Суицидальное поведение среди несовершеннолетних в Забайкальском крае, проблема «групп смерти»

По оценкам Всемирной организации здравоохранения, частота самоубийств по полу и возрасту резко разнится от региона к региону, при этом во многих из них регистрируется отчетливый пик завершенных суицидов среди молодежи [1]. Так, за последние 20 лет во многих экономически развитых странах среди причин смертности лиц в возрасте 15–24 лет суицид вышел на второе (после несчастных случаев) место [1, 2, 3]. Ожидается, что в последующие 10 лет число самоубийств у подростков будет расти быстрее всего [3], что вызывает особую тревогу в обществе.

В России также присутствовала напряженная ситуация с суицидами несовершеннолетних: только за 90-е годы их частота возросла в 3 раза [4, 5, 6]. В последнее десятилетие количество самоубийств в стране стабильно снижалось, в том числе среди детей и подростков, к примеру, с 2011 по 2015 г. примерно на 10 % в год.

Как показали проведенные исследования, Забайкальский край входит в группу территорий со сверхвысокой смертностью населения по причине самоубийств, в том числе среди лиц подросткового возраста [7, 8].

В 2015 г. в крае было зарегистрировано 544 завершенных суицида, показатель составил 50,1 на 100 тыс. человек населения (второе место в стране), в 2016 г. – 422 случая (38,9 на 100 тыс. человек). Таким образом, показатель за год уменьшился почти в 1,3 раза, при этом он по-прежнему в 2,5 раза выше общероссийского и в 1,6 раза выше, чем в Сибирском федеральном округе. За первые 3 месяца 2017 г. вновь наблюдается тенденция к росту завершенных суицидов в крае, в том числе среди несовершеннолетних, среди последних стали встречаться участники так называемых групп смерти, нашедших распространение в социальных сетях Интернета. Вероятно, это новая проблема, которая требует серьезного обсуждения. Поэтому дальнейшее изучение различных аспектов суицидального поведения детей и подростков имеет особое значение, в том числе по разработке и совершенствованию программ по профилактике суицидального поведения среди детей и подростков в современных условиях.

Цель исследования: изучение некоторых эпидемиологических характеристик самоубийств среди несовершеннолетних в Забайкальском крае, обсуждение влияния на суицидальное поведение «групп смерти» в сети Интернет.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Были проанализированы данные, полученные при работе с архивными документами Территориального органа Федеральной службы Государственной статистики по Забайкальскому краю (за период с 1995 по 2016 г.). Использовалась форма государственной статистической отчетности С-51 «Разработочные таблицы по естественному и механическому движению населения». Также сплошным методом были изучены материалы уголовных дел и проверок обстоятельств самоубийств несовершеннолетних в Забайкальском крае за 2011-2016 гг. Всего на территории субъекта было зарегистрировано 164 таких случая.

При описании клинического случая обстоятельств суицидальных действий подростка, вовлеченного в одну из «групп смерти», использовалась медицинская документация ГКУЗ «Краевая клиническая психиатрическая больница имени В.Х. Кандинского».

Статистическая обработка полученных результатов осуществлялась с применением пакета анализа Microsoft Excel. Она включала описание выборки, определялись частоты встречаемости признаков, группировка данных.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Как показал анализ официальной статистической отчетности, в возрастной структуре самоубийств в Забайкальском крае преобладают лица трудоспособного возраста, составившие 83,8 % в 2015 г., лица пожилого возраста – 10,3 %, подростки – 5,0 %, дети – 0,9 %.

У лиц трудоспособного возраста смертность от суицидов в 2015 г. составила 73,1 на 100 тыс. населения (снижение с 2002 г. в 1,8 раза). В 2015 г. у детей показатель самоубийств составил 3,0 на 100 тыс. детского населения (с 2002 г. он уменьшился в 1,6 раза); у подростков он был равен 63,4 на 100 тыс. подростков (с 2002 г. снизился только в 1,3 раза).

В 2016 г. по этой причине на территории Забайкальского края погибло 5 детей (2,2 на 100 тыс. детского населения) и 17 подростков (45,9 на 100 тыс. подростков). Следует отметить, что показатель суицидов в группе детей до 14 лет в Забайкальском крае ниже среднероссийского в 1,2 раза, а показатель у подростков наоборот превышает таковой по России в 2,7 раза. Именно поэтому наш субъект входит в группу регионов с максимальным уровнем смертности по причине самоубийств среди подростков.

За три первых месяца 2017 г. в регионе уже зарегистрировано 7 случаев завершенных суицидов несовершеннолетних. При этом динамика показателей завершенных суицидов у детей и подростков в целом соответствует общей динамике изменения показателей смертности по причине самоубийств в крае.

Показатели смертности от самоубийств среди несовершеннолетних Забайкальского края в динамике с 1995 по 2016 г. представлены на рисунках 1 и 2.

1995      1998      2001      2004     2007      2010      2013      2016

Рис. 1. Показатели смертности детей по причине самоубийств в Забайкальском крае (на 100 тыс. детей)

Рис. 2. Показатели смертности подростков по причине самоубийств в Забайкальском крае (на 100 тыс. подростков)

Видно отчетливое снижение показателя завершенных суицидов у детей при стабильно высоких показателях среди подросткового контингента.

По результатам сплошного анализа материалов уголовных дел и проверок обстоятельств самоубийств несовершеннолетних в Забайкальском крае установлено, что за последние 6 лет (2011–2016 гг.) на территории региона погибло по причине самоубийств 40 детей и 124 подростка.

Среди умерших при завершенных суицидах преобладали лица мужского пола: «мужских» самоубийств было 67,7 % (111 несовершеннолетних), «женских» – 32,3 % (53 несовершеннолетних), соотношение составило 2,1:1.

Структура способов самоубийств детей и подростков выглядела следующим образом: самоповеше-ние – 94,2 %, огнестрельное ранение – 2,3 %, падение с высоты – 2,3 %, самоотравление – 1,2 %.

Обращает на себя внимание существенная разница между показателями смертности несовершеннолетних по причине суицидов среди городского и сельского населения Забайкальского края: на сельские районы пришлось 90,2 % всех самоубийств детей и подростков. Разница между показателями по отдельным районам края достигала 2,6 раза.

58,6 % суицидентов проживали в неполных семьях и детских домах. Наследственная отягощен-ность по суицидам близких родственников обнаружена в 4,6 %; ранее уже совершали суицидальные попытки 9,2 %. Обращались за помощью к психиатрам или наркологам в течение жизни или наблюдались у них 20,9 % умерших. 4,6 % привлекались к административной или уголовной ответственности.

Было установлено, что основными причинами самоубийств детей и подростков становились конфликты с окружающими – 62,0 % всех завершенных суицидов несовершеннолетних были связаны с семейными конфликтами и неблагополучием, боязнью насилия со стороны взрослых, бестактным поведением отдельных педагогов, конфликтами с учителями, одноклассниками, друзьями.

Ситуациями, предшествующими завершенным суицидальным действиям, стали следующие: неразделенная любовь, ссора с партнером (19,5 %), ссора с родителями (14,9 %), развод родителей (2,3 %), смерть близких родственников (1,2 %), страх наказания, неудачи (3,5 %), жестокое обращение (1,2 %), самоубийства друзей (4,6 %), ссора с друзьями (2,3 %), вымогательство денег (1,2 %). В остальных случаях четкие ситуации не были установлены.

Кроме того, в ходе проверок было выявлено, что посещали сайты, пропагандирующие суициды, или состояли в так называемых группах смерти 3,5 % умерших. Преимущественно такие обстоятельства стали выявляться с 2016 г., а с начала 2017 г. проблема «групп смерти» в социальных сетях Интернета, которые пропагандировали и поощряли самоубийства, а иногда и прямым образом доводили до них, стала занимать особое место в совершении суицидальных действий подростками Забайкальского края.

Из 7 случаев за первые 3 месяца 2017 г. по одному из них имеется подтвержденная информация о вовлеченности подростка в суицидальную игру «Синий Кит». В результате участница этой игры, 15летняя девочка, погибла, перебегая железнодорожные пути перед поездом. Следователи Следственного комитета возбудили уголовное дело по статье 110 УК РФ «Доведение до самоубийства».

Одновременно с этим в 2017 г. выросла обращаемость за медицинской помощью в соматические больницы и психиатрические учреждения края детей и подростков, вовлеченных в так называемые группы смерти. Только в Краевой психиатрической больнице имени В.Х. Кандинского с января по март 2017 г. получало лечение 12 детей и подростков после суицидальных попыток, совершенных из-за членства в таких группах в сети Интернет.

Часто участие в группе носило вид «игры» с прохождением определенного количества уровней, а в связи с переходом на новый уровень повышением сложности выполняемых действий. Встречались подростки, прошедшие более 40 уровней, некоторые из них не понимали до конца смысл совершаемых ими поступков, были настолько вовлечены в «игру», что состояние их напоминало некое «сужение когнитивной сферы». Некоторые подвергались угрозам со стороны администраторов группы за отказ продолжить «игру». Другие подростки желали быть частью той группы, в которой проводили основное свободное время, и совершали самопоре-зы, чтобы «быть как все», потом осознавали произошедшее и искренне сожалели о содеянном.

В настоящей статье представлено описание первого такого случая обращения подростка за психиатрической помощью, который, со слов матери, состоял в одной из «групп смерти» в социальных сетях, куда выкладывал фотографии своих действий, вместе с друзьями слушал музыку группы «Суицид-бойз», состоял также в группе одной из социальных сетей с аналогичным названием. Особенностью случая была устойчивая настроенность на аутоагрессивные действия при отрицании желания «убить себя».

Клинический случай. Пациент С., 17 лет, житель г. Читы, в январе 2017 г. находился на лечении в ГКУЗ «Краевая клиническая психиатрическая больница им. В.Х. Кандинского». Переведен из токсикологического центра Городской клинической больницы.

Анамнез жизни . Родился в Дульдургинском районе Забайкальского края, уже длительное время проживает в Чите. Наследственность психопатологически не отягощена. Родился в полной семье, старшим ребенком из двоих детей, от первого брака обоих родителей. Достоверных сведений о течении беременности, родах матери, раннем развитии нет. Развивался удовлетворительно, говорить и ходить начал вовремя. Детский сад посещал. С раннего возраста воспитывался матерью по причине ухода отца из семьи. Отношения в семье расценивает в целом как хорошие.

В школу пошел с 7 лет, классы не дублировал, до 6-го класса учился хорошо. В 7-м классе, с его слов, «связался с плохой компанией», стал прогуливать занятия, учился преимущественно удовлетворительно. Состоял на учете в «детской комнате милиции», в 2015 г. снят с учета. При этом посещал спортивную секцию, увлекался рисованием, пением. Имел большое количество друзей. Окончил 9 классов среднеобразовательной школы, затем поступил в техникум. Из техникума был отчислен после первого года обучения (со слов, из-за «конфликтной ситуации с преподавателем», неуспеваемость по его предметам и стала поводом для отчисления). Со слов матери, более года «безынициативен», «часто пропускал занятия». В декабре 2016 г. родители устроили работать на автомойку, где проработал менее месяца, так как «не устраивал график работы, не оставалось ни на что времени». В настоящее время не работает, не учится, проживает с матерью, братом и отчимом. Не женат, отношения с девушками были, но в данный момент ни с кем не встречается.

По характеру считает себя общительным, спокойным, незлопамятным. Снохождение, сноговорение, обмороки, энурез, хронические заболевания черепно-мозговые травмы отрицает. Жару, духоту, длительную езду в транспорте переносит хорошо.

Курит с начала подросткового возраста. Наркотических веществ не пробовал, не употреблял. Алкогольные напитки начал употреблять с 15 лет. Употребление до настоящего времени носит эпизодический характер в компаниях друзей до 1–2 раз в месяц. Предпочитает пиво, до 1500 мл максимально, прием которого вызывает кратковременную эйфорию, на следующий день состояние всегда было удовлетворительным. Дату последнего употребления не помнит. Признаков злоупотребления или зависимости не выявлено.

Анамнез заболевания . В конце ноября 2016 г. (в 17 лет) находился у себя дома в компании друзей, с которыми «обсуждали тему суицида, распили бутылку водки, опьянел, на душе стало весело». Со слов, после ухода друзей закрылся в ванной комнате и нанес множественные самопорезы в области левого предплечья. Затем самостоятельно их обработал, перебинтовал и в течение 2 недель скрывал их наличие от родственников. Истинные мотивы не раскрывает, говорит «не помню, зачем это сделал, пьяный был». Со слов матери, уже тогда состоял в одной из «групп смерти», выложил туда фотографию своих самопорезов, которые она впоследствии там нашла.

20 января 2017 г. «собрались той же компанией друзей» дома у пациента, вновь обсуждали тему самоубийства. У одного из собравшихся подростков ранее уже была суицидальная попытка путем отравления лекарственными препаратами. Пациента это заинтересовало и после ухода друзей «рассчитал необходимую на его массу тела дозу таблеток парацетамола и выпил 20 штук». Самостоятельно вызвал скорую медицинскую помощь, был доставлен в токсикологический центр Городской клинической больницы № 1, где находился 3 дня на стационарном лечении. Был осмотрен психиатром, с согласия пациента переведен в Краевую клиническую психиатрическую больницу им. В.Х. Кандинского.

Свой поступок объясняет тем, что «насмотрелся различных фильмов, стало интересно: положат его или нет в психиатрическую больницу». Используя заимствованный опыт друга, решил, что таким образом можно удовлетворить свой интерес. Наличие суицидальных мыслей на тот момент отрицает, говорит, что «все просчитал, умирать не хотел». Хотя имелись сведения, что выполнял задания, полученные в «группе смерти».

При поступлении внешне опрятен, отвечает в плане заданного, неохотно, негативистичен, скрытен. Сознание ясное, ориентирован верно и в полном объеме. Обманы восприятия, бредовые идеи не выявляет. Мышление без структурных изменений. Суицидальные мысли категорически отрицает, свои суицидальные действия ничем не объясняет. Согласие на лечение подписал. Неврологически без особенностей. Соматическое состояние удовлетворительное. Имеются множественные рубцы от самопорезов на левом предплечье.

В отделении жалоб не предъявлял, фон настроения был ровный. Упорядочен в поведении. Своих переживаний и мотивов суицидальных действий полностью не раскрывал. Суицидальных идей не высказывал. Психотические расстройства не отмечались, мышление без структурных нарушений. Получал карбамазепин до 200 мг/сутки, занимался с психологом, психотерапевтом. Настроение было ровным, суицидальных мыслей не было. Был осмотрен комиссионно, в сопровождении матери выписан в удовлетворительном состоянии через 17 дней от момента госпитализации под наблюдение психиатра по месту жительства.

ОАК, ОАМ – без патологии. Биохимический анализ крови при поступлении – без патологии. RW, ВИЧ, HBsАg, а/ВГС – отрицательные.

ФЛГ – без патологии. ЭКГ при поступлении: ритм синусовый.

Терапевт: здоров. Офтальмолог: без патологии.

Невролог: вегетососудистая дистония по гипотоническому типу.

ЭЭГ: умеренные диффузные изменения, субком-пенсированные. Признаки ирритации диэнцефально-стволовых структур средней степени тяжести, выявляемые после функциональных нагрузок.

ЭхоЭГ: без особенностей.

Психолог: нарушений протекания психических процессов не выявлено. По данным проведенного личностного опросника ММРI, показатели по всем шкалам в пределах нормы. Выявлено стремление к диссимуляции и уменьшению значимости существующих проблем. Отсутствие признаков депрессии и тревожности.

После комиссионного осмотра был выставлен диагноз : Социализированное расстройство поведения (F91.2), суицидальная попытка от 20 января 2017 г.

Анализ клинического случая. Данный клинический случай характеризуется совершением подростком 17 лет неоднократных суицидальных действий, предположительно, с целью выполнения заданий одной из «групп смерти» в сети Интернет.

Пациент происходит из наследственно неотяго-щенной психическими и наркологическими заболеваниями семьи. С детства долгое время воспитывался одной матерью в условиях гипоопеки. В дальнейшем это могло оказать определенное влияние на формирование личности пациента, отличающейся, в том числе, незрелостью высших волевых свойств, что проявлялось стремлением к праздному времяпрепровождению, недостаточной способностью организовать свою учебную и трудовую деятельность, подверженностью чужому влиянию, в том числе сверстников, вовлечению в диссоциальное поведение – сначала криминальное (состоял на контроле в полиции), затем аутоагрессивное. Подверженность пациента влияниям извне свидетельствует о сочетании в структуре его характера диссоциальных и неустойчивых черт.

Особенностью описываемого клинического случая является неоднократное совершение суицидальных действий под влиянием как сверстников (в группе которых суицидальное поведение одобрялось и поощрялось), так и «группы смерти» одной из социальных сетей Интернета, в которой такая аутоагрессивная активность несовершеннолетних всячески поощрялась. При этом эмоциональные расстройства у подростка были минимальны, а сам он категорически отрицал суицидальный мотив своих действий. Вызывает интерес обсуждение возможной категории суицидальных попыток по цели в аналогичных случаях, так как данные действия не являлись ни истинными, ни демонстративношантажными, а также то, насколько это можно рассматривать как членовредительство (самоповрежде-ние без цели убить себя).

Учитывая наличие неблагоприятных личностных характеристик у пациента и существующий круг его общения, где аутоагрессивные действия являются одобряемыми, нельзя полностью исключить повторения суицидальных действий в будущем.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Учитывая высокую распространённость и социальную значимость, суицидальное поведение молодежи продолжает оставаться одной из важных проблем современного общества. В Забайкальском крае сохраняется напряженная ситуация со смертностью по причине самоубийств, в том числе среди подростков, показатель смертности которых от суицидов в 2,7 раза выше среднероссийского. В конце 2016 – начале 2017 г. специалисты столкнулись с новой проблемой – «группы смерти» в сети Интернет, которые вовлекают несовершеннолетних в аутоагрессивное поведение и поощряют такие действия, часто даже с помощью угроз. Это требует серьезного внимания и поиска путей решения, в том числе на государственном уровне.

В Забайкальском крае несколько лет назад был разработан комплекс профилактических мер по снижению суицидальной активности населения. На базе ГКУЗ «Краевая клиническая психиатрическая больница им. В.Х. Кандинского» создан Кризисный центр, как структурное подразделение, предназначенное для оказания специализированной психиатрической, психотерапевтической и психологической помощи лицам, находящимся в кризисных состояниях, с целью предотвращения у них суицидальных и иных опасных действий, а также психогигиенической и психопрофилактической помощи населению Забайкальского края. В настоящее время перед кризисной службой стоит задача вместе с другими заинтересованными ведомствами разработать профилактические мероприятия по противодействию вовлечению несовершеннолетних в «группы смерти».

На федеральном уровне этой проблеме также уделяется серьезное значение. В настоящее время в Государственную Думу внесены на рассмотрение ряд законопроектов. Согласно одному из проектов закона, предлагается сделать обязательной процедуру информирования Роскомнадзором органов внутренних дел в случае выявления интернет-ресурса, где установлен факт распространения противоправной информации (в том числе пропаганды самоубийств). Другой законопроект предусматривает изменения в Уголовном кодексе РФ, в частности в статье 110, вводящие ответственность за склонение к совершению самоубийства и содействие совершению самоубийства (уговоры, предложения, подкуп, обман, а также содействие совершению самоубийства советами). Помимо этого, законопроект планирует установить самостоятельную уголовную ответственность за распространение информации о способах совершения самоубийства, а также призывов к совершению самоубийства. Речь идёт об ответственности для администраторов «групп смерти» и организаторов любых неформальных сообществ, деятельность которых сопряжена с побуждением, прежде всего детей и подростков, к совершению самоубийства.