Тоталитаризм: трактовки прошлого и настоящего

Важнейшей характеристикой любого государства является политический режим, который представляет собой способ функционирования в нем политической системы. Среди политологов и других специалистов, занимающихся вопросами теории современного государства, популярна классификация, согласно которой выделяют три основные его формы: тоталитарный, авторитарный и демократический. Причём первые два как бы противостоят третьему, ибо являются его антиподами, так как в основе своей имеют антидемократизм.

Теме «демократии» и всем сопутствующим ей понятиям были посвящены сотни и даже тысячи научных статей, трактующих её в разнообразных смыслах и контекстах. В оценке тоталитарных систем в зарубежной англоязычной литературе и в трудах российских учёных последних двадцати лет понятие «тоталитаризм», напротив, трактовалось однобоко и, в основном, в негативном ключе. Насколько оправданы эти суждения? И кто был заинтересован в продвижении на «рынок интеллектуальных идей» теории тоталитаризма? Насколько обосновано использование термина «тоталитаризм» в отношении того или иного политического режима? Ответы на эти вопросы выходят за рамки научных дискуссий и имеют чётко выраженный политический контекст. Так или иначе, но в оценке тоталитаризма прослеживаются интересы политических акторов.

Понятие «тоталитаризм» ввели в оборот итальянские социалисты. Популярность оно получило после выступлений одного из активистов социалистического движения в Италии, ставшего затем принципиальным противником марксизма, — Бенито Муссолини (1883—1945). Придя к власти в Италии в 1922 году, он установил режим, вошедший в историю как фашистский. Приступив к созданию общества на основе идей фашизма, то есть единения различных социальных слоёв, он позиционировал фашистскую Италию как тоталитарное государство. В данном контексте понятие «тоталитаризм» имело положительный смысл, определяло жизнь и быт итальянцев на основе корпоративной культуры, то есть понимания общих интересов, отказа от индивидуализма и ценностей личной свободы.

Другой идеолог фашизма Д. Джентиле (1875—1944) также вкладывал в понятие «тоталитаризм» положительный смысл. Акцент при этом делался на материализации при тоталитарном режиме национальной идеи, базирующейся на триединстве личности, правящей фашистской партии и тоталитарного государства. Интересно, что термин «тоталитаризм» использовал и автор идеи о перманентной революции Л.Д. Троцкий, когда, находясь в эмиграции, пы- тался критиковать сталинский режим.

Следует признать, что в 1930-е годы — в период, когда экономика капиталистических стран, и прежде всего США, переживала один из тяжелейших кризисов в своей истории, многие были согласны с мнением Муссолини, что система капитализма — это прошлое человечества. Могло вполне показаться, что тоталитарный режим, установленный в фашистской Италии, представляет собой то, что люди судорожно искали: защиту от потрясений, сотрясающих мир капитала, стабильное развитие и веру в завтрашний день.

Так или иначе, но в результате изощрённой пропаганды и некоторых реальных достижений Муссолини смог убедить не только итальянцев, но и мировую общественность в том, что тоталитарные идеи преобразовали Италию. Отныне она сильное и динамично развивающееся государство. В нем царит классовый мир и заложены основы для дальнейшего развития цивилизации, уходящей своими корнями во времена непобедимых римских императоров.

Насколько итальянские фашисты были оригинальны, «продвигая» идеи тоталитаризма? Заметим, что политологи склонны представлять тоталитаризм как порождение XX века. Между тем некоторые идеи, которые было возможно реализовать только в тоталитарном обществе, мы находим в трудах гениальных мыслителей предыдущих эпох. В этом ряду стоят такие имена, как Гераклит, Платон, Т. Мор, Г. Бабеф, Т. Кампанелла, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Фихте, Гегель и, конечно же, К. Маркс.

Достаточно обратиться к «Законам» Платона: «Никто никогда не должен оставаться без начальника — ни мужчины, ни женщины. Ни в серьёзных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению: нет, всегда — и на войне и в мирное время — надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах надо ими руководство- ваться, например, по первому его приказанию останавливаться на месте, идти вперёд, приступать к упражнениям, умываться, питаться» [цит. по: 3, с. 253].

Другой пример. Политический режим, царящий в «Утопии» Т. Мора, по ряду признаков напоминает тоталитарный: самостоятельные передвижения «утопийцев» по стране с целью избежать работы запрещаются; труд для всех (за исключением должностных лиц, которые проявляют «отеческую» заботу о населении) обязателен; дома, которые принадлежат государству, перераспределяются каждые десять лет по жребию.

Результатом всех этих изысканий стала первая трактовка тоталитаризма (от лат. totalis — полный, целый). Согласно ей тоталитаризм представляет собой политический режим, предполагающий установление жёсткого контроля государства над обществом и личностью, подчинение всей общественной системы коллективным целям и официальной идеологии.

«Второе» дыхание теория тоталитаризма получила уже после Второй мировой войны, когда итальянский фашизм и другой носитель тоталитарных идей — германский национал-социализм потерпели крах как на полях военных сражений, так и в идеологической битве.

Отныне теория тоталитаризма была взята на вооружение Западом для критики советской политической системы. В работах Х. Арендт «Истоки тоталитаризма» (1951), К. Фридриха и З. Бжезинского «Тоталитарная диктатура и автократия» (1956) была сделана попытка обосновать тоталитаризм как понятие, отражающее сталинизм и аналогичные ему политические режимы. Родившаяся в Кёнигсберге в еврейской семье Х. Арендт, эмигрировавшая от нацистов сначала в США, а затем во Францию, утверждала, что нацизм и сталинизм есть аналогичные формы государства. По её уже разрекламированному тезису тоталитаризм стремится к тотальному господству внутри страны и вне её, а его характерные черты — единая идеология и террор [1, с. 152].

Во второй половине 1950-х годов, после разоблачения Н. С. Хрущевым культа личности И.В. Сталина, теория тоталитаризма претерпела серьёзные изменения. Советологи пытались, но не могли найти серьёзных объяснений эволюции советского политического режима. Более того, в просвещённых кругах развернулась острая дискуссия: является ли СССР по-прежнему тоталитарным государством?

Однако в условиях «холодной войны» многие европейские и американские политологи и социологи предпочли не заметить явного, продолжив развивать столь популярную у них теорию тоталитаризма. Поменялись только вектора. Отныне эта теория должна была объяснить приход к власти диктаторов и возможную эволюцию их режимов.

В 1970-е годы термин «тоталитаризм» всё реже и реже употреблялся советологами. Но и полного отказа от него не последовало. «Манипуляторы» хорошо знали своё дело, продолжая навешивать на СССР ярлык тоталитарного государства.

В начале 1980-х годов трендом в зарубежной политологии и политической социологии стало стремление провести водораздел между тоталитарными и авторитарными режимами. Известный американский государственный деятель и политолог Дж. Киркпатрик в одной из своих работ жёстко настаивала на том, что следует отличать авторитарные режимы от тоталитарных. Согласно данной концепции, существование авторитарных режимов есть форма выживания правящей в нем элиты. Поэтому, в отличие от тоталитаризма, авторитарный политический режим допускает ограниченное функционирование некоторых элементов гражданского общества (прессы, церкви и формально независимой судебной системы). На этом основании была разработана теория, известная во времена президентства Р. Рейгана, как «доктрина Киркпатрик».

Напомним, что именно этот президент назвал СССР «империей Зла».

Суть доктрины сводилась к тому, что во внешней политике США могут и просто обязаны оказывать временную поддержку авторитарным режимам ради борьбы с главным врагом — тоталитаризмом. Главное — защита американских интересов. На практике так и происходило. Пакистан, Саудовскую Аравию, ЮАР никак нельзя было назвать демократическими государствами. Однако правящие в них режимы получали поддержку со стороны Вашингтона. Военно-техническую помощь США оказывали Ирану во время правления династии Пехлеви [5, с. 74—75]. При желании список можно продолжить.

Советолог Л. фон Мизес, поддерживаемый группой западноевропейских политологов, историков и экономистов, выдвинул более чем спорный тезис о том, что общее для всех тоталитарных режимов — социализм. Безусловно, СССР в своём собственном названии позиционировал себя «первым государством социализма». Однако относить к странам социализма нацистскую Германию и тем более фашистскую Италию не корректно. Однако это не помешало Л. фон Мизесу утверждать, что режим Гитлера в Германии и Муссолини в Италии — социалистические. Следуя логике Л. фон Мизеса, крайние формы коллективизма всегда означают социализм, так как у гражданина, вся жизнь которого подчинена государственным целям, вся собственность также им подчинена. Используя этот аргумент, Л. фон Мизес пытался объяснить, почему в тоталитарных государствах правительства осуществляют жёсткий плановый контроль над ценами, распределением товаров и доходами населения.

Хорошо режиссированное падение коммунистических режимов в странах советского блока и СССР во второй половине 1980-х годов вызвало повторный кризис в теории. Ранее широко распространённое утверждение, что тоталитарные режимы не способны стать инициаторами радикальных реформ, было признано ошибочным.

Однако идея тоталитарного общества в гуманитарных науках не умерла. Она получила поддержку со стороны российских политологов. В солидных научных журналах и в прессе появились многочисленные статьи, авторы которых не без удовольствия проводили параллели между нацистской Германией и сталинским СССР. Авторы находили единые мотивы и тексты в немецких и советских песнях довоенных времён, сравнивали пропагандистские плакаты и т.п.

Российские политологи, повторяя тезисы своих европейских коллег, признали, что в общем и целом анализ тоталитаризма внёс значительный вклад в политическую науку.

Если суммировать многочисленные аргументы, то в политологической литературе, как в России, так и за рубежом, выделяют следующие характерные черты тоталитарного политического режима:

• 1.    Всеобщая политизация и идеологизация общества. Исполнительная, законодательная и судебная ветви власти не разделены, а чётко контролируются из одного политического и идеологического центра. Таким центром может выступать политическая партия.

• 2.    Свобода личности и права человека зафиксированы формально, но реально отсутствуют. Автономия гражданина сведена к нулю во всех сферах его существования: от экономики до личной жизни.

• 3.    Легальная политическая оппозиция отсутствует. Оппозиционные взгляды проявляются преимущественно в форме отдельных акций диссидентов, которые моментально пресекаются.

• 4.    Существует строгая цензура средств массовой информации, любая критика власти запрещена. Сразу же оговоримся. Действительно, невозможно представить критику И. В. Сталина в советской прессе 1930-х годов. Однако существовал сатирический журнал «Крокодил», и контент-анализ его содержания говорит о том, что критика су-

• ществующих порядков была достаточно жёсткой. Высших руководителей партии, находящихся на вершинах политического олимпа, она, правда, не касалась, но чиновникам среднего ранга доставалось изрядно.

• 5.    Полиция, армия, спецслужбы выполняют карательные функции и выступают в качестве инструмента проведения репрессий. В нацистской Германии, в принципе, так и было. Однако если ты не еврей, не коммунист и не пацифист, то жить мог относительно спокойно.

• 6.    Функционирует одна официальная идеология, все другие идейные течения вне закона [6, с. 78].

С другой стороны, исследователям известны курьёзные случаи арестов по анекдотичным поводам тех, кто так или иначе неловко касался имени вождя. Диссидент А. Д. Синявский, например, утверждал: «Массовые аресты 1937 года коснулись в основном привилегированного слоя. Но в принципе пострадать мог каждый, ни к чему не причастный человек. Одна домохозяйка на кухне в коммунальной квартире призналась соседке, что во сне “отдавалась” маршалу К. Ворошилову. Та донесла в НКВД, и виновницу отправили в лагерь с забавной формулировкой “за неэтичные сны о вождях”. Таких историй множество, и всех вариантов так называемой буржуазной агитации, за которые можно было лишиться свободы, не перечислить» [7, с. 116].

История знает три основных исторических вида тоталитаризма: СССР 1930-х — первой половины 1940-х годов, фашистская Италия, нацистская Германия. Есть и неосновные формы. Причём эти формы, являющиеся локальными, по существу, ближе всего к «идеалам» тоталитаризма. Достаточно назвать режим «красных кхмеров», уничтоживший треть населения в Камбодже, и Китай времён «культурной революции» Мао Цзэдуна. Оба режима также можно отнести к тоталитарным.

Нельзя не признать, что некоторые тоталитарные режимы могли на свой счёт запи- сать серьёзные достижения. В Италии Муссолини уничтожил организованную преступность, опровергнув тезис «мафия бессмертна». Всем известный в 1930-е годы итальянский мафиози Аль Капоне, ставший прообразом крестного отца в популярном фильме, со своими подручными совершал преступления в демократической Америке, так как остался не у дел в фашистской Италии. В Германии была побеждена инфляция и безработица, немецкие рабочие в те годы шутили, что «Гитлер отнял у нас все права, в том числе и право голодать» [8, с. 236]. Наибольших успехов добился сталинский режим: советское общество было «заражено» идеей построения бесклассового коммунистического общества во главе с КПСС, были организованы грандиозные стройки (БАМ и т.п.), проведена индустриализация.

Характерно, что именно тоталитарный режим способен эффективно противодействовать уголовной преступности. По мере его укрепления тенденция к постепенному снижению уровня уголовной преступности проявляется все очевиднее. И, напротив, во времена так называемых политических «оттепелей» отмечалось некоторое увеличение числа уголовных преступлений. Не случайно резкий всплеск преступности наблюдался в период «перестройки», не говоря уже о «лихих» 1990-х годах, когда Россию, вставшую на путь построения демократии и правового государства, захлестнула волна рэкета и бандитизма.

Все это говорит о том, что у обществ, которые традиционно причисляются к тоталитарным, есть мощный потенциал. Прежде всего, тоталитарная система обладает высокой способностью к мобилизации ресурсов и концентрации средств для достижения ограниченных целей. Именно тоталитаризм может вызвать в обществе невиданный массовый энтузиазм. Сложно представить такое явление, как «субботники» в современной демократической России. Если они и проводятся, то непременно с использованием административного ресурса, ни о какой добровольности и «сознательности» речи нет. Ещё один пример. В Пелопонесской войне, подорвавшей экономики обоих её участников, поражение в конечном счёте потерпели демократические Афины, а победу одержала Спарта, политический режим которой можно назвать симбиозом тоталитарно-авторитарного.

В тоталитарной модели привлекательная утопия отождествляется с абсолютной истиной. В СССР роль привлекательной утопии играл коммунизм. Сразу же оговоримся, один из лидеров коммунистической партии — Н. С. Хрущев совершил в своё время грубейшую ошибку, назвав дату его окончательного построения — 1980 год, чем подорвал веру людей в счастливое завершение мировой истории.

В нацистской Германии роль привлекательной утопии играла идея о создании «тысячелетнего рейха» — государства благоденствия для высшей арийской расы, прежде всего её нордической части. Такая позиция позволяла рассматривать все остальные теории и взгляды как заблуждения или сознательную ложь, а их носителей — как врагов или как «тёмных», непросвещённых людей, требующих перевоспитания.

Ещё один важный вопрос — отсутствие или наличие предпосылок для установления тоталитаризма. Считается, что его предпосылками являются: индустриальная стадия развития общества и появление современных средств массовой информации, что даёт возможность технически внедрить в массы единую идеологию и установить тотальный контроль над личностью. Если исходить из этой предпосылки, то напрашивается вывод о том, что тоталитарные режимы не могли существовать в эпоху Средневековья и более ранние времена.

Другой предпосылкой тоталитаризма является психологическая неудовлетворённость человека индустриальной эпохи. Капитализм с его жёсткой конкуренцией, эгоистической моралью и борьбой всех против всех вызывает у людей психологи- ческое отторжение. В своё время саркастическую улыбку вызывали слова М. С. Горбачева о «социализме с человеческим лицом». Однако социализм с человеческим лицом ещё можно себе представить, но представить капитализм с аналогичным лицом практически невозможно. Тоталитаризм же даёт уверенность в собственных силах за счёт причисления себя к какому-либо сообществу, которое движется к некой «великой цели».

Ещё одной предпосылкой тоталитаризма можно считать пребывание общества в состоянии социально-экономических кризисов. Не случайно многие политологи полагают, что его социальной базой становятся маргинальные слои, чья численность увеличивается во времена потрясений.

Также основанием для становления тоталитаризма служит появление массовой политической партии — мощного рычага влияния на общественно-политические и социальные процессы.

По своему содержанию тоталитаризм революционен, так как он обосновывает необходимость формирования нового общества и человека. Поэтому не случайно сходство политических плакатов в нацистской Германии и СССР, на которых мы видим здоровых молодых людей с хорошо развитой мускулатурой, с горящими глазами и гордо поднятыми головами.

Тоталитаризм проявляется также в заимствовании религиозных идей о счастливом завершении истории. Время коммунистов — цикличное, мессианское, эсхатологическое. Оно устремлено к некоему идеалу (светлому будущему, Царству свободы — названия могут быть разными, но главное, что есть ожидание избавления, как возвращения, подобно Второму пришествию у христиан). Кроме того, тоталитаризм пропитан патерналистским духом, покровительственным отношением вождей, постигших истину, к «недостаточно просвещённым массам».

Так или иначе, но идея тоталитаризма за все годы с момента её появления и до наших дней претерпела серьёзную эволюцию. Зачастую эта, казалось бы, научная концепция использовалась исключительно в политических конъюнктурных целях. Уйдёт ли она в прошлое, как канули в Лету режимы, позиционирующие себя и определяемые со стороны как тоталитарные, покажет время.