Становление византийской Таврики: по данным нумизматики

По мнению ряда исследователей, первые серии монет Херсона были выпущены уже первой половине V в. К ним относят ряд разновидностей ранневизантийских бронз, а также «псевдо-имперских монет», находимых на территории полуострова. На данный момент подобные выводы стали практически общепринятыми.

По мнению ряда современных исследователей, самыми ранними эмиссиями Херсона являются Æ2 с девизом «CONCORDIA AVG» (Concordia Avgusti) — « Согласие Августов »¹ (рис. 1, 1 — 5 ). Считается, что они были изданы П.Ж. Сабатье и А. Коэном² (рис. 1, 2 ), хотя, напомним, их описал еще Л. де Ваксель³ (рис. 1, 1 ). Правда, свой экземпляр он не смог атрибутировать⁴. Сейчас эти монеты принято датировать совместным правлением Феодосия II (408—450) и Валентиниана III (425—455). В тоже время многие нумизматы, вслед за Ф. Грирсоном и М. Мейс, относят к первым эмиссиям Херсона Æ2 с обозначением «CONE» на оборотной стороне, выпущенные от имени Льва I (457—474) и его супруги Элии Верины⁵

(рис. 1, 7 , 8 )⁶. И уже практически как постулат принимается выдвинутая некогда Л.Н. Беловой гипотеза о местном происхождении бронз Зинона (474—475, 476—491) с изображением императора и надписью «CONCODRIA» на реверсе⁷ (рис. 1, 9,10 ).

Однако споры о допустимости таких атрибуций продолжаются и до сих пор. Так, если В. Хан только предполагает, что Æ2 Льва I и Элии Верины чеканили в Константинополе для нужд Херсона8, то В.А. Анохин и И.В. Соколова не допускают и мысли об этом. По мнению исследователей, эти монеты являлись ординарными столичными выпусками, участвовавшими в денежном обращении города наряду с прочими привозными ранневизантийскими бронзами. Они доказывают, что монетное производство в Херсоне могло возродиться только при Зиноне9. В тоже время В.А. Сидоренко склонен относить к чекану Херсона монеты всех перечисленных разновидностей10. Причем самыми вескими доводами для этих нумизматов, как правило, остается локализация монетных находок в ЮгоЗападном Крыму, примитивность технологии их изготовления, а также наличие в сплаве значительных примесей свинца, свойственного, по их мнению, денежному делу этого полиса.

Как видим, дискуссия явно зашла в тупик, так как выбранные факторы не позволяют однозначно разрешить проблему. В результате нумизматы не смогли прийти к единому мнению ни по одному из этих вопросов. Бесспорно, рассуждения о грубом, «варварском» стиле оформления этих бронз субъективны, а утверждения о будто бы четкой локализации ареала обращения некоторых из них, как следствие плохой изученности крымского и малоазийского археологического материала, практически бездоказательны. Спорно и заключение о якобы обязательном присутствии во всех ранневизантийских бронзах Херсона значительных примесей свинца. На самом деле этот металл активно использовался в денежном производстве большинства древних государств11. Полагаем, что единственным выходом из сложившейся ситуации является выработка иных методик исследования.

Попытаемся найти решение этой задачи. Для этого попробуем выявить признаки, пригодные для описания монетного материала, не задействованные до сих пор нумизматами, изучающими денежное дело Херсона¹². Начнем с предполагаемых херсонских Æ2 Феодосия II и Валентиниана III (рис. 1, 1 — 5 ).

Сразу же заметим, что хоть эти монеты и редки, но, в тоже время, достаточно хорошо известны. К настоящему времени выявлено семь их разновидностей: четыре — Феодосия II и три — Валентиниана III13. На их аверсе выбиты изображения бородатого императора в шлеме, с копьем и щитом, а на реверсе оттиснуты фигуры двух вооруженных мужчин с копьями в руках, держащих длинный крест. Последнюю композицию следует трактовать как изображение двух правителей. Убеждает нас в этом и легенда реверса «CONCORDIA AGV».

Перейдем к критике теорий о месте их производства. Сразу же заметим, что большинство нумизматов прошлого и настоящего или обходили эту проблему стороной, или приписывали эти монеты к эмиссии Константинополя. Такое положение вещей зафиксировал Дж.П.С. Кент14. Однако А.Н. Коршенко вынес на научное обсуждение весьма интересную и перспективную теорию их атрибуции. Исследователь предположил, что эти монеты, судя по ареалу находок, выпускали в Херсоне15. Действительно, ограниченность региона обращения и примитивность оформления, как будто бы подтверждают его предположение о провинциальном, и, вернее всего, таврическом их происхождении.

Сразу же заметим, что мы согласны с А.Н. Коршенко по этому вопросу. Изученные им монеты, безусловно, таврического происхождения. Но, к сожалению, его внешне логичная теория имеет ряд слабых мест. Во-первых, свои выводы о датировке эмиссии 438— 440 гг.16 нумизмат сделал только на основании изучения изображений императоров на аверсе17. Действительно, их изображали бородатыми, что, вроде бы, не могло быть случайным. Основываясь на этом факте, он заключил, что их стоит датировать периодом времени, когда Валентиниан III достиг совершеннолетия18. Но отмеченная самим исследователем примитивность и стилизованность оформления изучаемых монет19, как нам кажется, совершенно обесценивает это свидетельство. Вернее всего, на аверсе заинтересовавших А.Н. Коршенко таврических бронз выбивали идеализированные портреты императоров, вернее всего, копируемые с золота или меди второй половины IV — первой половины V вв. Ведь именно тогда правителей изображали анфас в шлеме и с копьем20.

Намного больше вопросов вызывает авторский анализ их реверса. Дело в том, что сам А.Н. Коршенко признает, что в память о начале правления Валентиниана III была выпущена серия солидов, на оборотных сторонах которых были размещены изображения сидящего на троне Феодосия II и стоящего рядом вновь явленного августа21. На золотых более поздних серий (426—430 гг.) императоры вместе сидят на троне, а вокруг их голов заметны нимбы22. Других сюжетов изображения правителей их монетное дело не знало. А если учесть тот факт, что со времен Диоклетиана (284—305) во всей империи правила оформления денег были строго унифицированы23, то получается, что в Херсоне, по мнению А. Н. Коршенко, будто бы осмелились выпустить крупную медь с неутвержденным центральными властями оформлением аверса и реверса, да еще, как он полагает, по случаю женитьбы одного из императоров24.

Считаем это утверждение весьма спорным. Ведь такого рода монеты должны были оформлять в совершенно ином ключе. Конкретнее, на реверсе единственной разновидности солида, выпущенного по этому случаю, запечатлели кульминационный момент обряда бракосочетания: Феодосий II соединяет руки Валентиниана II и Лицинии Евдоксии25. К слову, нам не известны памятные выпуски меди V в.

Заметим также, что, описанные А.Н. Коршенко разновидности бронз больше похожи на Æ3 Феодосия II серии «GLORIA ROMANORUM», выпускавшихся в период его совместного правления с Гонорием (395—423)26, чем на редкие монеты серий «CONCORDIA AVG» последнего из перечисленных государей, поступившие в обращение в 423—435 гг.27 Да и оформлены их реверсы по-разному. На оборотных сторонах редких Æ3 и Æ4 серий «CONCORDIA AVG»28 изображали Феодосия II с крестом и с державой в руках29, Константинополис30 на троне31, Викторию32 или равносторонний крест33, а не фигуры держащихся за крест императоров. Следовательно, у нас нет никаких оснований для увязывания по времени эмиссии бронз «CONCORDIA AGV» и «CONCORDIA AVG».

Однако, как ни странно, даже эти доводы для многих исследователей не являются вескими. К примеру, В.А. Сидоренко, признав, что «тип лицевой стороны монет архаичен»34, а, точнее, куда более характерен для эпохи Валентиниана II (375—392) и Феодосия I (379— 395), чем для потомков последнего35, тем не менее, склонен безосновательно датировать начало эмиссии рассматриваемых бронз совместным правлением вышеперечисленных императоров. Его не смутил даже факт наличия «устойчивых… ошибок в латинском тексте»36, совершенно не увязывающихся с предполагаемым им интересом у местных жителей к перипетиям императорского двора, которым, собственно, ученый и объясняет гипотетически более продолжительную эмиссию монет от имени Валентиниана III37. Однако уровень этих lapsus’ов лишает нас оснований рассуждать о способности лиц, отвечающих за эмиссию, накапливать и осмыслять информацию из Рима — они попросту не знали латинских букв. Обратим внимание на то обстоятельство, что на всех таврических монетах типа «CONCORDIA AGV» выбита недопустимая эмиссионная метка «COИS»38, удостоверяющая безграмотность как монетных мастеров, так и их руководителей. Считаем, что уровень ошибок и верно подмеченная самим В.А. Сидоренко «архаичность» как нельзя лучше убеждает в ошибочности выводов крымского исследователя и в верности нашей точки зрения.

Мы уверены, что монеты, заинтересовавшие этих нумизматов, не могли быть выпущены при Феодосии II и Валентиниане III. В то же время схожесть оформления их реверсов и оборотных сторон солидов Анфемия (467—472) чекана Равенны39 дает нам возможность предполагать, что именно эти золотые могли послужить образцами для мастеров, чеканивших заинтересовавшие нас таврические бронзы.

Полагаем, что рассмотренные нами Æ2 являют собой весьма неординарный гибрид золотых и медных монет правителей конца IV — третьей четверти V вв. А многочисленность и разнообразие ошибок в их легендах дает нам возможность усомниться в официальности их эмиссии. Считаем, что описанные А.Н. Коршенко Æ2 серии «CONCORDIA AVG» были выпущены варварским племенным объединением, вернее всего — готским, причем, похоже, на территории Юго-Западного Крыма40.

Перейдем к более поздним разновидностям ранневизантийских бронз, также приписываемым рядом исследователей к чекану Херсона. Начнем с Æ2 Льва I (рис. 1,6,7) и его супруги Элии Верины (рис. 1,8). Заметно, что эти монеты, принадлежащие к сериям «SALUS REI PUBLICAE» — «благополучие республики» (рис. 1,6,8) и «VIRTUS EXERCITUS» — «доблесть армии» (рис. 1,7), оформлены аналогично современным им константинопольским бронзам. Судя по меткам «CON» и «CONE», они были выпущены в столице, причем часть их — со вторым обозначением (рис. 1,7,8), была выбита в пятой мастерской ее монетного двора41. Подобные эмиссионные обозначения известны на деньгах разных номиналов, выпускавшихся на протяжении V—VIII вв.42, кстати, встречающихся не только в Малой Азии, но и в Крыму. Следовательно, у нас есть все основания констатировать факт, что некоторая часть крупных бронз Льва I и Элии Верины столичного чекана могла покинуть регион первоначального распространения. Но это отнюдь не означает, что только эти монеты, да еще и выпуска определенных монетных мастерских, специально завозили на полуостров. В таком случае, как предполагалось обслуживать платежи, для которых требовались деньги различных номиналов?

Полагаем, что у нас нет оснований считать, что в Константинополе чеканили монеты одного достоинства специально для пополнения денежного обращения Херсона, и, очевидно, их не могли эмитировать в V в. и в Таврике. Считаем, что Æ2 Льва I и Элии Верины, находимые на территории полуострова, на самом деле — столичного производства.

Обратим теперь внимание на Æ2/3 Зинона серии «CONCODIAR»43 («Concordia») — «Согласие», относимых частью нумизматов вслед за Л.Н. Беловой к чекану Херсона44 (рис. 1,9,10). Заметим, что в научной среде не менее широко распространена куда более авторитетная точка зрения Ф. Грирсона, М. Мейс и Дж.П.С. Кента, полагавших, что эти монеты чеканили в Константинополе45. Вероятным объяснением этого разногласия является спорность положения, выдвинутого в свое время Л.Н. Беловой, заключившей, что раз подобные бронзы находили только в Херсоне и его окрестностях, то их там же и выпускали46. Но сам факт обнаружения на них метки Константинопольского монетного двора47, безусловно, опровергает ее гипотезу.

Как видим, почти все разновидности ранневизантийских монет, приписываемых рядом исследователей к чекану Херсона, на самом деле являются ординарными столичными выпусками.

Заметим, что результаты нашего исследования совпадают с выводами, сделанными многими современными историками. Практически общепринято считать, что Херсон в IV— V вв. не являлся важным для Византии административным центром. Правда, не все историки склонны видеть в нем и рядовой византийский город. Так, В.М. Зубарь предположил48, что до Юстиниана I Херсон не входил в состав империи49. По логике исследователя, только при этом правителе он оказался под влиянием Византии и стал центром провинции50. Точку зрения В.М. Зубаря разделяет А.И. Айбабин51, а также его ученик Н.И. Храпунов52. Однако А.И. Романчук53 справедливо заключила, что отсутствие однозначно трактуемых сведений о статусе Херсона в крайне немногочисленных ранневизантийских письменных источниках54 не дает нам оснований рассуждать о его подконтрольности империи55.

Но, вернее всего, он оставался под влиянием Византии. Об этом свидетельствуют данные эпиграфики. К херсонским памятникам следует отнести надписи Констанция II (337—361)56, Валента II (364—378)57, Феодосия I и Аркадия58, Гонория59, Зинона60, а также неизвестного правителя IV—V вв.61 Об активных контактах Херсона и Константинополя свидетельствуют и факт обнаружения печати Анастасия I Дикора62.

Не противоречат этому выводу и результаты археологических исследований Херсона. На территории городища была найдена форма для оттиска изображения св. Лупы, почитаемого солдатами дунайских легионов63. В V в. прошла реконструкция оборонительных сооружений — в Портовом районе перестроили башни XVII, XVII/1 и XVIII, а также куртину XX64. Город расширялся и в западном направлении65. Судя по росписи из склепа Н.И. Тура, Херсон в V в. был мощной крепостью66. А масштабы строительства, в свою очередь, убедительно свидетельствуют о помощи Центра.

Считаем, что Херсон к моменту прихода к власти Юстиниана I являлся подконтрольным, но в тоже время не столь важным для империи центром, чтобы в нем мог появиться государственный монетный двор.

Обратим внимание еще на один аспект. Дело в том, что рассмотренные нами разновидности ранневизантийских монет, как правило, крупнейших для меди второй половины V в. номиналов. Однако тогда в империи чеканили и мелкую бронзу — нуммы, обозначаемые в нумизматических трудах как Æ4. А эти разменные монеты в Крыму практически не встречаются. Но, в таком случае, неясно, каким образом горожане могли ими рассчитываться. Ведь необходимого количества Æ4 в городе не было.

Мы получили явный парадокс. Ведь если предположить, что крупнейшие бронзы второй половины V в. могли свободно поступать на херсонский денежный рынок, то, что же мешало завозить и нужное количество нуммов? В ином случае денежное обращение не могло бы функционировать.

Не пытаясь пока делать кардинальные выводы, заметим только, что у нас есть все основания, чтобы вынести на научное обсуждение еще один контрдовод против гипотезы В. Хана. Дело в том, что по эдикту 364 г. перевоз разменной монеты из одной провинции в другую был воспрещен67. А тот факт, что ни Херсон, ни Боспор, ни какой либо иной регион Таврики не подчинялся префекту Константинополя, безусловно, ни у кого не вызывает сомнения.

Но, в таком случае, как объяснить факт нахождения на территории Таврики значительного количества крупных столичных бронз времен правления Льва I и его преемника Зинона68? Очевидно, что только констатацией факта довольно позднего поступления ранневизантийской монеты в Херсон, т.е. в тот период, когда обесценение мелких денег прекратилось или хотя бы замедлилось, а из имперского обращения выпадали мельчайшие номиналы вплоть до пентануммия. Это явление наблюдалось в конце V — начале VI вв., т.е. после денежной реформы Анастасия I Дикора, проведенной им в 498 г.69 Предполагаем, что именно тогда описанные Æ2 и Æ2/3 столичной эмиссии и могли наполнить денежное обращение городов Таврики.

Но какие монеты могли ходить в Херсоне в тот период? В первую очередь, местные, таврического чекана. Полагаем, что значительная часть денежных средств, необходимых для проведения расчетов, поступала в Херсон из Боспора. Ведь его поздние статеры находят в Юго-Западном Крыму довольно часто70. Сам факт обращения такого сорта денег, с нашей точки зрения, свидетельствует о сохранении товарообмена, дефиците средств платежа, обусловленного сложной внешнеполитической ситуацией в регионе71, а также запретом на вывоз разменной меди из центральных провинций империи.

Кроме того, жители Таврики использовали римские медные монеты разных систем и достоинств, являвшимися своего рода жетонами72. В обращении оставались и поздние бронзовые монеты Херсонеса. Их роль могла быть довольно значительной. Ведь не случайно они выпадали в раннесредневековые клады73.

Ситуация изменилась только в первые годы правления Анастасия I Дикора. Обнаружение в Юго-Западном Крыму кладов, состоящих из дореформенных монет этого правителя74, убедительно свидетельствует не только об активизации торговых связей в Причерноморье, но и об усилении византийского влияния на его северные регионы. Однако херсонских монет Анастасия I Дикора мы не знаем. Да и его крупные пореформенные медные монеты в Таврике практически не известны. И это не случайно.

Похоже, что в конце V в. положение в Северном Причерноморье на время стабилизировалось. Обильный приток мелких дореформенных монет Анастасия I Дикора свидетельствует о расцвете причерноморской торговли. Однако уже конце V в. обстановка на полуострове опять дестабилизировалась. Похоже, что это стоит увязывать с активизацией северопричерноморских варваров, свидетельства о которой содержатся в трактате Прокопия Кесарийского75. Вследствие этого приток византийской монеты практически прекратился. Возродился он при Юстине I, причем, только в последние годы его правления76. Так что не стоит удивляться тому, что пореформенные монеты крупнейшего достоинства чекана Анастасия I Дикора и Юстина I в Таврике одинаково редки. Этому не противоречит и факт довольно широкого распространения на полуострове пентануммиев и декануммиев их чекана77. Полагаем, что они могли поступить на полуостров в первые годы правления

Юстиниана I, при котором они еще находились в обращении78. Только при нем денежное обращение региона было унифицировано с общеимперским79.

Итак, денежное производство в Херсоне могло возродиться не раньше начала VI в. К этому периоду относят монеты с изображением императора, окруженного надписью «VICTORIA AVGGGE»⁸⁰ (рис. 2, 1—4 ) или с монограммой «Й» (« pO [ li" ] Xepswn [ o" ]»)⁸¹ (рис. 2, 8 ) на реверсе. Ныне часть нумизматов, вслед за В. А. Анохиным считает, что на оборотных сторонах бронз первой разновидности оттискивали изображение воина с крестом и сферой, с крестом и щитом или с лабарумом и щитом⁸². В то же время их оппоненты, придерживаясь точки зрения И.В. Соколовой, склонны выделять вариации монет этой группы со стоящими фигурами императора со щитом и лабарумом, с крестом, со сферой и крестом или со сферой и лабарумом⁸³. Как видим, единая трактовка этих изображений так и не выработана.

Не утихли споры и по вопросу атрибуции самих монет. Так, если большинство современных исследователей, вслед за А.В. Орешниковым84 и В.А. Анохиным85, датируют их правлением Юстиниана I, то сторонники Л.Н. Беловой86, И.В. Соколовой87 и В. Хана88 склонны относить к эмиссии этого императора только бронзы с монограммой « », а большинство прочих вариаций приписывают чекану Юстина I. Нумизматы ищут и находят подтверждения своим предположениям в прочтении одних и тех же легенд аверсов. Действительно, многочисленные ошибки и пропуски в этих текстах создают поистине безграничные возможности для теоретизирования. В чем мнения исследователей сходятся, так это в вопросе о номинале. Ныне, как и в XIX в., принято считать, что все эти монеты являлись пентануммиями89.

Как видим, современные школы исследователей монетного дела Херсона, развивая идеи своих основателей, зашли в тактический тупик. Ведь сама идея о возможности атрибуции монет только на основании прочтения деградировавших надписей, сведенная к попыткам выявить и расшифровать варианты их написания, оказалась бесперспективной. К сожалению, представители школ В.А. Анохина и И.В. Соколовой остаются при мнении своих учителей. В то же время исследователи практически не пытаются провести детальный анализ оформления монет. Мы же, в свою очередь, попробуем доказать, что тщательное изучение изображений и надписей на аверсах и реверсах этих бронз не только дает возможность уточнить датировку, но и позволяет установить их номинал.

Начнем с трактовки фигуры вооруженного мужчины. Судя по наличию в его руках атрибутов имперской власти: державы и большого креста, а так же по смыслу окружающей его легенды, на херсонских бронзах серии «VICTORIA AVGGGE» изображали не некоего абстрактного воина, как считает В. А. Анохин, а императора. Действительно, подобные фигуры правителей являлись ординарными элементами оформления ранневизантийских бронз. К примеру, при Юстине I изображение стоящего правителя с крестом и со сферой, окруженное надписью, содержащей его имя и титулы, размещалась на аверсе декануммиев90

чекана Константинополя⁹¹ (рис. 2, 5 ). Но при Юстиниане I монеты в десять нуммов оформляли по-иному. Центральным элементом оформления их лицевой стороны стало изображения бюста императора. Отметим, что на монетах серии «VICTORIA AVGGGE» фигура властителя в рост помещалась не на аверсе, а на реверсе и была окружена легендой, не содержащей его имя. Как видим, бронзы заинтересовавшей нас серии не были оформлены в ключе монетной традиции, бытовавшей еще при Юстине I.

Очевидно, в Херсоне в то время существовали какие-то иные, неординарные для Византии правила оформления денег. Попытаемся их установить. Для этого попробуем выявить в массе позднеантичного и раннесредневекового нумизматического материала, находимого на территории города, монеты с подобными изображениями на реверсе.

Действительно, в тот период в империи, и, в том числе и в Таврике, ходили крупные бронзы⁹² Льва I (рис. 1, 6,7 ) и Зинона (рис. 1, 9,10 ). На реверсе этих монет оттискивали изображение правителя в рост с копьем в правой и со сферой в левой руке, попирающего плененного варвара. Прототипами херсонских «VICTORIA AVGGGE» могли стать и Æ3/4 Зинона⁹³ (рис. 2, 7 ), на реверсе которых нет коленопреклоненной фигуры⁹⁴. Считаем, что размещение на оборотных сторонах как столичных, так и херсонских бронз схожих изображений императоров, свидетельствует, как минимум, о единой монетной программе.

Перейдем к установлению номиналов. Известно, что при Льве I и Зиноне чеканили крупные бронзы с изображениями императора в рост, держащего в правой руке лабарум и попирающего левой ногой коленопреклоненного варвара на реверсе (рис. 1, 6 — 7,9 — 10 ). Они являлись фракциями фоллиса (рис. 2, 6 ) — крупнейшего номинала меди последнего из упомянутых императоров⁹⁵. По мнению Дж.П.С. Кента⁹⁶ и В. Хана⁹⁷, Æ2 Льва I и Æ2/3 Зинона были одного достоинства. Действительно, единство оформления и совпадение физических характеристик отнюдь не случайно. В 512 г. они были девальвированы в два раза

— до уровня вновь введенных в обращение декануммиев⁹⁸. Получается, что изначально Æ2 Льва I и Æ2/3 Зинона были гемифоллисами. В начале правления Юстиниана I курс этих монет не менялся. В тот период в Херсоне могли быть выпущены бронзы со стандартными для V в. изображениями императора с крестом и со щитом или с лабарумом на реверсе, но без обозначения места эмиссии, что, кстати, было характерно для выпусков Зинона. Вернее всего, первыми в обращение поступили монеты с изображением императора с лабарумом и державой на реверсе. Ведь они не только схожи по оформлению с Æ2/3 Зинона, но в их легендах не выявлены ошибки (рис. 2, 1 ). Позже были выпущены монеты этого же типа, оттиснутые штемпелями, выполненными уже не столь умелым мастером. В их легендах заметны ошибки, причем надпись на оборотной стороне была сокращена до «VICTOR» (рис. 2, 2 ). Впоследствии денежную массу пополнили серии, на оборотных сторонах которых правитель держит крест и щит (рис. 2, 3 ) или крест и копье (рис. 2, 4 ). Их легенды аверса переданы с еще большим количеством ошибок, часто практически нечитаемые⁹⁹.

Мы не считаем это явление случайным. То, что херсонские монетарии в процессе разработки правил оформления декануммиев первой половины VI в. обратились к стандартам V вв., с нашей точки зрения, объясняет факт использования в тот период бронз Льва I и Зинона в региональном обращении. А это, в свою очередь, наводит на мысль захолустном положении Херсона, по крайней мере, до начала выпуска монет серии «VICTORIA AVGGGE». Именно этим, а не плохой изученностью монетного материала можно объяснить отсутствие четко атрибутируемых херсонских бронз Анастасия I Дикора и Юстина I. Кроме того, сам факт выпуска в Херсоне декануммиев по системе Анастасия I Дикора100 позволяет датировать их эмиссию первым периодом правления Юстиниана I, т.е. 527—538/9 гг.101

В результате проведенной в 538/9 г. денежной реформы, медные монеты были девальвированы в два раза¹⁰². Полагаем, что херсонские декануммии серии «VICTORIA AVGGGE» были переоценены в пентануммии. В том же году в обращение поступили монеты в пять нуммов со стандартным для империи обозначением этого номинала — с монограммой названия города на реверсе¹⁰³ (рис. 2, 8 ).

Начало эмиссии меди с таким оформлением должно свидетельствовать о прекращении чеканки монет серии «VICTORIA AVGGGE». По крайней мере, нам не известны случаи выпуска столь разнообразно оформленных параллельных серий на каком-либо из многочисленных византийских денежных дворов. Но все эти монеты остались в обращении. Дело в том, что известны находки разменной меди V—VI вв. в составе таврических кладов104. Насколько нам известно, они состояли в основном из крупных бронз Льва I и Зинона, а также из пентануммиев Анастасия I Дикора, Юстина I и Юстиниана I. Мы можем датировать эти монетные собрания VI в., так как уже в 580-е гг. византийские деньги мелких номиналов выпали из обращения105.

Считаем важным обратить внимание читателя на следующее обстоятельство. Насколько нам известно, наших предшественников не привлекла идея рассмотрения легенды «VICTORIA AVGGGE». Так, Л.Н. Белова — первооткрыватель монет этой разновидности106, а также В.А. Анохин107 и И.В. Соколова108 привели этот текст без перевода. Так же поступили Ф. Грирсон109 и В. Хан110. Правда, Л.Н. Белова попыталась выделить в тексте реверса обозначение номинала. По ее мнению, им являлась «E», означающая «5». Основываясь на этом, Л.Н. Белова заключила, что описанные ею монеты являлись пентануммиями111. Но это не так. Дело в том, что монетное дело Византии не знало прецедентов подобного размещения обозначения номинала112. К слову, в интересующий нас период указание на достоинство проставлялось только на меди, причем таким образом, чтобы оно являлось основным элементом оформления оборотной стороны113. Похоже, что понимая это, Л.Н. Белова все же не привела никаких соображений по поводу упрощения легенды «VICTORIA AVGGGE». Ведь сам факт исчезновения из нее «E» убедительно опровергает ее гипотезу.

Однако с нашей точки зрения надпись «VICTORIA AVGGGE» крайне примечательна. И дело даже не в том, что она безупречно трактуется — ее буквальный перевод: « Победа Августов ». Полагаем, что историческое и, к слову, нумизматическое значение этой легенды совершенно неоценимо.

Начнем с того, что ее выпуск по аналогии с ординарным столичным золотом, на реверсе которого оттискивали «VICTORIA AVGGG», следует приурочить ко всему правлению Юстиниана I114. А это, в свою очередь, свидетельствует о существовании коллективного руководства империей. Юстиниан I бил монету и от имени своих помощников и соправителей: племянника куропалата Юстина (будущего Юстина II), а также двоюродного брата Германа и его сына Юстина, в разные годы являвшимися наследниками упомянутого автократора.

Но не это главное. По крайней мере, с нумизматической точки зрения. Куда интереснее символ « E ». Дело в том, что его наличие вроде бы дает нашим оппонентам провести аналогии с эмиссионным символом «CONE» на монетах Льва I и Элии Верины (рис. 1, 7,8 ). Но, если допустить это, то придется считать, что в Херсоне было пять монетных мастерских. Тогда где же монеты остальных херсонских официн? Но их — нет. Правда, можно предположить, что мастерская «CONE» при Льве I была перенесена в Херсон, где продолжала работать и при Юстиниане I. Однако и это не так. Ведь пятая официна действовала в Константинополе еще не один век¹¹⁵.

К слову, не может « E » означать и дату эмиссии — на ранней меди Юстиниана I эту информацию не размещали. Правда, ее стали указывать после реформы 538/9 г., но при этом использовали не греческие, а латинские цифры. Так что у нас нет никаких оснований согласиться с Я.В. Студицким и М.Н. Бутырским, предположившим, что буква « E » в конце легенды реверса могла служить обозначением даты выпуска.

Напомним, что, по мнению исследователей, она будто бы указывала на пятый год индикта¹¹⁶. Но дело в том, что даты на меди Юстиниана I проставлялись с учетом лет правления, а не индиктов. Мало того, обозначение даты на византийских монетах всегда сопровождалось словом «Anno» — « год », чего мы на рассматриваемой херсонской бронзе не наблюдаем.

Остается только обратиться к результатам наших исследований. Как мы уже писали, в легенде реверса присутствовали не только девизы и метки мастерских, но и «контрольные символы» ¹¹⁷ . Так что у нас есть все основания видеть в « E » на монете чекана Херсона очередной контрольный символ, свидетельствующий о целевой направленности эмиссии.

Следует обратить внимание еще на один нюанс. К настоящему времени установлено, что монеты ранней Византии, выпущенные до реформы Анастасия I Дикора, длительное время активно участвовали в обращении в удаленных провинциях империи и на территории варварских королевств118. Это явление не может быть случайным. Полагаем, что слабый приток в эти регионы разменной пореформенной монеты общегосударственного чекана не позволил унифицировать разношерстную денежную массу, сформировавшуюся к концу V в. Это наблюдалось и в Таврике. Выпуски Юстиниана I не смогли вытеснить более раннюю медь. Они пополнили их массу и совместно участвовали в обращении.

Именно этим, а не сохранением «любой монетой своей покупательной способности», как считает В.А. Анохин119, следует объяснять столь долгое, до середины VII в., обращение позднеантичной и ранневизантийской бронзы, в т.ч. и таврических выпусков Юстиниана I120. Они могли ходить до тех пор, пока из обращения не выпали все мелкие номиналы вплоть до декануммия121.

Само же выяснение этих обстоятельств позволяет нам сделать следующие исторические и нумизматические выводы. Начнем с того, что Херсон при Юстиниане I стал центром важной провинции. В нем был учрежден монетный двор, чеканивший деньги регионального образца. Причем, что интересно, выпускались монеты только низших номиналов, что, заметим, не было характерно для прочих византийских центров, эмитирующих деньги как из золота, так и из меди. Выявленное обстоятельство позволяет нам предположить, что таврические декануммии и пентануммии Юстиниана I выпускались не столько с целью финансирования нужд администрации, покрытия расходов на строительство и на выплату жалования федератам, сколько для пополнения обращения разменной монетой, причем привычного местным жителям номинала. А это, в свою очередь, свидетельствует об активизации региональной торговли.

Заметим, что наши выводы вполне согласуются как со свидетельствами письменных источников, так и с результатами археологических, сфрагистических и эпиграфических исследований. По Прокопию Кесарийскому, вслед за подчинением Боспора, произошедшем при Юстине I122, при его племеннике были покорены гунны и готы123, что дает нам основания считать, что власть империи распространилась как на восточное и южное побережье, так и на горную юго-западную часть полуострова. Об этом говорит и обнаружение печатей византийских императоров и чиновников VI в.124, а также распространение на территории страны Дори христианства, приведшее к изменению погребального обряда — к окончательному переходу к трупоположению125. Не менее характерны для этой эпохи гепидские пальчатые фибулы, большие пряжки с прямоугольными или орлиноголовыми щитками126, а также керамики и стекла производства причерноморских и средиземноморских центров127. Учтем и факт обнаружения в ЮгоЗападной Таврике лапидарного памятника — мангупской надписи Юстиниана I128. Так что у нас есть все основания доверять монетам, как важнейшим историческим источникам.

Резюме