Транснациональные корпорации и государство: сотрудничество на основе баланса интересов для достижения образа будущего России

В конце февраля 2022 г. Российская Федерация столкнулась с широким спектром ограничительных мер (экономических санкций) со стороны западных стран и их союзников (так называемых недружественных стран)1, призванных изменить выбранный Россией внешнеполитический курс. Вслед за этим многие транснациональные компании (далее – ТНК), поддерживающие действия своих правительств, публично объявили о различных ограничениях своей дея- тельности в России, что можно расценить как попытку вмешательства в политические процессы РФ со стороны иностранного бизнеса. Хотя нашей стране удалось сохранить устойчивость под беспрецедентным давлением и предотвратить негативные социально-экономические последствия, представляется важным выявить политические, экономические и другие факторы, повлиявшие на решение ТНК, с тем чтобы учесть их в дальнейшем при разработке государственной политики в отношении иностранных корпораций, т.к., несмотря на сопутствующие риски, мы полагаем, что Россия, в конечном итоге, заинтересована во взаимодействии с ними.

В условиях экономической изоляции, тем не менее, многие ТНК продолжают выступать в качестве важного связующего звена в межгосударственном взаимодействии и обмене, необходимость которого в пределах больших пространств, «построенных на взаимодействии стран-соседей, чья экономика, социальная система, ресурсная база, инфраструктура дополняют друг друга», была отмечена В.В. Путиным на XIX ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» в 2022 г.1

Кроме того, заместитель министра экономического развития РФ И. Торосов заявил об интересе со стороны России не только к сохранению взаимодействия с ТНК, но и к привлечению арабских и китайских инвесторов к решению вопросов, например, климатического сотрудничества2, а кабинет министров о предложил ослабить финансовые ограничения для тех иностранных инвесторов, которые пришли на российский рынок после введения санкций3. Помимо этого, российское руководство положительно восприняло идею введения понятия «дружественная компания из недружественной страны» с целью облегчения процедуры получения разрешения на распределение дивидендов для компаний, подпадающих под эту категорию4.

Все это говорит об отсутствии у государства намерения прекращать взаимодействие с иностранными ТНК и другими компаниями из «недружественных стран». Однако модель взаимодействия с ними, очевидно, должна быть модифицирована для минимизации рисков, в существовании которых мы наглядно убедились в 2022 г.

Особенности поведения ТНК на российском рынкев условиях санкционного давления

Впервые наша страна столкнулась со значительным санкционным давлением в 2014 г., когда в ответ на вхождение Крыма в состав Российской Федерации и в связи с событиями на востоке Украины США и их союзники приняли ряд законодательных актов, призванных ограничить экономическое взаимодействие с Россией [Тимофеев 2021]. В последующие годы число ограничительных мер продолжало расти, при этом и американский, и европейский бизнес, имеющий интересы в России, открыто выступал против введения санкцион ных режим ов. Многие компании, а также их бизнес-объединения, такие как

Американо-российский деловой совет ( US-Russia Business Council ), Торговая палата США ( US Chamber of Commerce ) и др., занимались лоббистской деятельностью в целях минимизации влияния санкций на работу своих представительств в России¹. Европейские компании выступали как за отмену санкций, введенных Евросоюзом, так и за отмену американских санкций, имеющих экстерриториальный охват^{2, 3}.

В результате февральских событий 2022 г. интенсивность и масштаб санкционных ограничений в отношении России приняли невиданный размах [Мельникова 2022]: под прямым или косвенным воздействием санкций оказались все отрасли российской экономики, а штаб-квартиры ТНК западных стран и их союзников стали массово заявлять о различных ограничениях своей деятельности, необходимость которых они обосновывали прежде всего неодобрением поведения России и солидарностью с Украиной, т.е. политическими мотивами.

Несмотря на общий негативный тон заявлений, в реальности реакции корпораций несколько отличались. Проанализировав заявления в СМИ более сотни компаний различных отраслей, мы систематизировали выбранные ими стратегии следующим образом.

• 1.    «Уход из России» – стратегия целесообразна для случаев, когда российский рынок не приоритетен для ТНК (доля российского бизнеса мала в их глобальном производстве) и может быть реализована двумя способами.

  • 1.1.    «Жесткий уход» – стратегия включает ликвидацию российских подразделений, зачастую сопровождается переводом части сотрудников в другие страны. Она характерна для ТНК, не имеющих производственных мощностей в России (например, IT , консалтинг и др.), импортирующих продукцию из-за рубежа или осуществляющих производство в России по контракту.

  • 1.2.    «Продажа активов» – данная стратегия применялась компаниями, деятельность которых стала прямо запрещенной либо подвергается несовместимым с продолжением деятельности ограничениям в результате введения санкционных мер в отношении России (например, финансовый сектор). В некоторых случаях в качестве новых собственников выступало руководство российского подразделения ТНК по схеме management buy out .

• 2.    «Ограничение деятельности» – данную стратегию выбрали производственные компании, многие из которых поставляют товары высокой социальной значимости (например, продукты питания, товары гигиены и пр.) и/или

• 2.1.    Остановка незаконченных и отмена анонсированных инвестиционных проектов.

• 2.2.    Прекращение рекламной деятельности.

• 2.3.    Сокращение ассортимента вплоть до прекращения поставок целых категорий продукции.

• 3.    «Временная приостановка деятельности» – использование данной стратегии продиктовано объективными сложностями (например, невозможность обеспечить доставку сырья для производства и пр.) либо затруднениями корпораций в принятии долгосрочного решения. Со временем стратегия трансформировалась в уход из России или ограничение деятельности.

фармацевтическую продукцию. Стратегия реализуется путем внедрения следующих ограничительных мер.

Таким образом, если в период с 2014 по 2021 г. ТНК из недружественных юрисдикций пытались убеждать законодателей своих стран в необходимости отмены санкций и недопущении б о льших ограничений для того, чтобы иметь возможность продолжать свою деятельность в России, то в 2022 г. многие ТНК ограничили свою деятельность по собственной инициативе, выйдя далеко за рамки требований санкционного законодательства, что можно назвать само-санкционированием. Например, американская компания Johnson & Johnson объявила о своем решении прекратить поставки на российский рынок гигиенических средств, хотя законодательных запретов в отношении гигиенических средств не вводилось, при этом поставки медицинских изделий и лекарств компания продолжила¹.

Российское государство ответило ослаблением контрольно-надзорных функций, внедрением различных тарифных льгот и регуляторных послаблений с одновременным внедрением требований барьерного характера, делающих прекращение и существенное ограничение деятельности наименее предпочтительным сценарием для самих ТНК. В результате многие ТНК продолжили свою деятельность в том или ином формате, а те, кто принял решение о выходе, передали свои активы новым собственникам. Таким образом, государство смогло найти баланс во взаимоотношениях с ТНК в период кризиса, что позволило предотвратить развитие кризисных явлений и купировать риски.

Взаимосвязь экономических и ценностных факторов, обусловивших поведение ТНК на российском рынке в условиях санкционного давления

Обязанность ТНК соблюдать санкционное законодательство своих домашних стран и их союзников сделало невозможным продолжение бизнеса в России для некоторых из них. Это прежде всего касается финансового, банковского, технологического, добывающего и IT-секторов, на деятельность которых санкционным законодательством были введены прямые запреты. Помимо этого, под запретом оказался экспорт в Россию широкой номенклатуры товаров, относящихся как к готовой продукции (например, элитная парфюмерия, алкоголь и пр.), так и к сырью, необходимому для производства продукции в России. Импорт товаров российского производства в ЕС и США стал также невозможен. Помимо этого, оказались разрушенными налаженные ранее логистические маршруты, традиционные пути поставок с Запада на территорию нашей страны стали практически недоступными, а альтернативные логистические маршруты – недостаточно развитыми, что также сказалось на снабжении российского рынка и возможности продолжать производство в России. То есть, санкционное давление привело к юридическим ограничениям и/или объективным сложностям для продолжения деятельности ТНК в России.

На фоне санкционного давления многие компании приняли решение об ограничении деятельности по собственной инициативе, в то время как законодательные ограничения и/или объективные сложности отсутствовали. Такие решения невозможно объяснить с позиций экономической теории, согласно которой действия ТНК как экономических субъектов должны быть направлены на максимизацию прибыли, в то же время сознательное ограничение собственной деятельности явно противоречит данной цели. Т.А. Романова считает, что ключевым является не подсчет потерь, вызванных прекращением деятельности на российском рынке, а сравнение потенциальных доходов от продолжения деятельности в России с потерями на других рынках (например, США и др.), где потребители отказываются приобретать продукцию компании, продолжающей деятельность в России. Исследователь называет данный подход «долгосрочным репутационным прагматизмом» и относит его к причинам разрыва транснациональных отношений между Россией и ЕС в 2022 г. [Романова 2022]. Отказ в сотрудничестве с компанией также может исходить не только от потребителей, но и от бизнес-партнеров. Например, датская компания ECCO столкнулась с отказом крупных розничных магазинов в Дании и Швеции сотрудничать с ней по причине того, что 250 ее магазинов в России остаются открытыми¹.

Согласно M.J. Mol, L. Rabbiosi и G.D. Santangelo, решения ТНК о выходе из России базируются на сравнении операционных расходов, связанных с прекращением деятельности в России, и репутационных издержек, которые компании несут в других юрисдикциях в случае, если они продолжают свою деятель-ность2 [Mol, Rabbiosi, Santangelo 2023]. Эта позиция согласуется с утверждением Т.А. Романовой, что ТНК необходимо учитывать возможный урон репутации, поскольку они не могут гарантировать, что их присутствие в России не увеличивает длительность конфликта на Украине и пр. [Романова 2022].

Вместе с тем наличие производственных мощностей является крайне значимым обстоятельством, поскольку не позволяет компаниям покинуть рынок в одночасье. Компании стремятся вернуть инвестированные в развитие производства средства, поэтому ищут покупателей на свои активы. Новые собственники продолжают развивать бизнес, берут на себя обязанности перед поставщиками и клиентами, сохраняют занятость сотрудников и выполняют иные социальные обязательства. Все сделки по продаже активов покидающих российский рынок ТНК проходят после одобрения правительственной комиссией по контролю за иностранными инвестициями³. Государство стремится максимально заинтересовать новых инвесторов, поэтому активы допускаются к продаже по цене, составляющей не более 50% справедливой рыночной стоимости активов, более того, продавец должен перевести в бюджет не менее 10% суммы сделки либо согласиться на рассрочку платежа⁴. Например, по словам А. Говора, нового собственника активов американской сети быстрого питания McDonald’s в России, он приобрел их «за символическую плату»⁵. Благодаря этому уход ТНК из России проходит без масштабных негативных последствий для российской экономики и социальной сферы.

Американский исследователь T. DeBerge обращает внимание на давление, оказываемое на ТНК правительствами стран базирования, стремящихся сделать ТНК инструментом достижения своих геополитических целей [DeBerge 2023]. Письмо контролера штата Нью-Йорк Т. Динаполи в адрес К. Кемпчински, генерального директора McDonald's , с призывом подумать, стоит ли рисковать, продолжая работать в России, прекрасно иллюстрирует это давление⁶.

Действительно, к компаниям, решившим избавиться от российских активов или иным образом ограничить свою деятельность в России, относятся, за редким исключением, компании из недружественных стран7. При этом среди недружественных стран доля таких компаний отличается. Например, большинство итальянских ТНК решили остаться на российском рынке, а большинство японских – наоборот [Evenett, Pisani 2023], хотя обе страны ввели санкционные режимы в отношении Российской Федерации. Некоторые компании из недружественных стран продолжили свою деятельность в России. Например, датский производитель строительных материалов на основе каменной ваты Rockwool заявил о своем намерении сохранить контроль над своими активами в России для того, чтобы они не перешли в руки российского государства1. Подобным образом объяснила продолжение своей деятельности и американский производитель листового стекла Koch Industries, владеющая двумя заводами на территории России2. Решение продолжать свою деятельность без изменений характерно, за редким исключением, для ТНК из Китая, Индии и др., хотя на долю ТНК из Китая и Индии в настоящий момент приходится менее 1% общего притока прямых иностранных инвестиций в Россию, их доля в действующих проектах быстро растет3.

Помимо правительств домашних стран, давление на ТНК могут также оказывать политические деятели других государств. Например, британский политик Джон Манн написал в своем Твиттере⁴: «Если McDonald’s и Starbucks продолжат продавать свою продукцию в России, то следует спровоцировать международный бойкот их продукции» (страной базирования McDonald’s и Starbucks являются США). Известно также, что французский автогигант Renault , имевший производственные активы в России, принял решение приостановить свою деятельность после критики со стороны В. Зеленского в парламенте Франции (24.02.2022).

Представители гражданского общества, международные активисты [Gurkov, Filinov, Saidov 2022], не поддерживающие действия России на Украине, не остаются в стороне и требуют от ТНК прекратить бизнес в России. Давление на ТНК также оказывают бизнес-партнеры, потребители и клиенты как в странах базирования, так и в странах присутствия. Японская компания Uniqlo , объявив о своем решении продолжить деятельность в России, столкнулась с бойкотом со стороны потребителей, в результате чего приняла решение покинуть Россию⁵. Йельская школа менеджмента ведет онлайн-реестр компаний, ушедших из России, и призывает покинуть российский рынок те международные компании, которые еще этого не сделали⁶.

Исследование американских экономистов O. Hart, D. Thesmar и L. Zingales показало, что только 37% респондентов считают вопрос о продолжении бизнеса в России исключительно деловым решением компаний, а 61% убеждены, что ТНК должны покинуть Россию независимо от последствий, при этом 66% из них готовы бойкотировать фирму, если она не оправдывает их ожиданий [Hart, Thesmar, Zingales 2022].

Чем более крупной и известной является компания, тем выше уровень давления, который на нее оказывается. И. Гурков, Н. Филинов и З. Саидов отмечают, что деятельность небольших промышленных корпораций в меньшей степени пострадала от политического давления и экономических факторов, в отличие от крупных сервисных компаний и промышленных корпораций [Gurkov, Filinov, Saidov 2022].

Коротко говоря, ТНК на уровне штаб-квартир столкнулись с этической дилеммой: с одной стороны, общественность домашних стран и ряда стан базирования настаивает на их уходе из России, рассматривая это как необходимые действия для скорейшего прекращения военных действий на Украине, а с другой – у ТНК также есть юридические и моральные обязательства внутри России, например, по отношению к своим собственным сотрудникам и партнерам [Meyer, Estrin 2023]. Вместе с тем обязательства внутри России относятся прежде всего к российскому подразделению ТНК, интересы которого могут отличаться от интересов штаб-квартиры и глобальной компании. Известны случаи, когда руководство российских подразделений ТНК вступало в конфликт с глобальным руководством, принявшим решение прекратить деятельность в России, защищая свои интересы, а также интересы других сотрудников, партнеров и покупателей (например, такого рода конфликт произошел между российским подразделением и штаб-квартирой немецкой компании OBI )¹.

Большинство компаний, решивших в том или ином виде продолжить деятельность на российском рынке, объясняют свое решение социальной ответственностью перед своими российскими сотрудниками, партнерами и потребителями, при этом однозначно осуждают действия России в отношении Украины. Например, в марте 2022 г. британско-голландская корпорация Unilever заявила: «Мы продолжаем осуждать войну в Украине как жестокий и бессмысленный акт российского государства... Мы приостановили весь импорт и экспорт нашей продукции в Россию и из нее, и мы прекратим все расходы на СМИ и рекламу. Мы не будем больше осуществлять капитальные инвестиции и отказываемся от прибыли в России. Мы продолжим поставлять жителям страны продукты питания первой необходимости и средства гигиены российского производства»².

Р. Клопп предлагает рассматривать поведение ТНК, используя модель культурной гегемонии итальянского философа А. Грамши, согласно которой, вместо того чтобы принуждать массы к повиновению, элиты прививают массам свои ценности, используя институты повседневной жизни. Исследователь приходит к выводу, что конечная цель ТНК – не экономическая, а культурная: «великое неприятие России призвано укрепить либеральные ценности, чтобы напомнить тем, кто находится внутри страны и за рубежом, что национализм и реваншизм против установленного международного порядка – это плохие поступки, которые хорошие люди не совершают». Прокатившаяся по всему миру тенденция отмены российской культуры соответствует данному выводу3.

Согласно американскому исследователю T. DeBerge, многие менеджеры руководствуются сильным моральным императивом, побуждающим их ограничивать деятельность в России, т.е. личные пристрастия и убеждения руководства ТНК влияют на принимаемые решения [DeBerge 2023]. И. Гурков, Н. Филинов и З. Саидов также рассматривают субъективный фактор и находят связь между присутствием высшего руководства или управляющих владельцев ТНК на церемонии открытия заводов в России и решением продолжать деятельность на российском рынке. Как утверждают исследователи, управляющие владельцы большинства ТНК, решивших покинуть российский рынок, отсутствовали на церемониях открытия заводов и не давали публичных обещаний в стиле: «мы пришли сюда, чтобы остаться» [Gurkov, Filinov, Saidov 2022].

Влияние субъективного фактора на аналогичные бизнес-решения описано в литературе довольно подробно [Boddewyn 1983]. Однако, на наш взгляд, присутствие высших руководителей на открытии заводов и декларирование ими долгосрочных планов присутствия на российском рынке в прошлом является прямым следствием важности (значительной доли) российского бизнеса для ТНК в глобальном масштабе. Если доля российского бизнеса достаточно велика, то высшее руководство с б о льшей долей вероятности примет решение о присутствии на церемонии открытия завода и сделает заявление о долгосрочных планах присутствия на российском рынке. То есть, мы полагаем, что факт присутствия руководства ТНК на открытии завода объясняется значительной долей российского рынка по сравнению с другими рынками и является скорее экономическим, нежели субъективным индикатором.

БРИКС формирует новые формы взаимодействия государств с ТНКна основе баланса интересов

Таким образом, среди факторов, повлиявших на решение ТНК об ограничении своей деятельности в России, на передний план выходят ценности, которыми руководствуются корпорации в своей деятельности по всему миру, проводниками которых они являются. Экономические мотивы оказались вторичными по сравнению с ценностными установками на фоне жесткого давления со стороны государства и общества домашних стран и стран союзников. ТНК из недружественных стран, по сути, выступили в качестве инструмента давления своих домашних государств и их союзников на Российскую Федерацию с целью изменить российскую внешнюю политику до такой степени, чтобы она соответствовала интересам и ценностям западных стран вопреки своим собственным.

В самом общем виде данные ценности сформулированы ООН в рамках инициативы по устойчивому развитию – в глобальном договоре ООН (United Nations Global Compact). Глобальный договор ООН призван показать, что добровольное улучшение социальных, экологических и этических показателей бизнеса может быть как полезным для бизнеса, так и важным для всего мира [Bendell, Doyle, Sarker 2010]. Согласно И. Гуркову, Н. Филинову и З. Саидову, участие материнской компании в Глобальном договоре ООН является одним из самых весомых факторов, повлиявших на выбор стратегии ТНК в России в 2022 г. [Gurkov, Filinov, Saidov 2022]. Данное участие подразумевает публичное заявление о своей приверженности десяти универсальным принципам инициативы ООН по устойчивому развитию и принятие обязательств всячески содействовать формированию устойчивой открытой экономики и ответственного гражданского общества1.

Однако мы полагаем, что далеко не ценности сами по себе, а вертикальная модель взаимодействия, подразумевающая жесткое подчинение сверху вниз и не допускающая инакомыслия и отклонения от заданной траектории, является первопричиной происшедшего кризиса во взаимоотношениях российского государства и ТНК из недружественных стран. Данная модель взаимодействия, основанная на стремлении развитых экономик полностью подчинить себе развивающиеся, столь свойственная западным странам и западным международным институциям, принятая в т.ч. корпорациями этих стран, характерна для однополярного мира, базирующегося на фетише превосходства Запада.

Необходимо заметить, что в настоящее время глобальный мир движется к многополярности, где лидерство будет принадлежать региональным блокам, одним из которых, по нашему мнению, станет инициированный российской стороной в 2006 г. союз Бразилии, России, Индии, Китая и присоединившейся к ним несколькими годами позже ЮАР – БРИКС. К настоящему времени БРИКС зарекомендовал себя как влиятельное международное объединение, в фокусе внимания которого находятся ключевые вопросы международной повестки дня, в т.ч. вопросы политики и безопасности, социально-экономического и гуманитарного характера.

Об успешности объединения ничего не говорит красноречивее, чем стремление других стран к полноправному членству. Так, с 1 января 2024 г. к БРИКС присоединяются шесть государств – Аргентина, Эфиопия, Иран, Саудовская Аравия, ОАЭ и Египет. Наличие формальных заявок на членство от более чем двух десятков стран и присутствие лидеров более чем 50 государств на саммите БРИКС в Йоханнесбурге в 2023 г. также говорит об интересе к объединению со стороны широкого круга стран2.

Что же делает союз БРИКС столь привлекательным для новых членов? Несмотря на разнородность стран – участниц БРИКС как с точки зрения размеров экономик, так и с точки зрения политических режимов, они стремятся к более справедливому распределению благ глобализации между всеми ее участниками, будучи несогласными с ситуацией, когда дивиденды глобализации распределяются в узком кругу элит, а издержки и риски – в широком круге наименее обеспеченных участников процесса [Кортунов 2020].

Отношения между партнерами по БРИКС строятся на принципах открытости, прагматизма, солидарности, внеблоковости и нейтралитета по отношению к третьим сторонам, а также на общепризнанных принципах и нормах международного права и Уставе ООН. При этом, в отличие от иных международных организаций, БРИКС является неформальным объединением, функционирующим без собственного устава и/или договора о присоединении.

Как утверждает Т. Бордачев, западный путь развития неприменим к БРИКС, поскольку «все институции Запада являются вертикально интегрированными, они все являются лидерскими, все основаны на принципе “вождь и племя”» [Бордачев 2023]. В отличие от них, БРИКС является скорее горизонтально интегрированной структурой, где нет явных лидеров и аутсайдеров, а взаимодействие строится с учетом интересов всех участников процесса. Ориентация на общие ценности, взаимоотношения на правах равных и институциональная гибкость позволяют БРИКС формулировать общие цели и вырабатывать пути их достижения на основе баланса интересов, несмотря на имеющиеся внутренние и внешние проблемы и противоречия [Денисова 2022].

На фоне роста значимости БРИКС как актора на международной арене свойственная БРИКС горизонтальная модель взаимодействия, исключающая доминирование отдельных государств и институтов, в основе которой находятся общие ценности, взаимоуважение и баланс интересов всех участников, будет распространяться на взаимоотношения государств и корпораций прежде всего в рамках данного cоюза.

Впоследствии данная модель будет вытеснять вертикальную модель взаимодействия по западному образцу, подразумевающую доминирование сильной стороны, не только в БРИКС, но и во всем мире. Ориентация на новую модель взаимодействия позволит государству и иностранному бизнесу выстраивать взаимовыгодные отношения, развивать совместные проекты, минимизируя сопутствующие риски.

Заключение

ТНК из недружественных стран изменили свою инвестиционную стратегию на российском рынке в 2022 г., существенным образом ограничив или вовсе прекратив свою деятельность. За редким исключением ТНК из стран, не являющихся недружественными, не предприняли серьезных ограничений, а некоторые даже смогли расширить свою деятельность, заполнив освободившуюся нишу после ухода западных конкурентов.

Масштабы предпринятых ТНК ограничений превосходят юридические требования санкционных режимов недружественных стран. Данное поведение представляет собой феномен самосанкционирования, который мы определяем как самоограничение деятельности по причинам, лежащим вне правового поля, к числу которых относятся преимущественно политические требования и ценностные ориентации.

К факторам, повлиявшим на решения иностранных ТНК относительно деятельности на российском рынке, относятся правовые ограничения, возникшие в результате введения санкционных ограничений со стороны недружественных стран в отношении Российской Федерации; давление со стороны их правительств и политических деятелей, а также давление со стороны гражданских обществ и бизнес-партнеров; субъективный фактор, состоящий в личных политических пристрастиях и предпочтениях руководства ТНК; корпоративные ценности, приверженность которым ТНК декларирует во всех странах ведения деятельности; коммерческий фактор, зависящий от доли российского бизнеса в структуре бизнеса компании по сравнению с долями других рынков, общество и государство которых занимают антироссийскую позицию.

При этом, по нашему мнению, именно ценностные установки в сочетании с вертикальной моделью взаимодействия, предполагающей навязывание сверху ценностей и неукоснительное соблюдение требований, стали главными причинами разгоревшегося кризиса взаимоотношений. И в этих условиях важным также представляется то, чтобы эта работа осуществлялась в условиях сопричастности граждан к совместному с властью и ТНК определению надлежащего образа основных социально-экономических показателей развития той или иной территории, или, по-иному, образа будущего России [Ильичева, Лапин 2022].

Вместе с тем трансформация мироустройства в целом и рост значимости БРИКС в частности, создающие возможности для интеграции развивающихся стран в мировую экономику посредством регионального сотрудничества, а не конкуренции за место среди развитых экономик, что является «качественным изменением модели экономического развития Глобального Юга» [Лисоволик 2021], способствуют формированию новой модели взаимодействия государства и иностранного бизнеса. Данная модель будет строиться по типу сотрудничества, построенного на горизонтальных связях, основанного на взаимном уважении, общих ценностях и согласовании интересов, а не доминировании одной из сторон. Получив импульс развития в рамках БРИКС, данная модель будет распространяться по всему миру по мере его движения к многополярности, вытесняя утратившую актуальность западную модель взаимодействия, построенную на вертикальных связях и предусматривающую распределение благ прежде всего в пользу наиболее сильных участников, задающих вектор движения. Новая модель взаимодействия будет способствовать нахождению устойчивого, более справедливого баланса во взаимоотношениях ТНК и российского государства в целях социально-экономического развития и достижения образа будущего страны.