Толерантность в аспекте внутренней свободы личности

ными аспектами общественной жизни становятся признание и уважение как отдельных личностей, так и социальных или этнических групп, к которым они принадлежат.

Однако жизнь оказывается сложнее, различные социальные группы и поколения вкладывают неодинаковый смысл в понятие толерантности, и то, что является толерантностью для одних, выглядит равнодушием к любым действиям или взглядам для других. «Первых» часто называют безответственными, «других» – отсталыми, слабыми. В достаточно широких слоях молодежи вообще формируется искаженное понимание толерантности: она увязывается со смирением с произвольным проявлением другого человека как необходимого условия для личностного развития по законам собственной жизнедеятельности. Такого рода «культ свободного развития», отмечает Г.Н. Филонов, может порождать вседозволенность, разрушение базовых устоев социума, забвение непреложных нравственных норм, без соблюдения которых невозможно обеспечение подлинно демократических прав и свобод личности [13, с. 27].

Возникшее противоречие между декларированной толерантностью и ее практическим претворением приводит к необходимости определиться в таком понимании толерантности, при котором она становится эффективным механизмом урегулирования человеческих взаимоотношений. В этом состоит задача предлагаемой статьи.

Один из возможных подходов к выбору трактовки личностного качества сформулирован М.А. Шабановой [14, с. 82]. В данном случае он видится в установлении соответствия толерантности более важному общественному критерию – внутренней свободе личности. От такого подхода, суть которого состоит в установлении единства толерантности и внутренней свободы, во многом зависит, с одной стороны, степень свободы, с другой – характер и последствия толерантности.

Определившийся подход обусловливает обращение к наиболее распространенным определениям свободы. Так, Ю.А. Шрейдер предлагает понимать свободу как отсутствие принудительного давления, возможность отдаться естественным склонностям на основе разума [15, с. 85]. Здесь явно просматривается, говоря словами Г.П. Федотова, понимание свободы главным образом как независимости и воли [12, с. 286] или, в выражении Р.Г. Апресяна и А.А. Гусейнова, свободы-для- себя и без-обязательности по отношению к другим [1, с. 9]. При такой свободе, отмечает В. Гертых, всякие обязательства воспринимаются как враждебные индивидуальной свободе [3, с. 87], и поэтому, заключают Р.Г. Апресян и А.А. Гусейнов, можно понять неизбежность тех негативных последствий исполнения демократизации (как главным образом либерализации), которые характерны для постсоветской России [1, с. 9].

В рамках соотношения свободы и самоограничений интересными представляются другие ее определения. Свобода ни в коем случае не должна пониматься как «свобода (независимость) от законов природы» (И. Кант). Такой свободы, замечает Г.Д. Левин, не существует [6, с. 59]. Существующая природная и социальная необходимость, подчеркивает Е.М. Пеньков, вовсе не подавляет личность и не создает абсолютную предопределенность человеческого поведения. Наоборот, человек поставлен в такие условия, когда он должен самостоятельно решать, как ему действовать в тех или иных ситуациях [8, с. 54].

Выбор, являющийся первоэлементом свободы, по утверждению Л.А. Когана, означает и самоограничение, он требует напряженных усилий, готовности к риску, – вплоть до самопожертвования. Подлинная свобода, продолжает автор, вообще немыслима без добровольно устанавливаемой внутренней меры, самодисциплины, самоконтроля, совестного суда. Свобода, не обеспеченная надежным нравственным потенциалом, обречена на девальвацию, превращение в произвол, волюнтаристически-экстремистский беспредел. Моральное самоограничение свободы, обращает внимание Л.А. Коган, вовсе не является свертыванием, обеднением. Напротив, лишь разумно-гуманистическая саморегуляция способна обеспечить ее оптимальную полноту и эффективность. Формы морального самоограничения свободы – это совесть, долг, ответственность, взаимопонимание, терпимость, великодушие [5, с. 32]. В ситуации свободы, как еще раньше заметил Г.Л. Туль-чинский, границы свободы и ответственности совпадают. И свободнее можно стать, только отнесясь к другим как к таким же свободным людям, найти общность интересов и сплести ткань взаимно свободных, т.е. взаимно ответственных отношений [11, с. 20].

Из сказанного выше следует, что личностная свобода человека является многогранным явлением и она проявляется, выражаясь слова- ми Е.М. Пенькова, как избирательная и согласованная активность человеческого сознания в процессе целенаправленной и целесообразной деятельности людей. Она включает возможность человека самостоятельно осуществлять выбор в той или иной ситуации, принимать решения и реализовывать их в конкретном поведенческом акте.

В числе важнейших компонентов внутренней свободы человека Е.М. Пеньков выделяет а) познание различных вариантов возможности поступить так или иначе; б) сопоставление познанной возможности со своими личными и общественными ценностно-нормативными ориентациями; в) реализацию принятого решения в соответствии со своей волей и вытекающую из этого ответственность за ее последствия [8, с. 54–55].

Оценивая толерантность индивида в аспекте свободы, представляется важным выявить соотношение между факторами внутренней свободы – свободы познания, свободы выбора и свободы воли, ответственности и ключевыми элементами толерантности. Такая оценка позволит выделить толкование толерантности как выражение внутренней свободы человека.

В условиях современности толерантность определяется неоднозначно. И это естественно, ведь всякое определение представляет собой совокупность специфических внешних характеристик, что отличает изучаемое явление от других. Наличие разнообразных точек зрения свидетельствует о многогранности исследуемого явления, и различные авторы при определении явления выдвигают на первый план те или иные его компоненты.

В существующих определениях толерантности выделяются разные аспекты: личностный (признание личности в целом), этикополитический (признание прав другого человека), общественный (осознание различия взглядов). В контексте данной статьи интерес представляет понимание толерантности, связанной с либерализацией взаимоотношений отдельных индивидов, поэтому обратимся к определениям толерантности, в которых центральными позициями являются безразличие, снисхождение, терпимость и критический диалог.

Толерантность как безразличие, снисхождение или терпимость к множеству взглядов и практик других людей без вступления с ними в критическую дискуссию связана с пониманием существования различных взглядов и практик, не противоречащих системе ценностей, которые выступают в качестве ориентаций, мотивов, стимулов, регуляторов социального поведения, и ее мотив определен осознанием справедливости права выбора для человека, в отношении которого проявляется толерантность. Нужно заметить, что такое понимание толерантности, на первый взгляд, согласуется с внутренней свободой личностей, между которыми устанавливаются толерантные отношения. Здесь есть осознание того, что интересы и потребности второй стороны вполне вписываются в нормы общественного бытия и сознания. По внутреннему убеждению первой стороны отсутствует принуждение другой. Уверенность в справедливости безразличия или снисхождения есть показатель ответственности субъекта толерантности как его оценки и реакции на требования общества.

Однако нельзя идеализировать отмеченное единство толерантности и свободы. Оценивая толерантность в аспекте свободы, важно понять (воспользуемся здесь мыслью М.А. Шабановой) соотношение между приобретениями и потерями, причем не сиюминутными, а значимыми, как краткосрочными, так и долгосрочными, связанными с обладанием чем-либо [14, с. 84] лицом, в отношении которого проявляется толерантность. Данный критерий помогает обнаружить противоречивость приведенного единства свободы и толерантности. Оно наблюдается между пассивным примирением первого лица с привычным образом действовать второй стороны во благо сейчас и возможными потерями для того же второго лица в отдаленной перспективе, касающимися ценностных ориентаций, жизненных потребностей и целей. Словом, представление толерантности через уступку дает ненадежный результат из-за того, что оно не находит опоры в свободе в части ответственности.

В противовес абсолютизации уступки и смирения в толерантности нужно усилить элемент активного отношения. Толерантность, указывает Р.Р. Валитова, не предписывает воздержание от действий, наоборот, это – позиция, призывающая к активности [2]. В этом случае толерантность лучше всего определить словами В.А. Лекторского как уважение к чужой позиции в сочетании с установкой на взаимное изменение позиций в результате критического диалога [7, с. 54].

Приведенное определение толерантности целесообразно признать прогрессивным, т.к. оно отвечает требованиям внутренней свобо- ды личности: свободе познания соответствует в толерантности осознание многомерности окружающей действительности, понимание относительности точности суждений, мнений; свободе выбора – признание прав и свобод каждого человека; свободе воли – терпимость в отношении к любого рода различию людей, не выходящему за рамки норм и правил человеческого общежития; ответственности – нахождение компромиссных решений через диалог и распространение гуманных отношений.

Таким образом, действующей установкой толерантности является настроенность человека на диалог, предполагающий стремление к достижению взаимопонимания. К важнейшим проявлениям толерантности относятся выдержка и самообладание, открытость и солидарность, общение и взаимодействие. В таком понимании толерантность наряду с надындивидуальной имеет сугубо индивидуальную ценность, т.к. обеспечивает возможность формирования представлений о себе, определяет силу мотивации социального поведения, способствует расширению кругозора и развитию жизненного опыта, позволяя личности принять другие точки зрения и видения решения проблем.