Творческий путь Ирины Кнорринг (опыт становления русского поэта в изгнании

Русская зарубежная литература XX века стала частью отечественной литературы. В ее золотой фонд вошли имена И.Бунина, М.Цве-таевой, Б.Зайцева, В.Ходасевича, А.Ремизова и других писателей, большая часть жизни которых прошла в изгнании. Впервые соединил на своих страницах произведения русских писателей, проживающих по разные стороны границы, пражский литературно-художественный журнал «Своими путями». В одном из его номеров были опубликованы и стихи Ирины Кнорринг 1 .

Ирина Николаевна Кнорринг родилась в селе Елшанка Сергиевского уезда Самарской губернии 21 апреля / 4 мая 1906 г. Мать Ирины, Мария Владимировна Кнорринг (урожд. Щепетильникова, 1881–1954), работала учительницей в начальной школе Елшанки. Отец Ирины, историк и публицист Николай Николаевич Кнорринг (1880–1967), был назначен директором гимназии в Харькове. Туда вскоре переехала и его семья, приезжая в Елшанку лишь на каникулярное время. В 1919 г. семья в числе других беженцев оказалась в Крыму, и в ноябре 1920 г. эвакуировалась из Севастополя в Бизерту (Тунис) в составе Морского кадетского корпуса, в котором Н.Н.Кнорринг преподавал историю. В 1925 г. семья переехала во Францию. В Париже Ирина знакомится с поэтом Юрием Борисовичем Софиевым (1900– 1975) и выходит за него замуж. В 1929 г. у них родился сын Игорь 2 . Умерла поэтесса в окку-

Невзорова Ирина Михайловна, cоискатель кафедры зарубежной литературы.

пированном фашистами Париже 23 января 1943 г. (от сахарного диабета).

При жизни И.Кнорринг вышло два сборника ее стихов: «Стихи о себе» (Париж, 1931) и «Окна на север» (Париж, 1939). Три сборника увидели свет после смерти поэтессы: «После всего» (Париж, 1949), «Новые стихи» (Алма-Ата, 1967), «После всего»: Стихи 1920–1942 гг. (Алма-Ата, 1993). Стихи И.Кнорринг вошли в антологии русской зарубежной поэзии: «Якорь» (Париж, 1936), «На Западе» (Нью-Йорк, 1953), «Муза Диаспоры» (Франкфурт-на-Майне, 1960). Лирика И.Кнорринг – одна из наиболее искренних и трагических страниц в истории русской поэзии XX века. Ее творческую манеру называли поэтикой минимализма; ей свойственна дневниковость, документальность, отсутствие декоративности и риторики. Стихи И.Кнорринг, сумевшей найти «новый трепет», выражающий мироощущение русских эмигрантов, стали энциклопедическими:

Зачем меня девочкой глупой,

От страшной, родимой земли,

От голода, тюрем и трупов

В двадцатом году увезли?!

(«Россия! Печальное слово…» 3 )

Творческая биография И.Кнорринг исследована крайне слабо. В связи с этим особую ценность для историков русской литературы представляет Дневник И.Кнорринг, названный ею «Повесть из собственной жизни». Дневник, впервые подготовленный к изданию4, служит комментатором стихов поэтессы и дает материал к творческим биографиям как самой И.Кнорринг, так и ее современников – указатель имен включает более 1200 персоналий, среди которых видные деятели русской истории и культуры. Дневник является не только литературным, но историческим документом, отражая ключевые события эпохи, особенно важны и интересны детали. Хронологически Дневник можно разделить на две части: Россия и изгнание. Много страниц Дневника посвящено родному волжкому краю и Елшанке: «Мой воздушный замок – семейный очаг. Ключ от замка – Елшанка» (запись от 12 сентября 1917 г.5) Мысли И.Кнорринг постоянно возвращаются в Елшанку и в годы изгнания; в ее записях звучит тревога о судьбах близких, оставшихся в советской России.

Исследовать опыт поэтического становления И.Кнорринг в условиях эмиграции помогает, наряду с другими материалам, ее Дневник. К истории изучения вопроса. Известны работы Н.Н.Кнорринга6, В.Г.Тюриной7, Н.М.Черновой8 и И.М.Невзоровой9, посвященные творчеству И.Кнорринг. Труды Г.П.Струве10, Е.В.Вит-ковского11, А.Н.Николюкина12, В.А.Крейда13, Л.А.Мнухина14 по истории литературы русско- го зарубежья содержат стихи и справки о поэтессе. Ее имя не раз упоминается в связи с критикой молодой поэзии русского зарубежья15, в трудах о русских изгнанниках в Тунисе16. Весомым подспорьем в освящении деятельности И.Кнорринг в контексте русского литературного Парижа является хроника жизни русских эмигрантов во Франции в 8-ми томах17.

Первые поэтические публикации И.Кнор-ринг относятся к тунисскому периоду – в журналах «Звено» 18 и «Студенческие годы» 19 , в газете «Последние новости» 20 . Уже в тот период Ирина ощущает творческий тупик и возлагает большие надежды на «русский Париж», полагая, что вращение в литературной среде поможет ей обрести свое лицо.

Весной 1925 г. в Париже был зарегистрирован Союз молодых поэтов и писателей в Париже (далее: Союз ) с целью помочь русским начинающим литераторам заявить о себе, сделать первые публикации, выслушать мнение профессионалов. И.Кнорринг примкнула к Союзу , практически, с момента его создания. Собрания Союза , проходившие еженедельно, состояли из двух частей: 1. выступление именитого писателя или поэта, 2. выступление молодых поэтов и разбор их стихов. События, связанные с мероприятиями Союза и с критикой своих стихов, Ирина фиксирует в Дневнике достаточно подробно. Вот ее первые впечатления (речь идет о вечере Союза , состоявшемся 31 мая 1925 г. 21 ): «Сначала Б.Зайцев читал доклад о Блоке. Мне очень понравился его говор, такой красивый, ласковый. Потом выступала Тэффи. Сначала она произвела на меня самое неприятное впечатление: намалеванная,

Л.Мнухина, М.Авриль, В.Лосской. – М.: 2008. – Т. 1. – С. 698.

стриженая, рыжая баба. […] Но когда она читала свои комические стихи, я пришла в восторг. И стихи сами по себе хороши, и читает она, действительно, прекрасно. […] Вдруг откуда-то раздается голос: «Господа! Здесь находится поэтесса Ирина Кнорринг». […] Я собралась с духом, встала и громко, отчетливо и просто прочла […]» (запись от 10 июня 1925 г.)

6 июня 1925 г. состоялся второй вечер Союза : «Доклад читал Георгий Адамович. Он сам мне понравился – нервный, видно, что поэзия для него то, чем он живет. Хотя не со всем в докладе я согласна. Но общий принцип, что поэзия должна стремиться к простоте, меня обрадовал. Тема его доклада «Ошибки поэзии». Он здорово рассекал нас, молодых поэтов. […] Я отклонила все выбранные дома стихи и прочла наизусть то, что пришло мне в голову после доклада, и вполне подтвердила слова Адамовича о молодых поэтах […]» (запись от 10 июня 1925 г.). Запись знаменательна тем, что в ней дан портрет Г.Адамовича. Заметим, что тема его доклада звучала « Обман в по-эзии» 22 , неточность И.Кнорринг в данном случае граничит с искажением литературной позиции Г.Адамовича.

Многие записи И.Кнорринг имеют ретроспективный характер (обзор событий за 2–3 недели), им свойственны точные формулировки и плотная информация. Вот одна из них: «[…] Вечер был посвящен Довиду Кнуту, который выпустил свой первый сборник 23 . […] В первом отделении читал Владислав Ходасевич 24 . Я в первый раз его видела и слышала, и узнала его стихи. Некоторые очень хороши, но многие из них обладают одним общим недостатком – длиннотой. […] Вот этой-то ахматовской черты всем из теперешних поэтов и не хватает» (запись от 30 июня 1925 г.)

Диспут, состоявшийся 16 марта 1926 г. 25 в «Цехе поэтов», И.Кнорринг записывает подробно. Он взволновал поэтессу тем, что ни одно стихотворение не вызвало столько прений, как ее «восемь строчек» (не опубликованы):

Тогда цвели кудрявые каштаны,

Тогда цвели над выставкой огни, И дымкою весеннего тумана Окутывались солнечные дни.

Я к вам пришла с наивными стихами.

Я к вам пришла, как входят в дом чужой,

С доверчиво раскрытыми глазами,

С высуко пуднятою головой.

В заключение спора выступил Г.Адамович: «Стихи, конечно, наивные, ученические, но в общем…» (запись от 19 марта 1926 г.) Формула Г.Адамовича «грусть мира поручена стихам», определившая тональность основанного им поэтического направления «парижская нота», была близка И.Кнорринг. В свою очередь, Г.Адамович осознавал, что стихи поэтессы написаны в русле «ноты».

Согласно летописи Союза всего за пять лет пребывания в нем И.Кнорринг выступала на его вечерах с чтением своих стихов около тридцати раз 26 . Множество мелких и значительных событий, происходящих в литературной жизни Парижа и обсуждаемых в Союзе , находило отражение в ее Дневнике. Одним из событий был конкурс на лучшее стихотворение, объявленный журналом «Звено»; присланный материал отражал спектр всей эмигрантской поэзии. Стихотворение И.Кнорринг, посланное на конкурс под девизом «терпи покуда терпится», также было опубликовано 27 . Но приза поэтесса не получила и, испытывая досаду, она не без юмора замечала: «У нас, неудачников, есть крупный козырь: сама Цветаева посылала стихотворение на конкурс, и оно даже не было напечатано. Она сама об этом говорила в присутствии Адамовича и Мочуль-ского» (запись от 10 марта 1926 г.) Причина досады имела не только моральную, но и материальную сторону (поэты испытывали большую нужду), а первая премия конкурса была 200 франков, вторая 100.

Время у И.Кнорринг трансформируется в строки, события исчисляются стихами. Если она долго не ведет Дневник, то, открывая его, припоминает, что было за это время: «Что же было? [..] «Бодрость», «Воля к жизни»» (запись от 14 июня 1927 г.), – перечислены названия написанных ее новых стихов.

Осенью 1928 г. председателем Союза выбирают Ю.Софиева. И.Кнорринг отмечает: «Загорелся идеей возрождения Союза и издания альманаха. […] И со мной говорит только о Союзе» (запись от 17 октября 1928 г.), «Он очень много занят Союзом – устройством вечеров, изданием Сборника» (запись от 24 января 1929 г.) Подчеркнем, что только Ю.Софиев смог приступить к реализации за- дачи, поставленной еще при создании Союза – издание сборников молодых поэтов. Они начали выходить с весны 1929 г., среди авторов – И.Кнорринг. С рецензиями на первый сборник выступили В.Ходасевич28 (отзыв его был «ругательный») и К.Мочульский29. 1 июня 1929 г. состоялся «Вечере устных рецензий» с участием Г.В.Адамовича, Н.А.Оцупа, Ю.К.Тера-пиано и др.30 В декабре 1929 г. вышел второй сборник Союза. 22 декабря состоялся «Вечере устных рецензий»31. Рецензию на сборник написали Г.Адамович32 и В.Ходасевич, высказавший пожелание, чтобы «вместо бесплодного скучания молодежь наша занялась изучением языка и его стиля»33.

В марте 1930 г. И.Кнорринг выбирают секретарем Союза . Записная книжка секретаря 34 стала подспорьем в изучении деятельности Союза . Переписка связана с поступлением стихов для готовящегося третьего сборника Союза , с вопросами о членстве в Союзе (о возможности заочного членства, т.к. многие поэты жили далеко от Парижа). Мы узнаем о многочисленных обязанностях секретаря Союза : прием рукописей и рассылка сборников Союза авторам, критикам и др.; помещение в газете «Последние новости» объявлений о вечерах Союза , о выходе новых книг членов Союза ; составление графика предстоящих вечеров; формирование подборки русских периодических изданий для библиотеки Союза и т.д. Свою работу в Союзе И.Кнорринг характеризует так: «Делаю маленькую черную работу. […] Нигде не выступаю в роли «критика», хотя часто есть, что сказать. Да все как-то не решаюсь, боюсь, что покажется слишком наивно и пустовато» (запись от 21 мая 1930 г.)

Третий сборник Союза вышел в мае 1930 г. В записной книжке секретаря зафиксировано, что он был разослан на рецензию А.Ремизову, Г.Адамовичу, В.Ходасевичу, Н.Берберовой, С.Маковскому, Б.Зайцеву, М.Гофману, М.Цет-лину, Н.Оцупу. Г.Иванову, И.Одоевцевой, Ю.Фельзину; послан в Тургеневскую библиотеку, в редакции журналов «Возрождение», «Воля России», «Числа». Молодые поэты про- должали настойчиво заявлять о себе. Всего Союз выпустил пять сборников, однако в двух последних И.Кнорринг участия не принимала, покинув Союз. Одновременно, она навсегда потеряла интерес к литературным собраниям, хотя стихи продолжала писать до конца своей жизни.

Почему И.Кнорринг вышла из Союза? Ирина, много труда вложившая в организационную работу, в составление сборников и чтение корректуры, была разочарована. Мысля Союз как коллектив единомышленников, будучи прямодушной и прямолинейной, она не могла принять хитростей, называемых «практичностью», принимающих массовый характер в Союзе (в частности, вступление его членов параллельно в другие литературные организации, дающие возможность печататься). Тонко чувствуя атмосферу, она не могла принять «покровительств» и «влияний». Союз , выпустив несколько сборников, выполнив тем самым свою задачу, исчерпал себя, его покинули многие поэты 35 . Подобное будущее Союза можно было предвидеть, т.к. поэты были объединены, фактически, лишь территориальным признаком. Заметим, что в 1931 г. Союз был реорганизован в Объединение, которое просуществует до самой войны.

Еще будучи членом Союза, И.Кнорринг решает издать свой поэтический сборник: «Издаю сборник стихов. Вчера Юрий сделал из толстой коробки копилку и запечатал сургучом. Бросили в нее три франка. К 1 ноября нужно набрать 900 <франков>» (запись от 8 февраля 1930 г.) Хотя, поэзия И.Кнорринг была названа Н.Берберовой «поэзией скуки»36, однако, после выхода книги «Стихи о себе» самый крупный критик русского зарубежья Г.Адамович, несмотря на обычную язвительность, весьма одобрительно писал о поэтессе, отдавая дань ее мастерству: «У Ирины Кнор-ринг бесспорно есть поэтическое дарование, видна у нее и хорошая литературная выучка. Она еще не вполне избавилась от влияния Ахматовой, особенно в приемах, манере и интонации стихов о любви, но это общая судьба всех молодых поэтесс последних пятнадцати лет […]. Самое приятное в стихах Кнорринг их простота […]. Никакой позы в этих стихах, никакой «ходульности». Автор нигде не повышает голоса и не обманывает читателя, выдавая словесную шумиху за внутренний пафос. Пафоса у Ирины Кнорринг нет, она это знает, и, по литературной честности своей, старательно это подчеркивает. Ее книга называется «Стихи о себе». Без всякой иронии и без желания сказать что-либо, для талантливой поэтессы обидное, их можно было бы назвать «стихами ни о чем». В этих изящных, стройных, чуть-чуть анемичных строфах еще нет жизни: есть только предчувствие ее. […]. Стихи Кнорринг выражают нечто реальное, и, будучи «ни о чем», они не бессодержательны. […] На книжке этой есть печать эмиграции, […] «эмигрантских будней». […] Человек живет не вне времени и про-странства»37.

Первая книга поэтессы имела резонанс, критики отмечали наличие двух полюсов в стихах И.Кнорринг: гармонии и страдании. Вот несколько характерных отзывов: М.Цет-лин: «Стихи Ирины Кнорринг написаны с подкупающей правдивостью. Видно, что они писались не для читателя, а для себя, как пишут дневник женской души, знавшей много боли, прошедшей через горькие испытания эмиграции. Эмиграция, горечь изгнания – главная тема Ирины Кнорринг. Она говорит о «надломленных» силах и «бесполезных» годах, о своей «надломленной судьбе». Ее эпитеты – «убогая» память, «подлый» мир, «нудный» спор. Даже счастье она называет «безрадост-ным»» 38 ;

Н.Оцуп: «Берлинские и парижские поэты всего ближе к заветам «петербургской поэзии» с ее хорошим уровнем, грамотностью и чувством меры. Не мешает только помнить, что все эти достоинства ничего не стоят, пока пишущий не научится в стихах оставлять след своей жизни. Ирина Кнорринг как будто так и поняла поэзию. В «стихах о себе» она пытается задержать и сохранить часть жизненного тепла. Иногда строчки ее достигают цели. Но незаметно для себя и очень заметно для читателя Кнорринг чаще всего попадает в круговорот чужих, уже выраженных поэтически, переживаний, и до нас ее голос уже не доходит»39;

А.Бем: «Нельзя стать поэтом, если не чувствуешь ответственности перед поэзией, если не желаешь понять, что, как всякое дело, дело поэзии связано с известным материалом, которым необходимо владеть в совершенстве. Материал этот – слово. Однако, этого чувства ответственности перед поэзией чаще всего недостает большинству начинающих писателей. […] На сборнике Ирины Кнорринг лежит все та же печать поэтической безответственности»40;

В.Ходасевич: «Кнорринг порой удается сделать «женскость» своих стихов нарочитым приемом – и это уже большой шаг вперед. Той же Ахматовой Кнорринг обязана чувством меры, известною сдержанностью, осторожностью, вообще – вкусом, покидающими ее сравнительно редко»41;

Ю.Терапиано: «Поэтическое наследие И.Кнорринг это человеческий документ, повесть о суровой прозе эмигрантской жизни, о беспощадном крушении надежд»42.

Г.Иванов после издания в 1949 г. посмертной книги И.Кнорринг «После всего» писал, пророча будущее ее стихам: «Ирина Кнорринг всегда, а в последние годы жизни особенно, стояла в стороне от пресловутого «Монпарнаса», не поддерживала литературных связей, одним словом, не делала всего необходимого для того, чтобы поэта не забывали, печатали, упоминали в печати. И потому даже ее последняя книга почти никем не была отмечена со вниманием и сочувствием, которые она заслуживает […] Кнорринг была не очень сильным, но настоящим поэтом. Ее скромная гордость и требовательная строгость к себе мало кем оцененные, будут, я думаю, все же со временем вознаграждены. У скромной книжки Кнорринг есть шансы пережить многие, более «блестящие» книги ее современников. И, возможно, что, когда иные из них будут давно «заслуженно» забыты – бледноватая прелесть стихов покойной Ирины Кнорринг будет все так же дышать тихой, не яркой, но неподдельноблагоуханной поэзией»43.

После выхода первого сборника, «Стихи о себе», И.Кнорринг освободилась от литературной суеты, это отмечали как критики, так и отец поэтессы. Закончился «монпарнасский» период ее творчества, обогативший историю литературы фактами и картинами литературной жизни русского Парижа, – именно, благодаря щепетильности и подробности дневниковых записей поэтессы. Выход первой книги ознаменовал собой начало нового этапа – творческой зрелости И.Кнор-ринг, поэтический элениум которой таил в себе еще много загадок.

IRINA KNORRING. CREATIVE DEVELOPMENT(WORK EXPERIENCE OF RUSSIAN POETESS IN EMIGRATION)