Тенденции развития и доминантные характеристики человеческого капитала в условиях цифровой трансформации экономики

Тенденции экономического развития последних лет показывают, что происходящая в мире четвертая промышленная революция, переход к новому технологическому укладу, разворачивающиеся процессы цифровизации затрагивают все стороны общественной жизни, в том числе процессы формирования, воспроизводства и использования человеческого капитала. Изменяются не только количественные оценки данного понятия, но и качественное его содержание, трансформируется его структура и усложняется жизненный цикл.

В этих условиях особую актуальность приобретает исследование интегрированного воздействия цифровой экономики на процессы эволюции человеческого капитала, выступающего эпицентром происходящих глобальных технологических трансформаций. При этом для России,

^∗ Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта Президента РФ МК-23.2019.6 «“Умный регион” как междисциплинарный концепт устойчивого пространственного развития».

^∗∗ The paper was prepared with the financial support of the grant of the President of the Russian Federation MK-23.2019.6 “Smart region” as an interdisciplinary concept of sustainable spatial development”.

безусловно, развивающейся в общем для всех стран фарватере цифровых изменений, но обладающей определенными особенностями в силу сложившейся исторически многоукладности, неравномерности расселения и диспропорциональности в размещении производительных сил, данные трансформации могут быть характерны в большей или меньшей степени.

Целью исследования является определение на основе контент-анализа научной литературы и эмпирических источников российской специфики развития человеческого капитала в условиях цифровизации экономики.

В настоящее время появился целый ряд работ, посвященных исследованию трансформации человеческого капитала в цифровой экономике. При этом более разработанной тема представляется в зарубежном научном дискурсе. Так, Дарон Асемоглу и Паскуаль Рестрепо [1] всесторонне изучили влияние цифровизации и внедрения искусственного интеллекта на рынок труда, они проанализировали изменение спроса на рабочую силу, уровень заработной платы и занятость населения, основываясь на эмпирических данных США и ЕС, и выявили два ключевых эффекта. Первый из них они назвали «эффектом вытеснения», поскольку роботизация и искусственный интеллект заменяют человеческий труд в задачах, для выполнения которых он использовался ранее, что приводит к снижению спроса на рабочую силу и уменьшению размера заработной платы. Ему противодействует «эффект производительности (восстановления)», возникающий в результате экономии затрат, создаваемой цифровизацией и искусственным интеллектом, что в свою очередь увеличивает спрос на рабочую силу в так называемых «неавтоматизированных задачах». Таким образом, мощным сдерживающим фактором негативных последствий цифровизации и внедрения искусственного интеллекта, таких как снижение спроса на рабочую силу и уменьшение размера заработной платы, является создание новых, более трудоемких задач, которые требуют привлечения большего количества людей для выполнения работы, связанной с интеллектуальными и креативными видами деятельности, и тем самым уравновешивают влияние автоматизации и искусственного интеллекта на производственный процесс. Исследователи также подчеркивают ограничения и недостатки, которые замедляют адаптацию экономики и рынка труда к новой цифровой среде и тормозят итоговый рост производительности в результате этой трансформации. В их числе – несоответствие требований к навыкам работников в сфере цифровых технологий и чрезмерно интенсивной цифровизации производства, осуществляемой, возможно, в ущерб другим актуальным технологиям, способным повысить производительность труда на производстве.

Ситуация в российской экономике в целом соответствует мировым тенденциям. Сокращается численность занятых в таких секторах, как сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство, обрабатывающие производства. Одновременно растет число работников, осуществляющих финансовую деятельность, задействованных в оптовой и розничной торговле, гостиничном и ресторанном бизнесе, операциях с недвижимым имуществом, аренде и предоставлении услуг. Тем не менее активный межотраслевой кадровый «перелив» не сопровождается значительным ростом безработицы, а происходящие технологические сдвиги не становятся ее источниками, поскольку высвободившаяся в одних секторах рабочая сила успешно абсорбируется другими [2]. При этом занятые в большинстве секторов российской экономики все более интенсивно используют в своей профессиональной деятельности цифровые технологии (табл. 1).

Таблица 1 – Занятые в профессиях, связанных с интенсивным использованием ИКТ в РФ в 2019 г. [3, с. 164]

	Тысяч человек	В процентах к итогу	В процентах от общей численности занятых
1	2	3	4
Всего, в том числе:	8 598,3	100,0	12,0
Специалисты по ИКТ, всего	1 664,8	19,4	2,3
Руководители служб и подразделений в сфере ИКТ	63,9	0,8	0,1
Разработчики и аналитики программного обеспечения и приложений	674,5	7,8	0,9
Специалисты по базам данных и сетям	311,8	3,6	0,4
Инженеры-электроники	161,1	1,9	0,2
Инженеры по телекоммуникациям	88,5	1,0	0,1
Специалисты по сбыту ИКТ	11,5	0,1	0,0
Графические и мультимедийные дизайнеры	27,1	0,3	0,0
Преподаватели компьютерной грамоты	7,0	0,1	0,0
Специалисты-техники по эксплуатации ИКТ и по поддержке пользователей ИКТ	94,4	1,1	0,1
Специалисты-техники по телекоммуникациям и радиовещанию	65,0	0,8	0,1

Продолжение таблицы 1

1	2	3	4
Техники-электроники	50,1	0,6	0,1
Монтажники и ремонтники электронного и телекоммуникационного оборудования	109,9	1,3	0,2
Другие специалисты, интенсивно использующие ИКТ, всего	6933,5	80,6	9,7
Управляющие финансово-экономической и административной деятельностью	838,7	9,8	1,2
Руководители служб по сбыту, маркетингу и развитию	191,2	2,2	0,3
Руководители служб в сфере социальных услуг	385,8	4,5	0,5
Физики, химики и специалисты родственных занятий	116,8	1,4	0,2
Архитекторы, проектировщики, топографы и дизайнеры	447,9	5,2	0,6
Профессорско-преподавательский персонал университетов и других организаций высшего образования	238,0	2,8	0,3
Специалисты по финансовой деятельности	2216,4	25,8	3,1
Специалисты в области администрирования	1111,5	12,9	1,5
Специалисты по сбыту и маркетингу продукции и услуг и связям с общественностью	1173,2	13,7	1,6
Инженеры-электрики	214,0	2,5	0,3

Исходя из данных таблицы 1, можно сделать вывод, что цифровые компетенции приобретают и используют не только руководящие работники и специалисты непосредственно сферы ИКТ, но также и занятые преимущественно в других видах экономической деятельности (более 80 %). При этом наибольшее проникновение элементов цифровизации обнаруживается в финансовой деятельности (25,8 %), сбыте, маркетинге и связях с общественностью (13,7 %), а также в администрировании (12,9 %).

Учеными [4] установлено, что, несмотря на то, что научные, технологические, инженерные и математические (STEM) рабочие места являются ключевым фактором экономического роста и национальной конкурентоспособности, считается, что число STEM-работников на данный момент является недостаточным. Феномен дефицита таких специалистов исследователи объясняют перманентными технологическими изменениями, которые приводят к быстрому устареванию ранее полученных профессиональных навыков и требуют постоянного обновления компетенций. Данные результаты подчеркивают важность обеспечения непрерывности и вариативности образования в области получения технологических навыков и показывают, что STEM-рабочие места являются авангардом распространения технологий на рынке труда.

Согласно докладу Центра стратегических разработок и Высшей школы экономики [5] в России выявлен один из самых низких показателей участия взрослых в образовании – 17 % (в сравнении с 40 % в среднем по ЕС и больше чем 60 % – в Швеции и других странах). Авторы доклада связывают этот факт с низкими доходами населения и слабым развитием институтов рынка труда, в частности, с отсутствием стимулов у работников и работодателей инвестировать средства в повышение квалификации. В условиях технологического перехода и цифровизации это создает угрозу еще большего замедления российской экономики, снижения инвестиционной привлекательности регионов и городов.

В исследовании Н.В. Бондаренко, Д.Р. Бородиной, Л.М. Гохберга и др. [6] приведены несколько другие данные (табл. 2), в соответствии с которыми доля участия взрослых в образовании колеблется от 24 до 31 % в период с 2012 по 2017 гг. согласно результатам опросов, проведенных Институтом статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ.

Таблица 2 – Участие населения в непрерывном образовании (% от численности респондентов в возрасте 25–64 лет) [7, с. 76]

	2012	2013	2014	2015	2016	2017
Всего участвовали за последние 12 месяцев, в том числе по видам непрерывного образования:	27,3	31,0	27,0	24,0	29,5	26,0
формальное образование	2,7	2,5	2,3	8,3	7,9	4,3
неформальное образование	13,3	12,4	13,8	11,4	15,6	10,3
самообразование	24,4	28,5	24,6	20,4	25,5	22,2

По данным исследователей [8, с. 79], Россия занимает 32 место среди 33 европейских стран по участию взрослого населения в образовании, опережая лишь Румынию, при этом находясь на последнем месте в рейтинге по доле взрослых лиц, занимающихся самообразованием.

В качестве одного из решений этой проблемы, в том числе в сфере восполнения дефицита технологических и цифровых компетенций населения, специалисты Центра стратегических разработок и Высшей школы экономики [9] предлагают предоставить гражданам трудоспособного возраста возможность пройти переподготовку или повышение квалификации в соответствии с передовыми требованиями к профессии через «сертификаты развития карьеры» на условиях со-финансирования или полного финансирования со стороны государства. Примером внедрения данной инициативы может служить проект «персональных цифровых сертификатов», реализуемый в 2020 г. в 48 регионах России в рамках национального проекта «Цифровая экономика Российской Федерации».

Однако M. Schneider констатирует, что инвестиции в информационные технологии и компетенции сами по себе не приводят к повышению производительности труда на рабочем месте, и пытается объяснить этот факт с позиции синтеза концепций человеческого и организационного капитала [10]. При этом комплекс, включающий два указанных вида капитала в совокупности с информационными технологиями, он предлагает рассматривать в качестве особого вида нематериального актива, способного обеспечить фирме устойчивое уникальное конкурентное преимущество. Однако создание человеческого и организационного капитала, необходимых и достаточных для извлечения преимуществ цифровизации, по мнению исследователя, требует большого количества времени и зависит от истории фирмы и институциональной среды, что доказано на примере изучения динамики конкурентоспособности немецких фирм в процессе цифровизации.

Российские предприятия в настоящее время наряду с развитием цифровых и технологических компетенций персонала активно увеличивают количество и ассортимент используемых в бизнесе информационных технологий (табл. 3).

Таблица 3 – Российские организации, использующие цифровые технологии (% от общего числа организаций) [11]

	2015	2016	2017	2018	2019
Широкополосный интернет	79,5	81,8	83,2	86,5	86,6
Облачные сервисы	18,3	20,3	22,9	26,1	28,1
ERP-, CRM-, SCM-системы, в том числе	15,4	15,9	17,4	19,6	20,5
ERP-системы	9,3	10,7	12,2	13,8	14,8
CRM-системы	9,9	9,4	10,3	13,2	13,9
SCM-системы	4,3	4,4	4,7	6,4	6,6
RFID-технологии	4,8	4,7	5,0	5,4	6,3

Из данных таблицы 3 видно, что использование широкополосного интернета стало для большинства организаций обычной практикой; на 50 % в 2019 г. по сравнению с 2015 г. увеличилась доля организаций, использующих облачные сервисы; наряду с ERP-системами постепенно начинают внедряться CRM- и SCM-системы; в меньшей степени распространена пока технология бесконтактной автоматической идентификации объектов с использованием RFID-меток.

Что касается регионального уровня изучения человеческого капитала в цифровой экономике в различных его проявлениях, хотелось бы отметить наличие относительно меньшего числа исследовательских работ по сравнению с национальным и корпоративным уровнем.

В работах E.J. Malecki [12] проанализирован феномен регионального социального капитала как культуры доверия и взаимодействия между людьми (индивидуальной и в рамках организаций) в условиях цифровизации с продуктивными экономическими результатами. Автор подчеркивает, что высокий уровень социального капитала способствует инновациям, обучению и предпринимательству – ключевым процессам регионального развития. При этом выдвигается тезис о том, что уровень социального капитала менее развитых сельских территорий можно повысить путем использования телекоммуникационных технологий для преодоления «цифрового разрыва». Однако развитие цифровой инфраструктуры не является панацеей и должно сопровождаться стимулированием миграции населения для восполнения нехватки в сельских районах резервов человеческого капитала. В противном случае оно окажется бесполезным либо принесет желаемые улучшения лишь для небольшой части сельских территорий.

Проблема цифрового неравенства или «цифрового разрыва» (digital divide) в России очень актуальна в настоящее время и является одной из наиболее трудноразрешимых, поскольку существуют значимые различия в обеспеченности различных территорий страны цифровой инфраструктурой, обусловленные, в том числе, низкой инвестиционной привлекательностью проектов по развитию подобного рода инфраструктуры в связи с диспропорциями в плотности населения, экономической активности предприятий и т.д. Этот факт подтверждается анализом различного рода рейтингов субъектов Российской Федерации по развитию цифровой инфраструктуры [13].

Диспропорции в распределении населения по территории страны, в инфраструктурной (в том числе цифровой) обеспеченности, в экономической активности населения не могут не отражаться на распределении различных видов и форм человеческого капитала.

В работе M. Мархайчук, И. Жуковской [14] произведена оценка и моделирование распространения интеллектуального капитала с использованием данных Единой межведомственной информационно-статистической системы (ЕМИСС) по 8 федеральным округам Российской Федерации за 2017 г. На основе трехкомпонентной модели, включающей человеческий, структурный и реляционный капиталы, авторами был сформирован комплекс релевантных показателей оценки регионального интеллектуального капитала Российской Федерации. Установлено, что он распределен по территории страны непропорционально, концентрируясь вокруг столицы, и имеет более низкий уровень в отдаленных от нее регионах. Интеллектуальный капитал распространяется неравномерно, перетекая из Центрального федерального округа в соседние регионы, однако остальные субъекты РФ развиваются практически изолированно.

Авторы Центра стратегических разработок и Высшей школы экономики резонно связывают развитие регионального интеллектуального капитала со способностью российских университетов выполнять ключевую роль в технологическом, социально-экономическом и культурном развитии регионов, как это происходит в США, Китае, Южной Корее, странах Западной Европы [15]. Однако многие российские вузы не имеют собственных исследований и разработок, слабо связаны с реальным сектором экономики в регионе, отстают от современного уровня развития технологий. Указанные проблемы предлагается решать путем использования сетевых и электронных образовательных технологий в смешанных моделях обучения.

Проведенное нами исследование, безусловно, не охватывает всех тенденций и характеристик эволюции человеческого капитала под воздействием цифровизации экономики. Однако оно позволяет сформулировать ряд промежуточных выводов. Направления трансформации человеческого капитала в российской экономике в условиях цифровизации в целом соответствуют общемировым тенденциям:

• •    кардинальным образом изменяется содержание, структура, механизмы воспроизводства и количественные характеристики человеческого капитала на национальном, региональном и корпоративном уровнях;

• •    наряду с ранее известными проявляются такие тенденции, как интеллектуализация и кре-ативизация, виртуализация и сетизация;

• •    среди характеристик человеческого капитала возрастает роль интегративности и вариативности образования, когерентности компетенций, сочетания конвергенции и дивергенции техногенеза и антропогенеза.

В качестве специфических черт эволюции человеческого капитала в российской экономике следует отметить:

• •    слабую вовлеченность населения в процессы непрерывного образования, приобретения новых, в том числе цифровых и технологических, компетенций в течение всей жизни;

• •    низкий уровень развития социального капитала обширных сельских территорий страны, усугубляющийся цифровым неравенством;

• •    дефицит вузов, способных играть ключевую роль в формировании регионального интеллектуального капитала.

Преодоление этих негативных характеристик требует разработки и внедрения новых, более эффективных, ориентированных на актуальные общемировые тенденции форм и механизмов воспроизводства человеческого капитала, в особенности в регионах.

Ссылки:

; Idem. Automation and New Tasks: How Technology Displaces and Reinstates Labor // Journal of Economic Perspectives. 2019. Vol. 33, iss. 2. P. 3–30. ; Idem. The Race between Man and Machine: Implications of Technology for Growth, Factor Shares, and Employment // American Economic Review. 2018. Vol. 108, iss. 6. Р. 1488–1542.

Редактор: Ситникова Ольга Валериевна Переводчик: Кочетова Дарья Андреевна