Теоретическое обоснование концептуализации феномена джентрификации

Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, Москва, Россия, ,

,

здания, тогда как периферийные районы или пригороды часто называют «спальными». Другим примером может стать иллюстрация из книги К. Стил «Голодный город», которая рассматривает развитие урбопространства и современное состояние городов через практики питания и влияние еды на людей и среду их проживания. Например, торговые площади или рынки исторически являлись местами, которые выполняют не только потребительскую функцию, но также политическую, публичную и социальную (Стил, 2014). Историческую отсылку к дифференции городских пространств часто можно встретить в топонимике улиц, районов, площадей и пр.: например, Мясницкая улица в Москве. Подобное зонирование было удобным с точки зрения логистики и помогало ориентироваться в городском пространстве. Но дифференциация его может иметь как позитивное влияние на развитие и взаимодействие горожан, так и негативное – по типу сегрегации, социальной изоляции, неравенства и пр.

В основе феномена джентрификации лежат механизмы дифференциации. Пространственная дифференциация является разновидностью общественной, в рамках которой рассматривается распределение социальных групп в городском пространстве.

Сегодня в силу малоизученности как теоретических, так и практических оснований процесс джентрификации активно используется в научном и профессиональном кругах как синоним терминов «облагораживание», «благоустройство», что ограничивает понимание процесса. Джентри-фикация – более многогранный феномен, включающий в себя несколько различных механизмов. М. Сэвидж и А. Варде выделяют четыре процесса, совокупность которых задает развитие процессам джентрификации: 1) реорганизация социальной географии города; 2) пространственная перегруппировка людей со схожим образом жизни; 3) архитектурные преобразования (застройка среды, восстановление жилья); 4) изменение земельной системы (рост цен на недвижимость) (Savage, Warde, 1993).

Таким образом, джентрификация предстает как комплексный процесс, сочетающий социальные, культурные и экономические изменения в городской среде. Ее многосторонняя природа требует обращения не только к современным проявлениям, но и к истокам формирования самого понятия. Прослеживание генезиса термина позволяет выявить ключевые исследовательские традиции и лучше понять, каким образом этот феномен был осмыслен в социологии.

Генезис изучения джентрификации . Впервые понятие джентрификации было упомянуто в работах британского социолога Р. Гласс в 1964 г. Концепция возникла из ее наблюдений за тем, как дома в районах Лондона захватывались богемными семейными парами, обозначенными Р. Гласс как «джентри» (от англ. gentry – «дворянство, аристократия») – более богатые и образованные представители рабочего класса, наследники землевладельцев (Glass, 1964). По замечанию Э. Лопес-Моралес, Р. Гласс использовала данный термин для обозначения появления нового класса «городского дворянства» («urban gentry») с ироничной отсылкой к классу сельского дворянства («rural gen-try») в XVIII–XIX вв., который по иерархии располагался чуть ниже землевладельцев, но выше фермеров и крестьян (Lopez-Morales, 2019). В свою очередь джентри вытесняли существующие сообщества «синих воротничков» из этих районов, являющихся коренными представителями изучаемых кварталов. Приток «джентри», или джентрификация – по первоначальной гипотезе, начался с частичной интеграции групп людей со средним и высоким уровнем дохода, обычно представленных молодыми семьями, занимающими руководящие должности, сотрудниками риелторских фирм или растущим классом предпринимателей. Частичная интеграция впоследствии приобрела более массовый характер, что привело к полному изменению социального облика района (Glass, 1964).

Исторические корни джентрификации, как отмечает С. Осман, уходят еще дальше, к ранним выступлениям художников против повышения арендной платы за помещения под студии в Гринвич-Виллидж (Нью-Йорк) в 1920-х гг. Они обвиняли арендодателей в необоснованном повышении стоимости аренды, а богатых приезжих, желавших казаться художниками и в действительности не понимавших ничего в искусстве, – в готовности платить такие суммы. Оба процесса привели к вытеснению «настоящих» художников с освоенной ими территории. С. Осман приводит также другой пример: в начале XX в. архитекторы и художники реконструировали здания в Нью-Йорке, Чарльстоне, Новом Орлеане и других городах, вытесняя бедные слои населения (Osman, 2016).

Н. Смит отсылает к еще более ранним предвестникам джентрификации – он рассматривает период «османизации» (travaux haussmannisation) Парижа в XIX в., когда центр города стал полностью принадлежать буржуазии (Smith, 1996). Бедные жители из рабочего класса были перемещены на периферию населенного пункта, в частности, в пригороды на северо-востоке Парижа (например, в Бельвиль) (Lopez-Morales, 2019).

Термин «джентрификация» начал использоваться в развитых капиталистических городах (в основном в США и Великобритании) после Второй мировой войны, где программы обновления городов подразумевали снос старых кварталов, которые должны были быть заменены современным жильем и автомагистралями. Снос жилья означал переезд целого ряда граждан. Молодые се- мьи из среднего класса покупали и ремонтировали старые заброшенные дома в «плохих» районах. Данный процесс получил разные наименования: «браунстоунинг» – в Нью-Йорке, «белая окраска» (на англ. «whitepainting») – в Торонто (Lees et al., 2008), «отбеливание» (исп. «blanqueamiento») – в Мехико (Lopez-Morales, 2019).

Первоначальная концепция понимания термина «джентрификация» была одной из наиболее популярных среди ученых-современников Р. Гласс: иллюстрируя процесс вытеснения коренных жителей с определенной территории, она становилась причиной споров специалистов. Наиболее громкая дискуссия состоялась между представителями радикального (марксистского) и либерального подходов в установлении причин джентрификации. Первые определяли ее причины через постоянную потребность капиталистов в увеличении частных доходов за счет замены основного капитала, установленного в городском пространстве, вторые – через потребительские требования и предпочтения жителей. Марксистская точка зрения ярко представлена работами Н. Смита, который полагал, что джентрификация на самом деле была движением капитала, а не людей, «назад в город» (Smith, 1979). Оживление городских районов в Северной Америке объяснялось не столько культурными предпочтениями «возвращающейся» пригородной буржуазии, сколько «разрывом в арендной плате», который значительно увеличивал потенциальную норму прибыли, провоцируя рост спроса на девелопмент в этом пространстве (Lopez-Morales, 2019). Н. Смит разделял понятия джентрификации и редевелопмента и определял последнее как строительство новых зданий на ранее освоенных землях, тогда как джентрификация рассматривалась им как процесс, при котором покупатели жилья среднего класса, арендодатели и застройщики реконструируют бедные кварталы (Smith, 1996).

Схожей объяснительной модели джентрификации придерживался Э. Кларк, который выделил три главные причины джентрификации: коммодификацию пространства (превращение пространства в товар), поляризацию власти и доминирование политико-экономических интересов (Clark, 2005). Совокупность этих элементов связана с разрывом в арендной плате и оказывала влияние на землю и соседние с ней пространства.

Марксистская теория, а именно концепция разрыва арендной платы, часто подвергалась критике как сверхдетерминистская и чрезмерно сфокусированная на экономических аспектах изменений в землепользовании (Lopez-Morales, 2019).

Постепенно дискуссия о причинах джентрификации угасала, и в фокусе исследователей появилось место для обсуждения социальных последствий процесса и связанных с ним явлений.

Д. Лэй в рамках теории потребления (либеральный взгляд) считал, что джентрификация – ответ новому среднему классу, который включает в себя креативных граждан (художников, учителей, работников арт-индустрии и пр.), занимающихся жилищным строительством и реконструкцией городов (Ley, 1987). Данная теория подчеркивает роль джентрификаторов, которых привлекают определенные городские районы из-за их культурной и эстетической ценности, что часто приводит к перемещению из них коренного населения с низкими доходами. Этот процесс характеризуется изменением социальной структуры и экономического ландшафта кварталов в соответствии с желаниями и потребностями джентрификаторов. В своей книге Д. Лэй описывает типаж последних на примере молодого дизайнера, который, уходя из дома, будет искать себе «молодое» (где живут его сверстники) и «веселое» (где он сможет заниматься своим любимым делом) место, «в котором он будет чувствовать себя особенным и в то же время, как дома; район, отражающий его вкусы» (Ley, 1996).

Согласно либеральному подходу, в основе процесса джентрификации лежат изменения предпочтений жителей: индивиды со схожими интересами (или сопоставимым уровнем дохода) постепенно уезжают из своих «родных» мест в те районы, где живут их единомышленники (Bostic, Martin, 2003; Lees, 2003).

Х. Пхе и П. Уэйкли развивают теорию статуса / качества для объяснения жилищных предпочтений граждан при выборе места жительства (Phe, Wakely, 2000). Индивиды выбирают место жительства (район, город) в зависимости от личных потребностей: например, семья с детьми будет ценить район с хорошей школой, в то время как для молодой пары важна возможность получить развлечения рядом с местом проживания или посетить ресторан. Таким образом, ученые, придерживающиеся данной интерпретации, акцентируют внимание на том, что джентрифи-кация – непреднамеренный процесс перемещения жителей, когда более состоятельные из граждан группируются на одной территории (например, улице или районе) в соответствии с собственными предпочтениями, стремятся к поддержанию привычного образа жизни и не намеренно вытесняют жителей с более низким доходом.

Одна из разновидностей понимания джентрификации – маргинальная, она была теорети-зирована Л. Мендесом. В своих работах исследователь обращал внимание на социальные и культурные последствия этого движения и противопоставляет его традиционным нарративам

(Mendes, 2013). Маргинальные джентрификаторы отличаются от типичных тем, что предпочитают исторический центр города. Для них он ассоциируется с качеством и разнообразием, а периферия или пригород – с зависимостью и подчинением: «[пригороды] олицетворяют собой исключение из городской среды с высоким уровнем маргинализации и социально-пространственной сегрегации, социальной аномии и дефицита гражданственности» (Mendes, 2013). Концепция Л. Мендеса расширяет традиционное понимание рассматриваемого процесса, акцентируя внимание на уязвимом «новом среднем классе» как акторе изменений, что усложняет модель «богатые против бедных», показывая переплетение социальных статусов и стратегий выживания.

Теория городской культуры рассматривает искусство наряду с капиталом в качестве движущих сил джентрификации. Художников она описывает как пионеров этого процесса, привносящих эстетический смысл в депрессивные кварталы, где жизненные привычки и вкус к постиндустриальным пейзажам стали культурной моделью для среднего класса.

Художники и интеллектуалы как приверженцы аутентичности и естественности идеализировали жизнь низших классов, противопоставляя ее буржуазному лицемерию. Сегодня они продолжают находить вдохновение в городских трущобах, видя в них параллель между вынужденной маргинализацией бедняков и своей добровольной изоляцией от коммерческой культуры. Исследователи отмечают, что для первых богемных художников Парижа искусство было способом жить своей жизнью, а не работой (Zukin, 2008).

В данном ключе стоит отметить связь джентрификации и концепции «креативного класса» Р. Флориды. По его словам, первую можно рассматривать как прием, направленный на оживление городской экономики (Florida, 2004). Но данный подход часто критикуют, так как он фактически служит инструментом легитимизации существующих властных структур и мобилизации государственных инвестиций, преимущественно направляемых на поддержку привилегированных групп в ущерб менее обеспеченным слоям населения. Здесь возникает методологический разрыв: для Р. Флориды креативные сообщества – это ресурс, для марксистской традиции – инструмент перераспределения в пользу капитала. Сравнение этих позиций важно для изучения организации новых форм общественных пространств, например, креативных пространств: такие проекты часто сопровождаются вытеснением локальных жителей и ростом арендных ставок, что демонстрирует противоречие между официальной риторикой о «развитии креативного города» и реальными социальными последствиями (Rinn et al., 2022). Ориентация новой городской политики на рыночные механизмы и потребности потребителей приводит к маргинализации менее обеспеченных слоев населения (Mendes, 2013).

Ч. Лэндри в рамках своей теории о креативном городе отмечает джентрификацию и социальную поляризацию как негативные последствия развития креативности в городе. Эти процессы возникают, когда творческие индустрии сводятся только к экономическим стимулам. В результате жители оцениваются в первую очередь как потребители, а городские пространства лишаются первоначального социального и культурного многообразия (Лэндри, 2006).

Российский контекст изучения джентрификации . В российской науке начало использования термина «джентрификация» так же, как и разработка темы городской сегрегации, приходится на 1990-е гг. Несмотря на очевидный интерес ученых к этому явлению, лишь в немногих исследовательских работах оно рассматривается системно, как базовый процесс (Вавилина, Шпигунова, 2024).

Попытку наиболее полно рассмотреть джентрификацию как социальный процесс предприняли Н.Д. Вавилина и Ю.М. Шпигунова. Выделение ее элементов – моделей, каналов, форм, этапов, типов и «ловушек» – позволило им рассматривать джентрификацию как динамичную систему с множественными траекториями развития и точками напряжения. На материале городских процессов в Новосибирске исследователи репрезентировали специфический характер джентри-фикации для России: ее социальная логика определяется не расовыми, а классовыми противостояниями. Сказанное указывает на то, что универсальные западные модели не могут быть механически перенесены на российский контекст. Особое внимание Н.Д. Вавилина и Ю.М. Шпигу-нова уделяют стихийности российской джентрификации и отсутствию ее государственной регуляции. Конфликтность здесь выступает не столько выражением борьбы за ресурсы, сколько следствием разрушения устоявшихся практик повседневной жизни (Вавилина, Шпигунова, 2024).

Важно отметить, что изучение процесса джентрификации междисциплинарно и отражено в работах исследователей различных областей знания. Так, например, В.Л. Глазычев определял джентрификацию как устойчивый термин для обозначения процесса редевелопмента целых районов, вследствие которого они переживают полную смену социального состава населения (Глазычев, 2011).

Чтобы подчеркнуть уникальность проявления феномена в России, некоторые исследователи применяют термин «дворянизация», указывая на вытеснение жителей без формирования новых социально-экономических кварталов, что отличается от традиционного понимания феномена на Западе (Vorobyev, Campbell, 2008).

Заключение . Джентрификация имеет глубокие исторические и социальные корни, что указывает на ее устойчивость как урбанистического процесса. Сначала феномен фиксировался как локальная трансформация отдельных кварталов, но со временем стал отражать более общие закономерности городской динамики, связывая пространственные изменения с социальными.

Постепенный переход исследований от объяснения причин к анализу последствий отражает многомерность феномена: он одновременно затрагивает культурную идентичность, социальные связи, экономику и политику. В этом контексте особое значение приобретают маргинальные формы джентрификации, которые демонстрируют, что участие в процессе может принимать не только обеспеченный класс, но и социальные группы с ограниченными ресурсами.

Важной частью современного теоретического обоснования является связь джентрифика-ции с концепцией «креативного класса», где процесс рассматривается как инструмент обновления городов. Однако критика этого подхода выявляет его противоречивость: развитие креативных и творческих пространств сопровождается усилением социального неравенства и вытеснением уязвимых групп.

Для российской социологии феномен джентрификации новый, в связи с чем он только начинает «обрастать» собственными концептуальными основами. Наблюдаемые отличия проявления феномена в российских городах подчеркивают необходимость адаптации западных теоретических моделей к специфике постсоветских городов. Особого внимания для дальнейшего изучения требуют сравнительные исследования разных национальных и региональных моделей джентрификации. Перспективным также представляется анализ роли креативных индустрий в формировании социально-пространственных трансформаций.