Советское понимание государства и права с 60-х по середину 1980-х годов

В советской правовой науке до 50-х годов XX века господствовало нормативное определение права и классовое понимание государства в ортодоксальном марксистском ключе, в установлении которых значительную роль сыграл прокурор СССР – А.Я. Вышинский [1]. Данные концепции отразились и в советской Конституции 1936-го года, где, несмотря на установление социализма, сохранялось положение о диктатуре пролетариата [2]. На 30-50-е годы XX века приходится рассвет т. н. «сталинского нормативизма», согласно которому под правом понимается совокупность общеобязательных норм, установленных государством, которые выражают волю и интересы господствующего класса. В рамках данной теории считалось что хотя государство и право в перспективе должны отмирать, но на ближайшую перспективу они должны усиливаться для того, чтобы было возможно движение к социализму и коммунизму. У И. Сталина существовал тезис об «отмирании государства через его усиление» [3], что разительно отличалось от взглядов советских юристов 20-х годов, которые считали, что отмирание государ- ства и права дело ближайшего обозримого будущего.

Если говорить о советской теории государства и права с начала 60-х до первой половины 80-х гг., то она была полна противоречий. С одной стороны появился ряд позиций развивающих марксистские позиции теории государства и права, но с другой стороны появились позиции, имевшие цель ревизию марксистско-ленинского учения о государстве и праве. Ревизия была продиктована, в значительной степени руководством коммунистической партии и ее генеральной линией, которые сами задавали тон пересмотру основ сталинского нормативизма, продвигая концепции «общенародного государства» и «исчерпании диктатурой пролетариата своих возможностей» [4]. Советские юристы также вносили в процесс ревизии свой вклад, соревнуясь в том, кто сможет логичнее и убедительнее обосновать генеральную линию КПСС, которая уже отходила явным образом от марксизма.

В правопонимании 60-х, первой половине 80-х годов было несколько важных вопросов по которым шла дискуссия: первый – это вопрос о целесообразности еди- ного определения права, второй - это вопрос о роли государственнопринудительного элемента в праве (тогда же началась критика определения права А.Я. Вышинского, данного им в 1938-м году), вопрос о содержании права и вопрос о классовой сущности советского государства и права.

Говоря о едином определении права, мы видим заметные отличия от периода сталинского нормативизма. В 30-е, 50-е годы считалось что должно существовать единое определение права, не должно быть плюрализма мнений в данном вопросе, так как если истина одна, то и определение должно охватывать в себе основные черты явления права [5]. В 60-е, 80-е годы позиция поменялась. Особо хотелось бы отметить дискуссию, которая прошла на страницах 7-го и 8-го номеров журнала «Советское государство и право» в 1979-м году. В данной дискуссии поднимался вопрос о целесообразности существования одного единого определения права. Многие авторы, участвовавшие в данной дискуссии исходили из мнения что право - это настолько сложное явление, что его можно рассматривать с разных сторон, что единое определение нецелесообразно, и поскольку такое определение настолько сложное и многоплановое, то наличие одного и правильного определения не может служить препятствием для существования других определений [6, 7].

Другим спорным вопросом стал вопрос о государственно-принудительном элементе в праве. Трактовка 30-х, 50-х годов исходила из того, что право всегда носит принудительный характер в том или ином виде, но без государственного принуждения не может быть никакого права, поскольку это элемент диктатуры того или иного класса [8]. В 60-е, 80-е годы некоторые советские авторы, как, например, Л.С. Явич утверждали, что среди существующих определений советского государства и права были и такие, которые «формулировались под влиянием ошибочной позиции Вышинского, страдавшей элементами догматизма и волюнтаризма» [9]. С 60-х годов начался пересмотр концепций А.Я. Вышинского о роли госу- дарственного принуждения в праве. Существовали мнения о том, что роль государственного принуждения слишком раздута, а право помимо осуществления воли господствующего класса призвано также обеспечивать свободу личности в государстве [10].

По сути, уже в 60-е годы под видом творческого развития марксистских положений в праве началась подготовка населения СССР к восприятию буржуазных правовых концепций правового государства, гражданского общества, общечеловеческих ценностей и т.п., которые начали открыто продвигаться с конца 80-х годов [11]. В 1994-м году известный правовед В.Н. Кудрявцев писал, что «в 70-е годы уже формировалась идея правового государства и нужно было новое определение права, которое утверждало бы законность и права человека» [12].

В 20-е годы XX века в СССР существовало множество мнений и взглядов на сущность права, которые часто размывали понятие права, добавляя в его определение общественные отношения, взгляды и психические взаимоотношения между людьми и т.п. [13]. В 30-е годы советскому государственному и партийному аппарату удалось в массе своей эти взгляды побороть, но в 70-е годы они снова начали возникать. Конкретно в 1979-м году сформировалось, т. н. «широкое направление в правопони-мании». Основными представителями данного направления были такие ученые как В.С. Нерсесянц, Ю.М. Лифшиц, В.Д. Зорькин и другие. Основным представлением широкого направления в пра-вопонимании было понимание права в широком смысле, шире, чем нормы. Существовал социологический подход, в его рамках право рассматривалось как совокупность правоотношений, существовала точка зрения разделения права и закона. Развивая данное положение о разделении права и закона, сторонники широкого направления в правопонимании противопоставляли естественное право позитивному [14].

В этот же период развивалось нормативное понимание государства и права, которое продолжало развивать наследие и теоретические положения периода сталинского нормативизма, ставя новые вопросы и проблемы. В эти годы среди юристов-нормативистов встала проблема определения права как воли правящего класса, возведенной в закон. Дело в том, что воля правящего класса и право не всегда принимают форму закона, особенно в англосаксонской правовой семье, где значительную роль играют судебные прецеденты. Вставал вопрос о том считать ли правом закрепленные в законе нормы, которые никак практически не реализуются. Помимо нормативного развивался «классововолевой» подход к пониманию права, тесно связанный с нормативным. В отдельный оформленный подход к пониманию права «классово-волевой» подход не оформился, однако, с точки зрения кандидата философских наук Р.С. Осина, его можно выде- лить отдельно, разграничивая классововолевой и нормативный подходы. В отличии от нормативного подхода, классововолевой подход понимает под законом не конкретные нормы, а принцип санкционирования. Данная позиция классово- волевого подхода позволяет рассматривать право в различных формах и проявлениях, в том числе в виде прецедента или правового обычая, значение имеет лишь санкционирование со стороны государства [15, 16].

Явич Л.С., рассуждая вокруг вопроса о государственном принуждении в 1978-м году пришёл к утверждению о сущности права трех порядков: сущность права пер- вого порядка – это возведенная в закон воля господствующего класса, сущность права второго порядка – это притязания индивидов на какие-либо политические и юридические признания их интересов (данным положением Л.С. Явич объяснял ситуации, когда господствующему классу приходится возводить в форму закона не свою волю, а волю другого класса, под его давлением), сущность права третьего порядка – это отношения собственности, ко- торые и определяют весь общественнополитический строй, всю структуру права [17].

Формально, в период с 1960-1980-х гг. классовый подход в понимании государства и права не отметался, но под влиянием решений XX, XXI, XXII съездов КПСС развивалось и понимание сущности советского государства в надклассовую сторону. Конкретно в резолюции XXII съезда КПСС было закреплено: «Государство, которое возникло как диктатура пролетариата, превратилось на новом, современном этапе в общенародное государство, в орган выражения интересов и воли всего народа». Данный тезис вошёл в советскую Конституцию 1977-го года.

Наибольший интерес представляет зарождающаяся в эти годы концепция правового государства. Впервые она появилась под термином, предложенным одним из самых видных советских теоретиков государства и права С.С. Алексеевым в 1971-м году – «социалистическое государство законности». Формально, С.С. Алексеев утверждал, что теоретическая концепция о социалистическом государстве законности не означает подчинения государства каким-либо правовым принципам или идеям права. К требованиям государства законности С.С. Алексеев относил: урегулирование деятельности государственных органов, их структуры, компетенции, взаимодействие с гражданами, последовательное социалистическое правовое регулирование в области организации деятельности госу- дарственных органов, связанность государства действующим правом и т.д. [18].

Советская юридическая наука была зажата в рамки, установленные правящей партией, обосновывая выводы и решения последней, советские юристы уходили от классового понимания права к современному надклассовому пониманию права и государства, к идеям о правовом государстве и об общечеловеческих правах.