Специфические вызовы и проблемы семей участников СВО: результаты фокус-групповых дискуссий

и региональные государственные ведомства становятся ключевыми организациями, предоставляющими адресную помощь.

Однако, несмотря на значительное влияние операции на социальные процессы, научных данных об этой социальной реальности еще недостаточно. Мир участников спецоперации и их семей остается малоизученным из-за их закрытости, обусловленной правилами безопасности, барьерами недоверия и неравновесными психическими состояниями.

Научное сообщество активно вовлечено в систематическое изучение актуальных аспектов СВО. При осуществлении запроса в электронной научной библиотеке с использованием ключевой фразы «специальная военная операция» было выявлено 1 140 научных публикации в различных областях общественных наук, из которых 756 относятся к социологии. Важно отметить, что охват запроса в eLIBRARY.ru не исчерпывает полного спектра социологического дискурса, посвященного темам СВО. Проведенный нами дополнительный анализ информационных ресурсов включал поиск в различных интернет-источниках с разнообразными формулировками в целях обнаружения исследований, объектом которых были члены семей участников СВО. В результате не найдено ни одного социологического исследования, которое освещало бы проблематику одной из наиболее уязвимых категорий населения – представителей семей участников боевых действий. При этом данная группа является полноценным актором специальной военной операции, важным элементом моральной устойчивости военнослужащих. Члены семей участников СВО вынуждены нести значительную финансово-бытовую и эмоциональную нагрузку в состоянии ожидания военнослужащего, в процессе его реабилитации или в переживании утраты, подвергаясь не только влиянию стрессовых факторов, но и в некоторых случаях преднамеренного психологического воздействия оппонентов. Они играют ключевую роль в качестве смыслового якоря для участников СВО во время службы и выступают основным ресурсом адаптации к мирной жизни после их возвращения. Актуальность темы исследования определяется уникальностью объекта изучения и практической значимостью результатов.

Целью данной исследовательской работы было изучение проблематики повседневной жизни, информационной осведомленности и барьеров на пути к доступности существующих мер поддержки представителей семей участников СВО. Инициировали исследование АНО ЦПСП «Соратник» (Москва) и волонтерская организация, АНБО «Ценим жизнь» (Казань), которая активно занимается сбором и изготовлением гуманитарной помощи участникам СВО и поддержкой семей действующих и погибших участников боевых действий. Социологический анализ трудностей, с которыми сталкиваются семьи военнослужащих, позволил определить их насущные потребности для разработки и внедрения эффективных практик общественной поддержки.

Методология исследования предусматривала проведение фокус-групповых дискуссий с членами семей участников СВО. Спецификой аудитории этих групп было присутствие, кроме жен бойцов, находящихся в зоне боевых действий, вдов, матерей и отцов погибших участников СВО. Две встречи были осуществлены в Казани и одна – в Набережных Челнах. Число членов каждой фокус-группы составило 10–15 человек, всего в исследовании были задействованы 36 человек. Организовали встречи Комитет семей воинов Отечества Татарстана и волонтерская организация «Своих не бросаем 16».

Обзор научных исследований . Представим обзор выводов нескольких научных работ российских социологов, касающихся темы нашего исследования, с целью продемонстрировать изменения, происходящие в общественном сознании населения РФ.

После начала СВО негативные последствия проявились в высоком уровне рефлексии жителей страны по поводу событийного контекста, масштабировании депрессивных состояний, переживании за возможность удовлетворения базовых потребностей. Психоэмоциональное состояние населения многими авторами характеризовалось повышенной тревожностью (Козырева, Смирнов, 2023; Радаев, 2023; Шестопал, Рогач, 2022), ее пиковые значения наблюдались в начале 2022 г., к концу 2023 г. наступила некоторая стабилизация (Козырева, Смирнов, 2023). Доминирующая доля россиян считали ситуацию в стране напряженной и кризисной1, многие граждане отмечали негативное социально-психологическое самоощущение (Звоновский, Ходыкин, 2023). Дополнительным стрессовым фактором было агрессивное информационное воздействие (Шушпанова, 2022). В условиях непредсказуемости уменьшился горизонт планирования россиян, предпочтение отдавалось решению повседневных задач (Козырева, Смирнов, 2023). Воздействие конфликта ощутило на себе большинство граждан, у трети населения близкие принимают или принимали участие в боевых действиях. Определенная часть населения, преимущественно мужского пола, ощутили страх мобилизации, что явилось причиной отъезда за пределы страны2. В этот период отмечаются поляризация мнений (Бараш, 2023; Радаев, 2023), ослабление эмпатии, возрастание конфликтности даже в ближнем окружении (Бараш, 2023; Звоновский, Ходыкин, 2023). Нетерпимость к противоположному мнению в политическом контексте, в которой аффективная составляющая играет заметную роль, связана с чувством социального страха и неуверенности в будущем (Гордякова, 2023). Отношение к СВО – критерий разделения на своих и чужих. Во избежание острых тем в общении некоторые лица предпочитали позицию отстраненности, нежелания транслировать свое мнение, табуирования темы СВО (Антощук, 2022; Звоновский, Ходыкин, 2023).

Несмотря на обозначенный негативный фон социальной среды того времени, многие авторы фиксируют и положительные тенденции солидаризации общества. Адаптивные способности населения продемонстрировали высокую эффективность, что послужило стабилизации эмоционального состояния общества к весне 2023 г. (Радаев, 2023). В стране зафиксирована консолидация социума, нашедшая выражение в возрастании доверия к президенту и государственным организациям (Пушкарева, 2023; Шушпанова, 2022). Наблюдаются развитие национальной идентичности, осознание принадлежности к нации, приобретающее значимое место в системе ценностей и убеждений каждого человека (Мерзликин, Иванов, 2022). Россияне остро реагируют на искажение исторических фактов, особенно касающихся событий Великой Отечественной войны (Бараш, Петухов, 2023). Отмечены более активное проявление солидаризации, вовлеченность в волонтерскую деятельность. Наиболее распространенными формами помощи участникам СВО служат денежные пожертвования, а также сбор и изготовление гуманитарной помощи1. Социальные сети и блогосфера превратились не только в форумы для обсуждения внешнеполитических событий, экономического и социального развития, но и в площадки для выявления разнообразных проявлений сетевой солидарности (Зимова, Фомин, 2022).

Отдельно остановимся на научной работе И.В. Герасимовой, А.А. Курикаловой «Жизнестойкость и совладающее поведение жен военнослужащих – участников специальной военной операции», которая имеет непосредственное отношение к заявленной теме исследования. Авторами данной статьи были проведены 48 индивидуальных бесед (с применением тестов на жизнестойкость, индикаторов копинг-стратегий и т. д.) с женами участников СВО. Несмотря на небольшую выборку, авторы создали прецедент изучения обозначенной аудитории. По результатам тестирования и интервьюирования были сделаны выводы о преобладающих эмоциональных состояниях тревоги, страха, беспокойства женщин во время нахождения мужа в зоне боевых действий, особенно в ситуации отсутствия связи с супругом. Выработать систему защиты от негативных переживаний участницам исследования очень сложно, справляться со стрессовыми состояниями женщинам помогают воспитание детей, работа, поддержка близких, общение в своем социальном окружении. Согласно пилотному исследованию, в выборке существенно преобладали женщины с высокой и средней степенью жизнестойкости и уровнем доминирующей стратегии «разрешение проблем».

Результаты дискуссий . Дискуссии показали, что специфика проблем семей участников СВО находится в зависимости от текущего статуса военнослужащего:

• 1)    находящийся в зоне боевых действий;

• 2)    находящийся на излечении, реабилитации;

• 3)    ветеран боевых действий;

• 4)    инвалид боевых действий;

• 5)    без вести пропавший;

• 6)    погибший.

По мнению участников дискуссий, наиболее глубокие эмоциональные переживания испытывают родственники тех, кто пропал без вести. Вся их энергия и усилия направлены на поиск пропавшего близкого. Следует отметить, что представители данной категории семей отсутствовали на встречах, поэтому эта тема оставалась вне обсуждения.

Отношение общества . В начале дискуссии присутствующим задавался вопрос о трудностях, с которыми сталкиваются семьи военнослужащих, участвующих в СВО. Первичная реакция респондентов во всех группах была сфокусирована на неоднозначном отношении общества.

Эта проблема была озвучена большинством участников дискуссий, она заняла много времени и сопровождалась напряженным эмоциональным фоном. В ходе обсуждения респонденты говорили о том, что сталкиваются с непониманием как окружающих, так и близких: «Непонимание. Всеми и домашними. Меня мама не понимает»; «Если человек сопереживает спецоперации, он будет к тебе по-человечески относиться. Если человек не сопереживает – “моя хата с краю”. Причем с “моя хата с краю” мы сталкиваемся чаще. У нас сейчас страна разделилась на два лагеря: “Я ничего не знаю, знать не хочу, мне так удобно, меня не коснулось” и тех, кто в это погрузился»; «Услышала потом от его родных, что я “такая, сякая, всякая, разная”, потому что я его отправила»; «Озлобленность общества, непонимание, агрессивно реагируют»; «Просто людям удобно закрыть глаза и сделать вид, что все хорошо. Минобороны деньги же платит. И что они еще ходят ноют?»; «Реально, мы уже отдельный социум. А вся страна живет своим социумом»; «Даже родственники есть, кто не поддерживает СВО, я не хочу с ними общаться»

Некоторые люди предпочитают избегать темы СВО, перенося разговор в плоскость обсуждения материальных выгод, полученных участниками СВО и их близкими. Убежденные в том, что главным мотивом служения являются деньги, они находят успокоение в мысли, что можно продолжить жить в своем уютном изолированном мире: « У нас родственники звонили и говорили: “Ну, что, получили 200 тысяч?” Это был первый вопрос »; « Непонимание населения, абсолютное. Я пошла в военкомат, какую-то справку там брать: “Ну что, сколько денег получила?” »; « Непонимание общества. Получается, супруг служит. И, как бы, вот то же самое, что он у тебя пошел зарабатывать деньги »; « Почему же тогда к нам такое отношение? Зачем осуждать тех, кто пошел туда, даже если пошел зарабатывать деньги. Он здесь мог эти деньги зарабатывать. Можно найти такую работу. Он пошел туда рисковать жизнью »; « Розовые очки надели, все прекрасно, закрылись »; « Я всеми руками и ногами сейчас поддерживаю всех, кто там. Но почему меня не поддерживает большая часть населения моей страны, моей Родины? »

Несколько участников стали объектами непосредственных упреков, при этом вдовам подобные упреки кажутся особенно обидными: « На тебя смотрят, как будто ты такие большие деньги получила, и никакой помощи тебе не надо. Заходишь в больницу или гаишники, например. Я говорю: “У меня муж “СВОшник”, погиб. Они говорят: “За это ты деньги получила”. Вот это меня убивает ».

Отношение общества к членам семей участников специальной военной операции является для респондентов одной из основных болевых точек. Они сталкиваются с непониманием со стороны даже своих близких, язвительными замечаниями относительно выплат, а также равнодушием окружающих к их переживаниям. Участники дискуссии говорили о том, что чувствуют себя как отдельный социум, проблемы которого зачастую не находят отражения в общественном восприятии. Следует обратить внимание на то, что представители семей участников СВО (тем более погибших) любую негативную реакцию переживают острее, чем остальные люди, их неравновесное состояние способствует протестному реагированию. Разделение социума на сторонников и противников СВО, на равнодушных обывателей и помогающих фронту волонтеров содействует социальной депривации целевой аудитории. В информационно-аналитическом докладе ФНИСЦ РАН «Что мы знаем об обществе, в котором живем» приводятся данные о доле «принципиально отказывающихся от какой бы то ни было помощи участникам СВО и их семьям»1. Судя по данным опроса, эта группа составляет треть респондентов (34,3 %)2. В обоснование такой позиции обычно говорят, что обеспечивать участников СВО должно государство, а не граждане. Однако, хотя такие суждения звучат как мнения о необходимости увеличить роль государства и его социальную ответственность, на самом деле это скорее «скрытое дистанцирование от его политики и его решений»3.

Повседневные проблемы . Из-за длительного отсутствия или смерти отца семья оказывается неполной и все семейные обязанности переносятся исключительно на супругу. Совмещение супружеских обязанностей в решении повседневных задач женщинам дается с трудом: « Для меня была большая проблема то, что все свалилось на меня. У нас раньше были обязанности делегированы. Уроки с детьми были делегированы, выгул собаки, элементарно мусор выкинуть. После того как мужа призвали в армию, эти обязанности все упали на меня. Я стала и мужчиной, и женщиной, и мамой, и всем. Для меня это была серьезная проблема. И первый месяц мне было очень тяжело »; « Самое главное – бытовые трудности. У меня двое маленьких детей, машина, которая ломается. Ремонт, который надо делать. Еще мне надо разорваться между семьей, детьми. Еще как-то на себя время найти. Пока что ввиду того, что я нахожусь в декрете, вот это у меня самая большая проблема »; « Я просила волонтера какого-нибудь, чтобы он помог с сумками, хотя мне тяжело с двумя детьми, но мне нужно искать »; « Лично для меня самая большая трудность – это передвижение сейчас… Потому что… я одна с маленькими детьми, у меня нет автомобиля и постоянно погода сейчас такая, довольно-таки сложная, и поэтому для меня это самая большая трудность ».

Одинокий родитель сталкивается с необходимостью адаптироваться к многочисленным изменениям в своей жизни и новым моделям взаимодействия со своими детьми, поскольку ему приходится самостоятельно выполнять обязанности обоих родителей. Женщины выделяли проблему воспитания детей. В отсутствие бабушек или нянь им не хватает времени для себя, также они испытывают недостаток педагогической поддержки для занятий с детьми: «Надо преподавателей искать для занятия с ребенком. Мне надо их найти, я не могу найти»; «У меня нет времени, нет нянь. Я об этом просила. Но меня никто не услышал и не помог в этом плане. Я не могу ни к психологу, никуда не могу»; «Социальные няни, их очень мало. У нас тоже двое деток, мне сказали, что это только до трех лет, никакой помощи не было. Это мне очень надо было».

Также присутствующие жены участников СВО обозначили проблемы несвоевременного получения выплат: « Тяжелая проблема материального плана »; « У нас есть семьи, которые не получают денежные довольствия с октября ».

Помимо упомянутых трудностей, несколько участников дискуссии подчеркнули необходимость оказания помощи родственникам мужа и выразили сожаление об отсутствии системы кураторства в процессе получения справок: « У меня свекровь больная, нужно ей помогать »; « Нужно оформить какие-то документы, получить какую-то социальную поддержку. Но мне кажется, на мой взгляд, не хватает кураторов, которые могли это еще объяснить словами. Потому что на тебе вся забота о твоей семье, плюс еще, например, пожилая мама твоего мужа »; « У меня была проблема с приставами, разобраться с ними очень сложно ».

Участники обсуждения сдержанно рассматривали повседневные задачи, проявляя уверенность в своей способности справиться с ними. Это создавало впечатление, что бытовые проблемы хотя и присутствуют, но не являются доминирующими среди других сложностей. В рамках бытовых трудностей особое внимание уделялось совмещению ролей главы семьи и матери, что представлялось особенно значимым для участников группы. Женщины высказывали потребность в поддержке нянь, педагогов и волонтеров для успешного выполнения этих многозадачных обязанностей.

Информированность о мерах поддержки . В ходе дискуссии вопрос низкой информированности о существующих мерах поддержки вызвал большой отклик. Все участники поддерживали необходимость информационной обеспеченности, но, несмотря на высокую потребность, самооценка осведомленности находится на низком уровне. Присутствующим был задан вопрос: «Как бы Вы оценили свою информированность о мерах поддержки по 5-балльной системе?» Только один участник из трех групп сказал, что знает их на отлично, две женщины поставили себе хорошо, еще трое оценили свои знания как посредственные, а все остальные заявили, что знают плохо: « Мы Интернетом не пользуемся, негде посмотреть »; « Я просто понимаю, что есть информационный вакуум »; « У нас проблема с информационной поддержкой. Куда обращаться, какие бумаги подавать ».

Основными источниками информации для большинства участников являются сарафанное радио, соцсети, чаты, телеграм-каналы: « Когда мобилизация началась, это было чисто сарафанное радио. Иди сюда, иди туда, там тебе сделают, там это сделать, абсолютно никакой информации не было »; « Я еще в Интернете смотрела льготы. А так в основном от друг друга слышим »; « Я, скажем так, только сейчас познаю, и, естественно, это все соцсети в данный момент и чаты, телеграм-каналы » Однако этот ресурс обладает недостатками: « Читаю в разных телеграмм-каналах других регионов и начинаю думать, что у нас тоже есть. Начинаю звонить: “У нас разные меры поддержки с этим регионом” ».

Участникам дискуссии была продемонстрирована Памятка о социально-трудовых гарантиях и мерах поддержки участников, опубликованная на сайте Федерации профсоюзов Республики Татарстан¹. Никто из присутствующих ее не видел: « В этой информации нуждаются миллионы людей сейчас, которые не имеют возможности сидеть в Интернете и это все выкапывать. Потому что эти же законы написаны железобетонным языком, который нужно еще расшифровать. А они не понимают, что человек, который находится в этом стрессе, у него энергия вообще заблокирована »; « У меня есть памятка, но другая, она сделана в очень неудобной форме, там вообще 72 листа. Вот я, чтобы вот это все переварить и понять, с этим текстом несколько дней сидела, подчеркивала, читала неоднократное количество раз, чтобы у меня в голове все расставилось ».

Респондентам были показаны аналогичные документы Кировской области2 и Башкорто-стана3. Эти информационные материалы были оформлены красочно и просто для понимания.

Особенно привлекло внимание башкирское пособие «Что положено семьям участников СВО из Башкирии. Полный справочник». На каждом слайде изложена мера поддержки и представлен регламент получения. Практически все участники пришли к единому мнению, что подобные памятки с подробным описанием льгот целесообразно иметь каждой семье участника СВО: « Я вот сейчас первый раз эту методичку вижу, вот честно вам скажу. Например, если ее получить, не было бы вопросов, куда можно обращаться ».

Участники фокус-групп обратили внимание, что подобные памятки должны отражать специфику семей участников СВО разных статусов: « Знаете, я расскажу сразу с памяткой какая беда. Вот ваша памятка, она, знаете, почему не сработает? Потому что контрактники – одни льготы, добровольцы-контрактники – другие льготы, мобилизованные – третьи льготы, офицеры кадровые – четвертые льготы. Для каждого должна быть своя памятка. Тогда будет проще ».

Далее был продемонстрирован сайт «Забота о своих»¹. Некоторые участники его узнали, но никто им не пользовался. Обсуждение показало наличие предубеждения, обусловленного мнением, что ресурс не предоставляет нужной информации. При этом многие отмечали, что им необходимо пользоваться, чтобы реально оценить его возможности: « Был последний марафон, целый день шел по телевизору, куда приглашали всех наших героев действующих. И вот тогда запустили этот чат-бот. Все это пока тестовая версия. Он пока не доработан нормально. Но для того, чтобы он работал, мы должны им пользоваться »; « Видела, но я, честно, я пролистнула. Я подумала, это, как обычно, не сработает. Я больше информации получу в сарафанном »; « На самом деле он работает. Работает по самым простым вопросам. Садик, коммуналки, которые нам положены или не положены »; « Этот чат-бот, мы о нем не знаем, потому что уже настолько устали от того, что нам обещают и ничего не делают, что никто даже не полез туда его проверять, а он ведь рабочий. И там есть канал обратной связи ».

В ходе дискуссии возникла попытка представить информационный ресурс, который удовлетворял бы максимальное количество запросов семей участников СВО: « Единый сайт, который, например, подтвержден правительством страны. Т. е. сайт Российской Федерации с разбивкой по каждому региону. Тут должна быть модифицированная форма заявления. Потому что мы написали, пришли к чиновникам, а они говорят: “Я знать не знаю, у меня своя бумажка, у меня своя форма” Можно скачать на сайте, заполнить. После заполнения формы появляются сноски на законы, регламенты и алгоритмы действий. И, может статься, чиновнику показывают: “Вот наши льготы, вот у нас такие строчки законов, вот нам что положено, а если не знаете чего-то, изучайте, пожалуйста, товарищи чиновники” »; « Достаточно указания правительства, чтобы предписать – как только поступила информация в военкомат, она должна автоматически рассылаться во все учреждения: загсы, исполнительное производство, суды, куда угодно. Они должны брать информацию сразу оттуда. Чтобы это автоматически сразу списывалось согласно постановлению правительства, которое уже действует на тот момент. У нас программисты в стране существуют ».

Также члены семей ратовали за прописанные алгоритмы действий для родственников участников СВО в экстренных ситуациях: « У нас есть сайты какие-то определенные, но нет глубокой проработки, исходя из проблем самих людей, которым нужна будет поддержка. Например, если человек пропал без вести, какой у него алгоритм действия? Куда он должен пойти? Что он должен сделать? Телефон части? Телефон ответственного? Какие справки они должны собрать? Полный пакет документов, это можно все собрать в одном месте, кладовую сделать »; « Что делать, если врачи разворачивают? Потому что много случаев, когда ранения, они в поликлинике находятся, их даже нормально не оформляют. У военнослужащих и семей нет информации о том, что нужно брать справку 100, справку 50. Вот это все должно быть в информационной поддержке »; « Нет ни одного сайта в стране, где была бы вся информация. А что делать, если он погиб? А куда обращаться? »

Также была высказана потребность в реестре учреждений, НКО, специалистов, которые оказывают помощь данной целевой аудитории: « Нужен реестр организаций, которые оказывают у нас помощь, чтобы понимать, куда можно обращаться ».

Респонденты реалистично оценили недостаточный уровень собственной информированности о предписанных мерах поддержки, несмотря на их общедоступность в медийной среде. Важно отметить, что не все люди используют Интернет, в частности родители военнослужащих. Для некоторых из участников сложно понять «казенный язык», юридическую терминологию. Кроме того, стоит подчеркнуть, что представленные материалы по мерам поддержки не учитывают различные статусы военнослужащих. Члены семей участников СВО находятся в психологически нестабильном состоянии, что снижает их концентрацию внимания. Требуется дополнительная разъяснительная работа относительно выплат, льгот, условий предоставления мер поддержки и необходимых документов. Участники дискуссий высказали общую потребность в информационном ресурсе, который будет выполнять межведомственный документооборот. Им было бы удобно загружать справки, заявления и другие документы в единое место для последующего использования в различных организациях, аналогично функционалу приложения «Госуслуги».

Примеры эффективной поддержки семьям участников СВО . Несмотря на то что заметное число высказываний участников дискуссии касалось их негативного опыта, они с признательностью вспоминали тех, кто оказал им реальную поддержку. Некоторые респонденты подтвердили, что получали ответы на свои вопросы от специалистов организаций, предназначенных для работы с данной категорией. Этот опыт существенно повлиял на положительное отношение не только к конкретной организации и ее сотрудникам, но и ко всей государственной системе в целом: « В военкомате очень хорошие специалисты, они мне очень много подсказывали. Причем, знаете, мы проживали в Зеленодольском районе, а муж у меня прописан в Высокогорском районе. Зеленодольский район информировал полностью, от и до. Я очень много там информации получила »; « Мне специалист дала что-то похожее на эту памятку, где было указано, на что я имею право. Она у меня сохраненная, дома лежит »; « Я из Советского района, у меня есть куратор из администрации. Я вообще по любым вопросам пишу ей, она мне сразу отвечает, ей огромное спасибо »; « В фонде “Защитники Отечества” у меня тоже есть куратор. К нам приходили в гости, знакомиться. И в администрации Советского района есть у меня человек, которому я могу написать, она мне там скажет, что можно делать, вообще без проблем. Просто пишешь, сразу тебе помощь ».

Действительно, общение некоторых участников группы с кураторами из администраций и фонда «Защитники Отечества» было запоминающимся позитивным событием, они увидели искреннее сопереживание и внимание: « Можно просто через куратора задать вопросы, а тебе отвечают. При администрации юристы хорошие »; « Мне звонили из администрации и спрашивали, есть ли у меня проблемы. Может, кредиты какие-то есть, которые я не могу оплачивать »; « Кураторы “Защитников Отечества” вышли сами на меня. Они вышли летом, у меня супруг очень болел, и если какие-то вопросы есть, то помогают »; « Как уже раньше сказали, в Советском районе нет вопросов. Меня как своего человека встречают. Администрация всегда помогает. Билеты, подарки, пожалуйста. Там хорошие люди. Они слушают, они сопереживают, сочувствуют. Они всегда говорят: “Мы здесь должны сделать все, что от нас зависит” Но не все так относятся. Все если бы были такие, это был бы у нас рай ».

Представители семей участников СВО приводили примеры льгот, которыми пользуются: « У меня дети бесплатно ездят в транспорте и бесплатно питаются »; « Выпустили карту “Батыр”, в Казани сделали карточку. Дети могут посещать бесплатно культурные организации, спортивные мероприятия. Нужно с собой носить справку, что отец детей находится на СВО »; « У нотариуса тоже некоторые услуги бесплатно. Я в наследство вступала. …у некоторых нотариусов бесплатно все это. Кто-то на встречу идет, а у некоторых платно ».

Также участники обсуждения с благодарностью вспоминали неформальное отношение сотрудников других ведомств и общественных организаций: « У меня сын, он вообще кадровый офицер. И в последнее время в Крыму служил, в начале военной операции погиб. Я, например, военкомату и вообще Советскому району очень благодарна за их отношение. Вообще молодцы. Начали подарки привозить. Один раз по домам развезли, второй раз приехали. Я говорю: “Вы знаете, по-моему, переборщили, здесь 50 килограмм” Потом еще вызвали. Я говорю: “Спасибо вам”. А они: “Это самое малое, что мы вам можем сделать” »; « Я мама погибшего офицера, единственный сын. Военкомат встретил, когда все это произошло, военкомат очень хорошо относился. Это Ново-Савиновский район. Соцзащита тоже прекрасная. Сразу пошли к заведующей, тоже очень помогла ».

Мама погибшего военнослужащего поделилась историей отношения предпринимателя: « У меня ситуация была. Пластиковые окна решила поменять. Вызвала парня. Он пришел, посмотрел, цену сразу обговорили. Увидел фотографию. Он говорит: “Кто это?” – “Сын погиб на СВО”. Он говорит; “Давайте мы сделаем так, я вам пришлю ребят они посмотрят, может быть, просто отремонтируют”. – “Хорошо, давайте”. Ушел, буквально меньше часа времени прошло. Он звонит: “Давайте ребята придут, они отремонтируют вам все бесплатно. Это за мой счет” ».

Важно отметить, что участники дискуссии с радостью и благодарностью вспоминали случаи, когда проявлялось неформальное внимание со стороны кураторов, специалистов государственных учреждений и предпринимателей. Получившие реальную поддержку гораздо меньше жаловались на равнодушное отношение общества в целом.

Барьеры доступности мер поддержки . Данный вопрос вызвал длительное обсуждение и массу критических высказываний. Одним из барьеров для беспрепятственного получения предусмотренных мер поддержки является бюрократизм.

Участники дискуссий чаще всего сталкиваются с формальным отношением в случаях получения или заказа справок, различных документальных подтверждений: « Военкомат: “Заказывайте справку”. Я говорю: “Зачем я должна заказывать сама, когда человек ушел из военкомата. Вы должны запрос сделать в часть и дать мне эту справку”. – “Нет, вы сами должны”. Я езжу сама в воинскую часть, когда мне нужна справка. Я не хочу уже ругаться с военкоматом »; « Военкомат дал справку о том, что мой муж ушел. Я в соцзащите три недели доказывала, что военкомат только такую справку дает. Соцзащита говорит: “Нет, нам нужна другая форма” Я прихожу в военкомат, военкомат говорит: “У нас одна справка, а другой не будет” »; « Чиновники говорят о том, что для того, чтобы предоставить какую-то льготу, им необходимо ее справкой подтвердить, иначе затем будет какая-то проверка, что их потом оштрафуют »; « И везде бюрократия – это человеческое отношение. Если человек хорошо относится, он сделает все, чтобы как можно быстрее протолкнуть эту проблему, а когда человек говорит: “Это не моя проблема, то как хотите, пишите, сами ищите адрес”»; « Мне сказали: “Твой муж пошел зарабатывать деньги на войне, ты ничего здесь не получишь” После чего я ходила в СФР и ругалась с ними. Они мне принесли извинение за то, что их сотрудники так ответили »; « Бюрократия, каждые три месяца надо приносить справку о том, что папа мобилизован. В январе мы же уже знаем, что он погиб официально, документов нет. Воспитательница сказала принести справку, а я не могу »; « Я должна доказывать постоянно, что супруг служит, что сын служит »; « У меня эти выплаты сейчас заблокированы, они уйдут в наследственную массу, потому что у меня муж уже погиб. А чиновникам все равно. Я об этом пишу, говорю. А у нас чиновники на второй год войны могут позволить себе уйти на выходные. Это не один день. Почему у нас врачи в Новый год работают? Почему у нас пожарные работают? А давайте бойцы у нас тоже остановят все боевые действия на время праздника, потому что им выпить надо. Да? На что они мне просто говорят: “Идите жаловаться в Минобороны”. Вот это бюрократизм ».

Кроме бюрократизма, участники дискуссий говорили о формализме, равнодушии при приеме обращений от семей участников СВО: « Координаторы связывались, они постоянно звонят, но это просто картинка: “Да, да, да, приходите, мы вам поможем все сделать”. Приходишь, “ой, а мы не знаем, а это куда, а это где, напишите в часть”. Люди не погружаются »; « Вот у нас проблема тоже была, 117 звонили, 112 звонили, они сказали: “В течение трех дней мы позвоним”. С октября… четыре месяца прошло, никто нам не звонит. Мы писали, на сайт писали, никто нам не отвечает. Он же должны отвечать. Где нам обратный ответ? Где те ответы, которые нужны? 117 должны через три дня позвонить. Ничего нет ».

Предположим, что в каких-то случаях причиной бюрократизма может являться межведомственная несогласованность в нормах, документах, регламентах. Сотрудники соответствующих служб, действующие согласно инструкциям, не склонны разбираться в нюансах обращений, зачастую демонстрируя профессиональную некомпетентность: « Ты должен пойти и сам узнать, приравняли ли их к мобилизованным и положены ли им эти льготы, которые обещаны свыше »; « Мы столкнулись с проблемой, с мамой, мне нужен юрист. Вот мы в этот фонд пошли. Сидит юрист, у него Интернета нет, ничем нам помочь не может »; « Я тоже приходила к юристу, но мне он то же самое сказал, что я и без него могла догадаться. Человек в проблемы не погружается, он бесплатный юрист, время отсиживает, вообще в проблемы не погружается, я сама больше знаю »; « Пенсионный фонд, я тоже там много вопросов задавала. В каждом окошке специалист. Видимо, кто-то менее информирован, кто-то более информирован. В одном окошечке мне говорят, что я не имею права, в другом окошечке мне говорят, я имею право »; « Видите, вот где-то кто-то что-то скажет, кто-то где-то умолчит. Я не знаю, может, не умолчит, может, не знает, но она на службе. Она же должна это знать, и она должна нас информировать, конечно. Если не знаешь, можно уточнить, а не говорить уверенно “нет” »; « Я год хожу, бьюсь. Мне говорят: “Сходите, узнайте, положен вам или нет, приравняли вас или нет, и только после этого приходите, приносите бумажку, что вам это положено, после этого мы вам это сделаем”. Это беда ».

Есть еще один аспект барьеров перед доступностью мер поддержки - отсутствие единых стандартов предоставления социальных услуг, которые приводят к избирательности получения положенных преференций: «Хотела свекрови путевку, но пока, может быть, у нее организм ослаблен, я думаю – поставлю ее на учет. На путевку очередь. Они сказали: “Нет, вы ее не дождетесь, там три года ждать, лучше вам отказаться”»; «Мы должны без очереди, например, приходить к доктору. А здесь говорят: “Нет, вы все у нас наравне”. Не всегда вот эти меры дей- ствуют. Я этот вопрос задавала, кстати, заместителю министра здравоохранения. Он сказал, что нужно с этим не к врачу подходить, а в администрацию: “Вы подходите в администрацию со справкой и вас проводят без очереди. Это получается лучше и быстрее”. А почему так?»

Участники, столкнувшиеся с некомпетентностью, предлагали усилить контроль работы специалистов определенных служб: « Но, во-первых, на государственном уровне должно быть обучение. Во-вторых, должна быть, оценка деятельности. Сейчас оценка уже существует во многих структурах. Посетил тебя участник СВО, отметка есть, а потом приходит вам сообщение “оцените, пожалуйста, уровень обслуживания конкретного сотрудника”. Это в банках уже есть. Ничего придумывать не надо. А пока у нас не будет контроля, мы будем надеяться на добрых людей. И они иногда имеют право тебе нагрубить. Они тоже люди, я понимаю. Это не очень легко, не просто работать с нами ».

Основными барьерами бесшовного получения комплекса мер поддержки членами семей участников СВО являются бюрократические препоны, низкий уровень компетентности и формальное отношение сотрудников соответствующих ведомств. Практически все респонденты сталкивались с трудностями в реализации своих прав в получении искомой документации или необходимых подтверждений. По их мнению, результативность исполнения обязанностей сотрудниками ведомств находится в зависимости от организации работы, позиции руководства и контроля деятельности персонала. Участники исследования ратовали за внедрение человекоцентричного подхода при предоставлении помощи участникам СВО и их семьям начиная с момента обращения за помощью и до полного решения возникших вопросов.

Запрос на психологическую поддержку . Как было указано, члены семей участников СВО столкнулись с новой для себя ситуацией, когда их близкий неожиданно покинул дом и ушел защищать Родину. Разлука и потеря членами семей переживается очень остро. На общем тревожном внешнем фоне обостряются личные травмы, проявляются симптомы депрессии, страха. Обсуждение темы переживаний было спонтанным, потому как среди участников находились родственники погибших и все понимали, что их боль утраты не сравнима ни с чем. Планировалось, что дискуссия затронет лишь готовность этой аудитории обращаться к психологам. Однако в разговоре женщины рассказывали о своих измененных состояниях: « Когда я узнала, что под мобилизацию пошла, я знала и предполагала, что это случится, но все равно, когда я узнала, я просто неделю вот так лежала и в потолок смотрела. Меня как будто ударили, и все. Я ничего не могла делать. Просто вообще. Я видела весь ужас, о котором мы где-то узнаем, и от тех ребят, кто там был. Я как бы понимала, что там может случиться все что угодно »; « Я понимаю, что вот у меня есть дочь, что я уже сама немолодая. И как я буду жить дальше? Страх он всегда есть »; « Нет никакого привыкания. Неопределенность, да. Потому что, например, мобилизованные, они уже полтора года находятся и никакой ни ротации, ни замены нет, ощущение несправедливости »; « Когда люди сидят в ожидании, у нас месяц были на передовой, без вести. Мы просто там все сходили с ума »; « Проблема душевная, наверное. Какие-то качели нестабильные, состояние вот такое, иногда я то плачу, то смеюсь. Как бы такая нестабильность »; « Я плакать не умела. Я жесткая, волевая женщина. А сейчас я так не могу. Я плачу, как дура. Или мне что-то сделали, я не такая была. Я двоих детей сама вырастила, плакать вообще не умела. Я с любым человеком разговаривала, а сейчас не могу. Сама себя боюсь ».

Значимость психологической помощи никем не подвергалась сомнению. Несколько участниц обсуждения жалели о том, что при мобилизации родственников не готовили к тому, что им предстоит пережить: « Хороший качественный военный психолог нужен. В каждом городе, в каждом районе, в каждой поликлинике, чтобы это было доступно »; « Нет подготовки семей. Были эмоции в отношении мужей, отрицание. “Ты меня предаешь в этот момент, как ты посмел. Что ты делаешь? Почему ты уходишь, а почему ты ушел?”»; « Добровольцы, они осознанно свой выбор вроде бы сделали. Но тоже многие из них не знали, к чему готовиться. Они не знали, что их там ждет »; « Психологического сопровождения семей, матерей, близких, детей нет, а это очень нужно ».

Большинство участников группы пришли к единодушному мнению, что поддержка психологов им нужна и они с радостью согласились бы проконсультироваться со специалистом, но специалистом квалифицированным, неравнодушным, и лучше, если он сам будет из семьи, где есть участники СВО либо у него есть опыт оказания помощи родственникам бойцов или самим военнослужащим. Эти критерии отбора психолога женщины обосновали негативным опытом обращения: «Я своим говорю: “Обращайтесь на местах к психологу. Имеете право обращаться к юристу, обращаться можете к психологам”. Они говорят: “Нет, мы лучше тебе расскажем. Потому что есть доверие. Потому что ты, знаешь, через что мы прошли”. Может быть, это не так, но у них уже есть предвзятое отношение, что это будет какой-то казенный человек, который просто для галочки, формально»; «Я записалась. Два-три дня ходила. Потом, думаю, все, у которых улыбающиеся лица, не могу смотреть. Раздражает»; «Меня пригласили к психологу соцработники из фонда “Защитники Отечества”; “Вы приедете в 9 часов, посидите в живой очереди”. Я говорю: “Вы простите, я не в том состоянии, чтобы ждать, когда примет психолог. И что он мне может сказать хорошего, что нужно смириться с этим? Мне интересно, если у этого психолога вообще детей нет, что он может сказать матери погибшего сына?”» (заметим, что это говорила мать погибшего сына).

Можно констатировать факт, что никто из участников трех групп не получал индивидуальную психологическую поддержку. Одни не знали, к кому можно обратиться, другие не доверяли, прогнозируя формальное отношение. Поддерживающую терапию они получают в кругу своих -родственников участников СВО или волонтеров: « Опять же психологическая помощь у нас оказывается друг другу, опять как мы, социальный слой гражданский, друг другу помогаем. Вот только девчонки-волонтеры нас вытаскивают. Практически все мы только между собой общаемся, потому что часто встречаемся, но никак не с соцработниками ».

Члены фокус-групп пришли к выводу о необходимости предоставления психологической поддержки семьям участников СВО. Все присутствующие на обсуждении столкнулись с проявлением депрессивных симптомов, которые достигают наибольшей остроты у родственников погибших. В преодолении эмоционального напряжения им оказывают поддержку другие родственники военнослужащих и волонтеры. Запрос на психологическое консультирование был высказан, но доверие к специалистам требует подтверждения их вовлеченностью, профессионализмом и опытом работы с участниками СВО и членами их семей.

Возвращение участников СВО . Обсуждая собственные проблемы, респонденты проецировали их на тех, кто вернется из зоны боевых действий домой. Общая позиция представителей семей заключалась в том, что социум, семьи, ведомственные организации уже сейчас нужно готовить к возвращению участников СВО: « Они приедут калеченные, не физически, а душой калеченые. Нам надо готовиться к тому, что они будут возвращаться »; « Спать не могут, общаться с гражданскими им трудно ».

Респонденты обратили внимание на проблему оказания медицинской помощи и реабилитации: « Уже некоторые ребята приходят, им нужна реабилитация »; « Проблема с ранеными. Потом проблема с теми, у которых мужья находятся на лечении в госпиталях. Их из госпиталя в госпиталь постоянно перемещают. Не всегда достаточно квалифицированное лечение »; « Медицина первое, дальше уже можно не обсуждать. Это большой, огромный, пробел. Нужно решать отсутствие кадров у нас в госпиталях, отношение врачей ».

Также участники исследования обозначили будущие проблемы взаимоотношений в обществе: « Нужно быть готовым. Это и среда, чтобы были пандусы, потому что с нашей коляской невозможно подняться. Сейчас эта тема будет подниматься, потому что будет много таких калек. И население должно быть готово к тому, что к таким, с пТср <посттравматическим стрессовым расстройством> , нужно определенным образом относиться. Я понимаю, это должна быть поддержка государства, это должна быть пропаганда. Это должно быть принято на государственном уровне, начиная с чиновников. Если у нас будет принят стандарт, что чиновник должен быть ознакомлен с основами психологического взаимодействия с такими людьми ».

Опрошенные рассуждали о том, что психолого-психиатрическая помощь нужна, но ветераны к психологам обращаться не намерены, и здесь нужна профилактическая работа: « Не уверена, что ребята, которые пошли туда, скажут: “Я психологически неуравновешен, и дайте мне психолога”. И никто не скажет, что “извините, я, по-моему, алкоголиком становлюсь”, да, так никто не скажет, конечно, они никто не признаются в этом, они все считают себя нормальными, но, по сути, у каждого из них есть проблема. Поэтому психолог, военный психолог, должен выводить на разговор и выявлять твою проблему »; « Дай Бог, живыми вернутся. Но они вернутся совсем другими. И семьи не готовы к этому. И с семьями надо работать. Близкие не готовы морально »; « Они же все посеченные, очень много будут болеть. Надо заранее готовиться к этому. Чтобы была и медицинская поддержка, и психологическая поддержка » .

Члены фокус-групп продемонстрировали обеспокоенность недостаточной готовностью общества и государственных институтов к возвращению участников боевых действий. По их мнению, требуется информационная и психологическая подготовка всех служб, причастных к социальному сопровождению ветеранов. Подчеркивается, что существует реальная опасность со-травматизации близкого окружения, включая детей участников СВО. Следует обратить внимание на семейное консультирование из-за опасности разрушения браков.

Общие выводы. После начала спецоперации государство определило приоритетной задачей обеспечение поддержки участников СВО и членов их семей. Были разработаны федеральные меры, обеспечиваемые правительством, дополнительно был принят единый стандарт региональных мер поддержки участников спецоперации. Для реализации этой задачи с начала СВО было принято более 90 законов РФ для адресной помощи военнослужащим и их семьям1. Филиалы фонда «Защитники Отечества» открылись во всех регионах России. На данный момент единая государственная система выстроена и успешно работает.

Управленческая эффективность любой системы, включая государственную, непосредственно зависит от конкретных личностей, исполняющих свои функции. Их профессионализм, мотивация и продуктивность в конечном счете определяют результативность выполнения поставленных задач. Человеческий фактор как может выражаться в полной преданности своему делу, так и выступать отражением равнодушия к нему, бюрократизм проявляется как его следствие.

Руководители государственных ведомств хорошо осведомлены о причинах, создающих барьеры доступа к мерам поддержки, что подтверждается значительным числом публикаций в СМИ, именно на эту проблему указала уполномоченный по правам человека в России Т. Москалькова в своем телеграм-канале: «К сожалению, ко мне приходят обращения от семей военнослужащих, которые стали жертвами бюрократического бездушия. Поэтому в очередной раз хочется напомнить о милосердии и необходимости гибко реагировать на сложные жизненные ситуации, в которых сегодня оказываются люди. Фронт силен тылом, тысячи ребят сегодня в зоне СВО защищают наше спокойствие и право на мирную жизнь. Защитник должен быть уверен, что дома все спокойно: о нем помнят не только родные, но и местные власти»². Аналогичная тема прозвучала в выступлении руководителя исполкома Народного фронта в Красноярском крае О. Ларионовой: «Ребята, которые участвуют в СВО, достойны того, чтобы не взаимодействовать с бюрократической машиной в ее плохом смысле. Ведь порой один негативный момент может испортить впечатление от всего ведомства. Эти люди достойны бережного и уважительного отношения к себе»³. Назабюрократи-зированность многих процессов обратила внимание Н. Кирюхина, член Комиссии ОП РФ по демографии, защите семьи, детей и традиционных семейных ценностей: «У меня предложение – перевести в цифровой формат обращения, справки и другие документы, которые выдаются военнослужащим и членам их семей. Уверена, что цифровой формат межведомственного взаимодействия – а это Минобороны, Минтруд, Минобрнауки и другие – только поможет всем участникам СВО и их родственникам быстрее получать льготы и социальное сопровождение, о котором мы сегодня го-ворим»⁴. В Общественной палате Иркутской области уже предложили разработать алгоритм объединения электронного документооборота между администрациями, соцзащитой, госфондом, центром поддержки семей участников СВО с Министерством обороны или военкоматами в целях актуализации объективной информации для семей участников СВО, упрощения порядка получения справок для субсидий, пособий и иных льгот⁵.

Анализируя выделенные участниками фокус-групп проблемы, можно отметить, что неоднозначное отношение общества, недостаточная информированность о существующих мерах поддержки, трудности бытового характера, бюрократизм и некомпетентность некоторых специалистов ведомств не являются специфическими для групп данного исследования. Это подтверждается приведенными мнениями и решениями лиц, занимающих высокие государственные посты.

Может сложиться впечатление, что информанты фокусировались исключительно на негативных аспектах, но это не соответствует действительности. Они с признательностью вспоминали случаи, когда специалисты организаций относились к их потребностям с заботой и вниманием. Участники дискуссий обозначали свои болевые точки, чтобы привлечь к ним внимание, они активно предлагали способы разрешения проблемных ситуаций. Состоялся открытый диалог представителей семей участников СВО, проявляющих заинтересованность и стремление к взаимопониманию. Обеспокоенность текущей ситуацией выходила за пределы личных интересов, подразумевая прежде всего тех, кто находится в данный момент на передовой, исполняя свой воинский долг.

Обобщенные предложения участников дискуссий .

• 1.    Для эффективного формирования отношения общества к военным событиям и в целях воспитания патриотизма у молодежи предлагается разработать программы, направленные на увековечивание подвигов как погибших, так и живых героев СВО.

• 2.    Необходимо оказывать поддержку семьям участников СВО, включающую в себя различные социальные и материальные инициативы, что будет способствовать созданию благоприятной обстановки в обществе, укреплению семейных ценностей.

• 3.    Для обеспечения полноценной поддержки возвращающихся участников СВО предлагается активно разрабатывать проекты и программы, охватывающие различные аспекты их жизни: трудоустройство, реабилитацию, медицинское обслуживание, психологическое консультирование.

• 4.    Следует разработать программы по снижению рисков суицидальных намерений и предупреждению асоциального поведения среди участников СВО.

• 5.    Важно активно распространять методические материалы среди семей участников СВО, включая уже разработанные памятки от ведущих организаций, таких как Министерство обороны и Министерство здравоохранения.

• 6.    Нужно вести разъяснительную работу с членами семей участников СВО, формируя подробный алгоритм действий для получения мер поддержки, включая персональное информирование о доступных программах, услугах, а также простые инструкции по их получению.

• 7.    Следует помогать участникам СВО и их родственникам в изучении принципов начисления выплат и процедур их оформления, включая содействие в сборе необходимых документов и консультировании в случае возникновения вопросов.

• 8.    Целесообразно внедрять передовые технологии для создания информационных ресурсов, таких как сайты, приложения, предназначенные для участников СВО и их семей, для обеспечения удобного доступа к актуальной персонифицированной информации.

• 9.    Необходимо опубликовать полный реестр НКО, организаций и ведомств региона, которые задействованы в оказании помощи участникам СВО и их семьям.

• 10.    Предлагается способствовать обмену опытом и ресурсами между семьями участников СВО и волонтерскими группами, что позволит создать сообщество поддержки, поделиться полезной информацией и опытом в решении повседневных проблем.

• 11.    Важно проводить обучение сотрудников различных ведомств специфическим навыкам взаимодействия с семьями участников СВО и ветеранами.

• 12.    Следует внедрять программы психологического просвещения для семей участников СВО. Программы должны предоставлять понятную и полезную информацию о методиках психологической самопомощи в критических ситуациях.

• 13.    Необходимо активно мотивировать членов семей участников СВО обращаться за психологической помощью, разрабатывая информационные кампании и организуя мероприятия, направленные на устранение негативных установок, связанных с психологическим консультированием.

• 14.    Особое внимание нужно уделять членам семей погибших участников СВО и их детям, оказывая эмоциональную и психологическую поддержку, адаптированную к специфическому травматическому опыту семейной потери.