Современные проблемы военной безопасности России, военная наука и военно-научные школы

Terra Humana

Война – вечная спутница истории человечества. Используя войны, отдельные группы людей (руководители отдельных государств или коалиций государств), подавляя другие страны, всегда пытались насильственным путем разрешить узловые противоречия собственной экономики, политики, социальной обстановки [6, c. 15]. Это – по-научному, а если проще – почти со времен Адама и евы существовали «двуногие хищники» – группы людей, которые объединялись для того, чтобы ограбить соседа, обеспечить своё благополучие за чужой счет. Для этого они использовали орудия убийства: первобытные – примитивную дубинку; современные, «цивилизованные» – атомную бомбу [3, c. 133]. Так, руководители США без колебаний пошли на использование этого самого варварского и антигуманного оружия 6 и 9 августа 1945 г. против стоявшей уже на пороге капитуляции Японии. Можно не сомневаться, что нация, у которой умение первым «стрелять от бедра» – непременный атрибут ее «героев», использует ядер-ное оружие еще не раз, в том числе и по нашей стране, если почувствует свою безнаказанность [4, c. 33].

Поэтому неслучайно, что многие страны мира, видя действия США и НАТО во Вьетнаме, Сербии, Ираке и Ливии, а также судьбу руководителей суверенных стран Милошевича, Хусейна и Каддафи, не остановятся ни перед чем, чтобы обзавестись собственным ядерным оружием, как бы их не пугали и какие бы блокады им не устраивали.

Наивно думать, что лобызаниями, фуршетами, банкетами, заверениями в любви и вечной дружбе можно спасти Россию от агрессора. В вопросах безопасности Родины можно верить исключительно только делам наших потенциальных противников.

Реальные дела американских президентов сильно отличаются от их заявлений. Налицо явные признаки подготовки запада к войне. Это, прежде всего, невиданные со времен Второй мировой войны военные бюджеты; планы размещения в ближайшие годы в европе, на территории Румынии (Девеселу) и Польши (Редзиково) американских оперативных противоракетных комплексов, предназначенных – чтобы они ни говорили – исключительно для уничтожения межконтинентальных баллистических ракет России на самом уязвимом их разгонном участке [6, c. 3]. Полет современной ракеты с территории Польши до Москвы займет всего 11 минут, 21 минуту – до Новосибирска [8, c. 14].

США, заявляя о новых идеях сокращения СНВ, одновременно категорически отказываются вывезти из европы собственное тактическое ядерное оружие, как это сделала Россия еще 18 лет назад.

Более того, в Пентагоне приступили к сооружению новых подземных бункеров в странах НАТО для хранения ядер-ных боеприпасов повышенной точности, предназначенных для разрушения наших высокозащищенных военных объектов. В этой связи понятно, почему Соединенные Штаты и их натовские союзники настаивают на проведении подсчётов российских ядерных вооружений, включая тактического назначения, уточняя их дислокацию и статус боевой готовности [6, c. 3].

Советский ракетно-ядерный щит – не вечный, а возникающий дисбаланс может вызвать у США соблазн нанести первый ядерный удар силами стратегического и тактического назначения.

В свете изложенного давно пора и нам серьезно задуматься над безопасностью собственного государства, без которого все мы, жители России, будем убогими сирота- ми, легкой добычей устроителей «нового порядка мира».

Хуже того, надо учитывать и тот очевидный факт, что в современном мире рабы уже никому не нужны; требуются лишь природные ресурсы, хранящиеся в земле, поэтому не трудно предугадать нашу судьбу в случае поражения России в очередной мировой войне. Мы даже не можем рассчитывать на судьбу американских индейцев; несомненно, что всё будет значительно хуже.

Таким образом, предстоит огромная работа по возрождению боевой мощи бывшей советской, а теперь уже российской армии. Как показывает опыт прошлых войн, и в первую очередь, Великой Отечественной, эта работа должна начинаться с существенного повышения роли военной науки и боевой техники, а также с возрождения научных школ в научных и учебных учреждениях российской армии. Только научный подход к решению этой чрезвычайно сложной и к тому еще весьма дорогостоящей задачи может привести к успеху.

Тяжелые поражения начала Великой Отечественной войны, память перед павшими и ответственность перед будущими поколениями соотечественников требует от нас самого серьезного, а значит, научного подхода к извлечению уроков прошлого, и обязательного использования этих уроков в будущем.

Масштабы поражений Красной Армии и потерь нашей страны на начальном этапе той войны были огромны. И это притом, что, как показывают недавно открытые статистические данные, в целом, по численности живой силы и техники Красная Армия в начале войны не уступала немецким войскам, а по танкам и боевым самолетам – даже превосходила их.

Вместе с тем, всего лишь за три месяца войны, уже к 1 октября 1941 г., от преимущества нашей армии не осталось и следа. Во многих так называемых «котлах» погиб почти весь цвет кадровой Красной Армии, ее многочисленная тяжелая боевая техника [9, с. 84].

О масштабах трагедии лета и осени 1941 г. говорит уже тот факт, что к началу битвы под Москвой в действующей армии осталось всего 7–8% военнослужащих из тех солдат и офицеров Красной Армии, которые приняли на себя первый удар немцев на западных границах.

В октябре–ноябре 1941 г. даже И.В. Сталину ответ на вопрос о сохранении нашей страны, не говоря уже об удержании Моск- вы, был далеко не очевиден. Казалось, что огромные усилия всего народа по повышению боеспособности Красной Армии, все вынужденные затраты и жертвы, связанные с индустриализацией и коллективизацией, оказались напрасными. Страна стояла на грани гибели.

Как же это могло случиться при таком соотношении сил, при том особом внимании и огромных средствах, которые выделялись на укрепление Красной Армии?

Многочисленные авторы официальных и неофициальных изданий, посвященных событиям Великой Отечественной войны, дружно основную причину всех наших бед в 1941 г. объясняют «запозданием приведения в полную готовность тех войск приграничных военных округов и гарнизонов укрепленных районов, которые должны были вступить в сражение с первых минут нападения противника».

И все же, несмотря на ужасные последствия такой трудно объяснимой беспечности, даже при том уровне военной техники, «несвоевременное приведение войск в боевую готовность» было важной, но далеко не главной причиной поражений Красной Армии в 1941–1942 годах.

Истинная причина всех военных неудач состоит в том, что военные кадры высшего звена Красной Армии – маршалы, генералы и офицеры – существенно уступали в стратегической, оперативной и тактической подготовке своим противникам – высшему командованию немецкой армии. А если копать еще глубже, причиной огромных потерь в людях и технике было заметное отставание отечественной военной науки и военного искусства от требований времени.

Военное искусство – это теория и практика подготовки и ведения военных действий на суше, море и в воздухе. Теория военного искусства является частью военной науки.

Таким образом, выяснение истоков поражений нашей армии в первые годы войны перетекает в плоскость выяснения причин серьезного отставания в уровне развития военной науки в научных и высших учебных учреждениях Красной Армии [9, c. 513].

Вместе с тем военная наука, как и всякая специальная наука, требовала для своего развития особых условий, в первую очередь – высоко квалифицированных кадров, так называемых научных школ, возглавляемых крупными теоретиками военного дела. Понятно также, что практический эффект на полях сражений от

Общество

передовой военной науки можно получить только в том случае, если она будет освоена командным составом армии.

Для овладения военной наукой мало признавать, что «война есть искусство», что надо «учиться военному делу настоящим образом». Это не более чем лозунги, если не дополнены разъяснением: как, где, когда и кому надо учиться, а самое главное – у кого. Учиться военному делу, да еще настоящим образом – это не то же, что учиться играть на балалайке, где, кстати, хороший учитель тоже не помешает (хотя талантливый человек может в данном случае обойтись и самоучителем игры на этом инструменте). Самоучителей военному искусству, учитывающих современной уровень развития оружия и военной техники, тем более их перспективу развития, в продаже быть не может. Эта сторона деятельности любого государства особо засекречена, поскольку действительно заслуживающие внимания военные труды, содержащие новое и ценное на уровне военного искусства, создаются выдающимися личностями – военными

Terra Humana

гениями, которые появляются редко и не в каждой стране [5, c. 94].

Мало того, научные результаты таких людей должны быть обязательно замечены и оценены, желательно своевременно, прежде всего, разумеется, – высокопоставленными начальниками. что бывает далеко не всегда, особенно в России, где, как убеждают наши внешние враги и собственные дураки: «нет и не может быть пророков в нашем отечестве, нужно делать все так, как на западе». Поэтому все талантливое и уникальное в России во все времена губилось на корню. Так, например, известно, что выдающегося советского летчика-истребителя трижды героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина непосредственные начальники не раз пытались отдать под трибунал за то, что он якобы «не правильно» сбивал немецкие самолеты, нарушал утвержденные вышестоящими лицами инструкции.

Особая роль в постоянном совершенствовании военной науки принадлежит государству. Именно оно должно стимулировать создание новых средств вооружения, без чего военная наука развиваться не может. Поэтому часто случается, что еще недавно казавшиеся незыблемыми истины, становятся не только бесполезными, – даже вредными.

Конечно, далеко не все устаревает из того, что было создано классиками военного искусства. Например, многие положения, разработанные и изложенные в книге

«Наука побеждать» величайшим военным гением России А.В. Суворовым, до настоящего времени чрезвычайно актуальны.

Поэтому армии требуются научные кадры, которые в состоянии отделить отжившие положения от перспективных, т.е. кадры, способные непрерывно отслеживать все последние достижения в военной науке, своевременно вносить изменения в теорию и практику военного искусства и строительства вооруженных сил [10, c. 84].

Безусловно, эти задачи, решаемые военными учеными, относятся и к важнейшим государственным задачам. Цена современной техники, военных систем и инфраструктуры исключительно высока; например, стоимость танка, самолета, ядерного боеприпаса, стратегической ракеты, авианосца, атомной подводной лодки исчисляется десятками и даже сотнями миллионов долларов.

Поэтому ошибки при выборе наиболее эффективных направлений развития собственных вооруженных сил обходятся государству не только дорого в экономическом плане, но и грозят, в конечном счете, крупными поражениями, как это было в начале Великой Отечественной войны [2, c. 42].

Кстати, именно поэтому еще в мирное время потенциальные противники стараются ввести друг друга в заблуждение различными способами: направить развитие военной науки противника по ложному, а еще лучше – по тупиковому пути. если такое удается, эффект получается колоссальный: экономика страны, попавшейся на эту удочку, разоряется, а ее армия в случае войны остается без должного вооружения.

Таким образом, развитие военной науки и военного искусства должно относиться к сложнейшим и чрезвычайно ответственным государственным задачам, которые под силу только специально подготовленным коллективам ученых. Такие ученые, обладающие способностью предвидения, должны определить перспективные направления развития вооружений и боевой техники и на основе этого предсказать характер боевых действий на многие годы вперед [2, c. 43].

Не подкрепленная ничем самоуверенность, «шапкозакидательство», некритическое отношение к собственным знаниям и достижениям, а также противника, особо вредны и опасны в военном деле.

Казалось, все это очевидно и понятно, однако выработать сколько-нибудь эффективное противоядие этому явлению человечество так и не сумело. В результате, даже на высоком уровне, нередко принимаются самые нелепые решения, из-за чего проигрываются сражения, гибнут десятки и даже сотни тысяч солдат. Так было во время Великой Отечественной войны, особенно на начальном её этапе, так продолжалось в Афганистане и в совсем недавнее время в чечне, где «лучший министр обороны» П. грачев заявил на весь мир, что он возьмет грозный одним полком. чем эта авантюра кончилась, известно всем.

Анализ уроков поражений и побед в Великой Отечественной войне убедительно показывает, что результаты боевых действий, особенно в начальный период этой войны, непосредственно зависели от уровня подготовки командиров и начальников Красной Армии. Это были, как правило, уже зрелые люди, опытные бойцы, проведшие молодость в солдатских шинелях в окопах Первой мировой войны и ставшие командирами уже на фронтах гражданской войны. Однако абсолютное большинство из них (даже маршалы Красной Армии) имели явно недостаточную общую теоретическую и особенно техническую подготовку. Многие из них в царское время смогли получить лишь начальное образование. Поэтому такие кадры не могли освоить полный курс высшего военного учебного заведения, несмотря на свои незаурядные природные способности, преданность советской власти и стране, другие достоинства, необходимые военному человеку.

Но и это еще не все. еще хуже дело обстояло с профессорско-преподавательским составом в военных академиях. Понятное дело, что до 1917 г. преподаватели академий практически все происходили из эксплуататорских классов и, по мнению революционеров, представляли буржуазную военную науку, поэтому для правивших в послереволюционные годы были врагами.

Вот точка зрения на этот счет Л.Д. Троцкого: «У нас нет времени выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь физического уничтожения всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти». Старые военно-научные школы были уничтожены.

численность офицерского корпуса Русской армии по состоянию на октябрь 1917 г., по разным оценкам, колебалась от четверти до полумиллиона человек. Из них во время гражданской войны в Красной Армии служили до 75 тыс. бывших царских офицеров. К началу тридцатых годов практически все они были изгнаны из Красной Армии, а многие из них – расстреляны. Так, общее число добровольно сдавшихся офицеров, расстрелянных и утопленных только в Крыму, составляло, по разным оценкам, десятки тысяч.

А ведь они, офицеры, прошедшие Первую мировую и гражданскую войны, были самой образованной частью дореволюционного общества, которая не меньше любила Россию, чем пламенные революционеры.

Большинство маршалов Советского Союза во время Первой мировой войны были унтер-офицерами (по-современному – сержантами). Некоторые из них, например Ворошилов и Якир, до гражданской войны вообще не служили в армии и не имели даже начального военного образования. Тем не менее, первый стал впоследствии наркомом обороны, а второй – начальником главного управления военно-учебных заведений РККА.

Вот он и ответ на вопрос, почему оказалось таким неудачным для нашей страны начало Великой Отечественной войны, почему уже в октябре 1941 г. немецкие войска оказались в десятках километров от Кремля!

Уничтожая высоко подготовленные во- енные кадры, уничтожили одновременно военную науку и научные школы в стране. А без научного подхода подготовить Красную Армию и страну к схватке с немецкими фашистами было не под силу никому, даже И.В. Сталину. Таким образом, провалы в Отечественной войне и огромные жертвы стали следствием объективной закономерности – слабой подготовки военных кадров, если попросту – неумения воевать.

К сожалению, и сейчас над опасностью разрушения военной науки многие начальники, даже в высоких инстанциях, не сильно задумываются, а практические результаты такого разрушения, связанные с началом Великой Отечественной войны, уже порядком подзабыли.

Так, в последние два десятилетия из армии в массовом порядке увольняли специалистов высшего класса, докторов технических наук, профессоров, едва достигших 50-ти летнего возраста. При этом, естественно, обезглавливались военно-научные школы.

Одновременно был нанесен удар по молодым, перспективным кадрам этих школ. Особенно в тяжелом положении оказались адъюнкты. государство отказывается фи-

Общество

нансировать их научную подготовку, особенно экспериментальную часть (мол, дорого) их диссертационных работ, без чего, как известно, полноценного научного результата не получить. Низкое денежное содержание, отсутствие жилья полностью лишают молодого ученого перспектив на более-менее благополучное будущее, заставляют его искать заработки на стороне, в коммерческих структурах. Без прилива новых сил научные школы старятся и погибают естественным образом.

Ссылки на отсутствие средств на развитие военной науки, судя по масштабам воровства и коррупции, сильно преувеличены. Так, под предлогом борьбы с инфляцией, по инициативе последних министров финансов, вывезен из нашей страны в США так называемый стабилизационный фонд, который в последние годы составляет около 600 млрд долл.

Таким образом, опасаясь инфляции, у нас есть все шансы оказаться без военной науки и научных школ, то есть оказаться в весьма похожей ситуации, в которой наша страна оказалась накануне 22 июня 1941 г.

Продвижение НАТО на Восток, развертывание американской системы ПРО в непосредственной близости от границ нашей страны – еще один, может быть, последний звонок о грозящей нам опасности. Так что у нас опять есть все шансы «наступить на грабли» начала Великой Отечественной войны, но теперь уже – ядерные [1, c. 79].

Для обеспечения безопасности страны, агрессивным устремлениям США должен быть разработан и противопоставлен асимметричный ответ. Не последнее место в этом ответе должны занимать исследования по повышению эффективности боевой техники и устойчивости инженерной инфрастуктуры собственных Вооруженных Сил, включая и те элементы, которые будут гарантировать указанный асимметричный ответ при нападении на нашу страну.

Для этого нужны научные кадры. Ведь кадры, как сказал в свое время классик, решают все. При условии, конечно, если они будут должным образом подготовлены и нацелены на решение поставленной задачи.