Туризм и геополитика: контексты, концепты и значение для современной индустрии гостеприимства

To view a copy of this license, visit

Туризм как форма социально-экономической деятельности глубоко внедрён во взаимодействие между обществом и геопространством, что делает его реальным инструментом для достижения тех или иных целей геополитического влияния. Возрастанию его геополитического веса в планетарном масштабе постоянно способствуют «детища» глобализации -такие, как либерализация экономических отношений, открытие границ, дерегуляция систем связи, управление информацией, формирование глобальных транспортных систем, стандартизация услуг и сервиса, международная кооперация и интеграция. Все эти общественные процессы являются прямым отражением присущей современной сфере туризма и гостеприимства экспансивной сущности [5], но, одновременно, свидетельствуют и о его противоречивом характере, отличающемся селективностью в формировании экономической, экологической и политической повестки дня отдельных дестинаций.

Растущая роль проблематики туризма и геополитики в содержании научных исследований

Как отмечает С.М. Holl [19], геополитика долгое время не была важной темой в исследованиях туризма, хотя в последние годы количество исследований в этой области увеличилось. Тем не менее, часто в публикациях, заявленных как посвященные проблематике геополитики и туризма, оценка геополитических аспектов трансформируется в характеристику вопросов моделей и принципов управления туризмом со стороны государственных органов власти, рассмотрение проблем безопасности при совершении международных туристских путешествий, оценку экологического воздействия международного туризма, исследование форм негативного воздействия туризма на местную культуру, или же обзор международных интеграционных трендов в визовом и иных межгосударственных формах взаимоотношений, включая роль международных организа ций. Все эти аспекты действительно имеют определенное отношение к проблемам государственной и международной политики, но совершенно не являются проблематикой классической геополитики как научного направления. Поэтому, на самом деле, научных исследований, которые бы рассматривали туризм именно в контексте теорий и концепций геополитики, оценивали роль туризма в достижении государствами своих «жизненных интересов» на мировой арене, не так уж и много не только в отечественной, но и в зарубежной научной мысли.

Одной из первых контекстуально действительно геополитических научных работ в сфере туризма можно считать статью М. Sparke с соавторами [41], в которой сквозь призму глобализации и регионализации рассмотрена роль «треугольника роста» в составе Индонезии, Малайзии и Сингапура, где через наложение форм эксплуатации капитала, ландшафтов и трудовых ресурсов через их вовлечение в индустрию туризма воплощаются современные глобальные процессы. Также важным является исследование A. Saldanha [39], в котором на примере индийского штата Гоа впервые рассмотрена проблема взаимодействия различных пространств туризма с конструкциями территориальной идентичности населения. В дальнейших работах аспекты этой проблематики были расширены, и в целом ориентированы на изучение роль использования государством сферы туризма как способа стимулирования формирования или укрепления определенной идентичности (например, работы S. Gagnon [16]; E.L.-Е. Но [26] и др.).

Также появились работы, в которых туризм стал рассматриваться сквозь призму геополитической деятельности государства как институции. Туризм стал рассматриваться как важная форма устойчивого государственного влияния на тех или иных территориях, особенно спорных и трансграничных, таких, как, например, Арктика, Антарктика или острова Спратли и Парасельские в Южно-Китайском море (С.М.

Даже гостиничные услуги стали рассматриваться с точки зрения их геополитического значения. Так, в статье V. Piganiol [37] рассмотрена роль платформы Airbnb в контексте ее роли в расширении форм глобализации. А 5. Fregonese и A. Ramadan [15] считают, что отели следует рассматривать не только лишь как места отдыха и объекты гостеприимства, но и как геополитические объекты с проекции «мягкой силы», связанные с архитектурой и вопросами безопасности, войны и миротворчества, одновременно являющиеся легкими целями для форм политического насилия.

В ряде исследований акцентуализиру-ется всевозрастающая роль (гегемония) английского языка и западных стандартов в сфере туризма и гостеприимства, сопровождаемые упрощением или даже местами замещением национальных традиций и культур, что рассматривается авторами в качестве формы неоколониального влияния стран-метрополий, способом распространения их неолиберального господства в мире [20].

Особую популярность у исследовате лей геополитических контекстов туризма получила концепция геополитических сил, сформулированная J. S. Nye [34], которые, в зависимости от характера и интенсивности оказываемого ими влияния, разделяются на «жесткую», «мягкую» и «умную» силы (D. Hall [20], В. Кръстев [30], Е.В. Ангина, Е.Ю. Новикова [2], А.Ю. Александрова, М.В. Шипугина [3, 4], И.М. Байкова, С.А. Боголюбова, В.П. Орловская [5], и др.).

Как отмечают А.Ю. Александрова и М.В. Шипугина [3], с выходом ряда трудов в последние годы наметилось преодоление разрыва между исследованиями в области политической географии / геополитики с одной стороны, и исследованиями в области туризма - с другой. Среди таковых особенно следует выделить ряд монографий, которые можно оценивать как фундаментальные для рассматриваемой проблемы (табл. 1).

Рост объемов научных публикаций и внимания исследователей к прикладным аспектам геополитики в приложении к туризму, произошедший в начале 2000-х гг., но особенно активизировавшийся в 2016-2020-х гг., можно обозначить понятием «геополитический поворот» в системе наук о туризме, отражающий фактическое растущее участие туризма в международных и внутренних отношениях. Это также отражает мультискалярный характер геополитики, где повседневные практики туризма связаны с более широкими дискурсами и практиками, например, территори-ализации, государственного управления и национального строительства. Можно утверждать, что туризм уже получил признание как важная составляющая государственной политики в целом и геополитики в частности, привнося значительный вклад в глобальный порядок (A. Franklin [14], J. Tribe [45]). Взаимодействие туризма и геополитического пространства становится все более очевидным и требует всестороннего научного осмысления, и в этом оно имеет большое практическое значение [3].

Таблица 1 - Фундаментальные монографии в проблемном поле туризма и геополитики ____________________________________ Table 1 - Fundamental monographs on tourism and geopolitics

Год издания, автор(ы)	Название
2007 Р.М. Burns, М. Novelli [8]	Tourism and Politics: Global Frameworks and Local Realities [Туризм и политика: глобальные черты и местные реалии]
2008 W. Hazbun [23]	Beaches, Ruins, Resorts: The Politics of Tourism in the Arab World [Пляжи, достопримечательности, курорты: политика туризма в арабском мире]
2009 X. Su, Р. Тео	The Politics of Heritage Tourism in China [Политика, наследие и туризм в Китае]
2010 R. Butler, W. Suntikul (ред.) [9]	Tourism and Political Change [Туризм и политические изменения]
2010 D.V.L. MacLeod, J.G. Carrier [31]	Tourism, Power and Culture: Anthropological Insights [Туризм, власть и культура: антропологический взгляд]
2016 Кръстев В. [30]	Геополитика и геостратегия на туризма [Геополитика и геостратегия туризма]
2017 D. Hall (ред.) [22]	Tourism and Geopolitics: Issues and Concepts from Central and Eastern Europe [Туризм и геополитика: проблемы и концепции в Центральной и Восточной Европе]
2019 A. Paasi и др. (ред.) [36]	Borderless Worlds for Whom? Ethics, Moralities and Mobilities [Миры без границ: этика, мораль и мобильность]
2019 R.K. Isaac и др. (ред.) [28]	Tourism and Hospitality in Conflict-Ridden Destinations [Туризм и гостеприимство в конфликтных дести нациях]
2019 Е. Canada и др. (ред.) [10]	Tourism in the geopolitics of the Mediterranean [Туризм в геополитике Средиземноморья]
2020 D. J. Timothy [44]	Tourism in European Microstates and Dependencies: Geopolitics, Scale and Resource Limitations [Туризм в европейских микрогосударствах и зависимых территориях: геополитика, масштаб и ограниченность ресурсов]
2020 А.Ю. Александрова, М.В. Шипугина [4]	Международный туризм как геополитическая сила
2021 М. Mostafanezhad и др. (ред.) [32]	Tourism Geopolitics: Assemblages of Infrastructure, Affect, and Imagination [Геополитика туризма: сочетание инфраструктуры, эмоций и образов]
2021 D. Hall [21]	Tourism, Climate Change and the Geopolitics of Arctic Development: The Critical Case of Greenland [Туризм, изменение климата и геополитика освоения Арктики: кейс Гренландии]

Геополитика как научное направление

Геополитика как научная дисциплина находится на стыке политики (политической географии), социально-экономической (общественной) географии, отчасти истории, и является одной из составляющий политической географии. Этот термин в настоящее время используется для описания широкого спектра понятий, в общем смысле часто используется как синоним международных политических отношений, но более конкретно - для обозначения глобальной структуры таких отношений. Как научная дисциплина геополитика оформи лась на рубеже XIX—XX вв. и достаточно бурно развивается в наши дни.

В «традиционной» обобщенной форме геополитику понимают как борьбу государств за политическое господство в пространстве, за их выживаемость и распространение собственного влияния (территориального, военно-политического, экономического, культурного и пр.). В течение многих лет это рассматривалось в первую очередь с точки зрения глобального и международного пространства, в котором государственные субъекты стремились бороться за контроль над террито- рией, особенно в отношении географических представлений, которые влияли на мировую политику [33]. Основоположник геополитики - немецкий ученый Фридрих Ратцель (F. Ratzel) писал, что «Биогеография рассматривает государство как форму распространения жизни на поверхности Земли. ... Постоянные изменения в характере и размерах государств свидетельствуют о том, что они живут и эволюционируют»1. Если рассматривать государства мира каксовокупностьживыхорганизмов, каждое из которых заинтересовано в собственной выживаемости и росте, то геополитику можно характеризовать как совокупность теорий, описывающих способы и формы их выживаемости, своеобразный «дарвинизм» на уровне государств. Первоначально классическая геополитика оперировала категориями господства и подчинения. Современная геополитика оперирует понятиями и категориями, объективно сложившимися в условиях глобализации и информатизации: взаимозависимость, взаимовлияние, динамичное равновесие, баланс интересов, интеграция, дезинтеграция. А акторами системы современных международных отношений теперь являются не только государства и их группировки (субъекты, на которых распространяется действие норм международного права), но и транснациональные корпорации, политические движения, неправительственные организации и даже целые отрасли, как, например, сфера туризма и гостеприимства.

В этой публикации мы не ставим целью рассмотреть существующие в системе геополитических знаний подходы к определению роли, функции и значимости геополитики, ее методологии, равно как и наработанные в ней теории, концепции, доктрины и парадигмы. Это давно сделано и опубликовано во многих научных публикациях и изданиях. Одна из ключевых задач этой публикации заключается в том, чтобы осмыслить сферу туризма как геополитического актора современных международных отношений (объект исследования) и рассмотреть его интегративные формы и геополитические инструменты (предмет исследования).

Сфера туризма и гостеприимства как объект и субъект мировой геополитики

Понимание субъект-объектной роли туризма и гостеприимства во внешних геополитических отношениях исходит из того, что отрасль неоднократно демонстрировала свои возможности в качестве внешнеполитической силы. Но при этом чаще всего силы, которая является инструментом в манипулировании со стороны того или иного государства в адрес другого, в этом случае туризм выступает субъектом геополитики, инструментом для достижения той или иной цели. Так, например, можно привести кейс российско-турецкого кризиса отношений в 2015-2017 гг., когда в качестве одной из санкционных мер в адрес турецкой стороны со стороны России был введен запрет на авиасообщение и, как следствие, сведен до минимума немалый до того (по оценкам туристы из РФ в 2014 г. занимали второе место после Германии в структуре иностранного турпотока в страну - более 12%) туристский поток, что болезненно сказалось на состоянии экономики Турции в целом и носило катастрофический характер для многих субъектов туристского и гостиничного хозяйства в стране. В данном случае туризм выступил в качестве инструмента внешнеполитического воздействия на Турцию. В этом же контексте и кейсы с санкциями со стороны западных стран в отношении туризма в Крыму после его вхождения в состав РФ и круизов в черноморском бассейне, и кейс массовых ограничений туристской деятельности в связи с ограничениями перед угрозами распространения COVID-19, и кейсы террористических атак на туристов с целью достижения их инициаторами определенных политических целей, и многие другие.

И подобных примеров субъектной роли отрасли туризма и гостеприимства в мире в последние десятилетия становится все больше. Примечательно, что в этой роли туризм является одной из наиболее уязвимых отраслей мировой и государственной экономики, особенно для тех стран, где её доля составляет 5-7% и более, а клиенты и экономические агенты - одними из наиболее пострадавших как в физическом, так и в материальном плане. Именно поэтому сколь-либо возрастающая зависимость экономики той или иной страны от отрасли туризма может расцениваться как неблагоприятный фактор, содержащий значительные риски, носящие непрогнозируемый и нередко - катастрофический характер. Таким образом отрасль туризма способна снижать возможности страны по отстаиванию её собственных суверенных интересов на мировой арене пропорционально росту зависимости её экономики (доли в структуре ВВП) от внешнего въездного туристского потока (явление «туристификации» экономики страны). В этом заключаются высказываемые многими авторами оценки отрасли туризма как такой, которая способствует распространению форм неолиберального, неоколониального контроля со стороны более развитых экономически стран над менее развитыми, делающими ставку на туризм как одну из главных отраслей своей экономики. Индустрия туризма превратилась в одну из опор капитализма на его неолиберальной стадии развития [10].

Кейсов туризма как объекта геополитики не столь много, но, тем не менее, они также имеются в мировой истории. Такие примеры связаны прежде всего со «ставкой» на туризм со стороны национальных правительств с целью преодоления каких-либо острокризисных общественно-экономических явлений, благодаря чему стране удавалось успешно и быстро восстановиться в качестве мощной туристской дестинации, или же стать известным туристским брендом территории, которая ранее таковой не была. D. Beirman [6] проводит сравнительную характеристи ку трех юго-восточных азиатских маркетинговых кампаний по развитию и продвижению туризма - «Singapore Roars», запущенную после эпидемии SARS в 2003 г., «Bali Post» - после терактов на о. Бали в 2002 г. (нападение было крупнейшим по количеству жертв и пострадавших террористическим актом в истории Индонезии - убито 202 чел., 164 из которых были иностранцами), и «WOW Philippines» - лучшая компания по продвижению национального туристского продукта. Филиппины также неоднократно страдали от эпидемий, природных катастроф и террористических угроз, что существенно влияло на их привлекательность как туристской дестинации [1]. Описывая эти три успешные практики преодоления угроз безопасности с помощью масштабных кампаний по продвижению туристского продукта, D. Beirman показывает путь для многих мировых дестина-ций. Де-факто, в этих примерах туризм выступает средством государственного антикризисного менеджмента, наглядно демонстрирующего свою отраслевую силу и способность играть важную субъектную роль в геополитических стратегиях государства. К этим же примерам можно отнести практики разработки мощных маркетинговых стратегий по продвижениютерриторий и городов в ведущие туристские дестинации, включая стратегии событийных мероприятий, где наиболее ярким примером может быть Барселона, ставшая мировым туристским центром после проведения в этом городе XXV летних Олимпийских игр в 1992 г. Этот и другие кейсы описаны в книге К. Dinnie [12]. Но наиболее ярко роль туризма как объекта геополитики иллюстрируют два кейса, подробно описанных в монографии А.Ю. Александровой и М.В. Шипугиной [4]: 1) кейс перенастройки индустрии гостеприимства в Испании периода окончания диктатуры Ф. Франко с целью выведения страны из состояния международной изоляции; 2) кейс Китайской Народной Республики в использовании туризма как инструмента «умной силы», обеспечившей её гражданам статус самой путешествующей нации в мире начиная с 2012 г. и, одновременно, получивший оценку следующую оценку: «китайские туристы — новейшее экономическое оружие Пекина», которое представляет угрозу [11], т.к. у Пекина появился новый инструмент для регулирования туристского потока, и, следовательно, оказывать геополитическое давление на страны-реципиенты.

А.Н. Рубаник и Д.С Ушаков [38] отмечают, что международный туризм способен быть и все чаще и становится предметом политических спекуляций не только на национальном, но и на международном уровнях, и при этом реальной силой обладают не страны - туристские центры, а страны-доноры. Власти основных отправляющих государств (в большинстве своем это экономически сильные страны) могут фактически «держать в страхе» политическую элиту стран-реципиентов, угрожая им только одним - внесением неугодной страны в список государств, не рекомендованных к посещению своими гражданами. Так рождается сильная политическая зависимость от въездного туризма и его стран-доноров, и чем слабее власть такой страны, тем выше эта зависимость. R. Sharpley с соавторами [40] в своей статье продемонстрировали, как правительственные рекомендации по поездкам, такие как рекомендации Государственного департамента США и Министерства иностранных дел и по делам Содружества Великобритании (которые могут оцениваться часто как чрезмерно консервативные, иногда произвольными, а нередко и идеологически-предвзя-тые), способны оказывать значительное влияние на формирование доминирующей общественной точки зрения в отношении тех или иных конкретных стран, регионов и местностей и даже этнических или религиозных групп. Такая сила может оказать глубокое влияние на модели путешествий туристов и, следовательно, на целые туристские направления, особенно в менее развитых странах, а также на экономические и социальные возможности тех, кто работает и живет в них.

Таким образом мы можем констатировать факт того, что туристская отрасль в качестве субъекта геополитики чаще всего фигурирует на внешнеполитическом контуре интересов государств (как инструмент достижения политических целей сильными странами, и как способ политического вли-яния/воздействия со стороны сильных стран на более слабые), и в качестве объектной - на внутриполитическом контуре как способ реализации и достижения определенных целей внутренней политики. Отсюда возможно говорить и о том, что сейчас мы являемся свидетелями формирования нового научного направления на стыке геополитики / политической географии и системы наук о туризме-туристской геополитики.

Понятие туристской геополитики и её концептов

Сегодня, очевидно, еще рано говорить о формировании туристской геополитики как самостоятельного направления в геополитике или системе наук о туризме. Тем не менее, уже возможно обозначить туристскую геополитику как междисциплинарное научное направление на стыке геополитики и системы наук о туризме и гостеприимстве, целью которого является изучение места, роли, функций и силы воздействия туризма как формы распространения государством своего влияния (экономического, политического, культурного и др.) во внешнегосударственной среде, или одного из способов оптимальной организации собственного пространства (межэтнического, культурного, демографического, экономического, политического, и др.) во внутригосударственной среде.

Отдельные методологические компоненты этого научного направления уже явно проявляются. Как и в классической геополитике, которая оперирует базовыми концепциями, теориями и доктринами, можно говорить, что и в туристской геополитике на сегодняшний день уже обозначены черты целого ряда таких когнитивных научных конструктов, которые можно назвать туристско-геополитическими концептами. Мы намеренно отдаем предпочтение понятию «концепт» перед понятием «концепция» ввиду сложности определения системы составляющих элементов для описываемых ниже когнитивных конструктов, но, очевидно, что при дальнейшей научно-практической их проработке и выстраивании целостной системы научных знаний туристской геополитики эти концепты станут полноценными концепциями и теориями, в т.ч. содержательно и структурно расширенными и дополненными.

На сегодняшний момент в мировой научной практике проблематики туристской геополитики можно различать 7 туристско-геополитических концептов, находящихся в разных стадиях сформированно-сти в качестве системы знаний.

Концепт "Туризм как мягкая сила" базируется на пропагандистской ценности туризма, его способности выступать в качестве мощного инструмента воздействия через визуальные образы, смыслы и культурные нарративы, нередко транслируемые с помощью психологических атрибутов и инструментов (ре)брендинга, имиджа, маркетинга и иных способов управления информацией, и отражающие процессы, способствующие артикуляции значения той или иной нации. Но в содержании этого понятия не зря содержится слово «сила», и, как резонно задается вопросом D. Hall [20], если «мягкая сила», то для кого? И с какими последствиями для туристов и принимающих сообществ? «Мягкая сила» (Soft power) туризма может проявляться через самые разнообразные аспекты и составляющие. Чаще всего эту «силу» связывают с процессом формирования положительного национального имиджа гостеприимной и радушной страны, открытой туристам со всего мира. Но вопросы продвижения имиджа сегодня часто носят и более агрессивно-наступательный характер, могут быть использованы для пропаганды или коррекции неоднозначных и спорных межэтнических исторических моментов. Так D. Hall [20] приводит пример роли культурного наследия, которое может быть важно в аспекте расширения (восстановления) присутствия бывших держав-гегемонов на территориях их утраченных владений и/или в подчеркивании современных расколов между культурными группами: в странах Юго-Восточной Европы турецкие культурные организации активно финансируют реставрационные работы и содержание объектов османского наследия и артефактов, что может быть «источником оспариваемого и противоречивого наследия»и способствовать укреплению геополитической роли страны-метрополии. В данном случае под обоснованием восстановления объектов наследия для целей их использования в туризме скрывается цель наглядно и убедительно засвидетельствовать культурное доминирование и цивилизаторскую роль державы-гегемона, убедить туристов и местное население в позитивной исторической роли имевшихся ранее и возможных в будущем общих политических пространств. К категории «мягкой силы» относят и стремление стран принимать у себя крупные событийные мероприятия (например, олимпийские игры, мировые саммиты и форумы, международные конкурсы и т.п.). Такие мероприятия способствуют пропаганде страны, формированию ее позитивного имиджа, повышению престижности на внешнеполитическом уровне, но также и повышению лояльности населения к политическому режиму и росту его патриотизма во внутриполитическом уровне.

Концепт "Открытого мира" / "Глобальной туристской мир-системы" основывается на постулатах геоэкономиче-ской парадигмы геополитической школы мир-системногоанализа, базирующейся на понимании того, что современный мир живет по геоэкономическим, а не геополитическим законам, и его основой является развитие мирохозяйственных связей через инструменты бизнеса и коммерции. Поскольку любая экономическая система стремится к расширению (рынков, партнерских связей и пр.), то с развитием технологий такие связи обрели глобальный характер, и современный мир может успешно существовать только на основе географического структурирования (разделения труда) между странами, развития кооперации, специализации и интеграции. При чем если ранее было практически невозможно представить какую-либо интеграцию между разными общественно-политическими формациями, то сегодня примеры коммунистических Китая, Вьетнама, социалистических стран Латинской Америки наглядно демонстрируют их органичную интегрируемость в мир-системные экономические связи и взаимоотношения, основанные на базисе капиталистической модели. Оказалось, что эти формации вполне могут быть одной из разновидностью глобальной мир-системы, и, следовательно, гигантские ресурсы и усилия, затраченные человечеством в XX в. на борьбу между моделями мироустройства, были напрасны. Апологеты «открытого мира» де-факто провозгласили универсальную формулу мирового устройства: «единство во многообразии». И эта формула нашла широкое воплощение именно в туризме как символе глобального единства: любой уголок мира (за редким исключением на уровне недоразумения) стал доступен для жителя любой страны, мир оказался покрыт межгосударственными и межрегиональными путями сообщения, стали формироваться международные стандарты в сервисе, появились транснациональные компании, границы между государствами все чаще начинали выполнять контактную, а не барьерную функцию. Высшей стадией формирования глобальной мир-системы должны были стать процессы постепенного исчезновения или максимального упрощения роли национальных государств через передачу их суверенных полномочий на макрорегиональный или общемировой уровень отдельным международным организациям и объединениям. В сфере туризма такую функцию могла в перспективе исполнять Всемирная туристская организация. Инструментами глобальной туристской мир-системы стали безвизовые зоны, взаимное признание странами тех или иных документов, широкие возможности для «путешествий без границ», глобальные туристские агрегаторы и онлайн-платформы, транснациональные туристские компании и т.п. Неоднократно эта модель испытывала эпизодические локальные удары и сотрясения (конфликты между отдельными странами, экономические кризисы, террористические акты, эпидемии, природные катаклизмы и т.п.), но всякий раз достаточно оперативно восстанавливалась и получала новые импульсы для дальнейшего развития. Наиболее мощный удар в своей истории глобальная туристская мир-система получила в результате тотальных ограничений на перемещение людей между странами как мера противодействия распространению пандемии COVID-19, и, едва начав свое восстановление, сразу столкнулась с новым кризисом уже теперь в международных взаимоотношениях, разразившимся в Европе, и все более грозящим перерасти в глобальный военноэкономический мегакризис, имеющий все признаки межцивилизационного. Сможет ли в итоге глобальная туристская мир-система восстановиться и продолжить свое развитие во многом будет зависеть от итогов этого глобального межцивилизационного мегакризиса, в самом начале которого сегодня находится человечество (кстати, неоднократно предвиденного и неизбежного согласно целому ряду классических геополитических концепций и доктрин и совпадающего с очередной фазой глобального кризиса технологического уклада согласно теории «длинных волн» экономического развития Кондратьева).

Концепт туризма как формы неолиберального колониализма (неоколониализма) прямо вытекает из содержания концепта «Открытого мира», но трактуемый часто как новая форма активного распространения влияния более развитых в техническом и экономическом отношении стран на более слабые, которые оказываются не в силах создать собственные конкурентоспособные аналогичные продукты, вывести их на один уровень с мощными продуктами ведущих стран, и тем самым оказываются в полной неоколониальной зависимости от этих инструментов, а через них - от стран, их производящих и ими владеющих. Действительно, зачем создавать национальный аналог TripAdvisor или Booking.com, когда уже есть успешно работающие международные инструменты, а всем желающим достаточно лишь присоединиться к ним и успешно себя позиционировать и продавать свои услуги на глобальном рынке. Сегодняшние тенденции санкционной войны против России со стороны стран «коллективного Запада» наглядно демонстрируют всему миру, зачем и почему, все же, это стоит делать, но, к большому сожалению, далеко не у каждой страны есть физические и экономические возможности для этого. Неолиберальная и неоколониальная зависимость очень быстро способна стать необратимой через разрушение национальных секторов и сегментов экономики, замены их собственными глобальными инструментами с последующими угрозами отключения от них в случае «неправильного» поведения. Также формами неоколониализма являются множественные примеры упрощения национальных культур. Так, например, иностранный турист знает и, следовательно, желает видеть и «вкусить» во время путешествия в Россиюто, что популяризировано и ассоциировано у него на подсознательном уровне с культурой этой страны - условных матрешку, медведя с балалайкой, водку, все же остальные предлагаемые культурные формы могут вызывать у него чувства невосприятия, опасения, недоверия. Так в угоду запросов клиента могут «адаптироваться» (а де-факто - теряться и угнетаться) неизвестные туристу составляющие культуры страны (принцип «нашим клиентам это не будет интересно!»). И только мощные национальные культуры, для которых туризм не является формой экономического выживания, способны противостоять подобным тенденциям «вымывания культурных ценностей» и развиваться вопреки.

а не только во имя туризма. В этой же череде форм неоколо ни аль но го, неолиберального, неоимпериалистического, глобалистского влияния сокрыты и тенденции культурной стандартизации и эрозии традиционных социальных институтов [38] под влиянием тотальной голливудизации, макдональдизации, фейсбукофикации и смартфонизации (т.наз. конкуренция культур, языков, образов жизни и т.п.). Все обозначенное является формами осуществления экономического принуждения в субъектно-объектных отношениях в туристском взаимодействии и находит наглядное объяснение в геополитических моделях «Центр - Периферия», «Север - Юг» и других на различных пространственных уровнях - от локального до глобального [5]. Эти и многие иные формы неоколониального воздействия туризма сегодня активно исследуются в мировой науке (например, F. Higgins-Desbiolles [25] и др.).

Туристские миры и регионы ("мир-системы") как геополитический концепт. Современный географический уклад мира формировался в течение многих столетий, постепенно создавалась система мирохозяйственных связей и взаимоотношений между странами и народами. Тем не менее, плотность этих взаимоотношений не везде одинакова: более плотные и сложные взаимосвязи сформировались внутри цивилизационных миров - регионов, характеризующихся общностью исторических, культурных, экономических взаимоотношений, и отличающихся от других подобных мир-систем. Их принято именовать географическими понятиями - Северная Европа, Восточная Азия, Ближний Восток, Средиземноморье, Субсахарская Африка, Латинская Америка и т.п. Масштабы, как и внутренняя структура таких мир-си-стем, различны, но каждый из них отличается собственной идентичностью и индивидуальностью, характеризуются особыми пространственными аспектами (измерениями) и качествами, функциональным взаимодействием. Границы между ними достаточно размыты, и можно, скорее, обозначить ядра этих миров, нежели их четкий перечень (отсюда и различный состав стран в тех или иных схемах туристского макрорайонирования мира, создающихся для тех или иных, чаще статистических, целей). Эти мир-системы являют собой своеобразные культурно-цивилизационные кластеры, отличающиеся свойствами стремления к саморазвитию и самосовершенствованию. Индустрия туризма и гостеприимства выступает в роли одного из важнейших связующих механизмов для этих мир-систем, выполняющего функции взаимопроникновения, взаимопознания, взаимообогащения между ними. При этом, одновременно, туризм как геополитический механизм взаимодействия между региональными мир-системами способствует сохранению их некоторой культурной обособленности друг от друга, сохраняет их свойства экзотичности для населения этих миров, обеспечивает межрегиональные меридиональные или широтные турпо-токи. Региональное распределение турпо-токов в основных чертах сложилось достаточно давно. Однако, при этом, в региональных мир-системах внутренние турпо-токи преобладают над межрегиональными, за редким исключением: путешествие между региональными мир-систе-мами воспринимается большинством населения того или иного региона как в той или иной степени экзотичное, редкое, выдающееся событие в жизни, случающееся достаточно не часто. Так, например, для среднестатистического жителя Франции путешествие в соседние Бельгию, Германию или Швейцарию будет более привычным и частым явлением, нежели путешествие в Россию, Америку или Австралию. Тем самым мы имеем сегодня устойчивую систему сформированных туристских региональных мир-систем, для которых туризм выступает в роли одного из важнейших геополитических интеграционных инструментов.

Овертуризм как базис геополитического концепта "культурного антиплюрализма". Во французской научной школе в 1990-х гг. сформировалось два понятия для определения территорий, для которых развитие туризма приобрело определяющее значение - «туристификация» и «бале-аризация». Со временем они трансформировались в международно признанный термин «овертуризм», которым описываются чрезмерные, превышающие возможности самовосстановления рекреационной территории темпы развития туристкой сферы, избыточные туристские массы, «атакующие» ставшие популярными («брецдовыми») туристские достопримечательности и дестинации. «Внезапно» оказалось, что чрезмерный поток туристов приводит к постепенной физической и культурной деградации этих мест, разрушению самобытности, экологическим проблемам, «разрушает любимые места», изменяет локальную экономику, способствует росту цен на продукты и товары массового потребления для местного населения, вульгаризирует национальную культуру, заменяет локальные формы и элементы культуры их примитивным суррогатом, превращает в ширпотреб народные промыслы, изменяет сложившиеся веками традиции и общественные устои, снижает качество жизни людей, проживающих в них или поблизости, грозит диспропорциями экономической структуры, ростом криминальных и террористических угроз, способствует расцвету «рынка» торговли людьми, и даже приводит к конфликтам между странами. Овертуризм стал прежде всего социальной проблемой, приводящей к значительному росту недовольства и социального напряжения внутри местных сообществ. Это вылилось в стихийные, а позже - и организованные политические движения под собирательным лозунгом «Tourists - GO home!». Участники этих движений в какой-то момент прошли «порог терпимости» - для них утратили ценность и привлекательность принципы разнообразия и плюрализма, концепция мультикультурализма как следствие роста массы туристов из разных регионов и стран стала восприниматься местным населением как угроза их самобытности, как самая главная причина того, что обещанное ранее идеологами развития туристской дести нации благоденствие и процветание так и не наступило, но привело к деградации культуры и общественных традиций. Достаточно быстро это обрело формат политической концепции «культурного антиплюрализма» - отторжения и невосприятия привносимых извне вместе с туристами стандартов, привычек, традиций, обычаев, де-факто ставшей формой культурной самозащиты местных сообществ. Оформилось также родственное явление «туризмофо-бии» - протестной тенденции, когда местные сообщества видят корень всех своих проблем (как новых, так и старых) именно в туристах. А поскольку туристы в регионах овертуризма преимущественно иностранного происхождения, то через них негатив местных сообществ стал распространяться и на представляемые ими страны, туризм стал восприниматься как «индустрия культурного порабощения», символами которого были провозглашены глобализация, макдональдизация, голливудизация. Так гипертуризм стал проклятием привлекательных мест во всем мире, символом социально-экономической экспансии, фактором геополитического влияния.

Национальный (инсайдинговый) туризм как геополитический концепт "замкнутого мира" выражается в вынужденном или осознанном формировании замкнутой, частично изолированной (полностью изолированных туристских систем сегодня нет нигде в мире) туристской системы, базирующейся на абсолютном приоритете развития внутреннего (инсайдин-гового) туризма. Такая система характеризуется замкнутостью воспроизводства и минимальной зависимостью от обмена с внешними средами (или туристскими «мир-системами»), является своеобразной «туристской автаркией». Въезд в такие страны значительно осложнен визовыми или иными формальностями, трудностью процедур оформления разрешительных документов, дороговизной въездной визы, сложностью транспортной логистики и пр. Примеры таких стран - Саудовская Аравия до 2014 г. (лишь в декабре 2013 г. эта страна впервые в своей истории объявила о намерении начать выдачу туристических виз, а реализовала это только в 2019 г.), КНДР, Туркменистан, Бутан, Бруней-Дарус-салам. Республика Конго, Папуа - Новая Гвинея, остров Пасхи, и др. К таким же «туристским автаркиям» относятся страны и регионы военно-политических конфликтов, социально-экономической нестабильности (Гаити, Кашмир, Ирак, Голанские высоты, Палестина, Йемен, Курдистан, Приднестровье, Косово, и др.), многие из которых, возможно, и рады были бы развивать въездной туризм, но находятся в стороне от туристских потоков в силу наличия определенных проблем с безопасностью для туристов. В 2022 г. в перечне таких стран оказалась Российская Федерация после серии введенных со стороны стран Европы и Северной Америки, стран некоторых других регионов, санкций, включающих ограничения на транспортное сообщение. Это значительно усложнило транспортную логистику для туристов (необходимость перелета через «третьи» транзитные страны), привело к значительному удорожанию стоимости турпакета и пр. Это неожиданно актуализировало в новом геополитическом контексте слоган «Россия - целый мир» («the whole world within Russia»)2, созданный к туристскому лого-бренду страны в стиле супрематизма в 2017 году, т.к. туристская индустрия страны максимально ориентируется теперь на внутреннего туриста, которому предлагаются для путешествия необъятные просторы Родины, символизирующие собою «целый мир». Неизвестно, сколь долго продлится этот вынужденный период «замкнутого мира» для туристской индустрии России, вызванный геополитическими факторами, но то, что это приведет к кардинальной перенастройке всей турин-дустрии страны в ближайшие несколько лет, сомневаться не приходится.

Концепт туризма как витрины социально-экономического и политического устройства. Многие страны мира используют туризм с целью демонстрации собственных достижений в социально-экономической сфере, убедительной наглядности модели устройства, пропаганды политических нарративов и смыслов, что схоже по перечню используемых для этого инструментов с концептом «мягкой силы» (преимущественно рекламно-пропагандистских). Нередко имеет место некое условное разделение пространства на две категории - «для туристов» и «для местных», и организаторы туризма могут предпринимать немалые усилия для того, чтобы турист побывал именно в первом, и никогда не столкнулся с реалиями второго. Такой своеобразный визуальный обман ориентирован на то, чтобы убедить в успешности, продемонстрировать достижения, намеренно создав искаженное восприятие действительности. Туризм в данном случае наполняется пропагандистской ценностью: его символы и артефакты приобретают смысл и конкретное наполнение, а его стейкхолдеры - туристы, работники отрасли, жители дестинаций и принимающая среда - становятся (часто невольно) участниками такой «показательной» игры. Выйти за пределы этой «витрина успеха» и заглянуть в своеобразную «подсобку» могут только более пытливые, как правило, самостоятельные туристы, которые не довольствуются исключительно «инстаграм-ными местами», интересуются не только парадными фасадами увиденного, но стремятся более глубоко погрузиться в жизнь местного сообщества, которое чаще всего далеко не столь радостно, красиво и безбедно, как демонстрируется приезжим гостям. При чем это одинаково присуще как для бедных, развивающихся стран, так и для относительно богатых, развитых. Тем не менее, в геополитике концепт «витрины успеха» имел ранее и продолжает играть важное пропагандистское значение сегодня, особенно в идеологическом противо стоянии миросистем и мирополитических общественных укладов. Также важно отметить, что этот концепт сегодня активно используется не только в реальном пространстве, но все чаще разыгрывается в виртуальном пространстве, вдали от менее презентабельных реалий повседневности дестинаций, и в этой среде его воздействие, возможно, одно из самых мощных.

Как представляется, это не полный перечень возможных концептов туристской геополитики, и при более детальном осмыслении их число и разновидности могут быть расширены. Но даже представленного выше перечня достаточно для того, чтобы осознать, что полноценное превращение системы уже накопленных знаний о политических функциях и роли туризма в такое самостоятельное научное направление, как туристская геополитика, позволит вывести уровень отрасли/сферы туризма и гостеприимства от субъекта геополитических отношений в категорию их полноправного объекта, что, как представляется, позволит ей играть более весомую роль в системе межгосударственных взаимоотношений.

Выводы

Ежегодно национальные границы пересекают более миллиарда туристов, поэтому туризм объективно обрел характеристики геополитического явления. Но это явление на сегодняшний момент еще не получило своего воплощения в виде стройной парадигмальной философской научной системы в широком понимании. Можно говорить о зарождении самостоятельного научного направления, которое мы назвали «туристской геополитикой», находящегося в процессе формирования собственного научного аппарата, методологии и структуры. В этой статье мы попытались определить 7 базовых туристско-геополитических концептов, которые уже прослеживаются в серии научных публикаций, но еще не получили своего определения в качестве полноценных концепций. Для их развития и определения практических инструментов их регулирования важно в дальнейших исследованиях диверсифицировать и разнообразить теоретические и междисциплинарные подходы ко все еще в значительной степени остающейся малоизученной, потенциально обширной проблематике соотношения туризма и геополитики. Подлежат дальнейшему изучению: 1) вопросы отношений между туризмом и концепциями, теориями и доктринами классической геополитики, их концептуальных основ; 2) процессы формирования нового самостоятельного научного направления, которое мы называем туристской геополитикой, обоснования его методологии и системы научных знаний; 3) проблемы влияния геополитических аспектов на государственную политику в сфере туризма в отдельно взятых странах, возможные государственные стратегии и инструменты/ме-ханизмы противодействия негативным туристско-геополитическим влияниям извне; 4) изучение и определение инструментов туристско-геополитического воздействия, планирования, прогнозирования и моделирования в системе государственного управления политикой туризма и гостеприимства, определение концептуальных основ туристско-геополитической стратегии государства, заинтересованного в развитии собственной мощной и устойчивой к внешним воздействиям сферы туризма и гостеприимства, что может рассматриваться как одна из важных составляющих его общей геополитической безопасности.