Специфика описаний природы в рассказах В.И.Одноралова для детей

Protopopova D. Primitivism in British Modernism. Roger Fry and Viriginia Woolf on French PostImpressionists, African Sculpture and the Ballet Russes.

Е.К.Дубцова (Оренбург)

СПЕЦИФИКА ОПИСАНИЙ ПРИРОДЫ В РАССКАЗАХ В.И.ОДНОРАЛОВА ДЛЯ ДЕТЕЙ

В творчестве оренбургского писателя В .И. Одноралова, продолжающем традиции русской классической литературы, особое место занимают пейзажные описания. В произведениях В .И. Одноралова для детей (в повести «Рухляндия и её окрестности», в рассказах) изображение степной оренбургской природы, приобретающей черты национального русского пейзажа, становится средством раскрытия детского характера, мировоззрения, писатель вводит в пейзажные описания психологический подтекст.

«Традиционный пейзаж» Одноралова имеет характер «изобразительного» описания, что роднит его с произведениями живописи. С живописной манерой оренбургских художников-реалистов пейзажи Одноралова сближают общность темы (природа Оренбуржья), некоторые приемы композиционного, стилевого решения. Безусловно, пейзаж в литературном произведении и пейзаж в произведении изобразительного искусства создаются по разным законам, поскольку традиционно литература рассматривается как временной вид искусства, а живопись -пространственный. Однако «сама композиция <картины> и есть то или иное художественное время. Оно может быть моментальным или, напротив, длящимся, неподвижным или движущимся. И, наконец, существует понятие ... вневременного бытия - вечности» [Третьяков 2001: 85]. Ощущение длящегося, неподвижного, моментального времени, вечности нередко сближает изображение природы в литературе и живописи.

В произведениях Одноралова для детей проходят чередой разные времена года. Рассмотрим некоторые особенности зимнего и летнего пейзажа. В рассказе «Старший брат» событие разворачивается зи-

мой, а зимний пейзаж, имеющий внешне реальные черты, для маленького героя Мишки приобретает характер сказочного. В воскресенье, когда герою особенно скучно дома, он отправляется на прогулку вместе с вымышленным старшим братом, который периодически исчезает (это связано с появлением у героя чувства растерянности, растущим по мере наступления темноты).

В начале рассказа встречаем описание зимнего дня. Перед нами национальный пейзаж; это узнаваемый русский ландшафт, ограниченный конкретной рамкой места и времени, вертикальные черты пространства слегка намечены, чтобы подчеркнуть господство горизонтали: «Зимой в пригороде славно. Сугробы скрыли все по самые окна, светлые дымы колеблют на тропках-дорожках слабые тени, а если день освещен солнцем, то играют разными цветами хрустальные зерна снега», «...он <Мишка> задержался, чтобы осмотреться кругом. Отсюда был виден далекий, запорошенный буранами лес. Здесь-то и появился брат» [Одноралов 1996: 157].

В произведении В .И. Одноралова возникает нежный, лирический образ зимы, который можно сравнить с «Зимним пейзажем» (1978) оренбургского художника Ш.Г. Мухаметзянова. На картине представлена деревенская околица зимой. Избы, деревья припорошены снегом, природу сковал легкий морозец. Колорит природы в рассказе Одноралова определяется теми же тонами, что и на картине Мухаметзянова: розово-золотыми, серебристобелыми.

В рассказе состояние природы непосредственно отражается на настроении героя: днем оно веселое, а с момента наступления темноты становится сумрачным. В конце пути темноту сменяет «полная тепла, света и чьих-то расплывчатых лиц» [Одноралов 1996: 162] комната, описание которой композиционно завершает рассказ и возвращает читателя к началу событий, в обстановку светлого солнечного зимнего дня, встречи с братом. Это способствует созданию ощущения вневременности, или длительного времени, сказочности происходящего, когда реальная обстановка кажется расплывчатой, нереальной, а созданные детской фантазией картины приобретают явственные черты. Зримый образ времени заметен и на картине Мухаметзянова, он связан с вьющейся по диагонали тропинкой; оба пейзажа объединяет их развернутость через образы дороги.

В рассказах «Калоши счастья», «Вовка, Сивка, Егорка» автор создает осязаемый, чувственнопластичный образ жаркого степного лета.

«Они шли по горячей и легкой, как воздух, пыли, а впереди уже был виден выщипанный, сожженный солнцем выгон и за ним - зеленая окантовка Кривого озера и само озеро с редкими ветлами на том, крутом берегу с белесой, словно выцветшей на жаре водой. <...> Пошли огороды с цветущей картошкой, и уже виднелись впереди зеленая щетина осоки и высокие лезвия камыша.

Земля жгла ступни, как раскаленная голландка, и они, не сговариваясь, побежали к воде» [Одноралов 1996: 167].

«Она <река> текла под обрывом из красного песчаника, и край, прижатый к обрыву, тоже был у нее красным. А вся она не скрывала выложенного пестрыми голышами дна - такая была прозрачная» [Одноралов 1996: 200].

Описание построено на контрастах: горячий воздух, пыль, жгущая ступни земля производили бы удручающее впечатление, если бы не прозрачная река, спасающая от зноя и примиряющая со степной жарой. В данных описаниях летней природы нет полутонов и оттенков, свойственных среднерусскому пейзажу, и, в отличие от обобщенного образа зимы, лето в произведениях Одноралова обладает особенностями конкретного локуса, оренбургской степи. Характерно, что маленькими героями любые природные состояния воспринимаются как данное, а лето для них всегда самая радостная пора.

Отдельное место в рассказах для детей В .И. Одноралова занимают образы улицы, двора, огорода. Улица и двор (как оппозиция чужому пространству) могут быть деревенскими, пригородными, даже городскими, однако преимуществом своего, родного пространства обладают тихие, спокойные улочки, не случайно в рассказах возникает обобщенное противопоставление «деревня - город». «Милые пригородные улочки, заросшие сизыми вениками, полынью и муравой. Дома через один с поредевшими, как выбитые зубы, заборами, окнами в забитых пылью трещинах, зовущие мужиков с умными мастеровыми руками. Вдовьи дома» [Одноралов 1996: 168].

В этом описании узнается как обстановка послевоенной жизни (времени детства писателя), так и жизни современной. Можно отметить ассоциативное сходство данного описания с картинами оренбургских художников в жанровом, композиционном плане (например, «Оренбург уходящий» Г. Кириченко, «Оренбург. Дворики», «Оренбург. Ул. Володарского, 4» Н. Харченко).

Художнику Г. Кириченко на картине «Оренбург уходящий» удалось запечатлеть Оренбург на стыке прошлого и настоящего. Хотя постепенно Оренбург новый и вытесняет Оренбург прошлого, старые дома все еще привлекают к себе внимание. Вид двухэтажного дома из красного кирпича, угол которого прикрыт чрезвычайно разросшимся плющом, темнозеленые, бордово-коричневые тона картины создают впечатление уюта, одновременно свидетельствуя о старости и неухоженности здания, раздробленного на коммунальные квартиры. Дом запущен, но не покинут: это подтверждает маленькая сцена охоты кошки на голубей.

В рассказах В.И.Одноралова деревня противопоставляется городу, оппозиция «естественное -искусственное» показана через восприятие героя-ребенка: «Вовка заметил, как строго ведет себя время в деревне. Оно спокойное, и много его. Оно тут постоянно под присмотром неба и солнца.

А в городе слишком много домов, куда ни солнце, ни небо не заглядывают. <...> Много мест, в которых время само по себе и может своевольничать как захочет» [Одноралов 1996: 199].

Время и пространство города и деревни отличаются друг от друга. За внешней динамикой городской жизни время в тесном пространстве города «своевольничает, как хочет», проходит суетливо; пространство деревни широкое, спокойное; внешне статичное, оно пронизано ощущением вечности. «Неизменное влечение к образам вечности и длительного времени суть национальный признак нашего искусства. Это то, что нам завещано христианской традицией...» [Третьяков 2001: 92].

Обобщая вышесказанное, можно отметить, что образ природы в детских рассказах Одноралова соотносится с категорией вечности, подобно живописному образу, цель создания которого - преодоление внешней неподвижности картины, отражение движения, временного бытия. Пейзажи Одноралова соединяют в себе лирическое и эпическое начала, основываясь на композиционном строе русского искусства.