Специфика определения подсудности в рамках производства по делам с участием иностранных лиц

Одним из ключевых вопросов процедуры международного гражданского судопроизводства является определение подсудности. Для этого используются разные критерии, основа которых – это обоснованная связь дела, его предмета, сторон с территорией конкретного государства, например, гражданство, место жительства / нахождения ответчика и т.п. Так, И. В. Гетьман-Павлова выделяет целые подгруппы стран, объединенных одними критериями определения международной подсудности [1, c. 753]. К латинской подгруппе относятся Франция, Бельгия, Италия, для которых критерием выступает закон гражданства сторон. В германской подгруппе таким критерием является место жительства ответчика. В англо-американской подгруппе – это нахождение ответчика на территории конкретного государства в момент предъявления иска. Однако подобное деление на подгруппы не охватывает все страны и все существующие правопорядки, в связи с чем на практике возникновение проблем в отношении определения юрисдикции неизбежно. Данные проблемы послужили поводом для различения следующих основных видов подсудности:

• 1)    альтернативная – спор подсуден судам нескольких государств, в связи с чем стороны вправе выбирать наиболее удобный для них вариант;

• 2)    исключительная – спор подсуден суду одного государства;

• 3)    договорная – спор подсуден суду, определенному в соглашении сторон.

Определение вида подсудности регулируется нормативными актами национального и наднационального характера, а также соглашениями между конкретными лицами. Рассмотрим, как специфика определения подсудности в международном гражданском процессе отражена в российском законодательстве.

Компетенции российских судов в делах, осложненных присутствием иностранного элемента, освещены в главе 44 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) и главе 32 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ).

Основной критерий подсудности по ГПК РФ обозначен в статье 402 – это место жительства (место нахождения – для юридических лиц) ответчика на территории РФ. Кроме того, существуют и дополнительные критерии, например, суды в РФ вправе рассматривать дела с участием иностранных лиц в случае, если, при распространении ответчиком рекламы в Интернете с целью привлечения потребителей из России, место жительства истца находится в России. Именно из смысла дополнительных критериев следует возможность альтернативной подсудности.

Что касается арбитражного судопроизводства, то здесь уже выделяется целый перечень критериев (статья 247 АПК РФ), который, к тому же, является открытым, о чем свидетельствует формулировка «наличие тесной связи спорного правоотношения с территорией РФ». В случае же с исключительной подсудностью перечни дел с участием иностранных лиц, подсудные судам РФ, являются закрытыми и закреплены в статьях 403 ГПК РФ и 248 АПК РФ. Однако имеют место определенные особенности, которые выработаны и закреплены Верховным Судом в постановлениях с учетом складывающейся судебной практики. В качестве примера рассмотрим спор, который иллюстрирует, что на определение подсудности могут влиять верное установление характера спорного юридического факта и правильное понимание природы правоотношения, которое могло возникнуть на основе такого факта.

Истец обратился в суд с иском о признании договора дарения квартиры недействительным. Судья по первой инстанции возвратил исковое заявление, поскольку усмотрел в данном споре исключительную подсудность иностранному суду по месту жительства ответчика (то есть в США). Однако, суд апелляционной инстанции с данной позицией не согласился и усмотрел исключительную подсудность российскому суду в связи со следующим. Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ №10 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ №22 от 29.04.2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», к искам о правах на недвижимое имущество относятся, в частности, иски об истребовании имущества из чужого незаконного владения, об устранении нарушений права, не связанных с лишением владения, о признании права, об установлении сервитута, об установлении границ земельного участка, об освобождении имущества от ареста. Таким образом, в данном случае имеет место спор о праве на недвижимое имущество, и, следовательно, требования подлежат принятию судом по месту нахождения такого недвижимого имущества, то есть в Российской Федерации. Таким образом, более подробное рассмотрение вопроса о характере договора судом апелляционной инстанции позволило истцу восстановить нарушенные в суде первой инстанции процессуальные права и добиться начала рассмотрения дела по существу [3].

Наиболее сложная и неоднозначная ситуация как в законодательном регулировании, так и на практике связана с договорной подсудностью. Анализ этих двух аспектов показывает, что сложности существуют именно по причине недостаточного законодательного урегулирования данного вида подсудности. С нормативной позиции мы получаем следующее представление о договорной подсудности: пророгационное соглашение должно быть заключено до принятия дела к производству; оно не распространяется на случаи, относящиеся к исключительной подсудности (в т.ч. иностранных судов); его невозможно применить к делам, связанным с государственной тайной и делам, подсудным Верховному Суду РФ. Форма соглашения должна быть письменной - это может быть отдельное соглашение (в т.ч. электронное) или оговорка в договоре. Независимо от того, оформлено соглашение как одно из условий договора или как его неотъемлемая часть, его действие не ограничивается сроком действия такого договора [2]. Однако, остается еще целый ряд вопросов относительно статуса, формы, содержания, момента заключения и т.д. данных соглашений. Кроме того, законодатель не предусматривает регламентации соглашений, по которым стороны рассматривают дело в иностранном суде. На многие из этих вопросов более подробно могут отвечать акты наднационального характера. Например, в статье 321 Кодекса международного частного права (Кодекс Бустаманте) сказано, что соглашение представляет собой «ясное и окончательное отрицание своего собственного суда». Также оно должно содержать «совершенно определенное указание судьи, которому стороны себя подчиняют». В Конвенции ООН о морской перевозке говорится о том, что соглашение заключается только после возникновения спора и не ранее момента причинения вреда. Отметим, что для Российской Федерации эти правила не действуют, поскольку наша страна не является участницей приведенных соглашений.

Теперь, обратившись к практике, посмотрим, как отсутствие более детального регулирования особенностей содержательного наполнения пророгационных соглашений сказывается на разрешении споров, то есть каким образом формируется практика в данном аспекте [4]. Истец направил иск о взыскании номинальной стоимости облигаций, купонного дохода по месту нахождения имущества организации, но позже заявил ходатайство о передаче дела в другой суд. Отказывая в удовлетворении ходатайства, суд исходил из того, что в соглашении должен быть указан конкретный суд, где дело должно быть рассмотрено. В Оферте стороны сформулировали свою позицию следующим образом: «…владельцы Облигаций вправе обратиться с иском к Эмитенту и/или Поручителю о взыскании соответствующих сумм в Арбитражный суд … (в случае подведомственности спора арбитражным судам РФ в соответствии с законодательством РФ), либо Кунцевский районный суд или к мировому судье судебного участка №405 … (в случае подведомственности спора судам общей юрисдикции РФ в соответствии с законодательством РФ)». Данная формулировка свидетельствует об отсутствии определенности в выборе суда. Таким образом, мы делаем вывод, что для вступления в силу пророгационных соглашений необходимо избегать любой правовой неопределенности, которая порождает неоднозначность в вопросе о подсудности.

Рассмотрим другой пример [5]. Между двумя коммерческими организациями был заключен договор ссуды. В кассационной жалобе иностранная компания просит отменить принятые судами нижестоящих инстанций решения, ссылаясь на то, что ее российский контрагент изначально действует недобросовестно, и заключенное соглашение было заведомо невыгодным для иностранной компании. В данном случае пророгационное соглашение выступало частью договора. Жалоба была оставлена без удовлетворения, поскольку:

• 1)    договор бесспорно определяет иностранное законодательство, как единственно применимое при исполнении и толковании его условий;

• 2)    договор составлен на иностранном языке;

• 3)    местом исполнения договора является территория иностранного государства;

• 4)    место разрешения спора – иностранный суд.

Отметим, что в данной ситуации даже не указывался конкретный суд – были обозначены только страна и город, но поскольку договор полностью регулируется нормами иностранного права, предполагается, что и формулировка пророгационного соглашения соответствовала его требованиям. К тому же, мы делаем вывод о том, что если пророгационное соглашение составлено по всем правилам и приобщено к материалам дела, то оно становится действительным и исполнимым, то есть разорвать его невозможно.

Таким образом, определение подсудности в международном гражданском процессе является сложным вопросом, который чрезвычайно важен для судебной практики. Его решение зависит от таких факторов, как верное установление характера спорного юридического факта, единообразное понимание (сторонами спора и судом) природы правоотношения, которое могло возникнуть на основе такого факта, полное и объективное изучение материалов дела и т.д. Одной из наиболее актуальных проблем, связанных с подсудностью, выступает составление пророгационных соглашений. Недостаточное понимание того, что представляет собой подобное соглашение, и как его следует оформлять, приводит к осложнениям в процессе отправления правосудия и затрудняет нормальный ход осуществления гражданских правоотношений.