Трансформации государственной политики в отношении сельского российского социума

Современное российское общество и государство находятся в процессе сложного качественного развития, когда принципиально меняются основы и механизмы экономического, политического, социального и демографического развития социума. Различные социальные группы и общности по-разному воспринимают особый период постсоветской модернизации, который проходит весьма конфликтно и противоречиво. Поэтому важно, насколько быстро и с какими экономическими и социальными издержками россияне смогут адаптироваться к рыночным отношениям, войти в качестве полноправных членов в мировое сообщество. Во многом это определяется не только политикой государства, но и активностью российского общества, сознательной поддержкой большинства граждан курса реформ.

Еще более актуальна эта проблема применительно к сельскому населению. Во-первых, в силу его многочисленности. Сельское население Российской Федерации (РФ) составляет сейчас около 38,4 млн чел., или почти 27 % всего населения страны. Причем, из 84 субъектов РФ 52 региона имеют долю сельского населения выше 30 %, из них 24 – более 40 %. Во-вторых, основная часть сельского населения занята в важнейшей сфере экономики – в сельском хозяйстве, которое непосредственно обеспечивает национальную продовольственную безопасность. По данным статистики, в сельском хозяйстве занято почти 50 % всего трудоспособного сельского населения. В 22 регионах удельный вес экономически активного населения, занятого в сельскохозяйственном производстве, превышает 20 %, а в 29 субъектах Российской Федерации доля сельского хозяйства в стоимости валового внутреннего продукта (ВВП) достигает одной трети [1, с. 14]. В-третьих, аграрная реформа является неотъемлемой составной частью коренных преобразований в России. В то же время по структуре потребностей и ценностных ориентаций сельское население – самая консервативная часть российского общества. Ей труднее адаптироваться к новым рыночным ценностям и условиям жизни, труднее включиться в процессы модернизации общественных отношений.

Таким образом, проблема оптимизации трансформационных процессов сельского социума становится самостоятельным направлением социальной политики и важным фактором стабильности в стране. Иначе не удастся сформировать единое рыночное и социальное пространство на территории России, что приведет к существенным и невосполнимым потерям для сельского хозяйства, сельского населения и нашей страны в це- лом. Но оптимизация невозможна без научной оценки последствий социальных и экономических преобразований в сельском сообществе и аграрном секторе экономики, без обоснования соответствующих критериев и показателей эффективности принимаемых управленческих решений. Иначе, как это уже имело место в 90-е гг. прошлого века, стихийный характер аграрной политики вновь приведет к доминированию методов «шоковой терапии» и системному кризису всех сфер сельской жизни.

В последние годы сельскому хозяйству и селу уделяется больше внимания. Впервые за время реформ в 2001 г. Правительством РФ было принято постановление, законодательно определяющее основные направления агропродовольственной политики страны на перспективу 2001–2010 годов. В 2005 г. Президентом были предложены и Парламентом утверждены приоритетные национальные проекты, призванные оптимизировать деятельность государственных и муниципальных органов и институтов социальной сферы. Один из них напрямую касался села и сельского хозяйства (проект «Развитие АПК»), другие постольку, поскольку сельское сообщество является органической частью российского социума. Наконец, 14.07.2007 г. Правительством Российской Федерации была принята Государственная программа «Развитие сельского хозяйства и регулирование рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008–2012 годы» [2]. Однако даже при беглом взгляде на эти документы бросается в глаза однобокий и не комплексный подход к проблеме наращивания позитивных социально-экономических инноваций в сельской подсистеме; подход к сельскому жителю как безличностному объекту управления «сверху». Именно поэтому реализация различных программ и национальных проектов проходит не вполне эффективно, и не так, как изначально планировалось. Изменить создавшуюся ситуацию можно внесением поправок в первоначальные проекты с учетом специфики российских регионов, ментальности жителей села, особенностей сельского образа жизни. Для этого необходимо провести более глубокий теоретический анализ уже достигнутых результатов в осуществлении аграрных преобразований, сделать соответствующие выводы и обосновать рекомендации, позволяющие оптимизировать процессы дальнейшего реформирования сельского социума.

Разработанная в стране программа инновационного развития экономики будет способствовать постепенному выравниванию уровней социального развития в различных сферах и отраслях производства. В результате объективно усилится необходимость более широкого использования в управлении и планировании качественных показателей развития общества и человеческой личности, а потому становится возможным техническое осуществление программ, в основе которых должно лежать обобщенное и целостное представление о человеческой деятельности. Без такой переориентации экономической и социальной политики Россия хронически обречена на отставание от развитых стран мира и на повторение со значительным лагом эволюции этих стран. Следует признать также, что в новой российской экономике такие «чисто» социальные и гуманитарные качества, как честность, ответственность, коммуникабельность, коллективизм, совесть, умение подчинять личные интересы общественным, активность приобретают даже большее значение, чем современные технические средства производства и технологии [3, с. 54]. Поэтому недостаточные инвестиции в сферу духовного производства, утрата политических, нравственных и социальных ориентиров более пагубны для экономики, чем недофинансирование самого производства. Даже в западных странах все более склоняются к пониманию, что прогресс экономики является величиной производной от прогресса социального и духовного. В той же Швеции социальная деятельность государства уже включается органической составной частью в любые, в том числе и финансируемые частным капиталом, программы, связанные с экономикой, экологией, занятостью, повышением производительности труда и планированием семьи. Шведы осознали, что потери от неразвитости человеческого фактора хотя и носят скрытый от обычной статистики характер, почти не воспринимаются как ущерб, чрезвычайно велики и к тому же имеют тенденцию к нараста- нию по мере научно-технического прогресса. Нечто подобное происходит и в США, где в 60–70-е гг. прошлого века появилась самостоятельная сфера инвестиций в человека, а ныне усиливается переориентация народнохозяйственной деятельности на максимальное благоприятствование творческим видам труда. При этом основная часть инвестиций давно уже направляется в сферы здравоохранения, образования и науки как «ядро» нематериального народнохозяйственного комплекса, а в качестве основного критерия прогресса рассматривается накапливаемый поколениями уровень общекультурной и профессиональной компетентности населения. В России же все с точностью наоборот. Страна буквально задыхается от нефтедолларов, а работники здравоохранения, образования, науки и культуры давно уже и безуспешно состоят в категории «новых русских нищих». К сожалению, подтверждается в очередной раз известная аксиома: наибольшие провалы наша политическая элита при выборе стратегии допускает не в области сложных проблем, а при решении элементарных вопросов, удачно реализуемых в цивилизованных странах. При этом полностью игнорируются также рекомендации отечественной науки, в том числе и Российской Академии наук. Вот почему накопленный в предшествующие годы в Российской Федерации громадный образовательный, профессиональный и духовный капитал не дает должного экономического эффекта (по некоторым оценкам, не менее 1 000 млрд долл. в год) [3, с. 54]. Более того, если в нормальных условиях с течением времени в обществе наблюдается приращение человеческого капитала, то у нас – прогрессирующее относительное и абсолютное уменьшение, в первую очередь по причине физического износа рабочей силы. Наличие в России кадрового голода вынужден признать и Президент Д. Медведев, объявивший о принятии специальной целевой программы подготовки специалистов высшего управленческого звена.

Выделяя два основных критерия эффективности – экономический и социальный – мы, конечно, допускаем определенную абстракцию, поскольку на отдельных этапах конкретно-исторического развития российского общества могут доминировать конкретные факторы, например, укрепление обороны. Однако с позиций общеметодологического анализа важно выявить не преходящие исторические факторы и условия, а закономерные связи явлений и процессов в системе общественных отношений. В частности, при оценке эффективности определенного социального мероприятия нецелесообразно требовать, чтобы оно давало непосредственную экономическую выгоду (то есть оценивалось влияние на уровень рентабельности, себестоимости или качество продукции), а необходимо выявлять его социальную эффективность. Прежде всего, каково его влияние на человека: на условия и содержание труда, на профессиональный, образовательный и культурный уровень, на уровень нравственного и духовного развития. Потому одной из важнейших задач дальнейшего развития теории эффективности производства следует считать разработку, наряду с качественными, количественных оценок социальных результатов, посредством которых можно выявлять динамику современных социальных процессов. К сожалению, трудностей здесь более чем достаточно. Во-первых, комплексный характер многих общественных процессов, многообразие зависимостей, обратных связей и различий в степени обратного воздействия усложняют задачу дифференциации экономического и социального эффектов. Во-вторых, имеет место принципиальная сложность измерения социальных процессов и количественного определения изменений в социальных отношениях. В-третьих, нет методик анализа и учета последствий экономической и социальной политики государства, национальных проектов, позволяющих, наряду с прямыми экономическими результатами, определять косвенные экономические и социальные последствия. Отсутствие таких методик в Российской Федерации препятствует преодолению отставания села от города по уровню и условиям жизни, сдерживает формирование социально-экономических условий устойчивого развития сельских территорий.

Подводя итоги, можно констатировать, что экономика и производственные отношения оказывают определяющее влияние на другие виды общественных отношений и на личностные качества человека. Однако это влияние нельзя абсолютизировать. Диалектика в том, что по отношению к обществу экономическая система сама является лишь подсистемой.

Иначе говоря, экономика и экономические отношения обеспечивают необходимые материальные средства и стимулы для реализации общественного прогресса, а социальная сфера и социальные отношения формируют условия деятельности, субъекта общественного развития, его личностный потенциал и активность как важные резервы дальнейшего роста самой экономики.