Субстанциальность соматического кода в культуре

Актуальность исследования субстанциального статуса телесного кода культуры вызвана рядом обстоятельств. Во-первых, это расширение сферы и многообразия телесных практик в постиндустриальных социумах. Во-вторых, это трансформация самоидентификация личности в связи с тотальной медиацией социальных отношений [1].

Исходная парадигма христианской цивилизации всемирной истории задана в Библии. Она носит текстологический характер. В «Евангелие от Иоанна» (1: 1-3) постулируется:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

Оно было в начале у Бога.

Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть».

Языковой дискурс рассматривается как программирующий социум. Языковая система предстает не только как универсальный код, но и как аутопоэзис - система самоописания социума, личности, цивилизации. Свою идентичность общество и индивид осознают через механизм самоописания, которым являются священные тексты, литература, поэзия, гуманитарные науки, музыка, танец, изобразительное искусство.

Универсальность текстологического кода иллюстрируется и на материале естествознания. Ведь естествознание возникает как продукт двойственной истины средневековых мыслителей. Создавая концепцию гармонии двух истин, Фома Аквинский открывал путь естествознанию, которое вслед за Библией раскрывало Творца путем чтения и толкования «Книги природы» [2]. Этого хотел достичь И.Ньютон, который в «Началах натуральной философии» стремился раскрыть деяния Творца и его всемогущество.

Представители современной гуманитарной науки также подтверждают онтологический статус текстологической парадигмы: «Границы языка - это границы моего мира» [3], тезис М.Хайдеггера «Язык есть дом Бытия и жилище человеческого существа» [4], формула О.Розенштока-Хюсси «Бог заставляет нас говорить» [5]. Современной интерпретаций тезиса Евангелия от Иоанна являются и слова Умберто Эко о том, что культурой управляет система правил, или репертуар текстов, навязывающих определенные модели поведения, и что тексты предлагают модели, которым можно следовать и которым можно подражать [6].

Если универсальность текстологического кода в христианской парадигме постулирована изначально, то телесный код и его значимость долгое время оставались маргинальными. Идеологически это фиксировалось в виде дилемм «душа - тело», «духовное - материальное». Тело человека в идеалистических цивилизациях рассматривалось как природный, неизменный атрибут человека, как некое вместилище души и личности. М.Мосс с помощью понятия «техника тела» концептуализировал конкретно-исторические способы использования тела [7]. Он заложил методологию социокультурного изучения тела, которую как исследовательскую программу осуществляли Р.Барт, Ж.Бодрийяр, Ж. Ле Гофф, К.Леви-Стросс, М.Мерло-Понти, Н.Элиас, М.Фуко и другие исследователи. Постепенно становится все более ясно, что любые практики в культуре и обществе имеет телесно ориентированный или телесно обусловленный характер. Это до сих пор недооценивается в фундаментальных принципах понимания человеческого общества. Например, в обыденной жизни и в социально-гуманитарных исследованиях до сих пор нет четкого осознания, что бытийные потребности, ради удовлетворения которых, собственно, и существует производство, детерминированы телесной субстанцией личности.

Кроме того, очевидно, что экзистенциальные проблемы личности - жизни и смерти, болезни и здоровья, счастья и смысла жизни - находятся на грани телесной и духовной субстанции личности. Эти антиномии радикально сформулированы в трактате А.Н.Радищева «О человеке, его смертности и бессмертии» [8] и в виде «антиномий чистого разума» Иммануилом Кантом [9]. Однако в настоящее время, с одной стороны, научные достижения в области исследования и моделирования телесной субстанции столь велики, что возникла новая потребность концептуализировать телесность как онтологическую субстанцию человеческого бытия. С другой стороной, революционное влияние на ситуацию оказывает универсальная семиотизация социума, которая сделала демаркацию телесного и духовного ничтожной.

Изобретение типографии, а затем изобретение и внедрение компьютера являются этапами реализации христианской парадигмы – «В начале было Слово…». Однако развитие постиндустриальной цивилизации и искусственного интеллекта коренным образом трансформирует соматический код человека и его репрезентацию в культуре. Идея постхьюмана на глазах становится реальностью. Генная инженерия, компьютеризация, клонирование стремятся трансформировать не только ментальные качества личности, но и его телесную морфологию. Пластическому изменению и трансформации подвергается, по существу, субстанциональная основа личности, ее половые качества. В рамках западной ценностной парадигмы возник кризис ценностей, касающихся гендерной модификации, эвтаназии, клонирования.

Биологический и идеологический симулякр [10] эпохи постмодерна, клон, репрезентирует себя как существо, в основе своей бесполое, а значит и безличное. 21 век в виде симулякра «клон» породил, в тенденции, проблему обезличивания в самом радикальном варианте, как феномен клонированного бессмертия. Но смерть вызывает страх не потому, что умирает тело, а потому что исчезает личность. Ситуация клонированного бессмертия означает смерть личности.

Знаковая среда информационного общества стерла цивилизационную грань материального и идеального, а вместе с ними и всемирно-историческую борьбу «партий» идеализма и материализма. На место материальности вещей и идеальности ценностей пришла семиотика Универсума. Затраты на производство символического капитала стали явно превышать труд, направленный на вещное преобразование мира. Процесс симуляции зашел так далеко, что порой утрачивается различение реального и виртуального. Онтологией вещей, тождественной их мифологии, стала реклама. Виртуальная реальность, в которой стерта грань вещного и идеального, знакового и образного стала существенной частью человеческого существования.

Информационная цивилизация и универсальная медиация привели к существенному сдвигу в традиционной христианской парадигме. Современное медиа описание человека и общества сделало грань телесного и ментального неразличимой. Современное семиотическое самоописание человека и общества демонстрирует значимость двух социокодов. С одной стороны, сохраняется понимание текстологического кода как универсального. С другой стороны, благодаря универсальной медиации стало очевидным, что телесные практики также кодируются и подвергаются самоописанию в культуре в виде знаково-символических средств и схем. Становится более очевидным, что телесные коды культуры являются фундаментальными с точки зрения развития и эволюции социума.