Сперанский или Карамзин: дилемма в романе Достоевского «Бесы»

Для Ф. М. Достоевского имя Н. М. Карамзина было связано, как известно, с воспоминаниями детства. После знакомства в 1862 г. с «Запиской о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» имя историографа ассоциировалось со славянофильскими идеями об объединении «земель русских». Фигуры придворного историографа Н. М. Карамзина и государственного деятеля М. М. Сперанского заняли особое место в размышлениях Ф. М. Достоевского о духовном и историческом пути России. На Сперанского Достоевский обратил внимание в 1861 г. благодаря книге М. А. Корфа «Жизнь графа Сперанского» и рецензии на нее М. И. Владиславлева, заказанной М. М. Достоевским и опубликованной во «Времени». Имена Сперанского и Карамзина единственный раз оказались рядом в июньской записи 1870 г. в подготовительных материалах к роману «Бесы»: «Кто: Сперанский или Карамзин?». Черновая запись свидетельствует, что в сознании романиста позиции этих исторических деятелей были соотнесены с содержанием полемики славянофилов и западников в качестве диаметрально противоположных и идеологизировались: имена Сперанский и Карамзин знаменовали мысль о двух возможных путях в дальнейшем развитии России. Если славянофилы («консерваторы»), с точки зрения Достоевского, утверждая допетровский идеал, являлись лишь отвлеченными мечтателями, то западники («нигилисты») продолжали дело Петра I — разрушение традиционных основ. «Мечтательность» славянофилов преодолевалась у Достоевского карамзинской мыслью о диалектической связи старого и нового. Размышления романиста претворятся в известной формуле о всемирности, всечеловечности, всепонимании и всеотклике. Этими качествами, по мнению Достоевского, обладал А. С. Пушкин.