Стадия возбуждения уголовного дела: быть или не быть в российском уголовном процессе?

Вопрос о начальном этапе уголовно-процессуальной и иной связанной с нею деятельности правоохранительных органов является одним из самых обсуждаемых в научной литературе и на практике в течение многих десятилетий [1, с. 174–188]. Современные специалисты единодушно оценивают этап проверки сообщения о преступлении (так называемой доследственной проверки, или стадии возбуждения уголовного дела) как неудовлетворительный и выражают желание его как-то изменить. Дискуссии в теории и в правоприменительной практике касаются необходимости сохранения этой стадии, сроков, способов осуществления проверочной деятельности, доказательственного значения ее результатов, последствий отказа в возбуждении уголовного дела, разграничения полномочий властвующих субъектов разных правоохранительных органов и их взаимодействия между собой, поводов и оснований для возбуждения уголовного дела и отказа в этом и т. д.

Процессуальные особенности стадии возбуждения уголовного дела

Специфика правоприменительной деятельности на этапе возбуждения уголовного дела затрудняет однозначное отнесение его к собственно уголовному процессу. Во-первых, часть проверочных действий на этом этапе не урегулирована уголовно-процессуальным законом, что является обязательным признаком уголовного процесса как такового. Во-вторых, в случае отказа в возбуждении уголовного дела по итогам проверки сообщений о преступлении уголовного процесса вообще не будет. На отказы стабильно приходится более 80 % проверок сообщения о преступлении, что позволило отдельным авторам иронично говорить о «стадии отказа в возбуждении уголовного дела» в современном российском уголовном процессе [2, с. 9].

Специфика правоприменительной деятельности на этом этапе заключается в сочетании процессуальных и внепроцессуальных способов собирания сведений, влекущем сочетание в результатах этой деятельности уголовно-процессуальных доказательств и «сведений», полученных иным путем – оперативно-розыскным, административным и т. п. Законодательная формулировка оснований для возбуждения уголовного дела дублирует это нелогичное сочетание: необходимы не доказательства, а «достаточные данные», указывающие на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК РФ).

Сочетание разных видов правоприменительной деятельности на первоначальном этапе сбора информации, на основе которой уголовное дело все-таки возбуждается, вызывает в будущем проблему повторного получения этих сведений процессуальным путем. Например, путем допроса лиц, у которых ранее были получены объяснения, производства выемок и обысков с целью изъятия тех предметов, которые не удалось получить с помощью допустимых в ходе «доследственной проверки» истребования или осмотра, и т. п. Такое дублирование приводит к формальному отношению к производству следственных действий, вплоть до полного копирования полученных ранее объяснений в протоколы допросов, когда допрашиваемые приглашаются к следователю только для получения их подписей в протоколах. До апреля 2013 г., когда до возбуждения уголовного дела не допускалось производство судебной экспертизы, такое положение вещей наблюдалось и в отношении актов судебно-медицинского исследования трупа или актов судебно-медицинского освидетельствования. Сведения из них нередко просто копировались в заключение эксперта по этим же вопросам, если уголовное дело было возбуждено и по нему была назначена судебно-медицинская экспертиза.

Отказ от стадии возбуждения уголовного дела как вариант ее реформирования

Появившийся пример отказа от стадии возбуждения уголовного дела по УПК Республики Казахстан 2014 г.1 заставил некоторых теоретиков и практиков считать этот вариант оптимальным и для России. В литературе верно связывают фактическую ликвидацию стадии возбуждения уголовного дела с активным внедрением цифровых технологий, позволяющих с помощью особого программного обеспечения отсекать сообщения о некриминальных событиях уже на этапе их поступления в правоохранительные органы и принимать по ним решение в течение суток [3, с. 103].

В соответствии с ч. 1 ст. 179 УПК Республики Казахстан «Началом досудебного расследования является регистрация заявления, сообщения об уголовном правонарушении в Едином реестре досудебных расследований либо первое неотложное следственное действие. О начале досудебного расследования в течение суток уведомляется прокурор». В этой же статье есть специальные пункты с указанием на заявления и сообщения, которые не подлежат регистрации по причине отсутствия в них сведений о таких признаках события, наличие которых является обязательным для уголовного правонарушения. Здесь же указаны и исключения из правила о запрете регистрации для коллективных или множественных жалоб на какие-то нарушения закона.

После регистрации в реестре производится полноценное «досудебное расследование», в котором участвует и представитель судебной власти – следственный судья; он вправе «депонировать» отдельные «доказательства», поступающие от участников процесса, не наделенных правом самостоятельного производства следственных действий ввиду отсутствия у них властных полномочий (сторона защиты и потерпевшие).

Идея отказа от стадии возбуждения уголовного дела как вариант ее реформирования вызвал в российской литературе резкую и обоснованную критику [4] еще до соответствующего законодательного решения в УПК Казахстана. Предварительное расследование – более дорогостоящая и более сложная государственная деятельность, чем предварительная проверка сообщения о преступлении, и начинать полноценное уголовно-процессуальное расследование по любому непроверенному заявлению исследователи сочли слишком расточительным, а потому не оптимальным. Кроме того, заявления о преступлении могут подавать лица, страдающие психическими заболеваниями, которые могут подробно описать совершенные в отношении них преступления вне связи с действительностью. Существуют также внешне схожие деяния, влекущие либо уголовную, либо административную ответственность (налоговые, таможенные, автотранспортные и другие правонарушения), что можно и желательно разграничивать еще до начала уголовного преследования, которое осуществляется в рамках начатого предварительного расследования по уже возбужденному уголовному делу.

Заявления о преступлении могут подаваться в результате добросовестного заблуждения или, напротив, в целях шантажа, создания неблагоприятных условий существования личному врагу или конкуренту в предпринимательстве и т. п. Какая-то предварительная проверка необходима для предотвращения уголовного преследования и в подобных случаях. Полагаем, что справиться с этой задачей в течение 24 часов, в том числе и с помощью «машинной сортировки» сообщений о преступлениях, невозможно.

Условия сохранения стадии возбуждения уголовного дела

Н.В. Азаренок предложил противоположный вариант реформирования стадии возбуждения уголовного дела – допуск любых процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, в том числе допросов, обысков, выемок и тех следственных действий, для производства которых требуется судебное решение [5, с. 304]. Цель такого реформирования состоит в исключении дублирования последующими процессуальными действиями (допросов, обысков, выемок) ранее проведенных непроцессуальных (получения объяснений, истребования предметов и документов).

За таким предложением стоят благие намерения. Проблему неопределенности статусов участников процесса, которые потенциально могут впоследствии стать подозреваемым и обвиняемым, потерпевшим и свидетелем, предлагается решить радикально: наделить этими статусами уже на этапе проверки сообщения о преступлении [5, с. 302]. Объяснения, полученные при проверке сообщения о преступлении, должны получить значение полноценных показаний в том числе в суде, где они могут быть исследованы [5, с. 300], а все сведения, полученные в ходе проверки, предлагается наделить силой уголовно-процессуальных доказательств [5, с. 301]. Определенные основания для такого подхода после 4 марта 2013 г. дает ч. 1.2 ст. 144 УПК РФ.

В сказанном есть практическая польза, тем более что по мере развития цифровых технологий в получении доказательственной информации по уголовным делам фактическая разница между процессуальными и непроцессуальными способами ее получения и фиксации неизбежно будет постепенно стираться [6, с. 73–89], и противиться этому бесполезно. И принципиально разграничить нормативно-правовую регламентацию фактических действий сотрудников правоохранительных органов и специалистов по «снятию информации» из разных цифровых источников на практике невозможно.

Понимая позитивную цель предлагаемых преобразований подобного рода, нельзя не отметить один негативный момент – фактическую ликвидацию границы между двумя досудебными стадиями процесса, хотя сам Н.В. Азаренок размывание этой границы считает недостатком современного регулирования стадии возбуждения уголовного дела [5, с. 295]. Его предложения эту границу не просто размывают, они ее вовсе стирают, что, на наш взгляд, равноценно предложению ликвидировать стадию возбуждения уголовного дела. В предложенной Н.В. Азаренком процедурной схеме полноценное предварительное расследование начинается сразу при проверке сообщения о преступлении с полным набором процессуальных участников и процессуальных действий. Но только о ликвидации стадии возбуждения уголовного дела автор почему-то прямо не говорит. Наоборот, он настойчиво называет этот этап правоохранительной деятельности стадией возбуждения уголовного дела.

В данной ситуации, как полагаем, полезно обратиться к отечественному историческому опыту.

По Уставу уголовного судопроизводства 1864 г.2 в Российской империи формально тоже отсутствовала обособленная и как-то названная стадия возбуждения уголовного дела, однако предварительная проверка разного рода «сигналов» о совершенных преступлениях и уголовных проступках все же проводилась. Называлось это дознанием, розысками, полицейским разведыванием [1, с. 174]. Согласно ст. 254 Устава «При производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах». Делалось это в случаях, когда из самого сообщения о преступлении нельзя было усмотреть признаков преступления или проступка или оно было получено из источников, не внушающих доверия, то есть основания для «начатия следствия» с передачей дела судебному следователю, прокурору или его товарищу или мировому судье отсутствовали (ст. 253, 250 и 251).

Этот исторический опыт подтверждает мысль о необходимости предварительной проверки сообщения о преступлении в тех случаях, когда из сообщения нельзя сделать вывод о необходимости «начатия следствия». Способы этой проверки схожи с современной оперативно-розыскной деятельностью, и в законе есть прямой запрет на производство обысков и выемок в домах, которые могли проводиться только судебным следователем как представителем судебной власти, когда дело окажется в его производстве.

Оптимальным для современного российского уголовного процесса представляется дифференцированный подход к принятию решения о возбуждении уголовного дела. Должностное лицо, уполномоченное на такое решение, должно иметь выбор: проводить проверку или не проводить. В литературе правильно отмечается, что, по общей юридической логике, не должны специально проверяться следователями и дознавателями предусмотренные в п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК РФ «постановления прокурора о направлении соответствующих материалов в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании». Такое постановление вынесено профессионалом, отвечающим за свои властные действия и решения – представителем организации, осуществляющей надзор за законностью предварительного следствия и дознания [7, с. 139]. Почему мнение следователя или дознавателя о наличии признаков преступления, а значит и оснований для уголовного преследования должно иметь больший вес, чем мнение прокурора? Практика направления таких постановлений в настоящее время разная: не каждый из участников этих событий готов принять на себя ответственность за каждое свое юридически значимое заявление или действие, однако по закону предполагается, что все должностные лица государства несут за них персональную ответственность. То же самое можно сказать и о материалах, направленных налоговыми органами в соответствии с ч. 1.3 ст. 140 УПК РФ в органы предварительного расследования «для решения вопроса о возбуждении уголовного дела». В обоих названных случаях можно утверждать, что в поступивших из прокуратуры или налоговых органов материалах уже содержатся «достаточные данные, указывающие на признаки преступления», то есть основания для возбуждения уголовного дела, как они обозначены в ч. 2 ст. 140 УПК РФ. По результатам полноцен- ного уголовно-процессуального предварительного расследования будет установлено, есть ли основания для привлечения к уголовной ответственности конкретных лиц, но это уже предмет расследования, а не проверки сообщения о преступлении в процедурных рамках стадии возбуждения уголовного дела. При другом подходе возможно необоснованное расходование государственных ресурсов и времени.

Заключение

Подводя итог сказанному, подчеркнем: стадия возбуждения уголовного дела необходима современному уголовному процессу России. Она позволяет не допустить нерационального использования сил и средств правоохранительных органов, занятых в производстве по уголовным делам. Лучший вариант реформирования стадии возбуждения уголовного де- ла предполагает дифференцированный подход к проверке сообщений о совершенных или готовящихся преступлениях. Если из самого сообщения усматриваются достаточные данные, указывающие на признаки преступления, то предварительное следствие или дознание должно начинаться немедленно по получении такого сообщения. Если же сообщение или источник его происхождения вызывают сомнения на предмет наличия достаточных данных, указывающих на признаки преступления, то по таким сообщениям целесообразно проводить проверку с использованием преимущественно непроцессуальных, а в ограниченных объемах, предусмотренных законом, и процессуальных способов собирания сведений, необходимых для решения ограниченной задачи именно этой начальной стадии уголовного процесса – выявления оснований для производства процессуального расследования либо отсутствия таковых.