Судебные ошибки

Если верить статистическим данным, то каждый год в нашей стране в кассационной инстанции отменяется или изменяется около 2% вынесенных решений, в надзорном порядке эта цифра достигает примерно 3%. Казалось бы, 5-6% неверных решений – это не так уж много, но если задуматься, то за столь низким процентом кроются даже не тысячи, а десятки тысяч неверно разрешенных дел. Практически каждое дело, рассматриваемое судьей, решает судьбу человека, любая судебная ошибка означает, что правосудие либо осуществляется неправомерно, либо совсем не осуществляется. Таким образом, нарушаются элементарные права граждан, а степень доверия людей к правосудию от этого отнюдь не возрастает.

Такая статистика вряд ли отражает реальное положение дел в судах, ведь многие ошибки так и не вскрываются и многие осужденные оказываются «козлами отпущения» для недобросовестных или плохо подготовленных судей. В нее включены лишь те случаи, когда ошибки, к примеру, городских и районных судов выявлены и устранены вышестоящими судебными инстанциями. Но далеко не все ошибки замечаются и исправляются, да и не каждый человек решается оспорить решение суда, так как заранее уверен в том, что потерпит фиаско. Юристы отмечают, в судах самого низшего звена ошибки допускаются значительно чаще, чем в судах вышестоящих.[5]

Чтобы рассмотреть понятие судебной ошибки необходимо рассмотреть понятие судебного решения, итак:

Судебное решение – Судебный акт, которым дело разрешается по существу.[2]

Из этого определения следует:

Судебная ошибка –это решение суда принятое неверно по тем или иным причинам.

Итак, рассмотрим наиболее вероятные причины судебной ошибки.

Причины:

Феликс Кирсанов выделяет следующие основные причины судебной ошибки:

Качество следствия . Ошибки на этапе следствия хоть и не судебные, а досудебные, но для подсудимого хрен редьки не слаще. Вообще-то наших следователей жалко. Посудите сами. Уголовные дела, как правило, тоскливы и порой довольно обширны. Многотомные дела обычно не так увлекательны, как детективы и для следователя гораздо заманчивей выпить пива, чем вникать в их суть. Для того чтобы вести дела более-менее качественно, их количество на одного следователя не должно бы превышать пяти-шести в месяц. На практике же следователь (иногда третьекурсник юридического вуза) может вести двадцать шесть дел. Имейте в виду, что дела крайне нежелательно затягивать и лучше побыстрей закрывать, иначе возникнет затор, как в полдень на Тверской и можно будет схлопотать по шапке от начальства. Следователь, конечно же, может их бегло пролистать, как студент накануне экзамена, но не изучить. И он в этом не виноват. О каком качестве следствия может идти речь?

Качество судейства. И судей наших тоже жаль. На среднестатистического судью взваливается столько дел, сколько рассмотреть качественно физически невозможно. В среднем один районный судья за год рассматривает примерно 150 уголовных, 350 гражданских и где-то столько же административных дел, разношерстных и разнокалиберных. Это около трех процессов ежедневно, во многих из которых черт ногу сломит - так свихнуться можно. Наверное, для некоторых судей все подсудимые - на одно лицо, как больные синдромом Дауна. Маньяки, сутенеры и малолетние преступники смешались с бомжами, абортмахерами и неудачливыми интеллигентами - поди, разбери, кто из них прав, а кто виноват. О каком качестве судейства может идти речь?

Коммерческие интересы и коррупция. Слышал я где-то, что в нашей стране за убийство обычного гражданина иногда (т.е., не всегда) можно откупиться примерно за 20 000 у.е., а за убийство не совсем обычного, скажем, милиционера - за 50 000 (конечно, это еще не факты, но уже информация). Менее тяжкие преступления, как вы понимаете, можно выкупить проще и дешевле. Как колбасой торгуют уголовными делами. "Обычно подсудимый считается виновным до тех пор, пока он не докажет свою влиятельность" (Лоренс Питер). Но преступления надо раскрывать, а дела, опять же - закрывать, поэтому выкупленные дела, как правило,

"вешают" на нерасторопных арестантов или на незадачливых прохожих, которые вмешались в уличную драку с целью восстановить справедливость и были оклеветаны хулиганами. Также у нас, почему-то, не принято отпускать обвиняемых под денежный залог до суда, хотя это могло бы решить кое -какие серьезные проблемы. Наверно, такие благие начинания будут непременно изнасилованы нашей коррумпированной системой - у низкооплачиваемых госчиновников при виде крупных денежных залогов может появиться мелкая дрожь в пальцах и грязные планы в мозгах. И еще у нас не принято возмещать моральный ущерб за ошибочный диагноз, который дает судебная система. Видимо, потому, что мы не так богаты и не привыкли беситься с жиру, как американцы, а также, для того, чтобы пресечь коммерческие злоупотребления со стороны недобросовестных подсудимых -и в этом есть рациональное зерно. Только получается, что некоторые подсудимые как бы страдают оттого, что часть их свободной жизни как бы украдена.

Профессиональные интересы. Даже если неопороченные грязными делами следователь, прокурор и судья после завершения очередного процесса поймут, что был осужден невиновный человек, и им будет очень стыдно от таких реалий, и искренне его жаль, то каждому из них, все-таки, будет выгодно замять это дело, чтобы о нем никто не узнал. Ибо, во-первых, люди, встречаясь лицом к лицу со своею собственной ошибкой, обычно спрашивают ее ханжески: "ты кто?", понимая, что если они ее признают, то может пострадать их репутация, а, во-вторых, какому судье или прокурору нужен выговор за дрянную работу? Кроме того, наше правосудие носит на шее довольно позорный (опять же с точки зрения пресловутой честности) хомут, именуемый обвинительный уклон. Его суть состоит в том, что при рассмотрении уголовных дел (именно уголовных, а не, скажем, арбитражных) судьи изначально имеют преимущественную склонность к вынесению обвинительных приговоров. Во-первых, это, опять же, потому, что люди (и судьи в том числе), даже признавая свои ошибки в душе, в упор не желают их узнавать публично, иначе, со стороны это может выглядеть, как демонстрация некомпетентности. А, во-вторых - во-первых. Оправдательных приговоров у нас почти не бывает - где-то чуть больше одного процента от общего числа - и это не значит, что оправдывать некого. Правда, суды присяжных выносят оправдательных вердиктов на порядок больше - примерно 15 %, т.к., в отличие от судьи, "присяжный заседатель" - это не профессия, а кратковременная должность, и мозги присяжных не засалены производственно-конвейерным опытом. У присяжных нет начальства, и они не могут получить взбучку за то, что подсудимый ошибочно проторчал целый год в изоляторе. А вот с точки зрения судей и государственных обвинителей, невиновного выгодней осудить, чем оправдать - уж лучше накатать обвиняемому срок чуть больше того, что он просидел до суда, чем потом отбиваться от его справедливых жалоб - и все довольны.

Человеческий фактор. Человек не может быть объективным по определению и у каждого в голове свои тараканы. Человеку трудно сохранить беспристрастность в спорных вопросах. А судьи кто? Обычные люди, хоть и с юридическим образованием, но с такими же слабостями и пороками. Бывают среди них неудовлетворенные и злые, с садистским уклоном и на зарплату обиженные, которые подсознательно норовят засадить каждого подсудимого без исключения по самые бакенбарды и при этом выписывают сроки наказания непременно и только по максимуму. Помимо недобросовестного отношения к делу всех членов бригады правосудия (следователей, прокуроров, адвокатов, присяжных заседателей и судей), судебную ошибку рождает мусор в их головах. Следователи могут легко ступить на ложный путь и заблудиться в деле. Судьи, утомленные обилием рассматриваемых дел, не всегда могут досконально вникать в очередные толстые папки. Бывает, что, сами того не желая, они нарушают принцип презумпции невиновности и даже не замечают этого. Мусор в их головы внедряется незаметно для них самих. Умелые манипуляции одной из заинтересованных сторон, давление на эмоции, бессознательная предвзятость судьи - все это рождает ложные убеждения и, как следствие, судебную ошибку. Даже если судья искренне пытается отрыть истину в куче обрушившейся на его бедную голову информации, у него это не всегда получается. Ведь, в отличие от него, противоборствующие стороны, которые морочат ему эту самую голову, занимаются в суде не поиском истины и справедливости, а считают делом чести одолеть друг друга. Причем, одолеть любой ценой - замаскированное враньё и тактичные оскорбления тут обычно лидируют, а честность, как правило - в ауте (это не претензия, а констатация). Суд - это площадка для борьбы интересов и втираться здесь прибыльно. Поэтому в суде, как правило, происходит не научная дискуссия, а грубая полемика. Исход дела обычно зависит не столько от фактов, сколько от витиеватой риторики прокурора или адвоката (вот почему им жизненно необходимо хорошо говорить, особенно адвокатам, вознаграждение которых не столь ограничено, как зарплата прокурора (хотя прокуроры тоже иногда получают невидимые вознаграждения)). Как вы считаете, если прокурор (или адвокат), который сначала был уверен в своей правоте, в процессе судебного разбирательства вдруг поймет, что он ошибался, то, признает ли он добросовестно свою ошибку, заявит ли о ней публично и сдаст ли свои позиции? Такое я видел только в кино два раза. Всегда найдутся адвокаты, которые за превосходящую плату с еще большим рвением будут отстаивать интересы противоположной стороны. Для многих из них судебное дело -обычная азартная игра, в которой ставка - гонорар. И у них, прошу не забывать, тоже есть семьи и иногда бывают взрослеющие дети, которых надо не только кормить, но и одевать по моде.[1]

Представители адвокатского сообщества считают, что российская система уголовного правосудия носит карательный характер. Судьи во многих случаях слишком неразборчивы при заключении подсудимого под стражу, им необходимо более детально изучать практику применения законов, рассматривая уголовные дела.[5]

Признаки судебной ошибки:

• 1)    появляется при вынесении итогового судебного акта;

• 2)    имеет предполагаемый характер;

• 3)    констатация и устранение производятся специальным уполномоченным субъектом в специальном порядке;

• 4)    не зависит от вины судьи, принявшего итоговый акт.[7]

Способы уменьшения количества судебных ошибок:

А.Ф. Козлов о способах уменьшения количества судебных ошибок:

«Как убеждает практика, с ошибками можно успешно бороться, точнее, предупреждать их, повышая квалификацию судебных работников, воспитывая у них чувство ответственности за порученное дело, совершенствуя законодательство, и т.п. Кроме того, существуют специальные процессуальные средства, направленные на устранение выявленных ошибок: это, в первую очередь, две судебные инстанции – кассационная и надзорная. Но усилий двух указанных инстанций явно недостаточно, и для того чтобы контроль за актами правосудия был всеохватывающим, своевременным и действенным, к нему должен быть подключен суд первой инстанции*. Участие районных и городских судов в устранении судебных ошибок придает данному процессу оперативность.» [3]

Ирина Калинская предлагает более широко применять медиацию для более эффективного разрешения конфликтов без участия суда, что снимет некоторую нагрузку с судей и позволит им более основательно заняться оставшимися делами. [4]

Баксалова А.М. называет следующие способы снижения количества судебных ошибок:

• 1)    Процедура стажировки

• 2)    Систематическое повышение квалификации

• 29 .11.2011, пленум Верховного суда России утвердил постановление, которым утвердил порядок возвращения человеку честного имени. Высшая инстанция разъяснила порядок, по которому государство должно расплачиваться за ошибки суда и следствия.

Реабилитация жертв судебной ошибки:

Как объясняется в постановлении, "под реабилитацией в уголовном процессе следует понимать порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения ему причиненного вреда".

Как было сказано во время обсуждения постановления, сегодня за компенсацией обращаются далеко не все жертвы ошибок. В прошлом году возмещения вреда требовал примерно каждый десятый из получивших право на реабилитацию. Из 22 583 человек за компенсацией обратились всего 2630, это чуть более 10 процентов. За шесть месяцев этого года возмещения потребовали уже 1925 из 10 837 человек, или примерно 18 процентов. [6]

Компенсация в случае судебной ошибки в уголовном деле:

Если какое-либо лицо на основании окончательного приговора было осуждено за совершение уголовного преступления, а вынесенный ему приговор впоследствии был отменен, или оно было помиловано на том основании, что какое-либо новое или вновь открывшееся обстоятельство убедительно доказывает, что имела место судебная ошибка, то лицо, понесшее наказание в результате такого осуждения, получает компенсацию согласно закону или существующей практике соответствующего государства, если только не будет доказано, что ранее неизвестное обстоятельство не было своевременно обнаружено полностью или частично по его вине. [8, ст 3]

Вывод:

Если обратиться к расплывчатой статистике, то можно увидеть, что количество судебных ошибок, совершаемых в Российской Федерации, на 20% выше, чем в Советском Союзе. Но и в те времена таких случаев было немало. Вот один из них:

Каждому знакомо имя, пожалуй, самого жестокого маньяка последних десятилетий Андрея Чикатило. Прежде чем преступник был пойман, за убийства совершенные им было осуждено два невинных человека. Один из них, 29-летний Александр Кравченко, в 1983 году был казнен за изнасилование и убийство 9 летней девочки Лены Законтовой. О том, что Кравченко не виновен, узнали только в 1990 году, оправдали его уже посмертно.

Говоря о судебных ошибках, не стоит уделять большое внимание статистике. Скорее нужно помнить, что для стороннего наблюдателя – это просто сухие цифры, а для тех, кто незаконно лишился свободы, здоровья или даже жизни – трагедия.[5]