Творческая переписка монгольского академика Б.Ринчена

Эпистолярное наследие академика Б.Ринчена чрезвычайно обширно, нам удалось познакомиться и исследовать только его часть. Совместно с переводчиком и журналистом Ц.Це-реном, автором монографии творческой биографии Б.Ринчена, подготовили к печати отдельный том переписки известного ученого и писателя. Оригиналы и копии писем Б.Ринчена и его адресатов хранятся в личном архиве монгольского переводчика и любезно предоставлены для научного изучения и введения в научный оборот.

Эпистолярный жанр позволяет ближе познакомиться с творческой лабораторией монгольского ученого, расширить представление о широте его научных интересов, неформальных оценках научных результатов отдельных монголоведов, а также об уровне развития научной мысли Монголии и России. Несомненную ценность для историографии имеют творческие планы выдающегося ученого, часть из которых так и не удалось реализовать. Оригинальные оценки и меткие характеристики академика Б.Ринчена современной ему эпохи, политических и научных деятелей представляют интерес для филологов, историков, политологов и социологов. Остроумные и меткие характеристики Б.Ринчена давно уже превратились в пословицы и поговорки.

Академик Бимбын Ринчен (1905-1977 гг.) - выдающийся ученый-филолог, писатель, журналист и переводчик. В каждой из этих сфер он полностью состоялся как крупный и выдающийся деятель. В России впервые творческую биографию представил известный монголовед, профессор Ширап Бодиевич Чимитдоржиев. В приложении он также опубликовал некоторые письма Б.Ринчена [1].

Б. Ринчен-гуай прожил яркую и трудную жизнь, полную неустанного и напряженного труда, научных изысканий и высоких научных результатов и вершин. Был репрессирован, неоднократно подвергался необоснованной критике и гонениям. С другой стороны, его творчество и научные результаты были изданы на многих языках мира и получили национальное и мировое признание, он стал академиком и лауреатом Государственной премии Монголии, почетным членом многих иностранных научных ассоциаций и обществ.

Научная переписка Б.Ринчена свидетельствует о глубине и широте научных поисков ученого, оригинальности его научных идей и творчества, научной честности и бескомро-миссности ученого, а также широте научных связей исследователя с российскими и зарубежными монголоведами и писателями. Поражает его увлеченность, доброжелательность и научная щедрость Б.Ринчена.

Адресатами Б.Ринчена были люди различных специальностей: писатели, литераторы, переводчики, историки, этнологи, филологи, монголоведы, антропологи. Среди них писатели А.Бальбуров, А.Костицын, А.Гатов; монголоведы Н.Н.Поппе, А.Сандерс, С.А.Кондратьев, Е.М.Даревская, Н.Ц.Мункуев, филологи В.Д.Виноградов, С.П.Балдаев, историки Л.Н.Гуми-лев, Б.Ф.Поршнев, М.Ф.Нестурх. Невероятна широка география переписки: Россия, Германия, Польша, Чехия, Венгрия, Великобритания, США. Он вел переписку с К.Седлачек (Чехия), Э.Трыярски, Р.Ямна, В.Плавински (Польша), Н.Н.Поппе (США), В. Хайссиг, У.Иохан-сен (Германия), С.А.Кондратьев, Л.Н.Гумилев, Е.М.Даревская, А.В.Бадмаев (Россия) и др.

Широка тематика переписки Б.Ринчена: перевод его книги «Заря на степью» на русский язык в Москве, проблемы монгольского и бурятского шаманизма, монгольский фольклор, проблема «снежного человека» и антропологии, монгольский язык и письменность, письменное наследие монгольских народов, место монгольской культуры в мировом наследии, оценка отдельных книг и статей, характеристика монголоведов и ученых в Монголии и в мире.

Много времени и усилий было потрачено на перевод с монгольского на русский язык романа-трилогии «Заря над степью» («Уурын туайя», опубликованного в 1951, 1955, 1971 гг.). Сохранились письма литератора и писателя А.П.Костицына Б.Ринчену за 1958 год, который около двух лет совместно с переводчиком А.Р.Ринчино трудился над переводом романа. А.П.Костицын обрабатывал подстрочный перевод романа и стремился передать монгольский колорит русскому читателю. В письме от 19 февраля 1958 г. он предлагает Б.Ринчену назвать роман «Свет над степью», считая его более «перспективным». Познакомившись со списком писателей, которых Б.Ринчен переводил на монгольский язык, в письме от 17 марта 1958 г. А.П.Костицын восклицает: «Да это ведь не человек, а целая академия! Найдутся ли во всей мировой литературе хотя бы единицы, которые переводили бы произведения сорока авторов. Вашу разностороннюю эрудицию я почувствовал уже сквозь ткань романа». А.П.Костицын жалуется на низкое качество перевода А.Р.Ринчино («это был совершенно сырой материал»).

В письме от 17 августа 1958 г. А.П.Костицын отмечает о качестве подстрочного перевода следующее: «Из Ваших замечаний я понял, что Ринчинэ дал мне мешковину вместо шелковой ткани Вашего романа». А.П.Костицын отмечает увлеченность и высокую занятость монгольского писателя: «Ваша необыкновенная работоспособность как то и меня подтягивает, заставляет беречь часы и минуты».

В последующих письмах А.П.Костицын сетует на затягивание с изданием романа: «рукопись продвигается к типографскому станку со скоростью черепахи».

В переписке Б.Ринчена с А.П.Костициным возникла дискуссия об уровне грамотности монгольского населения до революции. Монгольский ученый выступал против общепринятого тогда в научной литературе низкого уровня грамотности и культуры монголов. В ряде других писем Б.Ринчена отмечается жесткая критика этого неверного и несправедливого заключения о низком уровне и культурном уровне монгольского общества до революции 1921 г. Это была принципиальная позиция монгольского ученого, считавшего, что монгольский народ имеет оригинальную и самобытную национальную культуру и высокий процент образованных людей страны. В письме Б.Ринчена С.А.Кондратьеву от 23 февраля 1968 года он так написал об этом: «Я собираюсь написать после книги о ламских танцевальных масках еще книгу о сокровищах книгохранилищ наших старых библиофилов с цветными фотографиями, чтобы европейцев познакомить с книжным искусством монголов, которые знали книгопечатание задолго до И.Гутенберга. Развесистую клюкву надо монголисту выдирать и дать знать, что невежество чужеземцев, выдумывающих всякие благоглупости в конце двадцатого века уже нетерпимо и отнюдь не украшает их авторов, а является, наоборот, свидетельством их духовной нищеты и убожества».

Дается и общая характеристика писем Б.Ринчена: «вообще, письма от Вас - это как чистый родник, заглянешь в него и видишь пятна и морщины на своем лице».

Будучи оригинальным и самобытным национальным ученым, Б.Ринчен переписывался с опальными исследователями, похожими на него самого. Об этом свидетельствует его переписка с Н.Н.Поппе, Л.Н.Гумилевым. Так, в письме Льву Николаевичу Гумилеву (называет его в письме «мой Арслан») от 22 января 1968 года Б.Ринчен приветствует его книгу «Древние тюрки», но и высказывает свои конкретные критические замечания по качеству трактовки классических текстов. Как откровение звучат его слова об исследовании шаманизма: «Собираюсь уже давно на основании моих материалов по монгольскому шаманизму, которым занимаюсь уже сорок лет, написать книгу натурфилософии монгольского шаманизма. По вашей книге вижу, как это было бы нужно для историков. Теперь, когда после четырех десятков лет собирания и изучения шаманских обрядов, мифологии, призываний и преданий от около двухсот шаманов и бесед с ними уже сошедшими со сцены поколением знатоков и хранителей устных традиций, дополняющих и раскрывающих краткие показания письменных источников, я могу, наконец, сказать, что многое, когда-то бывшее мне таким же непонятным, как моим европейским коллегам-монголистам, уже стало давно на место. И я могу сказать, что шаманское мировоззрение сквозь призму которого смотрели на окружающее древние монголы и, конечно, тюркиты, руководило их поступками и в частной и государственной жизни».

В письме Л.Н.Гумилева Б.Ринчену от 16 марта 1971 г. просит дать свой отзыв на книгу о монголах: «Я жду Вашего суда, единственного, безусловно, компетентного и справедливого. С нашими монголистами я не виделся уже пять лет, и надеюсь не встречаться дальше. Историки наши не решаются со мной спорить, а хвалить не хотят».

Это позднее будет всеобщее признание научных заслуг Л.Н.Гумилева, будут массово издаваться его книги, установят памятники и мемориальные доски. В переписке мы наблюдаем общение двух талантливых ученых, не особенно ценимых у себя на родине, и они ищут взаимной поддержки и понимания.

По понятным причинам в архиве ученого преобладают письма к Б.Ринчену, так как сам монгольский ученый в редких случаях оставил копии своих писем. Ц.Церену удалось списаться не со всеми адресатами Б.Ринчена [2], чтобы получить копии его писем. Так, уда- лось восстановить переписку монгольского ученого с Е.М.Даревской из Иркутска, которая бережно сохранила письма монгольского академика.

Вопросы российско-монгольских связей начала ХХ века, состав дипломатического корпуса России в Монголии, обучение монгольских учащихся в Иркутске обсуждались в переписке 1971-1972 гг. с известным иркутским монголоведом Е.М.Даревской. Эти сведения были необходимы Б.Ринчену при написании романа «Наместник Сандо» - последнем маньчжурском наместнике в Монголии.

В письме Б.Ринчена от 21 марта 1971 года отмечается: «для моего романа мне хотелось бы знать состав царского консульства в Урге девятьсот девятого-одиннадцатого года, точнее, чем я знаю сейчас. По нашим архивным монгольским материалам кое - что можно узнать, но это дипломатическая переписка с подписями консула Любы и др. В консульской церкви был и один священник, которого. Возможно, я упомяну в романе, над которым я сейчас работаю. Если у Вас есть кое-какие имена консульских работников и некоторые их характеристики, то это представляло бы для меня интерес».

Б. Ринчен вел активную переписку с учеными Бурятии, Калмыкии, Тувы, подчеркивал общность языков и культуры монголоязычных народов, предлагал совместные работы, предлагал совместные работы, проведение научных конференций.

Вопросы монгольского этногенеза, антропологии и монгольского «снежного человека» обсуждается в переписке с профессорами Б.Ф.Поршневым, М.Ф.Нестурх (специалист по антропологии, приматологии) из Москвы, Венчиславом Плавински (Польша). Речь шла о черепе и останках гуманоида, принадлежащего т.н. «снежному человеку» (алмас). Б.Ф.Поршнев (1905-1972 гг.) - известный советский ученый, доктор исторических и философских наук, специалист по криптозоологии и основоположник гоминологии - науки о снежном человеке. Б.Ф.Поршнев написал несколько писем о монгольском снежном человеке - алмасе. Профессор Б.Ринчен опубликовал несколько научных статей на данную тему, которая чрезвычайно его занимала.

Особое место в эпистолярном наследии Б.Ринчена занимают письма к лидеру Монголии Ю.Цеденбалу. В письме от 16 января 1967 г. он пишет Ю.Цеденбалу, Первому секретарю ЦК МНРП, Председателю Совета Министров МНР в связи с изданием третьей книги «Грамматика монгольского литературного языка». Книга была издана, но была запрещена к распространению и лежит в типографии. Б.Ринчен считает, что мелкие придирки к книге носят не научный, а личный характер со стороны директора Института языка и литературы Хорлоо: «драконовские меры нашего директора по отношению ко мне и моим работам являются пережитком аракчеевщины, еще живущий в стенах нашего института, но осужденных прогрессом науки за пределами власти нашего директора».

Приводится информация и данные о том, что советские и венгерские монголоведы считают, что книга написана на должном уровне и имеет новаторский характер: «в ней много новых данных по морфологии монгольского языка, совершенно по иному трактующих образование слов, структуру корнеслов и иное объяснение категории Числа в монгольском языке».

2 августа 1976 г. Б.Ринчен написал самое известное письмо Ю.Цеденбалу. Оно являлось ответом на статью «Высокий долг ученого», опубликованную в центральном журнале ЦК МНРП «Партийная жизнь», в которой очернялась его родословная и творческая биография, подвергалась сомнению честность ученого в изложении автобиографии и воспоминаний. Впервые оно было опубликовано в 1990 г. писателем Г.Аким в журнале «Цог» и газете «Новости Монголии».

Б. Ринчен был вынужден объяснять и уточнять родословную семьи Бимбаевых и деятельность своего отца Р.Бимбаева - переводчика и чиновника, особенно в годы гражданской войны и революции. Для современных историков это ценный исторический источник, который не появился бы в других условиях. Была представлена краткая история научной травли и необоснованной критики Б.Ринчена. Защита традиционной национальной культуры, мон- гольского литературного языка привели к навешиванию ярлыка «националиста». В заключении письма, Б.Ринчен выражает надежду, что со временем, «уберет запреты анонимщиков на печатание моих работ, которые я пишу не ради карьеры, а выполняя свой долг филолога-монголиста, этнографа, фольклориста, писателя и переводчика. Я выражаю надежду, что в скором времени будет спасен наш родной язык от чудовищно малограмотных «правил букв», подобных которым не было со времени появления письменности.

Всю науку Б. Ринчен делил на настоящую научную мысль и имитирующую науку. В его письмах к адресатам это постоянно подчеркивается. Конъюктурщики, лжеученые, и приспособленцы от науки критиковались им, являлись предметом иронии и сарказма.

Б. Ринчен был противником догматических идей, схоластики в науке. Еще в 1947 г. он писал, что «появляются люди, мысль которых, усыпленная убийственная трафаретом, начинает уже просыпаться и работать над фактами монгольского языка, который мне так хотелось поднять до уровня современных культурных языков мира, использовав его великие возможности». В письме к Н.Н.Поппе от 30 ноября 1935 г. он пишет о жестокой борьбе «с кустарничеством малограмотных переводчиков, я также добился победы и признания необходимости унифицирования терминологии».

Даже внешне Б.Ринчен-гуай отличался от современных ему ученых. Одевался в национальный костюм, носил оригинальную прическу и бороду. Таким образом, он подчеркивал приверженность традиционной национальной культуре. Один из немногих он владел иностранными языками, переводил с ряда европейских языков выдающиеся памятники мировой литературы, вел обширнейшую переписку с зарубежными писателями и учеными. Б.Ринчен имел настолько благородный вид, что однажды за границей маленькая девочка спросила, глядя на него: «Это Бог?!». Комментарии, как говорится, излишни.

Получив в 1945 году за сценарий художественного фильма «Цогт-тайджи» Государственную премию, Б.Ринчен сделал благородный поступок и передал всю сумму (15.000 тугриков) ленинградским детям-сиротам. Благодарные дети Ленинграда написали ему теплые письма благодарности, и с некоторыми из них завязалась многолетняя переписка. Сохранилась трогательная переписка с ленинградскими сиротами Володей и Галиной Королевыми. Сохранились письма детей Б.Ринчену, из которых мы узнаем, что великий писатель до совершеннолетия детей писал им письма поддержки и посылал посылки с теплыми вещами: валенками, ботинками, свитерами. В одном из писем дети писали: «Дорогой дяденька, нам очень хотелось бы повидаться с Вами на месте своего папы, если Вас не затруднит, то пришлите нам Вашу фотокарточку, если Вы приедете в Ленинград, то зайдите к нам».

В годы политических репрессий Б.Ринчен пять лет (1937-1942) провел в тюрьме, получив приговор по ложному доносу и обвинению [3]. В переписке он постоянно критиковал сталинский режим. Очень символично, что памятник Б.Ринчену установлен на месте прежнего памятника И.В.Сталину, около Национальной Публичной библиотеки в Улан-Баторе.