Специфика взаимовлияния стихотворного и прозаического начал в романе «Мастерская человеков» Ефима Зозули

Новые обстоятельства послереволюционной истории начала прошлого века обнажили назревшее в литературе 1920-х годов новое ощущение глобального, революционного перелома. Литературная практика этого периода демонстрирует обостренный интерес к поискам, в том числе на стыке стиха и прозы, приведшим к массовым экспериментам в литературе первой трети XX века1.

В «переходную эпоху» решительной ломки литературных и общеэстетических традиций в национальной культуре проза, постоянно испытывая на себе влияние лирического пафоса, с одной стороны, и традицию соответствующей ему стихотворной структуры - с другой, оказывается достаточно проницаемой для различных типов экспансии лирического и стихового начала2.

Ефим Зозуля (1891-1941) - яркий писатель своего времени и оригинальный художник первой трети XX века, широко известный в те годы в России и за рубежом. В творчестве Зозули нашли отражение многие черты «переломной эпохи», в том числе и взаимопроницаемость стихового и прозаического начал. Рассмотрение специфики авторского синтеза стиха и прозы, а также особенностей их сосуществования в рамках одного произведения является целью данной работы.

Роман «Мастерская человеков» - наиболее значительное и, по словам критика и литературоведа И.Г. Халымбаджи, «наиболее яркое произведение Зозули»3. Впервые было опубликовано в

1930 году в журнале «Молодая гвардия». Из задуманного автором значительного по объему произведения в жизнь воплотились лишь 32 главы, составляющие первую книгу романа.

«Мастерская человеков» - в целом прозаическое произведение, включающее несколько стиховых фрагментов. Учитывая этот факт, мы можем утверждать, что перед нами прозиметрум, то есть, текст, «состоящий из чередующихся фрагментов стиха и прозы»4, который имеет свои особенности, обусловленные сосуществованием и взаимовлиянием стихового и прозаического начал.

Рассмотрим особенности взаимодействия стиха и прозы в произведении. «Мастерская человеков» открывается предисловием, написанным верее с привлечением различных способов визуальной (графической) актуализации текста: особых типов отступов и расположением текста на странице. Приведем фрагмент «Предисловия первого»:

Да здравствует литература!

Да здравствует вымысел!

Он один приблизит нас к будущему

Он один - реальный, дедуктивный, художественный, веселый -уведет нас от прошлого!

«Мастерская человеков» — опыт реалистического вымысла,

- вымысла, основанного на реальном.

«Мастерская человеков» - опыт аналитической сатиры, сатиры, борющейся не только смехом, но и анализом.

Anna J. Hots, competitor of the Russian language and history of the literature department of the SUSU. Scientific supervisor - PhD, professor Ponomareva Elena Vladimirovna.

Для чего это?

Какова установка «Мастерской человеков»?

Чего хочет автор?

Он хочет:

увидеть нового человека, представить себе его, вообразить его, присутствовать при его родах, суетиться в его ожидании.

Нового общественного человека создаст коммунизм. Он придет вместе с новыми производственными отношениями.5

Следует отметить, что предисловие, написанное верее, позволяет заведомо сделать предположение о стиховой или, по крайне мере, синтетической основе романа. Ю.Б. Орлицкий пишет по этому поводу: «Как своего рода примета или знак поэзии в прозе короткая строфа используется также в предисловиях и введениях к книгам, поэмам, циклам, написанных как самими их авторами, так 6 и другими литераторами» .

Тематически первое предисловие представляет собой изложение цели и задач автора при написании произведения и формально стилизовано под документ («запротоколировано»). Заметим здесь, что в 20-е годы XX века использование «... стилизованного под документ прозаического материала облекаемого в стихотворную «раму» было нередким явлением и активно осваивалось художниками»7.

Второе предисловие к роману написано прозой, однако, с первых строк и на протяжении всего романа нарушается зрительная монолитность прозаического текста, что достигается за счет графического обособления некоторых отдельных абзацев-строф, их групп или последовательного выделения нескольких абзацев подряд. Абзацы отделяются друг от друга увеличенным междустрочным интервалом, из-за чего страница зрительно не воспринимается как единое прозаическое полотно, а выделенные таким образом строфы-абзацы выглядят как самостоятельные фрагменты.

В некоторых главах увеличенным пробелом отделяется друг от друга большее число абзацев, в других - меньшее. Так из 34 абзацев «Предисловия второго» увеличенным межабзацным интервалом выделены 23 абзаца-строфы: с 4 по 24 абзац и 25, 26, 27 абзацы. Другой пример: первые 11 абзацев-строф и один последний абзац первой главы (из общего числа абзацев главы -19) отделены друг от друга увеличенным интервалом.

В употреблении автором указанного графического способа актуализации текста в рассматриваемом романе сложно усмотреть закономерности. Можно лишь отметить, что графически выделенный абзац или группа абзацев чаще всего открывают главу, а также употребляются до и после стиховых фрагментов, где обособленность прозаических строф усиливается за счет версейной организации текста, о чем речь пойдет ниже.

Перейдем к анализу стиховых фрагментов романа, занимающих в нем по объему не более 3 %. При этом отметим, что даже такая небольшая их доля позволяет нам говорить о прозиметриче-ском характере целостного произведения.

В романе «Мастерская человеков» мы находим три стихотворения, написанных верлибром: в главе четвертой, седьмой и двадцатой. Свободные стихи принадлежат перу главного героя романа -Капелову, который «...никогда не писал стихов, но боль не укладывалась иначе, как в широкие ритмические строки, в которых так легко высказывалось то, о чем можно было только смутно думать, но для чего в обыкновенной речи не хватало слов»8. Два верлибра (в четвертой и седьмой главах) расположены внутри прозаического текста, один завершает главу и имеет название. Стихи напечатаны более мелким шрифтом, по сравнению с основным массивом прозаического текста.

Первое стихотворение в романе читатель встречает, когда Капелов страдает от невыносимой боли, страха и одиночества после воскрешения его Латуном. Приведем небольшой отрывок:

О, как болит душа у человека.

Который беззащитен, как свинья, которую каждый может зарезать.

Как больно быть ненужным,

Быть пустой жестянкой из-под консервов, которую выбрасывают в мусорный ящик.

Как обидно это! Как тяжело!

Как страшно быть ненужным и ждать смерти от людей!..9

Далее стихотворение прерывается прозаическим авторским комментарием, сохраняющим эмоциональный настрой и патетику стихотворения:

Капелов зарыдал от немыслимой жалости к себе, от страха перед непоправимой несправедливостью и ужасом человеческого равнодушия. Слезы катились из глаз неудержимо. И, не смахивая слез, он продолжал писать:10

После авторского отступления стихотворение продолжается следующими строками:

Но, кто считает меня ненужным?

Ты считаешь, что я не нужен тебе?

Ты — грязный, пьяный, глупый погромщик?!

Ты?!

Кто же ты такой, чтобы считать так?!11

Верлибр строфически неорганизован и по объему занимает чуть больше страницы. К основным средствам ритмизации в данном фрагменте можно отнести обилие лексических повторов, наличие анафор. Стихотворение отличается повышенной эмоциональностью, окрашивающей его трагическим пафосом. Средствами создания специфической интонационно-речевой организации в данном этом случае можно считать лексику, присутствие интонационных фигур, синтаксических средств выразительности: обилие восклицаний, риторических вопросов, обращений.

На стыке прозы и верлибра мы находим вер-сейные строфы, отделенные друг от друга увеличенным межабзацным интервалом, а также обнаруживаем резкое снижение объема абзацев, что

Зеленые страницы

обеспечивает плавный переход от одной формы организации текста к другой.

Так появление в романе стихотворения, отрывок которого приведен выше, предваряют б коротких абзацев, близких по организации к версейным, (в каждом абзаце 1-2 предложения, занимающих 2-4 строки), затем объемный абзац в 7 строк, затем «контактные» строки, «отбитые» увеличенным межабзацным отступом:

Несколько раз он прерывал письмо, так как рыдания душили его, и он рыдал громко и долго, не будучи в силах успокоиться.

Вот что он написал:12

Переход от верлибра к прозе также осуществляется постепенно. Прозаический текст «контактной зоны» «впитывает» организацию стихового отрывка и ведет себя, подражая стиху. Так после приведенного стихотворения текст романа организован следующим образом:

На лестнице послышались шаги. Капелов положил перо и быстро спрятал в карман исписанный листок. Но никто не постучал. Шли в верхнюю квартиру

Он достал из кармана стихотворение, попробовал прочесть, но не мог. Он чувствовал, что опять зарыдает.

Он встал и, как часто делал последние дни, принялся разглядывать стоявшие на подоконнике и столе различные эликсиры и препараты.

Он глубоко задумался.13

Три строфы этого отрывка невелики и вполне соизмеримы по длине, при этом две из них равны одному предложению, следовательно, отрывок написан верее. Отметим также в приведенном отрывке обилие анафор как средства поэтизации прозаической речи.

В главе седьмой верлибр, занимающий две страницы, тематически посвящен человечеству. Свободный стих седьмой главы заключен в кавычки. Приведем отрывок:

«Гул людей.

Гул людей.

Что может быть прекраснее!

Массы!

Массы!

Что может быть прекраснее человеческих масс!

Прекрасного человеческого стада!

Как приятно, сладостно, опьяняюще дыхание людей -чистое, здоровое, теплое, пахучее!....»

Данный верлибр, как и предыдущий, моно-строфичен. Присутствие большого числа лексических повторов создает «ритмическую широту» стихотворения. Способствует ритмизации верлибра также синтаксический параллелизм некоторых предложений и сверхкраткая строка, которой написано все стихотворение. Стихотворение проникнуто эмоционально возвышенным пафосом, что проявляется в обилии обращений и восклицаний.

Двадцатая глава «Мастерской человеков» завершается стихотворением «ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР С МЕЩАНСТВОМ» также написанным верлибром:

Кто не ругал вас, мещане?

Кто не проклинал вас?

Это делали все - и неудачники, и гении, и пророки.

Не правда ли?

Это делают богемцы. Ну и что ж! Ничего!

Вы смеетесь над ними.

В самом деле, что такое богемцы?!

Их удаль — это не платить в гостинице.

Это сидеть в кабаке на полчаса позже закрытия. Не так ли?

Их волосы, падающие от бессонных ночей и пороков. Часто падают на неоплаченные счета, Которые они рассматривают слипшимися от усталости глазами.

Действительно, какой, в конце концов, яд может выплеснуться из души богемцев!15

По объему это наиболее короткое стихотворение из трех представленных в романе (занимает половину страницы). Как и два предыдущих верлибра «ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР С МЕЩАНСТВОМ» - это строфически неорганизованный свободный стих, которому свойственны лексические и синтаксические повторы, анафоры (как средство ритмизации), приемы эмоционального воздействия на читателя - риторические вопросы, апелляции к читателю, восклицания.

«Американский ученый (Т. Броган - Л.Х.) пишет, что обычно стихотворные фрагменты в прози-метруме выступают как лирические, эмоциональные, несущие личностное отношение автора-повествователя...»¹⁶. Свободные стихи «Мастерской человеков» появляются в романе в моменты наивысшего эмоционального напряжения, но не хода повествования, а внутреннего психологического состояния главного героя Капелова. Верлибры ненавязчиво вплетены в общую прозаическую канву «Мастерской человеков».

Учитывая неравноправность стихотворных и прозаических частей романа, мы можем говорить о нем как о явлении неравноправной прозиметрии17.

Обостренный интерес авторов 1920-х годов к художественным экспериментам был оправдан новыми обстоятельствами послереволюционной истории и, как следствие, изменениями в отношениях человека и мира.

Обращение к синтезу стиха и прозы и их художественному «монтажу» в рамках одного произведения (книги, цикла), отразившееся в творчестве Ефима Зозули, открывало писателям новые возможности для расширения творческого потенциала и было откликом на изменения авторского мировидения, культурной, аксиологической направленности художественных поисков.

• ¹    Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе: Очерки истории и теории. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. С. 4.

• ²    Там же. С. 23.

• ³    Халымбаджа И.Г. Да здравствует вымысел! // Мастерская человеков: сатирическая проза 20-30-х годов. Пермь: Кн. изд-во, 1991. С. 412.

• ⁴    Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. М.: РГГУ, 2002. С. 412.

53озуля Е. Мастерская человеков: Сатирическая проза 20-30-х годов / Сост. И.Г. Халымбаджа. Пермь, 1991. С. 107.

• ⁶    Орлицкий Ю.Б. Стих и проза: Принципы анализа литературного произведения: учебное пособие. Самара: Изд-во СГПУ, 2003. С. 66.

• ⁷    Там же. С. 92-93.

• ⁸    Зозуля Е. Цит. соч. С. 129.

• ⁹    Там же.

• ¹⁰    Там же.

• ¹¹    Там же. С. 130.

• ¹²    Там же. С. 129.

• ¹³    Там же. С. 130.

• ¹⁴    Там же. С. 148.

• ¹⁵    Там же. С. 242-243.

• ¹⁶    Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. М.: РГГУ, 2002. С. 413.

• ¹⁷    Там же. С. 415.