Стратегические аспекты модернизации и интеграции в сфере образования (часть 2)

Новикова Н.г., краснобаева и.А.

ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», г. Москва

This paper discusses the status transformation in institutes of higher education during the current reforms in the Russian Federation. We are investigating the characteristics of Russian educational institutions as subjects of the market economy—universities play a leading role in the development of regional and macroeconomic systems (within the framework of the major national projects). The study presents the objectives for university merging and the advantages of transnational cooperation in education.

В статье рассматриваются актуальные вопросы трансформации статусного положения вузов в условиях реформирования высшей школы в России. Показаны специфические особенности вузов России как субъектов рыночной экономики; в рамках приоритетных национальных проектов вузы становятся непосредственными участниками развития региональных и макроэкономических систем. Cформулированы задачи слияния вузов и преимущества транснациональной кооперации в образовательной среде.

• 6.    Сотрудничество и партнерство в сфере образования

Сотрудничество и партнерство в сфере образования, а также осуществляемые преобразования образовательной национальной системы призваны обеспечить устойчивый экономический рост. Однако в мировой истории нет ни одного примера, когда экономический рост не сопровождался бы ростом социального или имущественного неравенства. Президентом России сформулирована задача удвоения ВВП, однако само по себе увеличение внутреннего валового продукта не решает проблему бедности. Результаты роста ВВП всегда присваиваются разными социальными группами непропорционально. Даже при наличии специальных фондов задача государственного перераспределения ресурсов в целях поддержки социальной стабильности упирается в отсутствие инфаструктуры социальной работы и обеспечения доступа населения к услугам, в том числе образовательным. Экономический рост в последнее время носил в основном восстановительный характер. Это значит, что в основном загружались мощно- сти, использовался существующий кадровый потенциал, сложившийся за счет экономических реформ и закрытый вследствие слабости отечественных торговых систем импортозаме-щения. Сегодня эти и многие другие ресурсы экономического развития практически исчерпаны. Высокая цена на нефть (по сравнению с мировыми) приводит к укреплению рубля, бурный рост торговых сетей «взламывает» локальные рынки. Если бы не высокий курс евро, предприятия бы уже в прошлом году столкнулись с проблемой увеличения конкуренции на ряде потребительских рынков. Естественная реакция предприятий в этих условиях — это снижение издержек. А единственно понятный способ снижения издержек — это сброс избыточной рабочей силы.

Казалось бы, по всем экономическим законам перекрытие каналов внешней эмиграции в 2002–2003 гг. должно было привести к потреблению этой избыточной рабочей силы на местах, которые в последнее время на российском рынке занимают гастарбайтеры. Но этого не произошло. Рабочая сила высвобождается не там, где она нужна, и не та, которую тре- бует растущий рынок. Внутренняя миграция в необходимых масштабах сдерживается отсутствием рынка труда и обеспечивающих его рынков: жилья, рекрутинга, социальных и образовательных услуг. Кроме того, вследствие демографического «провала» 80–90-х гг. еще через несколько лет наша страна столкнется с проблемой сокращения трудоспособного населения от 1 до 1,5 млн чел. в год. Таким образом, в краткосрочный период повышение конкурентоспособности предприятий будет определяться политическими аспектами сохранения социальных издержек или избавления от них, а в среднесрочный — будет определяться аспектами качества человеческого капитала. Такой небольшой экскурс в экономическую теорию позволяет нам сделать несколько концептуально-онтологических прогнозов, подтвержденных исследованиями Центром экономических и финансовых исследований и разработок (ЦЭФИР) в Российской экономической школе.

Нетрудно предугадать, какую именно нишу займет Россия в мировом разделении труда через 10 лет. Очевидно, что для обеспечения высокого уровня жизни недостаточно хорошего инвестиционного и предпринимательского климата, недостаточно движения предпринимательского фактора в пространстве и во времени, что проявляется через появление так называемых «опорных» регионов или точек роста, постепенно втягивающих в свою орбиту соседние территории. Однако существующая региональная политика сегодня не стимулирует процессы создания «локомотивов» роста с вероятностными полюсами роста городов-миллионников. Это значит, что региональные элиты не мотивированы на экономический рост, так как отсутствует ясная концепция пространственного развития России, в которой были бы указаны возможные точки роста, воплощенные в решение о создании узлов ключевых инфраструктур как в постиндустриальной, так и в когнитивной эпохе.

Движение предпринимательского фактора во времени уже почти 100 лет опосредуется формированием, так называемых, национальных инновационных систем — инфраструктур, обеспечивающих цикл жизни инноваций от инициативной и креативной стадии до внедрения и диффузии. Инновационные циклы в подавляющем большинстве случаев оказываются контрцикличными по отношению к периодам роста, тем самым подготавливая переход общества к новым технологическим платформам и новым социальным, стратегическим управленческим решениям.

Однако появление инноваций, прежде всего, затрагивает привычные способы думать, а с помощью различных методов прогнозирования заставляет представлять возможность появления нового. Таким образом, отсутствие национальной инновационной системы, с одной стороны, и согласованной концепции развития пространства — с другой, затрудняют развитие предпринимательства как дополнительного фактора подъема и реконструкции хозяйственного и социального комплекса.

Предпринимательский потенциал общества оказывается не задействован. Для усиления этого аргумента необходимо добавить факт социального поражения первой волны предпринимательства, не сумевшей построить социально приемлемых образцов экономического роста и соответствующую социальнокультурную онтологическую децентрацию. [7]

Рост социальной дифференциации, исчерпание инструментов защиты внутреннего рынка, вероятный рост численности занятых, прогрессирующая депопуляция населения, иммобильность предпринимательского фактора, отсутствие национальной инновационной системы, концепций пространства развития, потеря «площадок» диалога между государством, бизнесом и гражданским обществом, — все эти факторы ставят под вопрос рост конкурентоспособности национальной экономики. В этой ситуации, контуры которой уже достаточно обозначены, роль опережающего реформирования образования трудно переоценить. Практически все перечисленные разрывы в развитии имеют проекции в процессы образования, а некоторые из них органически связаны с глубинными тенденциями в этой сфере. Однако реальные изменения сегодня отстают на 5–7 лет не только от динамики названных макропроцессов, но и от уровня осознания проблем в целом в обществе.

Российское общество не до конца осознает всю глубину проблем российского образования. Финансируемые государством образовательные программы не востребованы российской экономикой. Низкий спрос российского рынка труда на российское образование ярче всего отражается в количественных оценках так называемой рентабельности инвестиций в человеческий капитал. В отличие от развитых стран, где каждый дополнительный год образования при прочих равных характеристиках приводит не только к увеличению производительности труда, как уже отмечалось выше, но и к увеличению зарплаты на 10%, в России соответствующий показатель равен лишь 4—5%. Другими словами, неэффективность образования дорого обходится российской экономике, так как производительность труда специалиста с пяти- или шестилетним образованием могла быть выше на четверть. Например, применяя метод сложных процентов, видим, что за пять лет 10% годового прироста производительности превращаются в 61%, а 5% — в 26%. Очевидно, что 61% больше на четверть, чем 26%. Что и требовалось показать. [9]

Еще очень важный момент, аргументирующий необходимость сотрудничества в образовании. Большинство россиян глубоко уверены в том, что образование и наука — это классические общественные блага, которые должны предоставляться государством, причем бесплатно для потребителей. В этом россияне не одиноки — большинство европейцев также согласны с тем, что рыночным механизмам не место в образовании. И в Европе, и в России в секторе образования доминируют государственные университеты и научно-образовательные центры. В то же время в США (и во многих развивающихся странах Западной Европы) ключевую роль играют как раз частные университеты, которые являются лидерами как в образовательной, так и в исследовательской деятельности. Чтобы установить, какая модель лучше, необходимо изучить академическое мнение на эту тему. В мировом академическом сообществе уже не осталось сомнений,что именно американские вузы на голову превосходят своих конкурентов и в образовании, и в науке. Именно в американские университеты стремятся попасть самые лучшие студенты со всего мира. В рейтингах качества учебных программ и исследований американские университеты занимают 17 из 20 ведущих позиций.

Причины этого феномена объясняет экономический анализ, который показывает, что ключевыми факторами успеха американской системы образования являются мощные финансовые стимулы, высокая степень конку- ренции, гибкость в структуре управления и финансирования.

Поэтому, применяя системный подход к национальной образовательной системе и учитывая американскую модель управления вузами, можно утверждать, что эффективное управление любыми бизнес-процесами и финансовыми потоками в ней можно осуществить только путем интеграции образовательных учреждений наиболее приемлемыми для России способами и повышения мобильности рынка образовательных услуг.

Многие скептики утверждают, что американский опыт неприменим в России. Однако очевидно, что стимулы и конкуренция успешно работают там, где образовательная система открыта для преобразований и инноваций, а также для глобального партнерства. Главное при этом рассматривать российскую национальную систему образования не как часть социальной сферы, а как производственную отрасль экономики. И в Программе правительства на период до 2010 года, и в программах ведущих политических партий реформа образования обсуждается в разделе социальной политики. Если же принять точку зрения, пусть и спорную, что высшее образование представляет собой хотя и специфическую, но все же часть рыночной экономики, а университеты при этом являются корпорациями (производящими частные и общественные блага), то сразу становится ясно, как именно можно создать мощные эффективные стимулы для рыночной конкуренции в этой важной сфере. Рассмотрим эти возможности.

Существует миф о том (и мы об этом уже упоминали), что рыночные механизмы неприменимы в сфере образования и науки. Однако известно, что институциональные изменения давно реализованы не только в образовании других стран, но и в российской корпоративной среде. Известны следующие примеры слияний, которые намного опередили процесс создания законодательной и нормативной базы и которые демонстрируют эффективный альянс науки и бизнеса: Казанский государственный университет (который по существу уже сегодня является воплощением идей Вильгельма фон Гумбольдта, автора и создателя принципов и правил научного образования и научного исследования в единой логической связи, и представляет собой европейский университет нового типа, «универси- тета Гумбольдта», который основан на единстве исследования и преподавания); совместный проект Академии имени Плеханова и холдинга «Базовый элемент» (во главе с г-ном О. Дерипаска, который, кстати, уже финансирует ряд факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова и заинтересован в воспитании грамотных экономических кадров, и который совместно с ректором Академии г-ном В. Видяпиным стремится создать настоящий западный университет — «не Оксфорд, а Стенфорд, работающий на практиоориентированной основе», построить современный университетский кампус на 5 тыс. мест с полной инфраструктурой и т.д.); проект создания Большого Евразийского университета. Его цель — соединить образование и науку, науку и производство, организовать трансферт инновационных проектов, отрабатывать НИОКРовские разработки для запуска в серию. Т.е. существует российская модель западного университета, «где под одной крышей объединены преподавательские кадры, научно — исследовательские центры и высокотехнологичные предприятия».

• 7.    Слияние как метод модернизации сферы образовательных услуг

По мнению многих исследователей, российская высшая школа безусловно нуждается в реформировании, но только не путем приватизации. Большинство из них считают, слияние — это эффективный метод строительства национальных университетов, который представляет собой процесс поглощения мегауниверситетом малых неэффективных вузов. Однако это часто приводит к потере университетских брендов, специфики научных школ, методических баз. В этом случае малые, неэффективные университеты просто исчезают с образовательного поля. Это положительный момент слияния вузов. Существует мнение специалистов и экспертов, что в процессе образования новых национальных университетов существенно экономятся средства вследствие сокращения дублирующих кафедр. Это второй положительный момент слияния в сфере образования. Однако научный руководитель фонда «Центр стратегических разработок «Северо-Запад» (г. Санкт-Петербург) Ю. Перелыгин считает, что в отличие от западных национальных университетов российские университеты нового типа должны зарождаться «с акцентом на развитие акаде- мической среды». Такой аспект должен все же носить исключительно региональный характер, так как на взгляд автора данной работы, для различных регионов и субъектов Федерации существующие проблемы при реализации подобных проектов значительно разнятся. Например, для Красноярска и Ростова актуальна проблема отсутствия технологической и исследовательской составляющей проекта. А для Урала, который сейчас способен конкурировать только на рынке металлургии, нефти и газа, существенна проблема создания наукоемкой продукции, которая выше по интеллектуальной составляющей, чем металл или нефть, хотя они тоже очень ценны. Это значит, что в этом регионе основные усилия должны быть направлены на создание мощнейшей научно-исследовательской базы, технопарков, которые будут создавать платформу для промышленности, основанной на глубоких знаниях.

В любом из рассматриваемых случаев необходимо политическое решение.

Для этого важно понимать, что долгое время сфера образования, наряду с энергетикой, оставалась донором рыночных экономических процессов. Сегодня эти возможности уже исчерпаны, и нужно стратегическое решение по развитию сферы образования. При этом сферу образования необходимо рассматривать с трех позиций:

• •    как самостоятельный растущий рынок;

• •    как мегасистему, обеспечивающую капитализацию других рынков, и участвующую в формировании цепочек добавленной стоимости, которые иногда в разрезе называют кластерами;

• •    как источник формирования интеллектуального капитала.

В Советском Союзе образование как отрасль было привязано к территориальной структуре размещения производств и представляло собой инженерно-технический тип устройства. Поэтому неудивительно, что по мере кризиса индустриальной модели в целом в эпоху перехода плановой экономики на рыночные отношения и территориального закрепления рыночных механизмов, система образования испытала на себе все сложности системных преобразований. Это связано не только с разрушением единой плановой производственной структуры. Естественно также влияние процессов социализации и окультуризации молодежи на образовательный процесс. Образовательные учреждения профессиональной подготовки частично превратились в самостоятельные бизнес-единицы. Создалась иллюзия многообразия образовательных услуг на постсоветском пространстве, которая на определенное время сняла проблему качества.

Сегодня создалась ситуация, когда ни привелигированные, ни обычные образовательные структуры не способны обеспечить необходимую социализацию молодого поколения. Именно поэтому вполне очевидны следующие задачи слияния российских вузов, которые необходимо решить для обеспечения вхождения России в общее образовательное и информационное пространство:

• 1)    инновационная переориентация хозяйственной, экономической и управленческой деятельности образовательных учреждений, что является системной предпосылкой востребованности новых технологий и нового содержания обучения и профессиональной подготовки;

• 2)    преодоление отраслевых барьеров и переход к сферной трактовке образования, учитывающей взаимное влияние экономики и образования;

• 3)    создание индивидуальных образовательных программ и образовательных программ для коллективных субъектов (речь идет о корпорациях, территориальных сообществах и т.д.);

• 4)    методологическое обеспечение построения новых образовательных программ как основа нового видения интеллектуальных человеческих компетенций.

• 8.    Подходы к разработке

За последние два—три года в стране была принята концепция перехода к созданию национальной инновационной системы, включая модули и сегменты транснациональной кооперации. Кроме того, происходящая реорганизация правительства создает предпосылки для более тонкой и точечной настройки системы государственного управления, в том числе и в сфере образования. В академической среде существует мнение, что основная характеристика власти последних лет — это ее неповоротливость и медленное реагирование на изменения в образовательном национальном пространстве. Однако сегодня есть все основания считать, что постепенно повышается реактивность власти и даже ее упреждающая реакция с целью превращения системы капи- тализации человеческих ресурсов в действительный приоритет всей системы государственного управления.

Речь идет о комплексе действий, учитывающих как сферу образования, так и более широкий контекст культурной политики социально-экономических преобразований. Однако есть большая вероятность, что в ближайшее время можно увязнуть в этой социальной структуре отношений, когда участники процесса не готовы к изменениям и не хотят их: ни учителя среднего образования, ни ректоры вузов, ни руководители образования разного уровня, ни попечительские советы, ни родительские комитеты, ни экспертные сообщества внутри отраслей.

Управление Президента по работе с обращениями граждан регулярно сообщает о результатах статистической и аналитической обработки писем по проблемам образования и его реформирования. В поступающих обращениях от представителей профсоюза работников образования и науки, профессорско-преподавательских коллективов настоятельно подчеркивается, что «реформирование образования принесет зримые плоды только тогда, когда новаторство будет полнее сочетаться с отечественным опытом и традициями, когда для решения накопившихся проблем будут созданы эффективные механизмы взаимодействия общества и власти» (профессор МИФИ В. Масленников, председатель Красноярской краевой организации профсоюза работников образования и науки Л. Косарынцева и др.).

Указывается также, что поправки, внесенные в Федеральные законы «Об образовании», «О высшем профессиональном и послевузовском образовании», которые относят образование к сфере услуг, не позволяют определить степень консолидированной ответственности за качество предоставленных образовательных услуг. Кроме того, корреспонденты высказывают опасения, что лишенные поддержки государства и приравненные по налогам к коммерческим организациям многие образовательные учреждения будут вынуждены стать на коммерческий путь, приватизироваться. Вектор приоритетных направлений, разработанных Минобрнауки России, будет непременно направлен на сокращение школьных программ, а введение бакалавриата приведет к урезанию базисных образовательных программ. Вместе с тем, эти же корреспонденты признают, что до 30% (по их мнению) выпускников высшего профессионального образовательного звена не могут трудоустроиться по специальности именно потому, что на них просто нет спроса. Причем за последние семь лет количество студентов в стране увеличилось в два раза, а количество вузовских преподавателей — кандидатов наук увеличилось всего на 4%.

Все эти примеры сопротивления грядущим преобразованиям лишь доказывают их острую необходимость.

магистерских программ

Если рассматривать образование как надстройку, обеспечивающую капитализацию других отраслей и сфер деятельности, то переход на многоуровневую модель профессионального образования представляет собой естественный шанс реализовать новый подход к разработке магистерских программ и дифференцировать их по базовому типу деятельности, коих академическая среда различает три:

• 1)    работа специалиста ( в традиционном понимании — это инженерия, медицина, финансы, право, военное дело и т.д.), связанная с реализацией определенного профессионального статуса;

• 2)    управленческая деятельность, прообразом для них могут успешно служить программы МВА;

• 3)    деятельность, связанная с проведением инновационных исследований, как фундаментальных, так и прикладных, а также креативных.

Это означает, что формы этих трех типов магистерских программ должны существенно различаться. При этом необходимо обеспечить уход от пресловутой практики государственной стандартизации образования. Для этого надо обеспечить профессиональные ассоциации или возможность участвовать в разработке новых стандартов наряду с участием государства и экспертов из сферы образования. Аккредитация программ, сертификация выпускников в независимых центрах тестирования должны стать реальными инструментами влияния профессионального сообщества на содержание и уровень подготовки. Такова, как уже было отмечено, американская модель контроля качества образования. Таким же образом долж- на осуществляться и дальнейшая расстановка отраслевых схем администрирования. Индивидуализация образования, переход к открытому образованию требуют отмены института оценки затрат в образовании в академических часах, который был органичен только лекци-онно — семинарской моделью и который совершенно не подходит для модели так называемых «активных методов обучения».

Основные положения Болонского процесса предполагают для этого введение новой системы зачетных единиц (академических единиц или кредитов). Зачетные единицы — это своего рода евро в сфере образования. В Европе, например, очень популярна система ECTS (European Credit Transfer System), которая заключается в следующем. Примерное содержание одной зачетной единицы — 36 (академических) часов, который обычно равен 45 астрономическим минутам занятий. В большинстве стран бакалавриат предполагает, что студент набрал 180 единиц, по 60 в год. Система зачетных единиц выполняет две функции. Первая — перезачет курсов, полученных в другом вузе. Это значит, что студент может частично набрать единицы в другом вузе, а его собственный должен эту сумму ему переза-честь. Без этого академическая мобильность невозможна. Вторая функция — накопительная. Студент может получать знания «порциями», с разрывом во времени, меняя учебные заведения. Пока студент не наберет нужную сумму единиц для получения академической степени (бакалавр, магистр), сумма единиц накапливается. Разумеется, такая система может работать только в условиях сопоставимости учебных программ и возможности учитывать разный удельный вес лекций, семинаров, лабораторных работ, самостоятельной работы студента и т.д., а также при непременном условии соотношения системы зачетных единиц и балльной оценки успеваемости с качественным наполнением системы зачетных единиц.

Естественно, при этом возникает проблема обеспечения и оценки уровня качества высшего образования.

Сегодня в развитых странах мира национальные системы образования превратились в крупные образовательные центры (комплексы), производящие существенную часть национального богатства. Именно этим обусловлено внимание к проблемам экономических отношений в сфере образования не только ученых, но и специалистов, занимающихся научными исследованиями в области глобализации, экономической теории, социальной сферы, информационного общества, стратегического управления и налогообложения, т.е.

всех аспектов переходного периода к созданию крупных национальных образовательных центров, а на их основе и нового транснационального образовательного пространства.