Теория и практика современных культурных процессов в России

Современный этап общественного развития вошёл в стадию постиндустриального развития, которая ещё называется информационной, когда среди решающих факторов исторического развития главным становится культура. Не случайно поэтому политики, общественные деятели всего мира XXI век объявили веком культуры.

Сегодня философы, культурологи, экономисты развернули активные исследования различных составляющих этого феномена, пытаясь осознать, в чем заключается роль культуры в общечеловеческом, континентальном и региональном масштабах. Среди научных школ и направлений можно выделить разработку концепции «культурного капитала» с его «габитусом». Научная экономико-культурная мысль (П. Бурдье, Г. Беккер, Р. Глассби), авторы отечественной «экономической социологии» (2005, Т. 6, № 3) все чаще и чаще обращаются к культурным нормам, ментальностям, традициям, укладам. Представляют интерес идеи о существовании «внутренних форм культуры» (Г. С. Кнабс), о наличии некой «субстанции», которую можно определить как «дух цивилизации» (А. И. Шендрик). Активно разрабатываются идеи о «коде культуры», «культурной матрице сознания», о «культурном контексте», в которых, по мысли В. С. Библера и М. М. Бахтина, проявляется сама сущность общественного бытия [4; 5; 13].

Не случайно ещё М. С. Каган в своей известной работе «Человеческая деятельность» рассматривал историю как процесс человеческих «культурных» свершений людей, а человека в ней — как меру личностного освоения исторического опыта или своей родовой сущности. «Этот субъектно-личностный объект», — подчёркивал он, — «и есть — культура» [11].

В отечественной культурологической мысли получает все большее развитие теория «ресурса культуры» как преобразующего ресурса общественных отношений. Данная тема стала предметом дискуссий не только нескольких Московских Форумов культуры, но и международных симпозиумов последних лет «Вузы культуры и искусств в едином мировом образовательном пространстве», инициатором и организатором которых стал Московский государственный университет культуры и искусств.

В рамках этих дискуссий можно выделить разработку таких концептов, как «социальная поливариативность ресурса культуры» (Р. Г. Абдулатипов); «культурное наступление на экономику» (А. И. Арнольдов); «доминанта культурных интересов в социальной практике» (Ю. В. Китов); «глобальная культурная локальность на основе общности культурных интересов людей» (В. М. Межуев); «культурная среда и культурные практики как механизмы социокультурных трендов» (В. М. Розин). Общий интерес вызывают теории культурной идентичности (И. В. Малыгина); социальной экологии культуры личности (В. А. Ремизов); коммуникативной культуры и эгагогики (В. С. Садовская); информационной культуры (Н. И. Гендина); диверсификации культурных про- цессов (Е. Л. Кудрина); персоналий культурных процессов» (А. А. Аронов); смыслогенетической теории культуры (А. А. Пели-пенко).

В научный оборот современного культурного процесса прочно вошли такие парадигмы, как «диверсификация образования в сфере культуры»; «субвекторность системы развития регионального образования в сфере культуры и искусства»; «культура как ресурс развития общества»; «культура личности как ресурс развития общества»; «капитализация культуры как производительной сферы общества». В качестве дополнения к последней парадигме интересно отметить факт заседания Международного суда по иску Италии о том, что при оценке степени капитализации её общественного производства не был учтён уровень капитализации культуры страны.

Другими словами, культура сегодня рассматривается как «экономический фактор» и как важнейший феномен общественных отношений. Вместе с тем в исследованиях отмечается, что мировое, духовное развитие сегодня невозможно вне культурной составляющей, оно сопряжено со «смыслами культурной динамики». В связи с этим актуализируются проблемы, лежащие в системе: потребительское общество — культура потребления — креативная (конформистская, инновационная) личность (А. В. Костина, А. Я. Флиер).

На данном теоретико-концептуальном фоне важными становятся факторы культурного выбора: человек разрушающий или человек созидающий; человек, слепо рефлектирующий, или человек, осознанно действующий; личность, делающая выбор, который опирается на «опыт истории», или личность, наступающая на пресловутые тупиковые «грабли»; человек права или человек гармонии правовой нормы и морали, нравственной традиции, гуманистически ориентированных ценностей (С. Н. Иконникова, Э. А. Орлова, Е. Г. Соколов).

Отметим, что последнее здесь выступает, пожалуй, как ключевое звено «выбора» для человека. Именно так его и классифицировал Президент Российской Федерации В.В. Путин на заседании Совета по культуре и искусству, предваряющем 2014 год, подчеркнув, что «… нельзя потерять свои культурные корни…» [22]. В данной «связке» рассматриваются и вопрос о базовом учебнике по отечественной истории для общеобразовательных школ, и вопрос об оценке важнейших событий жизни России, оказавшийся, в частности, столь актуальным в ситуации с телеканалом «Дождь» относительно судеб Санкт-Петербурга (Ленинграда) в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 годов, и даже оценка гражданами страны прошедших XXII Зимних Олимпийских игр в Сочи, столь замечательно организованных и проведённых. Здесь речь идёт о патриотически ориентированных экономической, политической элите, «офисном планктоне», об административном массиве и, конечно, о недопустимости межпоколенного разрыва населения в оценке и признании ценностей, традиций, идеалов, о прочности нравственных устоев, о понимании своего места в ценностных концентрумах «я — семья — нация — государство — человеческое всеединство», с одной стороны, а с другой — «дети — родители — деды». Такие приоритеты выводил Вл. Соловьев в книге «Оправдание добра. Нравственная философия», и вряд ли в гуманитарной сфере за сто с лишним лет что-то радикально поменялось.

Также сегодня речь может вестись и о межэтнических, межрелигиозных «шероховатостях» в понимании таких феноменов, как Отечество, общественный долг, социальная ответственность, свобода, пределы действий и т.п. — того, что должно цементировать «духовное поле» России и не подвергаться эрозии.

Важное место при этом принадлежит положению Конституции Российской Федерации о «едином культурном пространстве», существующем как ведущее начало по отношению к принципу «национально-культур- ной автономии».

Данное обстоятельство актуализировало в последние годы вопрос о культурной политике в государстве, который, в свою очередь, связан с законом о культуре.

Как известно, действующий закон был принят ещё в 1992 году. Время требует нового комплексного, осмысленного законодательного регулирования всех сфер, относящихся к культуре и искусству. Дробить его на отдельные части не очень оправданно. В его рамках, вероятно, должен быть раздел по культурному воспитанию молодёжи, по их культурному просвещению, о котором все больше и больше говорится в общественной и научной печати. Это стало особенно актуально и в связи с пресловутым «Майданом» в Украине.

Заслуживает внимания здесь и проблема развития в последнее время теории социально-культурной деятельности. Представляется, что данная тема вырастает в своеобразный этап её «генезиса и развития». Если первый этап был связан (А. В. Сасыхов, Ю. А. Стрельцов) с разработкой педагогических основ «клубоведения» [27], второй этап явился переходом от культурно-просветительной к социально-культурной деятельности (Т. Г. Киселева, Ю. Д. Красильников), то сегодня активизируется разработка теории, данной методики и организации социально-культурной деятельности по всем направлениям научно-педагогической дисциплины (А.Д. Жарков); теории и практики социально-культурного менеджмента (В. М. Чижиков); организации деятельности учреждений культуры (Л. С. Жаркова); истории и методологии социально-культурной деятельности (Н. Н. Ярошенко) [7; 8; 13; 29; 31]. Сегодня так же ведётся поиск последующих оснований для культурных практик, исходящих из теории прикладной культурологии (М. А. Ариарский) [3].

Думается, данный теоретический поиск приведёт к конструктивным выводам и обоснованиям дальнейшего развития культурной практики. Однако всякая организа- ция все же в той или иной степени связана с культурной политикой. Вопросами теории культурной политики в реформируемой России занимались такие учёные, как А.И. Арнольдов, Э. А. Орлова, А. И. Комеч, И. К. Кучмаева, А. В. Каменец и др. Сегодня данную проблему активно разрабатывают Р. Г. Абдулатипов, О. Н. Астафьева, А. Я. Флиер, А. Н. Смирнов [18; 28]. Впрочем, нет такого учебника по культурологии, изданного в 2000-е годы, где бы ни поднимались вопросы культурной политики [3; 16; 19; 21].

Следует отметить, что в последнее время активизируется концепт культурной политики, связанный, с одной стороны, с абсолютизацией рыночных отношений и суммой порождённых им феноменов: товар, спрос, конкуренция, потребление, культурное предложение, культурная услуга, культурное насыщение, культурное предпочтение и т.д., а с другой стороны, с идеей, что сегодня необходим переход от преимущественно культуры села и малых поселений к доминированию культуры города, ибо в современной России за последние десятилетия осуществлена и продолжает осуществляться урбанизация территории. Есть и третья идея, связанная с тем, что в стране необходимо формировать множество культурных центров со своими особенностями и приоритетами («культурная столица одна, центров — множество»).

По данному поводу можно констатировать, что упускаются сущностные стороны культурного процесса, абсолютизируется «индустриальный» подход в культурной политике, а главное — упускается человек, как ядро культуры, как её цель и средство, а если и подразумевается, то лишь как потребитель, а не как гуманистически ориентированная, творчески созидательная личность, впитывающая традиции, опирающаяся на базовый менталитет. Особенно ярко подобная концепция обозначилась в культурной практике Перми и её вдохновителей М. А. Гельмана и В. Н. Новичкова. Однако, как продемонстрировала жизнь, данная по- зиция подверглась и подвергается серьёзной и обоснованной критике теоретиков-культурологов — по основным позициям. Ну, а горожане Перми встретили «в штыки» культурные новации «от новаторов», выйдя на митинги с лозунгами: «Нет — чёрной культуре», «Нет — псевдокультуре».

Вместе с тем следует констатировать и конструктивные новации данного подхода, связанные с разумным использованием рынка культурных услуг («насыщенный культурный досуг» — М. Гельман) с целью ухода от политики «остаточного финансирования культуры» и решения целевой задачи сосредоточения на финансовой поддержке работников сферы культуры.

Представляется плодотворной идея «культурного альянса» как объединений в поддержку созидания и развития интересной, творческой, культурной среды города, когда «среда» становилась бы базой — побудителем социально-экономического развития и ресурсом задач «большой политики». Не вызывает сомнения в своей продуктивности и концепция «полицентризма культуры», предполагающая создание множества содержательно самоценных культурных центров в России. Интересна концепция вовлечения в сферу культурного проектирования специалистов многих сфер жизни общества. Очевидно, что требуется и обновлённая личность самого культурного работника или пересмотр специализаций работника сферы культуры [23].

Таким образом, сегодня необходим методологический прорыв. Много конструктивного в данном направлении осуществлено на Московском форуме культуры «Культура как стратегический ресурс России в XXI веке» (МГУКИ) [19]. В частности, в числе основных проблемных полей научных исследований, которые необходимо осуществить в интересах дальнейшего развития и необходимой корректировки культурной политики, всей системы деятельности субъектов культурной практики определены следующие направления: исследование актуаль- ного социального состояния с целью определения степени соответствия ему проводимой культурной политики; определение того, насколько динамика изменения культурной политики отстаёт от темпов изменений состояния общества, выработка рекомендаций для её модернизации; исследование и моделирование наиболее вероятных изменений в состоянии российского общества в обозримой перспективе, проводимые на основе анализа наблюдаемых тенденций, и разработка в связи с этим перспективного плана корректировок в развитии культурной политики, её частных задач и инструментария; исследование изменений в социальной стратификации российского общества, изменений в культурных запросах различных социальных страт и выработка рекомендаций по соответствующей корректировке культурной политики; исследование изменений, произошедших и происходящих, в вопросах национальной, религиозной, классовой и иной идентичности населения России, проблем выработки параметров новой российской идентичности, возможностей более эффективной работы органов культуры в этом направлении, в частности по использованию культурного исторического наследия в этих целях; комплексная и системная разработка принципов и методов участия культуры в социальном управлении обществом и целенаправленном воздействии на общественное сознание, принципов органического сочетания культурных потребностей населения и культурно-воспитательной работы с ним; разработка регионального и муниципального уровня реализации таких корректировок с учётом их местных особенностей; разработка системы алгоритмов комплексного мониторинга социальной эффективности культурной политики, проводимой Министерством культуры Российской Федерации и подчинёнными ему структурами; разработка программы постоянного повышения социальной эффективности культурной политики; превращение задачи отслеживания этой эффектив- ности в неотъемлемый аспект общественной деятельности; осуществление комплексной работы по систематизации и формализации всего корпуса профессиональных компетенций, которыми должны обладать работники отрасли культуры нового поколения; соответствующая корректировка программ подготовки специалистов по направлениям, востребованным отраслью культуры; разработка перспективной программы подготовки кадров для сферы культуры с необходимыми профессиональными компетенциями с учётом тех корректировок задач и технологий, которые диктует реальность.

Представляется, что скоординированная сейчас совместная работа Министерства культуры РФ с научными институтами и вузами отрасли культуры может стать началом конструктивного движения, способствующего воплощению в жизнь значимых теоретических инноваций, аналитического обеспечения современной культурной политики.

Таким образом, культурная политика, её исследование и научное конструирование во многом определяют созидательные тренды социокультурной деятельности общества. Однако здесь нельзя не учитывать ещё один существенный ракурс, который связан с такой отраслью культуротворчества, как образование. Именно здесь формируется личность и её компетенции. Анализ ряда исследований, посвящённых российскому образованию сферы культуры и искусства в общероссийском и региональном измерениях (Т. В. Кузнецова, Е. Л. Кудрина, И. И. Ир-хен и др.), позволяет сделать ряд процессуальных выводов.

В современной России происходит перекодирование структуры образовательных процессов в сфере культуры и искусства за счёт глобализации общественной духовной жизни. Содержательный код, определяемый сочетанием фундаментальности, художественности и рациональности, принадлежностью к национальной профессиональной школе, обретает иную смысловую нагруз- ку, вызывает прикладную направленность подготовки бакалавров, которая становится модернизационным «ответом» на «вызовы» времени. Здесь так же необходимо учитывать вырабатываемые общеевропейские ценности образования в сфере культуры и искусства, где утверждается межкультурный диалог, направленный на поиск истины в науке и художественно-творческом процессе, на проявление своего «Я» в общении с другими субъектами. Однако модификацию процессуального кода обусловливает принцип двойного соответствия: необходимость образования отвечать мировым трендам и сохранять национальный характер российской культуры. Структурно-функциональный код отражает так же трансформацию образования в сфере культуры и искусства посредством смещения его структуры с национального на глобальный уровень [10]. Происходящее заимствование зарубежных образовательных образцов и практик оказывается болезненным, сопрягается с культурологическим разломом, нарушением традиционализма структуры образования в сфере культуры и искусства, что влечёт утрату в структуре «коллективной памяти» культуры, а шире — потерю этнокультурной идентичности. Проявившаяся на данном фоне своеобразная «русская европейскость» вузов культуры и искусств порождает комбинированную систему, компромиссно сочетающую отечественную структуру подготовки специалистов с западной схемой «бакалавриат — магистратура». Представляется, однако, что вузы культуры, являясь представителями творческих профессий, все же закрепят свою специфическую систему «отбора» абитуриентов, учитывающую талант, творческий потенциал, степень профессиональной включённости в профессию. Нашли же технические вузы свою «нишу» в системе выставочных конкурсов, олимпиад, собеседований. Однако трансформацию институционального кода обусловливает объективная необходимость наращивания массового гуманитарного об- разования [14]. Государство усиливает свой контроль в этих процессах. Известный новый закон «Об образовании в РФ» уже вступил в силу с 1 сентября текущего учебного года. Данным документом, в частности, предусмотрен такой инструмент, как «профессионально-общественная аккредитация» вузов (ПОА). Данная мера есть развитие системы независимой оценки качества профессионального образования. В то же время это акция государства на смещение акцента в сторону рынка труда, в сторону работодателей и их объединений. Важно заметить, что прохождение ПОА будет считаться одним из конкурентных преимуществ образовательной организации при распределении контрольных цифр приёма [28]. Совершенствование структуры образовательной организации высшего звена предполагает создание многоуровневого образовательного комплекса (2014); переход на «эффективный контракт» (2014); сокращение непрофильных образовательных программ (2016). К 2020 году все студенты должны учиться по индивидуальным учебным планам, включающим значительную долю самостоятельной работы с использованием информационных технологий [17]. Что касается вузов культуры и искусств, то здесь, видимо, важно развивать подготовку кадров в системе: «художественная школа — художественное училище — вуз культуры и искусств».

Региональная образовательная система в сфере культуры и искусства представляет собой совокупность взаимосвязанных образовательных, обеспечивающих, инновационных и управленческих процессов, учреждений сферы культуры, призванных обеспечить подготовку специалистов в соответствии с «вызовами» времени. Специфика региональных систем образования в сфере культуры и искусства в условиях глобализации обусловлена их культурным «адресом», связанным с особенностями культурных традиций, состоянием историко-культурной памяти, ресурсов, информационной динамикой и степенью включённости рос- сийских регионов в межкультурный диалог. Сегодня можно выделить три модели регионального образования в сфере культуры и искусства: сетевая, кооперационная и синтезирующая. По динамике функционирования данных моделей можно выделить: «регионы-локомотивы»; «опорные регионы»; «регионы — полюса роста»; «депрессивные регионы с неопределившимися перспективами»; «регионы особого внимания». Содержание регионального образования в сфере культуры и искусства детерминировано и развитием полиэтничности регионов, отсюда — возрастание этнонациональной составляющей образования в сфере культуры и искусства. Неравномерность развития регионов и образовательных систем инициирует использование культуры как стратегического ресурса развития, выравнивания территорий. Происходящая регионализация культуры определяет состояние образования в этой сфере и отражает диалектику взаимодействий системы «центр — регионы», предусматривающую выбор собственной стратегии развития культуры и программы развития образования [8].

В основе оптимизационной детерминации образования в сфере культуры и искусства лежит система объективных и субъективных факторов. В качестве объективных выступают факторы, задаваемые государством: социально-экономические, этнические, политико-региональные, духовные. Субъективные факторы сводятся к опосредованию образовательных норм и процессов региональным жизненным опытом, индивидуальными психическими особенностями обучающихся [15]. Анализ даёт возможность отметить следующие значимые акциденты регионального образования в сфере культуры и искусства, не связанные с его сущностью, но возникшие под воздействием глобализационных реалий: гедонизация образования; карьерно-должностная жизненная стратегия с вытеснением духовной составляющей на второй план из профессионального бытия; доминирование этнического фактора как основы взаимоотношений в полиэтнических регионах; ярко выраженные кризисные явления в период освоения профессии: невысокая степень принятия профессии как формы самореализации личности; утрата смыслов профессиональной жизнедеятельности [24; 25; 29].

Экономическая оптимизация образования в сфере культуры и искусства подразумевает меры по укреплению инфраструктуры культуры в регионах, повышению экономического статуса специалиста культуры, приведению объёмов и профилей подготовки специалистов сферы культуры и искусства в соответствие с потребностью регионального рынка труда, с процессом их закрепления на реальных рабочих местах. Образование в сфере культуры и искусства «общества потребления», где ценится максимальная коммерческая реализация полученных знаний, приобретает прагматически гедонистический характер. Для творческой молодёжи оно становится «социальным лифтом», обеспечивающим базу для общественной, коммуникативной деятельности. Тем самым функциональные рамки образования в сфере культуры и искусства расширяются. Оптимизация образования в сфере культуры и искусства, намечаемая политическими решениями, включает осознание необходимости инвестиций в «человеческий капитал», квотирование первого рабочего места для выпускников средних и высших учебных заведений отрасли культуры, при- дание культуре ресурсного статуса в стратегическом развитии страны, выбор образовательного сектора одной из «точек роста». Духовная составляющая оптимизации отраслевого образования согласуется с установлением определённых норм содержания продукции массовой культуры; с наращиванием гуманитарных культурных практик и творческих индустрий в регионах; с активизацией деятельности СМИ в продвижении универсальных человеческих ценностей. Направлениями оптимизации субъективных факторов служат организационно-технологические изменения в образовательном процессе; расширение рамок полноценной совместной деятельности педагога и студентов; избирательный отбор абитуриентов с учётом их дальнейших профессиональных намерений, развитие инновационности образовательного учреждения [9, с. 95—100].

Таким образом, сегодня можно утверждать, что отечественная теория культуры и её практика находятся на новом этапе своего развития. Здесь налицо и теоретические обретения, и практические поиски, и векторы инновационного развития. Но данные тренды представляют собой живой творческий процесс. Представляется, что его в значительной степени обогащает каждое коллективное обсуждение и апробация практических шагов с коллегами. Таким по значению, по содержанию и ожидается предстоящий Форум культуры и Симпозиум вузов культуры и искусств.