву и обусловили формирование новых политических сил. Основным населением района были переселенцы, причиной эмиграции которых был колониальный гнет Японии, превративший жизнь корейцев в собственной стране, скорее, в выживание. Значительное влияние на развитие коммунистического и антияпонского движения в Цзяньдао оказали революционные события 1917– 1922 гг. на Дальнем Востоке России.