Своеобразие формирования и развития либеральных идей в России в XVII-XIX вв

Ф ормирование либеральных идей в истории России сопровождалось сложной борьбой либерализма и традиционного консерватизма. На протяжении трех веков (XVII–XIX) складывался симбиоз консервативно-либеральных идей, давший в конце XIX в. своеобразное течение либерального консерватизма. Этот процесс сопровождался непреодолимым противоречием между стремлением общественной мысли ко всему новому, передовому, которое связывалось с перенесением на русскую почву западноевропейских идей, и консервацией традиционных российских ценностей.

В результате тесных контактов с различными странами Западной Европы, где к XVII в. сложились системные представления об организации общества на принципах свободы и уважения к отдельному человеку, либеральные идеи все больше увлекали тех, кто мог с ними соприкоснуться. А это были, естественно, люди, принадлежавшие к элите общества, имевшие возможность путешествовать, общаться с иностранными мыслителями, получать образование за границей и т.п.

Существуя и развиваясь в определенном социально-культурном слое правящей элиты, а позднее – и интеллигенции, либеральные идеи «вспыхивали» в виде исторических событий в кризисные моменты Российского государства и уходили с социального горизонта, «раздавленные» официальной идеологией. Сталкивались порыв к будущему и крепость традиции. Либерализм правления Екатерины II сменился фундаментализмом Павла I, либерализм Александра I – фундаментализмом Николая I, либерализм Александра II – фундаментализмом Александра III. Эта историческая конструкция постоянно воспроизводилась, привлекая внимание все новых и новых исследователей.

Сложная борьба либеральных и консервативных идей была обусловлена особенностью исторического развития России, которая находилась между двумя полюсами. И если один из полюсов формировался заимствованием философско-либеральных идей с Запада, то второй, консервативный – заимствованием мировоззрения с православного Востока, которое происходило еще с периода формирования Московского княжества. По мнению одного из первых и наиболее авторитетных исследователей русского либерализма В.В. Леонтовича, суть этой проблемы заключается в том, что «политические традиции России все уходят корнями в идеал православного государства, все они были почти исключительно связаны с идеальными представлениями о православном самодержавии»

[Леонтович 1995: 92]. Западный либерализм, считает В.В. Леонтович, вытекал из двух источников, которых не было в русской исторической реальности: идеи правовой личности, основывающейся на юридически защищенных правах (в первую очередь на праве частной собственности), и возникшей еще в феодальной формации идеи независимости светской власти от духовной.

В России же право защиты частной собственности (например, от монаршего самоуправства) потребовало не только длительной борьбы, но и многовекового осмысления, а государственность всегда была теснейшим образом связана с церковью и фактически формировалась под прямым ее воздействием. И конструкция этой симфонии идейно-административного комплекса была столь жесткой и негибкой, что практически не поддавалась трансформации, тогда как объективно назрела необходимость ее развития, притока новых идей. Этот конфликт теоретически оформился в XIX в. как спор славянофилов и западников, но в существе своем был спором о содержании принципа государственности как такового.

Последовательное проникновение новых идей в разные слои русского общества началось еще в царствование Алексея Михайловича (1645—1676), в котором сочеталась глубокая религиозность и понимание необходимости перемен во внутренней и внешней политике. Один из крупнейших русских историков В.О. Ключевский так писал о нем: «В этом лице отразился первый момент преобразовательного движения, когда вожди его еще не думали разрывать со своим прошлым и ломать существующее. Царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу, соответствующую такому взгляду на дело: одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении…» [Ключевский 1991: 138].

Эта оценка принципиально важна для понимания своеобразия становления либеральных идей в России. Они внедрялись в общественную жизнь как: а) органически чуждые общественно-политической структуре, но логически необходимые для нормального развития государства и общества; б) органически чуждые традиционной национально-культурной психологии, но привлекательные своим практическим рационализмом. Этот конфликт между традиционным православным коллективизмом сознания и энергией личностного порыва реформаторского развития пронизал всю историю страны.

Наиболее ярким примером такого личностного порыва в период царствования Алексея Михайловича являются экономические взгляды выдающегося государственного деятеля А.Л. Ордин-Нащокина, который был сторонником использования передового опыта Западной Европы, но с учетом русской специфики. Его размышления о торговле и государственном управлении, изложенные им в «Новоторговом уставе», свидетельствуют о назревшей необходимости экономических реформ в России. Главным недостатком московского государственного управления он считал его направленность на эксплуатацию народа, его труда вместо развития производительных сил и народного хозяйства. Приказная система, по его мнению, тормозила развитие производительных сил и народного хозяйства страны. Экономические взгляды А.Л. Ордин-Нащокина были первым выраженным проявлением русского меркантилизма [Экономические взгляды… 1963].

Либеральная мысль распространялась и развивалась между полюсами традиционного общинного сознания и трудно формирующегося индивидуального самосознания. Отсюда еще одной характерной чертой русского либерализма была противоречивость его социального проявления. Идеи свободы, в т.ч. и свободы предпринимательства, права любой личности на самоопределение привносились из европейской культуры и вызревали в высших слоях общества. На почве отечественной культуры такие идеи не могли сформироваться. Круг людей, тяготеющих к либерализму, расширялся, становился более разнообразным социально, постепенно распространялся в относительно широком кругу интеллигенции, который на всем протяжении истории оказывался в противоречивой срединной позиции между властью и народом. Сознание интеллигенции, с одной стороны, естественным образом не могло избежать противоречий, т.к. формировалось на традиционных, утверждаемых и официальным, и семейным воспитанием ценностях соборного существования; с другой – протекал процесс самовоспитания интеллигенции на ценностях индивидуализма и либеральных свобод. Именно потому для российских либералов столь сложной оказывалась задача установления связи с народными массами.

Конституционные взгляды М.М. Сперанского не были реализованы при его жизни. Александр I не смог реализовать эти в какое-то время близкие ему идеи, во-первых, из-за нарастающего общественного сопротивления; во-вторых, в результате наполеоновских войн, поставивших преграду развитию либеральных идей; в-третьих, из-за собственного сложного духовного кризиса, связанного с глубинным воцерковлением, т.е. с собственным приходом в традиционную культурную парадигму. Перспектива конституционного развития страны была неразрывно связана с необходимостью отмены крепостного права и распространением просвещения.

Новое качество общественной жизни, предполагавшее возможность практической реализации либеральных идей, возникает в эпоху «великих реформ» Александра II. Печать освобождается от жесткой цензурной опеки, относительную свободу получают университеты, укрепляются земства. В развитии русского либерализма особенно значима роль земского движения. Земское самоуправление стало полем практической реализации либеральных принципов; это была среда, к которой тяготела либеральная публицистика и либерально ориентированная университетская наука. В земствах и вокруг земств идейно формируются многие из будущих лидеров либеральных политических партий России. Земская деятельность естественно развивалась на огромной базе крестьянского населения, которое составляло к концу XIX в. 85% населения. Поскольку в большинстве своем земцы-либералы были выходцами из среды крупных помещиков и даже потомственных дворян, реформаторские идеи во многом носили чисто теоретический характер и не вызывали глубокой поддержки широких слоев общества, особенно крестьянства. А ведь именно с крестьянством были связаны все усилия по модернизации страны в начале ХХ в. К примеру, попытку П.А. Столыпина реформировать экономические устои страны можно назвать трагической неудачей. Он хотел быстро создать на селе классовое общество в виде фермеров и сельскохозяйственных рабочих через разрушение общины. Причем с самого начала было ясно, что такое глубокое изменение всего уклада деревни не будет поддержано крестьянами. П.А. Столыпин осознавал это и поэтому был противником зависимости реформы от воли крестьян ¹ .

Вместе с тем размежевание происходило и в социальных слоях, склонных к восприятию либеральных идей. Правящая и интеллектуальная элита разделялась по принадлежности к охранительным и либеральным взглядам. Все образованное общество в целом было разделено на ту часть, которая принадлежала к правящему, а потому бюрократическому классу, и интеллигенцию. В России XIX — начала XX в. противостояние интеллигенции и бюрократии было особенно острым. Было немало примеров, когда люди, по рождению принадлежавшие к высшим слоям правящего класса, уходили в слои интеллигенции, находя в этом возможность служения народу. Именно «служение народу» и было наиболее веской мотивацией формирования либеральных взглядов. «Служение» было непременно связано с деятельностью по освобождению народа от всяческого угнетения, т.е. основанием для распространения либерализма был нравственный протест против монархической системы как системы тоталитарного угнетения простого человека.

Идея служения породила такое сложное и многогранное течение в русской общественной жизни, как народничество, бывшее в своей основе либеральным. Для народнической интеллигенции середины XIX в. постановка либеральных проблем свободы и прав каждой личности обретала уже характер личного служения обездоленным. Однако попытки пробудить гражданское самосознание народа были безуспешными.

Особенность российской духовно-культурной ситуации практически до конца XIX в. состояла в том, что идеи самодержавности были актуальны в среде людей всех сословий, главным образом нижних слоев. Понимание необходимости либерального равенства для свободного развития общества существовало только в круге элиты, и такие настроения расценивались как невольное, а затем и осо- знанное покушение на базовую государствообразующую идею защиты Русью вселенского православия.

До середины XIX в. слово «либерал» бы ло синонимом политич е ской неблагонадежности, признаком нелояльности к власти. Это ставило свободомыслящих людей в ситуацию конфронтации с властью, чего можно было избежать при известной свободе слова. Оппозиционность к власти заставляла многих либералов из интеллигенции оправдывать и даже поддерживать, пусть и теоретически, крайности революционной борьбы, что давало правительству основания для их преследования. Все это приводило к тому, что либеральная общественность не смягчала остроту противоречий поиском компромисса, что так естественно для либерализма, и в борьбе между реакцией и революцией она становилась на сторону последней.

Либерализм в России существовал в социальных слоях образованных людей, имевших доступ к западным формам научно-критической мысли, и имел две большие и равнозначные сферы осуществления: во-первых, в интеллектуальных (и правящих, и научных) кругах транслировались либеральные идеи западной мысли, вырабатывались формы существования этих идей в России, развивалась теория либерализма; во-вторых, либерализм существовал в форме нравственной идеи в сознании интеллигенции. Посредством этого достаточно многочисленного и все расширяющегося слоя либеральные идеи начинали распространяться в гигантских крестьянских массах через просветительскую и образовательную деятельность земских учителей и врачей. Создавалась обширная народническая культура, отражавшая жизнь простых людей и говорившая с ними понятным им языком. База либерального отношения к действительности росла, но медленно и постепенно. И все же либерализм, несмотря на свою слабую базу, с определенного момента оказался постоянным участником русской истории. Однако, выходя в сферу практической деятельности, либералы систематически проигрывали. Это происходило потому, что с развитием либеральных идей в России до ХХ в. была связана трагическая коллизия. Представители высшей национальной элиты, обладавшие не только лучшим по меркам того времени образованием, но и безусловной нравственной высотой и совестливостью и видевшие необходимость либерализации государственно-общественной структуры страны, не могли опереться на подготовленный слой буржуазии. Этот слой не сложился даже к началу ХХ в., хотя находился в процессе активного формирования. Получалось так, что личные экономические интересы либерально мыслящей элиты (следовательно, и политические интересы, если их понимать в рамках практического эгоизма) были связаны с существующим строем, а идеальные стремления, подкрепленные теоретическими рассуждениями, требовали активной борьбы с этим строем путем либеральных перемен.

Отсутствие легальной общественной платформы для выражения либеральных взглядов привело к тому, что сами либералы видели себя, прежде всего, носителями знания, теоретиками, призванными путем пропаганды разрушить вековые устои российского деспотизма. Столь важные черты либерализма, как уважение к закону и частной собственности, отступали на второй план перед стремлением «победить врага», т.е. царизм, хотя проблемы свободы личности в этическом преломлении всегда были в поле зрения русских либералов.

Общественно-политическая и экономическая ситуация, складывавшаяся в России на рубеже ХIХ–ХХ вв., также требовала проведения радикальных изменений в государственном устройстве и быте населения. Осознавая это, прогрессивно мыслящие деятели государства призывали посредством проведения реформ «сверху» заменить существующую государственную форму правления (самодержавие) другой – конституционно-демократической. Они считали необ- ходимым создать правовое социальное государство, где главными принципами должны выступать разделение властей, принцип неприкосновенности личности, где установится подлинная демократия, не будут ущемляться права человека, а законы будут связаны нормами морали.

К концу XIX в. либерализм начал складываться в последовательный научнофилософский дискурс. В числе главных проблем русские либералы выдвигали идею конституционализма, перекрывающую все остальные общественные запросы. Теоретической базой русского конституционализма в академической науке стала юридическая (или государственная) школа, представленная трудами таких мыслителей, как Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин, А.В. Градовский. Они настаивали на наличии фундаментальных нравственных ценностей в основе государства, развивающегося на принципах свободы предпринимательства, и были сторонниками умеренных административных реформ, которые проводились бы со стороны власти. Решающую роль в развитии истории они отводили личностному началу. Б.Н. Чичерин, в частности, писал, что «там, где государственное начало поглощает в себе частное или значительно преобладает над последним, это отношение может дойти до полного уничтожения гражданского равенства, с чем связано непризнание лица самостоятельным и свободным деятелем во внешнем мире. Это и есть точка зрения крепостного права» [Чичерин 1900: 103].

Все эти ученые и общественные деятели были противниками существовавшего в тот период правления, которое, по их мнению, тормозило развитие страны. Для признания человека свободным лицом, для его достойного существования, считали они, необходимо реформирование государственного строя России, формирование гражданского общества и построение правового государства с конституционно-монархической формой правления. Талантливые либеральные мыслители предлагали теоретическое обоснование перехода от традиционных порядков к гражданскому обществу с учетом особенностей исторического развития России.

Саму идею «права на достойное существование» одним из первых в Европе сформулировал великий русский философ В.С. Соловьев, дав ей юридическое обоснование в контексте своего понимания права как «минимума нравственности». Эта идея открывала новую эпоху в развитии либерализма в России и легла в основу концепций «нового либерализма» П.И. Новгородцева, Л.И. Петражицкого, И.А. Покровского, а позднее – Б.А. Кистяковского и С.И. Гессена. Формирование нового либерального дискурса было осуществлено в ходе полемики между Б.Н. Чичериным и В.С. Соловьевым в журнале «Вопросы философии и психологии» в 1887 г. по поводу книги В.С. Соловьева «Оправдание добра». «Уже современникам этой дискуссии было ясно, что спор Соловьева с Чичериным был спором между двумя эпохами в понимании справедливости – между классическим либеральным понятием “формальной справедливости”, т.е. равенства прав, и современной “социал-либеральной” концепцией, включающей также и равенство материальных условий реализации основных прав личности. При этом общим источником концепций обоих философов является идущее от Просвещения и кантовского идеализма понимание справедливости как представления о равенстве, основанное на достоинстве разумной человеческой природы» [Плотников 2007: 114].

Идеи, определенные как «новый либерализм», гуманистический и гуманитарный в своих основных посылках, ставящий во главу угла нравственное и духовное состояние личности, возникает в России практически одновременно с аналогичными идеями на Западе. Можно сказать, что это было традиционным полем развития либеральных идей в России: здесь всегда решались задачи, как сделать человека лучше, а это – путь улучшения общества.

Между тем в России не было решено большинство проблем, определявших «классический либерализм». Все ограничивалось теоретическими концепциями. А вот в размышлениях о нравственном совершенствовании человека русские либералы оказывались в традиционной ментальной парадигме русской культуры, утверждая идеи необходимости свободы для нравственно-духовного развития личности. Представители «нового либерализма» в России парадоксальным образом оказались продолжателями традиции русской философии, берущей свое начало в средние века.

Таким образом, своеобразие развития либерализма в России заключалось в том, что либерализм, хотя и оказал огромное воздействие на историю страны, никогда не был укоренен ни в сознании народа, ни в исторической практике. Общественно-политическая система России на протяжении веков складывалась как принципиально нерасторжимый идейно-административный комплекс. Огромную роль в государственном строительстве, в создании и поддержании внутренней атмосферы страны играла религия, которая была растворена в официальной идеологии, культуре, воспитательной политике и бытовой практике. Выработалось общинное понимание личности, в котором отсутствовало чувство гражданственности; оно заменялось верноподданничеством, т.е. служением царю, в фигуре которого символически была выражена идея православного Отечества. На такой идеологической структуре строилась внутренняя жизнь империи, формировалось самоощущение человека, не получавшего доступа к научным и философским достижениям западноевропейской культуры.

Либерализм в России, даже в начальной форме либеральных идей, воодушевлявших отдельных свободолюбцев, противостоял традиционной системе воззрений, на которой была выстроена государственная система. И потому преодолеть разрыв между фундаментальными ценностями, на которых строилось сознание крестьянства, составлявшего в то время подавляющее большинство населения, и ценностями свободного индивидуалистического развития так и не удалось.