Традиционное мировоззрение монгольских народов в локусе пространства и времени

«Пространство и время являются способом, которыми мы мыслим, а не условиями, в которых мы живем» А. Эйнштейн

Исследование традиционного мировоззрения монгольских народов, анализ сложившихся в глубине веков традиционных взглядов, традиционная система миропонимания и определения своего места в своем микромире – монголо-сфере, а также в макромире – мира вокруг монгольской метаэтнической общности, представляется нам очень важной и актуальной с точки зрения культурной антропологии. Традиционное мировоззрение монгольских народов (Хамаг Монгол) выработало своеобразные представления, в которые также входит и картина мира, как своеобразное и уникальное видение мира и особого представления о нем, а также своего места внутри и вне его. Картина мира, созданная в результате эволюции монгольской метаэтнической общности – это достаточно целостная и упорядоченная система, в которой важное место занимают такие категории как время и пространство.

Начало осмысления категорий пространства и времени в физических, математических и астрономических отраслях естественных наук насчитывает более 2500 лет. Тем не менее, интерес таких наук, как философская и культурная антропология к таким категориям как пространство и время в рамках конкретных этнических культур не ослабевает до сих пор, даже может быть, их интерес к данной проблеме определения природы пространства и времени в современный период актуален как никогда.

Время в архаическом сознании древних монголов выражалось не только восходом и заходом Солнца и его положением в зените, но и представлялось в виде особого порядка смены физических состояний – таких, как смена сезонных периодов, смена многих физических и природных процессов, которые фиксировались народными знаниями и преставлениями. До сих пор рядовой монгол может с точностью до нескольких минут определить время, находясь в юрте – по движению и нахождению солнечного луча внутри юрты – через дымовое отверстие. Мировоззрение кочевника о временных параметрах всегда выстраивалось на основе начальных знаний о многих физических процессах, которые как отмечает та же кочевая культура, были периодичны и обуславливались вращением Земли вокруг своей оси. При этом кочевая культура, как никакая другая, имела четкое представление о такой категории времени как его неотвратимость, поэтому изначально в устных творческих потенциалах и позже в письменных источниках, она (культура) всегда стремилась, отметить этот феномен, осознавая и реализуя его в своих этногенетических, космологических и космогенетических мифах. Необратимость времени воспринималось монгольскими народами как сложная система взаимодействия и воздействия множества природных систем друг на друга, так они отмечали, что прошлое нельзя воспроизвести в реальной жизни – прошлое забыва- ется, если его не зафиксировать посредством сохранения и трансляции потомкам уникальных культурных феноменов и исторических записей. Например, генеалогические знания и традиция их трансляции последующему поколению (до седьмого – девятого колена) является уникальным этнокультурным символом бережного отношения к такой категории как время. Прошлое для монгола – это «стрела времени», летящая всегда из прошлого, через настоящее – в будущее. Характерной чертой этнической культуры монгольских народов в идентификации локуса времени является абсолютно целостное его восприятие как некой качественной категории. Так, например, в традиционной ментальности практически всех монгольских народов, сутки большей частью измеряются ночным временем – временем остановки на ночь.

Наши полевые исследования в Монголии, Внутренней Монголии (КНР), в Бурятии (РФ) – показали, что представители кочевой и динамичной культуры, каковыми являются «Хамаг Монгол», все же считают время по факту пребывания в каком-либо месте именно ночным временем – «бидэ тэрэ газар-таа долоон хоног байгабди» – (бурят., АРВМ КНР) – «мы пробыли на этой территории семь ночей» или «хамаатанда бидэ юhэн хоног айлшалабди (бурят., РБ) – «мы гостили у родственников в течение девяти ночей», а также: «Би хоер хоногсо айчлаа, зочидла» (монг., Республика Монголия) – «я гостил (был гостем) в течение двух ночей» и т.д. Это удивительный и уникальный феномен отсчета локуса времени зафиксирован нами только у представителей монгольской метаэтнической общности.

К основным характеристикам локуса временных процессов (имеется в виду категория времени) у монгольских народов можно, безусловно, отнести их понимание и восприятие времени как постоянно повторяющегося циклического процесса. При этом реальное отражение понимания и восприятия цикличности времени в их ментальности выражается не только сменой дня и ночи – т.е. с восходом и заходом солнца или поворотом Земли вокруг своей оси; не только сменой сезонов – т.е. поворотом Земли вокруг Солнца, но и цикличным, т.е. круговым жизненным пространством.

Цикличность миропонимания и мировосприятия своего культурного пространства создала характерную картину мировоззрения монголов. Так называемая «стрела времени» для монгольского этнокультурного пространства представляла собой круг или окружность, которые в идеале внутри своей структуры имел форму спирали, готовую по мере разных социальных причин или свернуться или развернуться. Для кочевой монгольской цивилизации в их мировоззрении достаточно четко укоренилось, что Солнце, Луна, Земля – круглые; форма их традиционного жилища – юрты – круглая; небосвод и небесная сфера – хоть и представляют собой полукруг, но в их традиционном представлении, полукруг всегда может преобразоваться в круг. Двенадцатилетняя календарная система монгольских народов также циклична, составляя общий шестидесятилетний цикл, который опять же повторяется в этнокультурном пространстве монгольских народов.

Жизненный цикл индивида в монгольском мире начинается с его рождения. Это первая точка отсчета локуса времени. Стадия инициативных обрядов (обряды перехода от детского состояния во взрослые члены традиционного сообщества) – второй этап жизненного цикла индивида. Этот переход, как правило, растянут во временном континууме и включает в себя такие обряды, как обряды отделения, промежуточные обряды и обряды включения. Затем наступает третий временной этап – брак индивида, с соответствующим расширением рамок родовых территорий и межродовых взаимоотношений. Четвертый этап жизненного цикла характеризуется зрелостью индивида по всем этнокультурным параметрам его времени – социальными, хозяйственнокультурными, психологическими, а также и религиозными. И последний, завершающий этап жизненного цикла монгола (пятый) – это смерть индивида или исчезновение с первого своего жизненного круга. Согласно теории перерождения, существующей в традиционной культуре монгольских народов, возможно даже независимо от влияния буддийской теории реинкарнации, традиционное монгольское общество верило, что можно переродиться где-то среди «своих» в мире локуса монгольской культуры. Кстати, до сих пор после смерти у монгольских народов существует обычай ставить особые метки на теле умершего – с тем, чтобы опознать своего сородича по родимым пятнам или другим особым приметам у вновь рожденного. После перерождения, если таковое состоялось, согласно данным монгольских поверий, локус времени и жизненного пространства индивида вновь, с момента рождения, – идет по кругу, повторяя обряды и ритуалы инициации, альянса с другим родом, зрелости, вновь заканчивая этот процесс смертью. В антропогенных мифах монгольских народов, существующих в устном исполнении, эти круги жизненных циклов могут повторяться до бесконечности, которая опять же также является категорией пространства и времени. Бесконечность как абсолютная категория в локусе времени играет важную роль в решении актуальных проблем конечности и ограниченности. При этом, физики считают, что бесконечность и неограниченность (в нашем случае – неограниченное количество условных перерождений) не эквивалентны друг другу, приводя пример, что шар не имеет границ, но площадь его конечна. В классическом естествознании – науке столь актуальной и востребованной в наши дни и занимающейся, главным образом, описанием макроскопических объектов (сравнимых с размерами человеческого тела), предполагается, что процедура измерения основных пространственновременных характеристик в принципе может быть выполнена сколь угодно точно и при этом может практически не влиять на измеряемый объект и происходящие с ним процессы. Эти постулаты современной науки как нельзя лучше объясняют многие феномены традиционного мировоззрения, основанных на мифологическом мышлении и автохтонного восприятия мира вокруг по сравнению с историческим и реальным мышлением и восприятием.

Круг, как мифологическая и ритуальная модель мироустройства монгольской этносферы является также распространенным символом и пространствен- ной проекцией космической сферы, солнца, шара, колеса, дымового отверстия в юрте (тооно).

Понятие пространства у кочевых культур гораздо сложнее, чем время. Первые представления о пространстве у монгольских народов возникли из вполне очевидного феномена их передвижения по своим родовым и племенным территориям, которая считалась для них сакральной и почиталась как таковая. Пространство внутри монголосферы – это также существование в природе определенных физических объектов, таких как горы, озера, реки, деревья и т.д. К пространству вокруг себя они относили также и небесную сферу, сакрализуя Солнце, Луну, звезды, созвездия, небесные светила, Полярную звезду (Алтан Гадас), Большую и Малую Медведицу (Долоон Убэгэд, Млечный путь, Плеяды (Мичит), Венеру (Цолмон). В структуру астральных мифов монгольских народов также было включено и Небо – как категория безначальная, и значит бесконечная, несотворенная, владеющая судьбами мира монгольского сообщества и его отдельного индивида. Монголы очень хорошо определяли численные характеристики своего пространства – например расстояние между объектами и свойствами этих расстояний.

«Мифологические характеристики пространства, – пишет Н.Л. Жуковская, – следующие: одухотворенность, конкретность (насыщенность материальными предметами), неразрывная слитность с временем, организованность, т.е. членение на составляющие, основанное на двоичной классификации (север – юг, правое – левое, верх – низ и др.), взаимосвязанность с числом, идентичность его освоенной части вселенной (космосу) и противостояние неосвоенному пространству (хаосу). Описывая мифологическое время Н.Л. Жуковская предупреждает, что «правремя и время первотворения» неизмеримо, но «будучи неизмеримым линейно, оно, тем не менее, замкнуто в циклы и постоянно воспроизводит в календарных обрядах акт первотворения мироздания; благодаря реально повторяющимся календарным циклам время мифологическое и время эмпирическое как бы сосуществуют одновременно в разных измерениях, не мешая и не противореча друг другу».

Во времена И. Ньютона считалось, что свойства пространства и времени абсолютны и не зависят от наличия неких материальных тел, протекающих в социуме процессов и наблюдающими за этими материальными объектами и процессами индивидами. Современная физика, показав ограниченность таких представлений, доказала, что геометрические свойства пространства и времени достаточно тесно взаимодействуют и связаны с наличием и расположением массивных материальных объектов, даже зависят от характера протекающих процессов, а также от состояния наблюдателя – т.е. индивида или даже социума. В связи с этим в современном представлении свойства пространства и времени относительны. Теория относительности А. Эйнштейна объединила пространство и время в единый континуум – время. Основанием для такого объединения послужил принцип относительности и небезызвестный постулат о предельной скорости передачи взаимодействий материальных объектов, при- мерно равной 30 000 км/сек. Из данной теории следует относительность одновременности двух событий, произошедших в разных точках пространства, а также относительность длины и интервалов времени, произведенных в разных системах отсчета, движущихся относительно друг друга.

В связи с этим небезынтересным будет предположить, что исследования в сфере культурной антропологии диахронных и синхронных процессов в этнических культурах также носят не абсолютный, а относительный характер, а хронотопические, т.е. пространственно-временные локусы (здесь – границы, Л.А.) , создавались не только мифическим временем, но, и в пределах этих локусов существовали и астральные и антропогенные и дуалистические мифы.

Серьезную роль в формировании традиционного мировоззрения монгольской метаэтнической общности представлял комплекс религиозных верований, обрядов и культов самого разного уровня развития, начиная с архаичных.

Система традиционных верований и религиозных воззрений монгольских народов, существовавшая в период появления такой категории как традиционное мировоззрение, достаточно хорошо описана и проанализирована в обширной зарубежной литературе. Поскольку в отечественном монголоведении эта проблема исследована достаточно широко и глубоко, нами здесь не ставится задача, охарактеризовать всю эту систему. Для понимания закономерностей возникновения и становления, а также эволюции традиционного мировоззрения монгольских народов, важно определить исходную, стартовую позицию, то здесь необходимо, прежде всего, вычленить исторически наиболее ранние компоненты, вошедшие в структуру традиционного миропонимания монгольских народов в пространстве, их мироощущения во времени и миросозерцание в едином континууме пространства и времени.

При этом особый интерес представляют именно те компоненты, которые проявили устойчивость и преемственность. Рассмотрим наиболее важные из них, игравшие, как мы считаем ключевую роль. Традиционное мировосприятие и мировоззрение монгольских народов представлено, прежде всего, в созданных ими космологических, космогенетических и этногенетических мифах.

Космологические мифы и космологические представления монголов в системе традиционного мировоззрения занимали очень важное место, т.к. касались пространственно-временных параметров мира, в котором они себя находили и ощущали, в котором формировались основные парадигмы их духовной культуры. Мифологическое сознание у кочевника связывало в одно целое природу (макрокосмос) и человека (микрокосмос ), и образы Неба, Земли, горы выполняли в этом сознании очень важные опосредующие функции, играя роль как демиурга (греч., – ремесленник, мастер, созидатель, или букв – «творящий для народа»), так и медиатора (посредника и помощника) между различными началами и силами (стихиями) мироздания – человеком и природой, небом и землей и т.д.

Мифологическая модель мира монгольских кочевников изначально, как и у всех этнических культур, была дуалистична. Существовали дуалистические представления «верх – низ», «правое – левое», «мифическое – реальное», «мужское – женское», «светлое – темное» и т.д. Небо, где обитали небожители (тэнгэри) носило мужское деятельное и энергетическое начало, как творца, сотворившего монгольский мир и покровительствующему ему, а Земля, где жили люди – женское творческое начало в природе. Впоследствии, мифическое время, создавшее огромное количество архетипических праобразов на территории Великой Степи, разделило картину мира монгольского пространства на три локуса пространства – верхний мир, срединный мир и нижний мир.

Картина мира монгольских народов, по меткому определению С.Ю. Неклюдова «складывалась из противоречивых представлений автохтонных или заимствованных», однако он приводит уникальное представление и ориентацию бурят: «по бурятским поверьям, небо подобно перевернутому котлу, который можно приподнять, и тогда между ним и краем земли возникает зазор… – приоткрытая на мгновение небесная дверь, необыкновенный свет из которой озаряет землю. Небо находится в беспрестанном движении: вертикальном (то приподнимается, то опускается) и кругообразном – вращается вокруг своей оси (Полярной звезды, представляющей собой неподвижный спектр неба), прочность которой обеспечивает постоянство мирового круговращения». Далее С.Ю. Неклюдов продолжает, что «обычно Полярная Звезда называется «Золотой кол» (Алтан Гадас) и осмысливается то, как небесная коновязь, изготовленная девятью мудрыми кузнецами, то как камень, закрывающий отверстие в небе (если его вынуть, вода зальет землю), то как вершина мирового столба или мировой горы, т.е. как «пуп неба». Центральному небесному отверстию, через которые можно попасть в различные слои неба (их насчитывается 3, 7, 9 – до 99), соответствует отверстие в центре земли, ведущее в многослойный нижний мир (7, 9 и более слоев). Земля соответственно той же картине мира монгольских народов имеет округлую форму или форму диска, а по некоторым данным форму квадрата «углы которого соответствуют четырем сторонам света, и покоится на брюхе гигантского водяного животного – черепахи или лягушки (Алтан Мелхий – «золотая лягушка») – пишет С.Ю. Неклюдов. Однако наши полевые исследования не подтверждают вариант «золотой лягушки», тогда как вариант, что три огромных черепахи держат на себе территорию монголосферы в пространстве мифического времени очень популярен. При этом С.Ю. Неклюдов приводит замечательный инвариант того, кто держит землю – у некоторых бурятских племен зафиксированы архаичные представления «об огромной рыбе, держащей на своей спине землю (бурят., Абарга Загаhан, монгол., Аврага Дзагасан, калм., Аварга Загсн).

Мировоззрение монгольской этносферы – это сложившаяся в их кочевом пространстве система взглядов как специфическая и уникальная в своем роде реакция на окружающую среду, их места в нем, где также фиксируется их отношение к миру вокруг, а также обусловленные этими взглядами их основные жизненные позиции, убеждения, идеалы и ценностные ориентиры. Традиционное мировоззрение, прошедшее апробацию в процессе собственно этнических,

(несущих внутри этих структур эволюционные и естественные аспекты эволюции), а также в результате этносоциальных процессов (включающих в себя кросскультурные и интеркультурные взаимовлияния, причем не всегда позитивные и носившие революционный характер) в пространстве и времени ареала монгольских народов включало в свою систему не только профанное (бытийное, повседневное) содержание, но и носило, прежде всего, сакральные (религиозные) культурные тексты с контурами философского осмысления мира вокруг. В структуру традиционного мировоззрения монгольских народов также входили и такие категории как общее и абстрактное понимание мира не только в ареале своего пространства и времени (хронотопа), но и собственные мироощущение, мировосприятие, миросозерцание и миропонимание.

Картина мира монголов – это не только достаточно четко выработанная система, отражающая их традиционное мировоззрение со всеми его характеристиками и параметрами, но и синтезированные знания о природе и реальном мире вокруг и своего социума в нем. Известный многим исследователям А.Г. Спиркин констатирует: «Целостное осознание и переживание воздействующей на человека реальности в форме ощущений, восприятий, представлений и эмоций образуют мироощущение, мировосприятие и миросозерцание. Миропонимание представляет лишь понятийный, интеллектуальный аспект мировоззрения». Далее, он продолжает, что «для мировоззрения же характерна еще более высокая интеграция знаний, чем в общей картине мира и наличие не только интеллектуального, но и эмоционально-ценностного отношения человека к миру». Данное высказывание, на наш взгляд, абсолютно точно отражает всю гамму и весь спектр характеристик, входящих в понимании феномена традиционного мировоззрения.

Специфическая культура духовных ценностей, моральных воззрений, поведенческих программ и мотиваций, особые способы ориентации в природе и обществе, а также уникальное восприятие пространства и времени в рамках созданной ими кочевой цивилизации – все эти категории органично включаются в систему традиционного мировоззрения всех монгольских народов.

В соответствии с трехчленным делением монгольского мира, а также с возникновением представлений о «мировой горе», «мировом дереве» и «мировой воде» в панораму традиционного мировоззрения по вертикали этого мира располагается и весь живой мир. Как известно, тотемистические воззрения любой этнической культуры всегда основывались на животных, растениях и насекомых, реально представленных на конкретной этнической территории. Как бы ни был мифопоэтичен монгол, в процессе своего мифотворчества своими тотемами он, как правило, рационально выбирал реально существующих представителей животного мира на территории Великой Степи, твердо веря в общее с ним происхождение и родство. Еще в «Сокровенном сказании» упоминаются первопредки всей монгольской метаэтнической общности – Бортэ Чино (серо-сизый волк) и Гоа-Марал (каурая лань) давшие начало жизнедеятельности этой общности в пространстве и времени Великой Степи. Тотемами много- численных монгольских племен и родов также стали представители реальной флоры и фауны. При этом в сферу тотемистических мифов были включены довольно мощные и сильные представители животного мира – быки, барсы, волки, а также многочисленные представители птиц семейства орлиных – собственно орлы, различные беркуты и соколы. У северных монголов – бурят – ввиду близлежащих больших и сакральных водных территорий – Байкал, Ангара, Иркут, Селенга в тотемы включались как рыбы (налим), так и водоплавающие – птица-лебедь.