Судебный штраф - хорошая идея, плохое решение

Жк5 Я

DOI:

Значительное число научных публикаций, посвященных судебному штрафу [1–3; 11], в том числе диссертационных исследований [5; 7], свидетельствует не только о высоком уровне научного интереса к новому институту уголовного и уголовно-процессуального права и его практической востребованности, но и о серьезных претензиях к качеству его законодательного воплощения. На недостатки правового регулирования общественных отношений, складывающихся в процессе реализации ст. 76.2 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее – УПК РФ), не указал разве что ленивый – они лежат на поверхности, бьют, что называется, в глаза даже непридирчивому читателю, привлекают к себе внимание неточностью и непостоянством словоупотребления, многословием, неоправданными множественными повторениями, с одной стороны, и неполнотой и пробельностью, недостаточностью новых правил – с другой. Попытка преодолеть дефекты процессуальной формы путем дополнительного регулирования посредством рекомендаций Верховного Суда РФ сама по себе не может быть признана удачной, поскольку Верховный Суд, вынужденный заниматься нормотворчеством, выходит за рамки своих полномочий, во-первых, и размывает границы законодательства, во-вторых. На фоне множественных претензий к качеству Федерального закона от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ в тени часто остается главная проблема, создаваемая постоянным стремлением дополнить Уголовно-процессуальный кодекс РФ новыми правовыми институтами, – разрушение системы уголовно-процессуального права как целостной, согласованной, иерархической многоуровневой структуры, состоящей из множества взаимосвязанных и взаимообусловленных принципов и правил. Хорошо организованная правовая система предполагает четкое взаимодействие между такими ее элементами, как правовые нормы, правые институты и субинституты, подотрасли. Деструкция этого сложного многоуровневого взаимодействия разрушает право как систему, усложняет ее восприятие, изучение и, естественно, применение, но что еще хуже – умаляет ценность и значение права как социального регулятора со всеми вытекающими из этого последствиями.

Таким образом, цель исследования состоит в выявлении и демонстрации признаков несистемности правового регулирования общественных отношений Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ, в определении возможных направлений совершенствования образующих новый институт и связанных с ним правил. Основной метод исследования – системно-структурный и сравнительно-правовой анализ положений, содержащихся в первую очередь в гл. 51.1 УПК РФ.

Результаты исследования

Нормы, образующие институт судебного штрафа, не могут быть сведены к положениям гл. 51.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ, многие статьи которого сами по себе достаточно противоречивы, непоследовательны и нелогичны. Осознавая это, автор считает необходимым указать на вынужденность абстрагирования от недостатков правового регулирования, возникших вне связи с институтом судебного штрафа, а также связанных с ним, но рассмотренных в других, ранее подготовленных автором, возможно еще не вышедших в свет научных публикациях. При этом автор не отрицает социально-правовой ценности и целесообразности введения в Уголовный кодекс РФ института судебного штрафа как альтернативы уголовной ответственности за впервые совершенное преступление небольшой и средней тяжести, не касается дискуссионных вопросов оснований освобождения от уголовной ответственности, а рассматривает исключительно механизм реализации этого института уголовного права в ходе уголовнопроцессуальной деятельности.

Начнем с главного. Нормы гл. 51.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ создают два механизма освобождения от уголовной ответственности, выбор одного из которых, очевидно, находится в зависимости от момента выявления или установления предусмотренного законом основания, а точнее, от того, в какой стадии уголовного процесса принимается решение о прекращении уголовного дела. При этом в любом случае это решение принимается исключительно судом, поскольку освобождение от уголовной ответственности обусловлено не только такими формальными критериями, закрепленными законом, как (а) совершение впервые (б) преступления небольшой или средней тяжести, (в) возмещение или компенсация в иной форме причиненного преступлением вреда, (г) согласие на прекращение уголовного дела именно по этому, предусмотренному ст. 76.2 УК РФ, основанию, но и возложением на обвиняемого обязанности уплатить в бюджет РФ назначенную судом денежную сумму в качестве штрафа. Наиболее простым способом освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа является прекращение уголовного дела и, соответственно, уголовного преследования в ходе судебного разбирательства уголовного дела (ст. 446.3 УПК). Решение о прекращении уголовного дела и назначении судебного штрафа суд принимает в том случае, если установит перечисленные выше обстоятельства при рассмотрении уголовного дела, поступившего в суд, как можно догадаться, с обвинительным заключением, обвинительным актом или обвинительным постановлением, то есть по окончании расследова- ния в любой из трех форм, предусмотренных законом.

Поступление в суд уголовного дела, производство предварительного расследования по которому закончено, означает, что органы следствия или дознания доказали наличие события и состава преступления, виновность обвиняемого и все другие обстоятельства, указанные в ст. 73 УПК РФ, с установлением которых закон связывает саму возможность направления уголовного дела на рассмотрение суда. Ст. 446.3 УПК не уточняет, в какой момент судебного разбирательства суд может принять решение о прекращении уголовного дела, однако, исходя из общих условий судебного разбирательства, рассматривая постановление о прекращении уголовного дела как итоговый акт судебного разбирательства и ориентируясь на не очень внятное указание ст. 446.1 УПК РФ на «правила, установленные настоящим Кодексом», мы можем заключить, что решение о прекращении уголовного дела может быть принято по окончании судебного следствия и судебных прений. Это значит, что суд принимает решение ввиду наличия не только обстоятельств, которые рассматриваются как основание прекращения уголовного дела, но и доказательств, подтверждающих виновность лица в совершении преступления, поскольку освободить от ответственности можно только то лицо, которое этой ответственности подлежит [6], а также, хотя об этом прямо не сказано, с учетом мнения сторон. Таким образом, применение ст. 446.3 УПК РФ предполагает, что суд принимает решение не вместо, а после, по итогам полноценного судебного разбирательства.

В связи с изложенным закономерно возникает вопрос, насколько оправданно при изложенных обстоятельствах присутствие в Уголовно-процессуальном кодексе РФ ст. 446.3? Какой смысл она в себе несет? Что нового она привносит в правовое регулирование процедуры судебного разбирательства, которая, как давно и хорошо известно, может завершиться не только постановлением приговора, но и решением о прекращении уголовного дела? Разве такой исход судебного разбирательства изначально не вытекал из содержания ч. 1 ст. 254 УПК РФ, к тому же дополненной в 2016 г. п. 4, который предусмотрел прекращение уголовного дела именно при наличии обстоятельств, указанных в ст. 25.1 УПК РФ? Есть ли хоть какое-то разумное объяснения двойного правового регулирования одних и тех же общественных отношений – в ст. 254 и 446.3 Уголовно-процессуального кодекса?

Тот же вопрос можно поставить в отношении содержания ч. 2 ст. 254 Уголовно-процессуального кодекса РФ – прекращение уголовного дела по основанию, предусмотренному ч. 2 ст. 24 УПК, допускается только с согласия подсудимого. Совершенно правильное это указание, однако, уже содержится в ч. 2 ст. 27 УПК – прекращение уголовного дела по перечисленным здесь же основаниям не допускается, если подозреваемый или обвиняемый против этого возражает. Имеет ли смысл указание в ч. 2 ст. 254 УПК на то, что если обвиняемый против прекращения уголовного дела по основанию, предусмотренному ч. 2 ст. 24 УПК РФ, возражает, судебное разбирательство продолжается в обычном порядке? Разве возможно какое-то иное в такой ситуации решение? К чести законодателя, в ст. 446.3 не содержится требования о наличии согласия обвиняемого или указания на отсутствие его возражений. Следовательно, наличие соответствующих указаний в общей норме (ст. 27 УПК) в данном случае признается достаточным. Почему оно не является достаточным при применении ст. 254 УПК РФ, неясно.

Рассматривая этот вопрос, невозможно не вспомнить и ст. 236 Уголовно-процессуального кодекса РФ, которая в п. 4.1 ч. 1 указывает на обязательность проведения предварительного слушания при наличии оснований для прекращения уголовного дела, то есть и при наличии предусмотренных в ст. 25.1 УПК РФ (76.2 УК) обстоятельств. О прекращении уголовного дела в ходе предварительного слушания говорится далее в ст. 239 Уголовнопроцессуального кодекса, которая хотя и не вспоминает ст. 25.1, но с учетом содержания ст. 236 на нее, конечно же, распространяется.

Таким образом, мы имеем основания утверждать, что процедура освобождения от уголовной ответственности, предусмотренная ст. 446.3 УПК РФ, не содержит ничего нового, то есть ничего из того, что не было бы известно из приведенных выше положений ст. 24, 27, 236, 239 и 254 Уголовно-процессуального кодекса РФ, имеющих значение для всей уголовно-процессуальной деятельности или как минимум для судебного разбирательства. Повторение в ст. 446.3 правил, уже содержащихся в нормах УПК РФ, распространяющихся на более широкий круг правоотношений, подтверждает высказанный ранее тезис о бессистемности и непродуманности правового регулирования. Иными словами, введение в Уголовный кодекс РФ ст. 76.2 не требовало создания особой специальной процессуальной формы ее реализации, которая предусмотрена ст. 446.3 УПК РФ.

Вторая процессуальная форма освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа ориентирована на ситуацию, при которой предусмотренные ст. 76.2 УК РФ обстоятельства становятся очевидными уже в ходе предварительного расследования. Учитывая, что освобождение от уголовной ответственности в рассматриваемом случае состоит из двух самостоятельных актов (прекращения уголовного дела и назначения судебного штрафа), законодатель, очевидно, должен был разделить соответствующие полномочия между органами расследования и судом в соответствии с выполняемыми каждым из этих субъектов функциями. Такой подход требует установления взаимосвязи между названными процессуальными действиями (решениями), однако использованные законодателем формулировки не отличаются ни ясностью, ни точностью.

Ст. 25.1 Уголовно-процессуального кодекса РФ в самом названии и далее в своей ч. 2 говорит о прекращении «уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа» (курсив наш. – В. Л.). Такая формулировка лингвистически ставит решение о прекращении уголовного дела в зависимость от решения о назначении штрафа, которое, очевидно, должно было бы предшествовать решению о прекращении уголовного дела или уголовного преследования. Вполне вероятно, законодатель использовал здесь в качестве образца ст. 25. 26, 28 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в которых прекращение уголовного дела и освобожде- ние от уголовной ответственности действительно обусловлено определенными обстоятельствами – примирением сторон, изменением обстановки, деятельным раскаянием. Однако в ст. 25.1 УПК РФ такой обусловленности между прекращением дела и назначением штрафа нет. Скорее, наоборот, прекращение уголовного дела, предшествующее назначению штрафа, можно было бы рассматривать как его условие, если бы оба решения судом не принимались одновременно. С учетом именно этого обстоятельства статьи, входящие в содержание гл. 51.1 УПК РФ, отличаются от ст. 25.1, используя союз «и» для связи решения о прекращении уголовного дела с назначением судебного штрафа.

Таким образом, юридическая формула освобождения от уголовной ответственности содержит два решения, принимаемых судом одновременно. Логически решению о назначении судебного штрафа предшествует решение о прекращении уголовного дела, которое, в свою очередь, должно быть обусловлено предварительно полученным от обвиняемого согласием на замену уголовной ответственности судебным штрафом. Однако и в этом отношении закон очень неточен: согласно п. 1. ч. 5 ст. 446.2 УПК, по рассмотрении ходатайства следователя, дознавателя суд принимает решение «об удовлетворении ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по основаниям, предусмотренным ст. 25.1 настоящего Кодекса, и назначении лицу меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа» (курсив наш. – В. Л. ). Решения о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, то есть по существу ходатайства следователя, дознавателя, суд, как следует из буквального прочтения правовой нормы, не принимает!

Увы, законодатель в рассматриваемом вопросе последователен, ибо в ч. 6 ст. 446.2 УПК, говорящей о содержании постановления, которое суд принимает в результате рассмотрения ходатайства следователя, дознавателя, оно, то есть это постановление, называется постановлением «о назначении лицу, в отношении которого уголовное дело или уголовное преследование прекращено... меры уголовно-правового характера в виде судеб- ного штрафа» (курсив наш. – В. Л.). С одной стороны, этим подтверждается сформулированный выше вывод о том, что судебный штраф следует за прекращением уголовного дела, с другой – вопрос о том, кто же все-таки принимает решение о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, остается открытым.

Рассуждая далее, мы должны поставить вопрос и о том, какую роль в такой процедуре играет постановление следователя о возбуждении перед судом ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и назначении судебного штрафа? При кажущейся очевидности ответ на него в действительности неоднозначен. Бесспорно одно – ходатайство следователя, дознавателя выступает единственным процессуальным поводом, инициирующим рассмотрение судом вопроса о применении ст. 76.2 УК РФ, что довольно странно, так как у следователя, с учетом осуществляемой им функции, отсутствует процессуальная заинтересованность в таком решении. В то же время лицо, которое действительно может иметь соответствующий интерес, лишено возможности его реализовать путем обращения к суду с ходатайством о прекращении уголовного преследования с назначением судебного штрафа [8, с. 125; 9, с. 117], хотя при рассмотрении уголовного дела в общем порядке подсудимый такой возможности не только не лишен, но, пожалуй, может быть назван даже единственным лицом, заинтересованным в таком решении суда. Все остальное лишено логики. Конечно, лицо, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, всегда может воспользоваться своим статусом подозреваемого или обвиняемого, содержание которого предполагает право заявлять любые ходатайства при производстве расследования, однако в ходе досудебного производства подозреваемый или обвиняемый может обратиться с таким ходатайством только к лицу, производящему расследование. К суду в этой стадии уголовного процесса подозреваемый или обвиняемый может обратиться лишь с жалобой на отказ в возбуждении перед судом ходатайства о прекращении уголовного дела, но с учетом того, что ходатайство о прекращении дела может быть заявлено непосредственно в суд по окон- чании расследования, высказанное выше предположение не имеет практического смысла. При рассмотрении уголовного дела судом все участники судебного разбирательства вправе заявить любое ходатайство, которое суд обязан рассмотреть.

Отметим в связи с этим еще одну неудачную, на наш взгляд, законодательную формулировку. Согласно ч. 5 ст. 446.2 Уголовно-процессуального кодекса, в результате рассмотрения ходатайства органа расследования о прекращении уголовного или уголовного преследования и назначении судебного штрафа суд может принять два решения: 1) об удовлетворении ходатайства; 2) об отказе в его удовлетворении. В первом случае, как гласит текст закона, решение сопровождается назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. Возникает вопрос: разве в случае удовлетворения ходатайства суд не обязан вначале прекратить уголовное дело или уголовное преследование и лишь потом, как следствие, назначить судебный штраф? Умолчание об этом существенном обстоятельстве вызывает предположение о том, что обращенное к суду ходатайство следователя, дознавателя законодатель подсознательно рассматривает как состоявшееся прекращение уголовного дела, что, очевидно, не соответствует действительности, но демонстрирует отсутствие, как будет показано далее, законодательной логики.

Статус ходатайства органа предварительного расследования имеет юридическую неопределенность по отношению не только к судебному разбирательству, но и к самому предварительному расследованию. Фактически мы имеем ситуацию, при которой предварительное расследование этим ходатайством и заканчивается, никакого другого документа, фиксирующего окончание следствия или дознания, законом не предусмотрено. Таким образом, мы получили новую форму окончания расследования, которая отличается от его окончания путем прекращения уголовного дела, поскольку оно при этом не прекращается, и от направления дела в суды для рассмотрения по существу, занимая между ними какое-то промежуточное положение. При этом участники уголовного процесса, заинтересованные в его результатах, лишены возможно- сти реализации тех прав, которыми они наделены законом при окончании расследования в иных формах, – ознакомиться с материалами дела, заявить ходатайство об их дополнении, высказать в той или иной форме свое несогласие с принимаемым решением, например обжаловать его. Неясен и вопрос об обязанностях следователя, дознавателя на этапе окончания расследования ввиду фактического отсутствия этого этапа, а в случае инициирования следователем процедуры прекращения уголовного преследования лишь в отношении конкретного лица, возникает вопрос о необходимости выделения части материалов уголовного дела в отдельное производство, который законодателем тоже оставлен без внимания.

Принимая как факт неизбежность и целесообразность упрощения процессуальной формы по уголовному делу, имеющему перспективу прекращения, заметим, что отсутствие в законе определенных пределов этого упрощения не есть хорошо, особенно если упрощение распространяется на обе части уголовного процесса – досудебную и судебную. Окончание расследования ходатайством о прекращении уголовного дела законом не урегулировано никак, ходатайство следователя направляется в суд, минуя этап контроля за расследованием не только со стороны обвиняемого и потерпевшего, но и прокурора, который, судя по всему, об этом даже не уведомляется. Прокурорский надзор за законностью расследования в этом случае как бы переносится в стадию судебного разбирательства, где прокурор может высказать несогласие с прекращением уголовного дела с назначением судебного штрафа (практике такие случаи известны). Однако, учитывая, что участие прокурора в судебном заседании необязательно, поскольку его неявка не препятствует рассмотрению судом ходатайства и принятию решения, следует констатировать непродуманность текста закона и в этом отношении.

Есть неопределенность и в статусе лица, уголовное преследование которого прекращается в судебном заседании по ходатайству следователя или дознавателя. Ч. 4 ст. 446.2 УПК РФ говорит о том, что в судебном заседании участвует подозреваемый, хотя, по об- щему правилу, подозреваемый, в отношении которого расследование закончено, а дело передано на рассмотрение суда, становится обвиняемым. Значит ли это, что направлением в суд ходатайства о прекращении уголовного дела расследование не заканчивается или следует считать подозреваемого участником судебного разбирательства? Для полноты картины зададим вопрос и о защитнике подозреваемого или обвиняемого, участие которого в процедуре рассмотрения вопроса о прекращении уголовного дела с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа предусмотрено только для тех случаев, когда защитник участвовал при производстве расследования на момент принятия решения. Значит ли это, что суд вправе применить меру уголовно-правового характера к лицу, не обеспеченному конституционным правом на защиту, не получившим юридической консультации? И не противоречит ли в этом отношении часть 5 ст. 446.2 УПК РФ части 2 ст. 446.1, указывающей на то, что «производство о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и назначении меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа осуществляется по общим правилам, установленным настоящим Кодексом»? Вопрос риторический и, к сожалению, не последний.

Анализ проблем уголовно-процессуального права, вызванных введением в УПК РФ гл. 51.1, не будет полным, если забыть об отсутствии в законе самой процедуры рассмотрения судом ходатайства следователя, дознавателя о прекращении уголовного дела и применении судебного штрафа. Некоторые элементы этой процедуры обнаруживаются в ч. 4 ст. 446.2 Уголовно-процессуального кодекса: ходатайство рассматривается (1) единолично судьей с соблюдением правил о подсудности соответствующей категории дел (2) в 10-дневный срок со дня поступления ходатайства (3) с участием подозреваемого, обвиняемого, защитника, если он участвует в деле, потерпевшего и его представителя, законного представителя, прокурора. Однако о какой стадии уголовного процесса идет речь? Этот вопрос неслучаен, если иметь в виду рекомендации Верховного Суда РФ, данные им в Постановления Пленума от 29 ноября 2016 г. № 56 «О вне- сении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» (п. 25.4), о рассмотрении ходатайства органа расследования в порядке ч. 6 ст. 108 УПК РФ. Порядок принятия промежуточного судебного решения на стадии предварительного расследования распространяется также на решение вопроса о прекращении уголовного дела с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. Следовательно, данное решение не может быть принято в судебных стадиях уголовного процесса. Возможно, в статье отмечены не все огрехи, допущенные законодателем при конструировании гл. 51.1 УПК РФ, но, учитывая многочисленные претензии к этой процедуре со стороны других исследователей [2; 4; 10], мы имеем достаточные основания для подведения итогов.

Выводы

В процессе проведенного исследования были получены следующие результаты:

• 1.    Идея освобождения от уголовной ответственности лиц, впервые совершивших преступления небольшой или средней тяжести, возместивших ущерб или иным образом загладивших вред, причиненный преступлением, и согласных на уплату судебного штрафа в качестве альтернативы уголовному наказанию, по своей гуманистической природе и способности стимулировать оступившееся лицо к исправлению без применения уголовной репрессии благотворна и имеет хорошие перспективы.

• 2.    Реализация вышеуказанной идеи в тексте уголовно-процессуального закона крайне неудачна, нелогична и противоречива; процедура освобождения от уголовной ответственности противоречит общим условиям как предварительного расследования, так и судебного разбирательства; формулировки составляющих новый институт правовых норм юридически небезупречны. Создавая новый процессуальный институт, законодатель не использовал возможности, уже заложенные в Уголовно-процессуальном кодексе РФ.

• 3.    Эффективный механизм воплощения идеи освобождения от уголовной ответственности с назначением меры уголовного-право-вого характера в виде судебного штрафа, а в перспективе, возможно, и иных мер альтернативного воздействия, включает в себя (1) судебную процедуру, (2) применяемую по ходатайству обвиняемого, заявленному (3) по окончании предварительного расследования, в какой бы форме оно ни проводилось. Такая процедура (а) легко сочетается с правилами как общего, так и особого (то есть сокращенного) порядка судебного разбирательства, (б) полностью гарантирует соблюдение прав обвиняемого и принципов уголовного процесса и (в) не нуждается в дополнительном правовом регулировании в виде гл. 51.1 УПК РФ.