Трансформация языковой культуры уральских мари в XX - начале XXI в.

Как отмечает Г. Е. Шкалина, нарастание социокультурной динамики, коррозия и разрушение традиционного понимания морали и нравственности «побуждают обратиться к образцам этнической культуры» [13]. Язык этноса является не только образцом этнической культуры, но и отражением реального бытия этноса, знаний об этом бытии и способах взаимодействия с ним. Географическое и природное разнообразие породили множественность этнокультурных практик, воплощенных в языковом своеобразии. Технологическое развитие человечества позволяет необоснованно пренебрегать наработанными этнокультурными практиками, внедряя потребительское отношение ко всему окружающему. Насаждаются решения по шаблонам, стандартизируется не только деятельность, но и эмоциональная сфера человека. Кажется, отмирает необходимость в знании родных языков. Культуры коренных народов, а вместе с ними и языки, на которых говорят представители данных культур, растворяются в мире глобализации, теряют свою живую уникальность и своеобразие, становясь музейной редкостью.

С потерей этнокультурной идентичности исчезает колоссальнейший опыт взаимодействия человека с природно-географической средой. Трагедии последних лет, вызванные природными катаклизмами, заставляют нас вновь обратиться к проблеме взаимодействия человека и природы, пересмотреть и переоценить ценности технократической цивилизации, осознать необходимость не только изучения, но и сохранения языкового разнообразия планеты, поскольку язык этноса – это код его культуры.

Цель данной работы – определить характер трансформационных процессов этнического языкового пространства компактно проживающих на Урале марийцев (XX–XXI вв.). Для этого на основе изученных источников и проведенных полевых исследований автор проводит типизацию экзогенного влияния на силу и направленность языковых изменений.

Обзор литературы

Расширение изучения языка до понимания языковой картины мира было начато в XIX в. В. фон Гумбольдтом. К данной проблематике обращаются и исследователи XXI в. Среди них можно назвать Л. И. Гришаеву [1], Е. С. Малько [5], Л. К. Муллага-лиеву [8] и др.

Согласно М. Сильверстейну, в центре внимания лингвистических и антропологических исследований находятся причинно-следственные связи местных языковых сообществ с более крупными сообществами, в состав которых они входят [23]. Изучая вопросы исчезновения и трансформации языков малочисленных народов, ученые касаются проблемы языкового обучения. К. Дж. Флинн и Дж. Харрис подошли к анализу обучения родному языку старших поколений через исследование мотиваций, выделив следующие их типы: интегративные (интеграция в определенное сообщество), инструментальные (возможности решать проблемы разного уровня), поддерживающие их культурное наследие, усиливающие осознание своей идентичности за счет изучения языка как кода культуры [17]. Т. Темплин с соавторами проблему сохранения языков малочисленных народов рассматривают в контексте влияния государственного политического регулирования [24].

Научная мысль не раз обращалась к языку как к коду культуры, к процессам языковых трансформаций, которые изменяют эти коды, замещают их, а порой оказывают прямое влияние на трансформацию этнокультурных ценностей. Ю. М. Лотман относительно языкового взаимодействия говорил, что это взаимодействие порождает не только тождество, но и сопротивление процессам трансформации – область «напряжения» [3, 105]. В. В. Миронов считает, что языковая трансформация связана с разрушением локальных культур и «образованием культуры иного типа» [6].

Тема формирования и становления финно-угорских языков получила развитие в XXI в., в частности в работах А. Н. Куклина [2], В. В. Напольских [9], И. С. Наси-пова [10]. М. В. Мосин, изучая проблему формирования мордовского литературного языка, касается острых вопросов раздробленности всех финно-угорских языков. Такая раздробленность, по мнению ученого, ведет к усиленной трансформации и исчезновению региональных языков. Решение он видит в объединении за счет расширения синонимического ряда в литературном языке [7].

При изучении данной проблематики автор обратился к трудам финских ученых, которые, исследуя вопросы этнокультурной идентичности финно-угорских народов, сосредоточились на анализе языковых трансформаций. Прежде всего это T. Ainiala [15], Дж. Лааксо [19], С. Сааринен [21], Р. Савонен [22].

Рассуждая о значении сохранения языков, М. Мак-Люэн отмечал, что «национальный язык, достигший высокой степени визуальности, позволяет разглядеть социальное единство, границы которого совпадают с границами национального языка» [4].

Что касается языковых трансформаций уральских мари, то они хотя и рассматривались, но до сих пор остаются малоизученными и требуют дальнейшего исследования. Данная работа поможет выявить направления исследовательской деятельности, на основе которой можно будет построить модель трансформационных процессов, выполняющую прогностическую функцию.

Материалы и методы

В рамках культурологической интерпретации применялись социологические методы исследования (интервьюирование, опрос и социологическое описание), методы герменевтики, лингвокультуро-логии. Экспедиции для сбора материала проходили в Артинском, Ачитском, Красноуфимском городских округах Свердловской области и Суксунском районе Пермского края.

Результаты исследования и их обсуждение

Язык этноса не стоит на месте; отражая этнокультурные процессы, он постоянно развивается, трансформируется. Рассмотрим данную проблематику на примере трансформации культуры уральских мари в XX – начале XXI в.

Как отмечает в своем исследовании Е. В. Хлыщева, ни одна культура не может поступательно развиваться без совместного функционирования с другими культурами [11]. Распространенным видом коммуникации в начале XX в. было участие в совместной торговле. Мари вели оседлый образ жизни и могли поставлять на рынки башкирам ткани из конопли, лук, муку. Торговля вызывала необходимость знания двух-трех языков.

На языковое своеобразие уральских мари повлияли особенности их расселения и языковые заимствования, являвшиеся следствием социально-культурного и экономического взаимодействия. Особенности расселения мари на Урале привели к некоторой трансформации их культуры в сторону тюркизации и отразились на языке. В первую очередь стоит отметить языковые заимствования. Так, в языке уральских мари присутствуют несколько заимствованных татарских наименований предметов быта. Например, у суксунских мари в повседневной речи наименование ковша – алдыр (в литературном марийском – корка). Подобный тип трансформационных изменений связан с заимствованиями предметов материальной культуры, а вместе с ними и слов из языка того народа, от которого были заимствованы предметы. Этнокультурные связи, нередко приводившие к смешанным бракам, отразились на трансформации понятий из сферы духовной жизни. Священнослужителя суксунские мари называют мола (ср.: мулла), артинские и красноуфимские – карт, хотя в настоящее время в разговорную речь и литературную норму вошло марийское слово онаеҥ.

Следующий тип трансформационных изменений связан с заимствованием слов, расширяющих символику эмоционального восприятия действительности. Татарские слова приобретали новый смысл, преломляясь через мировоззрение уральских мари. Например, татарское слово терекөмеш ‘ртуть’, заимствованное мари, стало обозначать мертвую пчелиную семью в сосновой борти. Абстрактное для марийцев того времени слово «ртуть» приобрело вполне осязаемое значение, связанное с опытом повседневной деятельности. Свойство летучести, смертельная опасность ртути воплотились в образе мертвых пчел погибшего улья. Во многих языках непонятные их носителям явления обозначаются заимствованными словами, что позволяет эмоционально насыщенно передать их неструктурирован-ность. Так в русский язык пришли слова бардак, хаос, которые обозначают высшую степень беспорядка, добавляя усиленную эмоциональную окраску. У уральских мари в быту часто можно услышать выражение айда насары ‘беспорядок’, заимствованное из татарского, что придает фиксируемому в речи беспорядку эмоциональную окраску.

Таким образом, заимствованные татарские слова, преломляясь через образное мировоззрение уральских мари, обогащали их язык новой эмоциональной окраской, отражая особенности жизни переселенцев в окружении тюркоязычной культуры. «Слово национального языка, – утверждает Л. А. Шумихина, – есть форма присутствия предмета в “квазипредметности”, выражение предмета в инобытии как духовной реальности. Один и тот же предмет в языках разных народов может быть представлен в разных вариантах инобытия» [14, 60]. Продемонстрируем это на примере: татарское слово кайчы ‘ножницы’ преобразовалось у уральских мари в каче, в литературном марийском языке для обозначения ножниц существует слово вашкӱзӧ ‘ножи навстречу друг другу’, а значение слова каче – ‘жених’. Проникая в тайны образного мышления уральских мари, приходится только догадываться, как образ жениха мог трансформироваться в образ ножниц. Муж на языке уральских мари звучит как кугызам (куго – ‘большой, главный’), сельскими жителями чаще используется другое слово: пелашем ‘моя вторая половинка’. В литературном марийском языке муж – марий, пӧръеҥ. Заимствованное у башкир название верхней одежды джилян в марийском языке звучит как йылан. Заимствовались и топонимы. Так, слово Сарсады ‘желтая река’ (заимствование из башкирского языка) стало названием марийской деревни. В литературном марийском языке сар – ‘война’.

С преображением практик повседневной жизни, изменением быта и заимствованием предметов материальной культуры марийский язык дополнительно обогащается заимствованиями из русского, латинского, английского и других европейских языков. При этом слова из европейских языков приходят в современный марийский язык через русский (например, шко-лышко каена ‘идем в школу’, компьютер, фотографий ). Под воздействием цивилизационных перемен трансформируются этнические табу. В качестве примера можно привести отношение к проточной воде. В прошлом запрещалось петь в бане у реки, громко разговаривать с плывущим на лодке. В дальнейшем обет молчания распространился на прием душа: нельзя говорить в ванной.

Изменения отразились и на песенном творчестве. Если в первой половине XX в. песни уральских мари складывались из установленных традицией куплетов, соответствующих различным эмоциональным настроениям, то уже в середине столетия они стали приобретать четкую сюжетную линию, хотя о любви к женщине или к мужчине в них еще открыто не пелось («как летом сухим ждет травка дождя, так и во мне все чувства обострились»), при этом мелодии часто были похожи, автор неизвестен, а в каждом селе полюбившиеся песни имели свою интерпретацию. Тема любви в песенном творчестве XXI в. становится более открытой, имеет своего автора и исполнителя («Йӱржӧ йӱреш»

исполняет Арина Аликаева, «Тыланет, йӧратымем» – Станислав Шакиров). В текстах песен присутствует гармоничная связь природных явлений и чувств человека, что соответствует глубинным основам марийской культуры и обеспечивает их популярность среди марийского населения Урала. Современное песенное творчество мари, таким образом, приобретает функцию проводника литературного марийского языка. Жаль, что на этнофестивалях и таких национальных праздниках, как Ага-Пайрем, марийский язык звучит только со сцены.

Языковые трансформации чувствительны и к изменениям в системе образования. В послереволюционные годы началось развитие этнокультурного и языкового образования, обучение на родном литературном языке велось во всех сельских школах Артинского, Ачитского и Красноуфимского районов. В Красноуфимске при педагогическом училище долго функционировало отделение, готовившее учителей начальных классов к преподаванию предметов на родном языке [12]. В указанный период марийский язык Урала обогащался литературными формами, в большом количестве адаптировались слова, заимствованные из русского языка. Становление марийской письменности дало новый импульс развитию этнокультурного образования. Этнокультурная идентичность стала более осмысленной. Язык этноса, приобретя «высокую степень визуально-сти» [4, 319 ], способствовал осознанию единства этноса и его культуры.

Вторая половина XX в. знаменовалась уменьшением числа национальных школ, закрытием отделения марийского языка и культуры в Красноуфимском педагогическом училище и, как итог, сокращением численности мари, считающих свой язык родным. Данная ситуация была вызвана не только административными решениями, но и отсутствием у родителей желания обучать своих детей родному языку. Проблема мотивации к изучению родного языка среди малочисленных народов мира поднималась в науке не раз. Европейскими исследователями разработан ряд методик, оживляющих отношения между об- разованием и обществом, что особенно важно в период расширяющихся культурных трансформаций [18].

Сегодня, согласно данным, полученным в ходе полевых работ летом 2018 г., более 85 % населения марийских сел и деревень Свердловской области даже в быту говорят на русском языке. При этом необходимо заметить, что для уральских мари язык является основным этнообразующим признаком.

По результатам переписей населения, в 1959 г. марийский язык считали родным 84,8 % марийцев, в 1970 – 80,9 %, в 1979 – 74,5 %, в 1989 – 69,1 %, в 2002 г. – 48,6 %. Данные опросов, проведенных нами в местах проживания марийцев в Суксунском районе Пермского края и в Артинском, Ачитском и Красноуфимском районах Свердловской области относительно знания марийского языка, показали, что родным языком не только на бытовом уровне, но и на уровне письма, чтения, понимания теле- и радиопередач владеют около 90 % представителей возрастной группы 45–60 лет. Знание родного языка стремительно снижается обратно пропорционально возрасту респондентов. Опрашиваемые 30–45 лет используют марийский язык только на бытовом уровне, поддерживая общение со старшим поколением. Исключение составляют учителя, работники культуры и участники народных ансамблей. Таким образом, в этой группе полным знанием марийского языка характеризуются только около 18,8 % анкетируемых. Мари в возрасте от 18 до 30 лет не владеют марийским языком даже на бытовом уровне. Это поколение уже не умеет говорить по-марийски, хотя еще сохраняет способность понимать марийскую речь. Его представители чаще всего выезжают на работу вахтовым методом, стараются социализироваться в индустриальной среде, где марийский язык при коммуникации используется редко. Однако языковые трансформации связаны с изменением не столько условий труда, сколько с изменением отношения к труду, трудовым ресурсам и ценностям, заложенным в этнической культуре.

Как утверждается в статье Ж. Кеноза и Д. Гортера, языки нельзя отделить от социально-экономических и социально-политических факторов, происходящих в социуме [16]. Изменения в системе культуры труда отражаются на языке, несущем культурные коды. В свою очередь, исчезновение культурных кодов ведет к изменению и даже к исчезновению этнофиксирован-ных способов восприятия действительности, взаимодействия с этой действительностью и, как следствие, к исчезновению культуры. Рассмотренные трансформационные изменения мы относим к типу негативной или невосполнимой трансформации языка как кода культуры.

В настоящее время в Свердловской области нет национальных марийских школ с обучением на родном языке. Образовательная программа с изучением марийского языка присутствует только в двух школах: в Юве Красноуфимского городского округа и Марийских Каршах Ачит-ского городского округа (соответственно 1 и 3 ч в неделю). В остальных местах компактного проживания мари язык изучается лишь факультативно. Тем не менее, критически рассматривая существующую современную систему языкового образования, вслед за С. Мая отметим, что самого по себе образования недостаточно для того, чтобы остановить разрушающие этнокультуру изменения. Кроме того, ответственность за судьбу языка нельзя сваливать только на пробелы в системе образования [20].

Заключение

На примере трансформации языковой культуры уральских мари мы видим, что преобразования в области материальной и духовной культуры в результате межкультурного взаимодействия отражаются на языках далеко неоднозначно. Те преобразования, которые связаны с адаптацией этноса к региональным условиям, заимствованиями необходимых в этом случае элементов материальной культуры, ведут к развитию языка, его обогащению. С изменением быта и заимствованием предметов материальной культуры язык уральских мари трансформируется, сохраняя свое ценностное культурологическое основание. Немалую роль в сохранении ценностного ядра марийской культуры играет современное эстрадное песенное творчество.

Переход на ценности массовой культуры для уральских мари является не только и не столько следствием потери традиционных видов занятости и прекращения изучения в школах марийского языка. Ценности общества потребления ведут к сущностному изменению отношения к труду и его результатам, заложенным в языковых кодах этнической культуры. Именно трансформации, связанные с изменением ценностного отношения представителей этноса к бытию, носят разрушающий характер:

приводят к исчезновению языка и, вслед за языком, культурной памяти этноса.

Таким образом, сам факт заимствований и языковых преобразований не ведет к разрушению культурных оснований. Проблема не в заимствовании элементов чужой культуры, а в забвении основ собственной.

Развивающаяся в исследуемых районах фестивальная и туристская деятельность не может уберечь от потери ценностных основ культуры, заложенных в языке, так как ведется на языке суперэтноса, в данном случае на русском. Необходимо нивелировать сами процессы, происходящие в жизни и негативно влияющие на язык и культуру этноса.

Поступила 03.12.2019, опубликована 07.08.2020