Трагедия в чеченском Хайбахе: память поколений (социологический анализ)

Комплексный научно-исследовательский институт имени Х.И. Ибрагимова Российской академии наук, Грозный, Чеченская Республика, Россия, ,

of the Russian Academy of Sciences, Grozny, Chechen Republic, Russia, ,

Цель данной работы – социологический анализ восприятия трагедии в селении Хайбах современными чеченцами в ракурсе конструирования исторической памяти, а также определение роли и места акта геноцида в коммеморативном и медийном пространстве Чечни, России и мира.

Объективное и беспристрастное оценивание исторических событий учеными имеет непреходящее значение независимо от того, какого бы периода и места человеческого развития оно не касалось. Вместе с тем в исследованиях такого рода ключевую роль играют коллективные воспоминания людей, живших в конкретную эпоху, ставших так или иначе очевидцами, участниками, свидетелями исторических процессов и значимых событий для этносов и народов. Память и эмоции людей, связанные с вехами истории, способны служить мостом между прошлым, настоящим и будущим, если отнестись к ним с вниманием и уважением. Одним из проявлений такого отношения является практика коммемораций.

XX в. стал временем множества социально-культурных потрясений, имеющих следствия в наши дни и представляющих научный интерес для дискуссий. Актуализация внимания к прошлому в значительной мере обусловлена постепенным уходом из жизни свидетелей и непосредственных участников исторических событий XX в., а вместе с ними и «ускользающей» возможностью получения сведений из нарративов о пережитых потрясениях, в том числе о геноциде чеченцев в 1944 г., трагедии в Хайбахе. Свидетельства произошедшего ни при каких обстоятельствах не должны быть преданы тихому забвению.

Трагедия в селении Хайбах остается серьезным основанием для сохранения боли чеченского этноса и в настоящее время. Жуткий прецедент, созданный в 1944 г. органами НКВД, унесший жизни более 700 человек, в течение длительного времени оставался засекреченным в связи с дискредитацией советской власти периода Великой Отечественной войны. До сих пор тема непосредственных жертв сталинского режима в контексте переселения народов в 1944 г. остается эмоционально нагруженной.

Осмысление факторов формирования и структуризации исторической памяти чеченцев и, в частности, современного восприятия ими факта геноцида этноса основано на социологических концепциях.

О социальных и культурных травмах как общественных феноменах известно из работ П. Штомпки (Штомпка, 2001). Духовные, социокультурные последствия пережитых этносом травм обнаруживаются в общественном сознании и исторической памяти народа в виде деструктивных отголосков. Трагичные события геноцида способны нанести существенный эмоциональный урон социуму на многие годы и даже века. Изучение исторических травм чеченского общества и их влияние на современную жизнь этноса является актуальной, но мало изученной проблемой социологического знания.

Ж.Т. Тощенко, рассуждая о деформирующем эффекте травмы общества, пишет: «Реальный ход исторического процесса показал, что здесь нет линейности: современный мир стал свидетелем регресса, архаизации, турбулентности» (Тощенко, 2017: 17). Вводя в научный оборот понятие «общество травмы», исследователь акцентирует внимание не на факторах, ставших дестабилизирующими для общества, а на очевидных результатах влияния травм, рассматриваемых в комплексе.

Для чеченского этноса последние два столетия ознаменовались затяжными войнами, геноцидом, миграциями, потрясениями, связанными не только с человеческими судьбами, но и с культурной ментальностью народа. Под угрозой не раз оказывались фундаментальные основы его этнической и конфессиональной идентичности.

Социокультурные трансформации чеченского общества, в особенности в последние десятилетия, актуализируют исследование факторов, повлиявших на его развитие или регресс, выявление тенденций и закономерностей эволюции. Важным является обнаружение взаимосвязей и зависимостей современных процессов, тормозящих прогресс и созидание социума, с конкретными историческими фактами и социокультурными травмами этноса.

Коммеморативные практики в свою очередь вызывают научный интерес с точки зрения материальной составляющей этнической памяти. Непрерывная связь с историческим прошлым обеспечивается в том числе благодаря установке памятников, мемориальных досок, переименованию улиц и других атрибутов.

Вторая мировая война представила миру примеры невиданной трагедии народов, послужившие свидетельством того, что конфликты такого рода не только пробуждают в людях мужество и героизм, но и могут спровоцировать проявления диких зверств и масштабные человеческие жертвы. Так, миру известна величайшая этнополитическая катастрофа, связанная с Холокостом, истреблением и преследованием евреев. Что касается иных трагедий, уместно вспомнить события, произошедшие в белорусской деревне Хатынь 22 марта 1943 г. Она была уничтожена, и в огне погибли 149 жителей, в том числе 75 детей. По воле судьбы выжить удалось только одному человеку – Иосифу Каминскому, но сын его погиб. Впоследствии был возведен мемориальный комплекс на месте трагедии в виде скульптуры, воспроизводящей образы насилия и бес-силия1. Хатынь сегодня стала показателем внимательного отношения к этнической памяти, являющейся серьезным фундаментом национальной идентичности.

Еще один чудовищный акт массового физического уничтожения людей зафиксирован 10 июня 1942 г., когда фашистами был полностью уничтожен чешский посёлок Лидице. Мужчин расстреляли, а женщин и детей отправили в концентрационные лагеря и лагеря смерти. Для сохранения памяти о человеческой жестокости в поколениях на месте трагедии был возведен уникальный мемориальный комплекс, визуализирующий дикое лицо фашизма.

Что касается исторической памяти чеченского этноса, сформировавшейся в контексте неоднозначных, противоречивых и сложных социальных процессов, гуманитарных катастроф чрезвычайного масштаба, отметим, что величайшим потрясением в коллективном сознании чеченцев остаются события в с. Хайбах Галанчожского района ЧИАССР. В феврале 1944 г. в колхозе им. Л. Берии данного селения были заживо сожжены более 700 человек. Страшное преступление, в отличие от упомянутых нами до этого (Хатынь, Лидице), было совершено не фашистами, а по указанию руководства советского НКВД. Еще одним обстоятельством, разнящим эти события, является несопоставимость количества погибших. Подобная констатация может представляться не вполне корректной, ведь жизнь каждого человека бесценна, независимо от того, у скольких людей она была одновременно насильственно отнята, но масштабы трагедии поражают. В ходе осуществляемого выселения чеченцев с исконных мест их проживания 23 февраля 1944 г. «нетранспортабельная» часть населения, в том числе больные люди, старики, беременные женщины и дети, проживавшие на тот момент в с. Хайбах, не смогли бы спуститься с гор, поскольку ответственные за переселение не подготовили необходимых транспортных средств, и тем самым могли стать причиной срыва плана переселения, поэтому были физически уничтожены. Запланированное время для полного заполнения транспорта людьми заканчивалось, а около шести тысяч горцев оставались в населенных пунктах района. Погодные условия, связанные с морозами, снегопадом, а также бездорожье не позволяли выполнить приказ Л. Берии вовремя. «Выходом» из сложившейся ситуации стало сожжение заживо и расстрел «лишних» людей в с. Хайбах Галанчожского района ЧИАССР.

Достоверно подтверждены факты утопления людей в озере Кезеной-Ам, расстрела больных в Урус-Мартановской районной больнице, которых впоследствии закопали там же, во дворе лечебного учреждения. Подобные вопиющие преступления, если не назвать это глумлением над человечностью, были совершены также в Итум-Калинском районе, в Малхисте, в Ножай-Юртов-ском районе.

В современной отечественной историографии насильственная репатриация чеченцев в 1944 г., как пишут исследователи (Козлов и др., 2016: 16), рассматривается весьма узко. Причины поголовного этнического перемещения сложно понять. По мнению В.А. Тишкова, «даже трудно объяснить какими-либо мотивами, кроме как безумными геополитическими фантазиями “вождя народов” или его “маниакальной подозрительностью”» (Тишков, 1995: 24). В этом контексте очевидна потребность в междисциплинарном подходе к исследованию проблем насильственной миграции чеченцев, ее причин и социокультурных, духовных, социально-политических и иных последствий.

В числе первых лиц, заинтересовавшихся произошедшим в Хайбахе, был Степан Савельевич Кашурко, возглавлявший работу поискового центра «Подвиг» Международного союза ветеранов войн и вооруженных сил. Он лично занялся расследованием преступления в чеченском селе в 1990 г. В советский период события в данном населенном пункте держались под строгим секретом. Информация о произошедшем впервые появилась в связи с обнаружением останков кавалеристов, погибших 12 марта 1943 г. при выполнении особого задания генерала К. Рокоссовского. Среди вещей одного из них был обнаружен смертный медальон, газеты и фотографии, письмо матери. Адрес на последнем значился как: Хайбах, Галанчожский район, Начхоевский сельсовет. Погибшим оказался командир взвода Бексултан Газоев. После сообщения о герое в ЧИАССР неожиданностью для многих стал ответ из Грозного о том, что такого населенного пункта не существует. Данный факт послужил отправной точкой для разбирательств.

Спустя 46 лет после насильственной миграции чеченцев – 26 апреля 1991 г. – был принят закон Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов»2. В преамбуле его впервые в советской законодательной практике было отмечено, что эти народы подвергались «геноциду и клеветническим нападкам». В тексте констатируется, что «репрессивные акты против этих народов признаны незаконными и преступными»1.

Пункт 15 резолюции Европейского парламента от 26 февраля 2004 г. гласит: «Депортация всего чеченского народа в Среднюю Азию 23 февраля 1944 г. по приказу Сталина является актом геноцида в соответствии с определением Четвертой Гаагской Конвенции от 1907 г. и Конвенции по предотвращению и недопущению преступлений геноцида, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1948 г.»2. Это – еще одно подтверждение того, что сам акт насильственного переселения чеченцев и связанные с ним вопиющие преступления советской власти имели исключительно разрушительный характер.

В результате событий 1944 г. чеченский этнос понес колоссальные человеческие, материальные, духовные потери. Серьезным потрясением, в значительной степени усиленным голодом, холодом и множеством лишений, было обрушение традиционного уклада жизни, пронизанного конкретными элементами системы строгих условностей и запретов. Обстоятельства, в которые были «погружены» люди, стали антиподами фундаментальным уникальным принципам мироустройства чеченцев: отношения к женщине, старшим, мертвым. Сюда же можно отнести и сакральное восприятие земли предков, являвшейся не только кормилицей этноса, но и усыпальницей для многих поколений. Женщинам негде было укрыться, старшие были унижены и оказались на одном уровне с другими, мертвые – оставлены без соблюдения ритуалов, соответствующих религии и адатам (за исключением тех умерших, трупы которых родным удавалось скрывать в дороге).

Известными и не подвергающимися сомнениям фактами самого процесса массового выселения, основанными на работах историков, а также достоверных свидетельствах очевидцев (выселение было поголовным и коснулось каждой семьи чеченцев) являются следующие. Люди, плотно погруженные в товарные (не отапливаемые в мороз) вагоны, были лишены пищи и воды сутками, неделями. Длительное пребывание в антисанитарных условиях без какой-либо помощи стало причиной массовых заболеваний уже в дороге. От тифа, по однозначному свидетельству выживших, умерло до половины переселенцев. Таковы лишь некоторые краткие описательные фрагменты самого акта выселения мирно живших в своих домах чеченцев в 1944 г.

Вместе с тем анализ эмпирических данных, полученных в ходе социологического исследования (2021 г.), посвященного исследованию восприятия депортации 1944 г. ныне живущими чеченцами, показывает недостаточное знание о случившемся со стороны современных представителей этноса. С целью определения уровня осведомленности об исследуемых событиях респондентам был задан вопрос: «Известно ли Вам о трагедии в с. Хайбах Галанчожского района?»3. Как оказалось, большинство опрошенных знают о трагедии (86 %), но есть и такие, которые впервые о ней услышали – к этой группе были отнесены 6 % участников исследования; затруднились ответить на поставленный вопрос 8 % респондентов. О событиях в Хайбахе преимущественно не знают девушки в возрасте 15–19 лет – таких было обнаружено 46 % среди группы, продемонстрировавших неосведомленность о трагедии, что является исключительным упущением, которое, на наш взгляд, необходимо обязательно восполнить. Среди респондентов, которым Хайбах известен по жутким событиям, 94 % опрошенных смогли назвать число погибших – более 700 человек, 6 % участников исследования затруднились ответить. Полученные эмпирические данные демонстрируют необходимость обратить внимание на сохранение исторической памяти о событии в среде потомков. «Античеловечные» деяния, совершенные по отношению к наиболее уязвимым категориям людей, должны быть известны каждому следующему поколению чеченцев.

Речь, конечно же, не идет об абсолютизации или «зацикливании» на подобного рода этнических травмах, скорее, о необходимости формирования у молодых людей целостной картины прошлого, влияющей на их социокультурную и этноконфессиональную идентичность. Уместно вспомнить слова Зигмунта Баумана: «Самозаживление исторической памяти, которое происходит в сознании современного общества, по этой самой причине гораздо больше, чем просто оскорбление жертв геноцида. Это еще и знак опасной и самоубийственной слепоты» (Бауман, 2013: 10). Так, им была совершенно четко сформулирована мысль о ключевой роли исторической памяти в деле воспитания подрастающих поколений, трансляции знаний и формировании этнической идентичности.

Недопустимость распространения манкуртизма в любых его ипостасях очевидна. Специальных социологических исследований заслуживает, на наш взгляд, выявление даже незначительных тенденций исторического беспамятства. Ж.Т. Тощенко определяет несколько форм проявлений манкуртизма: полное игнорирование прошлого, его искажение (фальсификация), манкуртизм с этническим акцентом (Тощенко, 2017).

Налицо необходимость создания мемориальных комплексов, памятников, напоминающих современникам о произошедшей трагедии в с. Хайбах. Глава Чеченской республики Р.А. Кадыров в ходе своего выступления в Галанчожском районе поддержал эту инициативу: «Также я принял еще одно важное решение – открыть мемориальный комплекс на территории бывшего села Хайбах, жители которого были замучены и сожжены в феврале 1944 г.»1. Р. Кадыров подчеркнул, что выполнивший приказ Л. Берии офицер НКВД Михаил Гвишиани, являвшийся непосредственным исполнителем преступления, спустя годы был с позором лишен званий и полученных наград. Глава региона отметил, что мемориал будет установлен во избежание повторения подобных преступлений когда-либо еще2.

Увеличивающееся значение практик коммеморации связано с потенциальной угрозой утраты фундаментальных духовных ценностей среди подрастающих поколений чеченцев в социокультурном пространстве, трансформацией мировоззренческих установок, размыванием нравственных устоев и границ, традиционных этнических правил и пр. Исследование практик коммеморации несет в себе потенциал уникальной ценности для людей, стремящихся познать связь между прошлым и настоящим, спрогнозировать будущее.

О сложной странице истории чеченского этноса, связанной со заживо сожженными людьми в с. Хайбах, усилиями Руслана Коканаева и режиссера Хусейна Эркенова в 2014 г. был создан полнометражный художественный фильм «Приказано забыть». Картина, к сожалению, так и не была допущена к показу на территории России.

В заключение обозначим некоторые выводы:

• 1.    Трагедия в селении Хайбах Галанчожского района, произошедшая в ходе насильственного переселения чеченцев в 1944 г. с исконных мест их проживания в Казахстан и Среднюю Азию, остается кровоточащей раной этноса. Восприятие ее ныне живущими чеченцами и представителями иных этносов в рамках социологического знания практически не исследовано. Вместе с тем обнаруживается потребность в междисциплинарном подходе к такого рода работам.

• 2.    Интересным и необходимым, на наш взгляд, восполнением пробелов в знаниях исторических событий ныне живущих чеченцев, в особенности представителей молодежи, могли бы стать социологические исследования, проведенные с использованием биографического метода, глубинных интервью и других качественных социологических методов. Особую ценность на сегодняшний день имеют свидетельства выживших в ходе геноцида чеченцев в 1944 г. Их число сокращается ежедневно и важно максимально зафиксировать сведения «из первых уст».

• 3.    Информация, полученная в ходе проведения социологического опроса, свидетельствует о недостаточной осведомленности молодых людей об этом величайшем потрясении для чеченского этноса. Ответственность за сохранение в памяти народа непростых страниц истории несет семья, образовательные учреждения, средства массовой информации и другие социальные институты. Мощным инструментом, способным оказать эмоциональный эффект на сознание современников и способствовать повышению информированности молодых чеченцев о событиях прошлого, являются, на наш взгляд, социальные сети, художественное кино.

• 4.    Несмотря на документально подтвержденные и описанные исторические факты, свидетельства очевидцев и родственников погибших, не вызывающих ни тени сомнений в случившемся, сегодня все чаще появляются информационные провокационные статьи на различных интернет-ресурсах, нацеленные на фальсификацию и даже отрицание событий, произошедших в с. Хайбах. Подобная деятельность поражает отсутствием объективности, фактологического материала и общечеловеческих моральных принципов у людей, публикующих дезинформацию. Следовательно, все лица, заинтересованные в распространении достоверных сведений, должны и могут вести соответствующую работу в социальных сетях с целью недопущения фальсификации и искажения исторических фактов. Это имеет колоссальное непреходящее значение для сохранения исторической памяти чеченского народа и, следовательно, для защиты этноконфесси-ональной идентичности его представителей.

• 5.    Ключевую роль в передаче новым поколениям чеченцев вахты исторической памяти о трагедии в селении Хайбах Галанчожского района ЧИАССР имеет мемориальная визуализация

тех страшных событий. Руководством региона ведется соответствующая работа. Вместе с тем с целью четкой фиксации в сознании людей верного представления о прошлом необходимым представляется:

• •    установление в городах республики мемориальных досок с поименным перечнем погибших;

• •    разработка и возведение архитектурных и скульптурных памятников (по аналогии с теми, которые создают пронзительные трагичные образы в Холокосте, Хатыни, Лидице);

• •    проработка маршрутов для проведения экскурсий в мемориальном комплексе «Хайбах» с бесперебойным обслуживанием желающих узнать больше о событиях февраля 1944 г.;

• •    обеспечение распространения фотографий о событиях в с. Хайбах, открыток, брошюр.

• 6.    Сохранение и воспроизводство исторической памяти чеченцев, в частности, касающейся событий в селении Хайбах, на наш взгляд, непреходяще актуально. Акцент в публичном и медийном пространстве на масштабных трагедиях, которые для малочисленного чеченского этноса оборачивались серьезными катастрофами, не должен абсолютизироваться, но и исчезновение из человеческой памяти, забвение имевших место событий и фактов недопустимо, так как это может напрямую повлиять на формирование целостной картины прошлого этноса у подрастающих поколений.

• 7.    Коммеморации могут способствовать интенсивному развитию чеченского общества во всех сферах, снижать степень напряженности в нем, являющейся следствием пережитых этнических травм, одновременно демонстрируя целостность и непредвзятость в оценках прошлого. Это необходимо для обеспечения естественных социальных процессов в настоящем и будущем, а также во избежание каких-либо информационных и фальсификационных манипуляций, связанных с травмирующими событиями.