Трансгуманистический аспект государственной политики

На современном этапе цивилизационного развития идея усовершенствования человека представляет собой не просто фантазии ограниченного круга философов-трансгуманистов. Она базируется на реальных технологических основаниях и лежит в основе политики многих государств. Анализируя участие России в осуществлении трансгуманистического проекта, остановимся подробнее на созданных в правовой и политической плоскости условиях его реализации.

Определяя будущее своих граждан, руководство развитых стран уже в начале ХХI в. начинает рассматривать НБИК-технологии (Nano – Bio – Info – Cogno) как необходимую составляющую государственной программы развития общества, позволяющую увеличить продолжительность жизни населения и улучшить ее качество. Так, в 2002 г. при поддержке правительства США был опубликован отчет «Управление инновациями Nano – Bio – Info – Cogno: конвергентные технологии в обществе» («Converging Technologies for Improving Human Performance nanotechnology, biotechnology, information technology and cognitive science»)1, который показал серьезное отношение американских властей к идее внедрения высоких технологий. Одновременно с этим волна интереса к НБИК-технологиям поднялась и в Евросоюзе, где в 2006 г. была сформирована научноисследовательская группа, состоящая из высококвалифицированных специалистов. Итоги ее работы были представлены в развернутом докладе (Ferrari, 2008). Вскоре к активному изучению возможностей высоких технологий присоединились страны – участницы БРИКС, в том числе и Россия (Convergence of Knowledge, Technology, and Society: Beyond Convergence of Nano-Bio-Info-Cognitive Technologies …, 2013).

В 2008 г., озвучивая основные положения стратегического развития России, В.В. Путин обосновал необходимость крупных инвестиционных вложений в инновационные технологии. Более детально эта мысль была раскрыта им на юбилейной сессии ООН. Акцентируя внимание на необходимости внедрения в биосферу технологических систем, представляющих собой аналог живой природы, В.В. Путин призвал к формированию качественно иных подходов: «Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой. Это действительно вызов планетарного масштаба»1.

На него Россия ответила созданием системообразующего центра разработки природоподобных технологий, местом дислокации которого стал НИЦ Курчатовский институт. При определении научных интересов центра его руководитель М.В. Ковальчук предпочитает не заявлять напрямую об их трансгуманистической направленности, но, анализируя содержание исследований сотрудников этой организации, мы можем сделать вывод о том, что использование природоподобных технологий укладывается в концепцию умеренного трансгуманизма. Особенностью центра является междисциплинарный подход, дающий возможность обеспечить творческое начало в процессе применения конвергентных технологий. В попытке расширить человеческие возможности специалисты центра дополняют ставшие уже традиционными НБИК-технологии социогуманитарным знанием, позволяющим интегрировать в одно целое природу, технику и социум. Результатом таких инноваций должно стать преобразование не только на индивидуальном, но и социальном уровне.

Перспектива подобных трансформаций вызывает неоднозначную реакцию консервативного российского общества. Свидетельством тому являются регулярно появляющиеся в СМИ конспирологические теории, повествующие о заговоре ученых относительно порабощения человеческого тела и души. Зачастую в обсуждении разрушительных последствий вмешательства в природу человека принимают участие околонаучные «эксперты», имеющие весьма поверхностные знания о механизме действия НБИКС-технологий.

Безобидность такого рода дискуссий обманчива. Их негативный социальный эффект можно было наблюдать во времена пандемии COVID-19. Опасения относительно «чипирования» мозга посредством проведения вакцинации вызвали панику в обществе и привели к массовому отказу от профилактических мероприятий. Еще больше усугубляло сложившуюся ситуацию стихийно сформировавшееся движение антиваксеров, объединившее в своих рядах сторонников идеи грозящего «цифрового лагеря». Автор программы «Бесогон» известный режиссер Н.С. Михалков с экранов телевизоров делился мнением о способах его организации: «В тело человека вживляется чип, исполняющий роль контролирующего органа на предмет соответствия характеристик ежедневной активности». В случае выполнения условий «человек получает определённые бонусы, которые может потратить по своему усмотрению. Итогом этого товарообмена становится то, что человек за бонусы продаёт свою личность, свою свободу, независимость»2.

Пытаясь успокоить население, государство предпринимало попытки опровергнуть теории заговора с помощью рациональных аргументов. Однако преодолеть недоверие общества так и не удалось. На добровольную вакцинацию решилась незначительная часть россиян. Это вынудило руководство страны пойти на непопулярные меры воздействия, которые заключались в дискриминации непривитой части населения (отстранение от работы, ограничение поездок и т.д.). Думается, что принятое решение являлось в сложившейся ситуации вполне оправданным. Оно помогло сохранить множество жизней. Но допустимо ли подобное принуждение при осуществлении государственных программ, направленных на преобразование природы человека?

Формулируя ответ на этот вопрос, обратимся к печальному опыту евгеники, в котором идея принудительного усовершенствования человека была реализована в полной мере. Сторонники создания расы сверхлюдей совершали преступления против человечности от имени государства, оправдывая свои поступки благими намерениями. Евгеника рассматривалась властями как быстрый способ решения насущных социальных проблем. При этом они трактовались способом, искажающим реальное положение дел. Бедность осознавалась следствием глупости и беспомощности, а не отсутствия образования и возможностей; психические и наркологические заболевания были вызваны плохой наследственностью и низкой стрессоустойчивостью, а не тяжелыми условиями существования; расовая дискриминация являлась борьбой за чистоту нации, а не попыткой уничтожения отдельных этносов.

На наш взгляд, этот исторический урок навсегда остался в памяти потомков и выступает в качестве надёжного барьера, защищающего индивида от насилия со стороны государства в части выбора решения об усовершенствовании собственной природы. Подтверждением этому является политика большинства современных государств, меняющаяся в сторону устранения ситуаций, в которых человека могут вынудить расширить свои возможности против его воли. Так, еще в 1997 г. под эгидой Совета Европы была принята «Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины»1.

В РФ за последние десятилетия был создан целый комплекс нормативных актов, основной задачей которых стала защита свободы самоопределения граждан. К их числу относятся: Указ Президента РФ от 28 ноября 2018 г. № 680 «О развитии генетических технологий в Российской Феде-рации»2; Постановление Правительства РФ от 22 апреля 2019 г. № 479 «Об утверждении Федеральной научно-технической программы развития генетических технологий на 2019–2027 годы»3; Указ Президента РФ от 6 июня 2019 г. № 254 «О Стратегии развития здравоохранения в Российской Федерации на период до 2025 года»4 и т.д. Но, пожалуй, самым резонансным можно назвать проект Указа Президента РФ «О Стратегии развития природоподобных (конвергентных) технологий»5, определивший вектор технологического развития социума в долгосрочной перспективе.

В рамках документа предусмотрено поэтапное внедрение НБИКС-конвергентных технологий, позволяющее не просто гарантировать свободу разумного расширения человеческих возможностей, но и создающее равные условия для реализации гражданами права на усовершенствование собственной природы. Основной задачей законопроекта является обеспечение доступности высоких технологий для всех категорий населения.

Предполагается, что на первом этапе научное сообщество подготовит элементную основу материалов и технологий, которые послужат материальной базой природоподобной техники первого поколения. К ним будут относится материалы для регенеративной медицины, а также лекарственные средства нового поколения.

Оценив безопасность и эффективность созданных технологий, общество перейдет ко второму этапу реализации закона и создаст антропоморфную систему, представляющую собой упрощенную версию человека, так называемого «служебного человека», эффективность трудовой деятельности которого будет превышать затраты на его содержание.

На третьем этапе контролируемой эволюции человечество получит возможность приступить к своему преобразованию. Получив в распоряжение разнообразный арсенал инструментов модернизации, люди смогут создать новую антропологическую и социальную парадигму. Усовершенствованному индивиду станут доступны принципиально иные способы познания и преобразования окружающего мира, применяя которые он реализует себя в качестве творца природной и общественной реальности.

Следует отметить, что указанный нормативный акт до сих пор не принят. Такое промедление, скорее всего, связано со шквалом обрушившейся на него критики. В подготовленной биоконсерваторами «Аналитической справке на проект Указа Президента РФ “О Стратегии развития природоподобных (конвергентных) технологий”»6. применение последних интерпретируется как опасный эксперимент над природой и человеком. Акцентируя внимание на угрозах, исходящих от «реализации даже части этих чудовищных проектов», авторы справки предупреждают о необратимых последствиях для природы, социума и человека. При этом основное внимание уделяется рискам усиления стратификации общества, которое неизбежно приведет к конфронтации между представителями традиционного и усовершенствованного человечества.

На наш взгляд, высказываемые опасения несколько преувеличены. Законопроект не содержит идей радикального трансгуманизма, предполагающего кардинальное изменение природы человека, а легитимирует его умеренную концепцию, декларирующую деликатную коррекцию человеческой природы (Черемных, Губанов, 2023 б). Предполагаемое модерирование не лишает индивида субъектности, а, скорее, расширяет ее рамки. Усовершенствованные люди будут носителями модернизированных социальных программ, но вряд ли это станет большой проблемой. В обществе всегда присутствуют группы людей, например, члены организованного преступного сообщества, которые воспринимают других в качестве объектов насилия и угнетения, порой они идут на крайние меры вплоть до убийства. Поэтому предполагаемая неприязнь между традиционными и измененными людьми не является специфической проблемой постчеловеческого общества. Уже сейчас ее решение регулируется законами и социальными институтами, основной функцией которых является недопущение и предотвращение насилия, обеспечение правового равенства индивидов в обществе.

Кроме того, добровольный характер морфологической модернизации устраняет перспективу возникновения «гомогенного общества, состоящего из модифицированных людей с усовершенствованными физическими, психологическими и интеллектуальными характеристиками, позволяющими преодолеть болезни и старость» (Черемных, Губанов, 2023 а). В таком случае общество лишится интеллектуального разнообразия и рискует утратить творческий подход, необходимый для формирования новых идей. Следствием этого может стать социальный регресс и даже полная потеря основ и принципов самой жизни. Ведь, как справедливо заметил М.М. Бахтин, «чтобы жить, надо быть незавершенным, открытым для себя» (Бахтин, 1986: 232).

Появление усовершенствованных людей, обладающих новыми возможностями, разнообразит общество и при умелом государственном регулировании не станет причиной социальных разногласий. Думается, что, предусмотрев справедливое перераспределение обязанностей, государство сможет преодолеть предубеждение граждан к идее усовершенствования человека и достичь общественного согласия. В случае успешной реализации этого проекта интересы обновленного социума перестанут ограничиваться выживанием наиболее приспособленных. Выход из состояния жесткой конкуренции позволит сместить фокус внимания людей в сторону поиска путей плодотворного сотрудничества.