Участие Гамзат-Бека в военных действиях войск Имама Гази-Мухаммеда в 1831 году

Кавказская война до сих пор остается одной из актуальных проблем отечественной исторической науки. Среди главных причин широкого общественного интереса к истории Кавказской войны мы можем отметить события 1990-х годов в северокавказском регионе, в связи с которыми в последние десятилетия зачастую злоупотребляли аналогиями с эпохой Кавказской войны, однако детальное исследование ее эпизодов и их контекста позволяет развеять мифы и упрощенно-шаблонный подход к проблеме присоединения народов Дагестана к Российской империи.

В конце 1820-х годов в Нагорном Дагестане чрезвычайную популярность приобрели идеи мюридизма и газавата, так называемой «войны с неверными». Несмотря на то, что советская историография и в первую очередь М.Н. Покровский тщательно старались придать мюридист-скому движению классовый, антифеодальный характер, снижая тем его религиозную составляющую, с самого начала его развития к его лидеру имаму Гази-Мухаммаду примкнул ряд дагестанских аристократов. Наиболее выдающейся фигурой среди них, безусловно, был, будущий второй имам Дагестана и Чечни Гамзат-бек из рода гоцатлинских беков.

Гамзат-бек являлся одной из ключевых фигур Кавказской войны, но вместе с тем его биография остается малоизвестной, полной пробелов и противоречивых оценок. В нашей статье делается попытка разобраться в одном из спорных эпизодов его биографии, а именно в участии Гамзат-бека в военных операциях 1831 г., в частности в боях у Агач-Калы. Эти события особенно интересны, поскольку являются первой попыткой сторонников мюридизма вырваться из границ Аварии и Чечни, в которых собственно и сформировалась идеология мюридизма, распространить его на Кумыкскую плоскость и даже овладеть опорными пунктами российских владений на Северо-Восточном Кавказе - городами Кизляр и Дербент.

По сведениям дореволюционных авторов, встреча между имамом и Гамзат-беком произошла в Гимрах не позднее 1830 г. После продолжительного совещания, состоявшегося между ними, Гамзат охотно принял предложение Гази-Мухаммада о распространении шариата и «с тех пор сделался ревностным сподвижником и помощником имама» [12, с. 66].

В мае-июне 1831 г., несмотря на прибытие подкрепления к царским войскам, сторонники Гази-Мухаммада осадили крепость Бурная над селением Тарки и крепость Внезапная у селения Эндирей [8, с. 178]. В середине июня 1831 г. вспыхнуло восстание в Южном Дагестане, воспользовавшись которым имам в августе осадил Дербент. 13 сентября 1831 г. командиром Отдельного Кавказского корпуса был назначен генерал от инфантерии барон Г.В. Розен, который начал активно предпринимать действия для «умиротворения края», но и после этого, 1 ноября 1831 г., имам Гази-Мухаммад во главе тысячного отряда захватил город Кизляр. По свидетельству летописца аль-Карахи, имам «захватил его, взял... огромные богатства и многих пленил» [8, с. 29]. Естественно, у имама не хватило сил для удержания города, и этот «захват» скорее походил на стремительный набег. Перед угрозой окружения царскими войсками имам со своими воинами-мюридами спешно покинул город. В этот период наибольших успехов Гази-Мухаммада Гамзат-бек находился в своем селе, так как его племянник находился в аманатах, то есть заложниках, в Тифлисе.

Осенью 1831 г. Гази-Мухаммад под нажимом царских войск отступил в близлежащие к его родному аулу Гимры предгорья, расположился лагерем в урочище Чумкескент на территории владений вассала царя шамхала Тарковского и «занялся укреплением своих позиций и восстановлением влияния в окрестных селениях» [6, с. 239]. Параллельно с этими событиями до Гам-зат-бека дошла весть о смерти его племянника в Тифлисе. Теперь он больше не был скован в своих действиях и вскоре прибыл в Чумкескент к Гази-Мухаммаду. Л. Богуславский сообщает, что Гамзат-бек привел с собой к имаму подкрепление, насчитывавшее 400 человек, и его прибытие очень ободрило имама [3, с. 418]. Вопреки словам Л. Богуславского, Н.И. Покровский писал о якобы имевшей место в эти дни размолвке Гази-Мухаммада и Гамзата: «В этот момент обнаружились опять какие-то расхождения между имамом и одним из его помощников - Гамзат-беком. Последний, вернувшись из неудачного похода к крепости Новые Закаталы, явился в Агач-кала с какими-то широкими планами» [10, с. 239]. Н.И. Покровский ссылается на П.Г. Пржецлавского, поясняя, что планы эти, поддержанные Аслан-ханом Газикумухским, заключались в попытке овладеть аварским ханским престолом, о чем якобы мечтал Гамзат (суть этих планов заключалась в личных интересах Аслан-хана). Далее, ссылаясь на Мухаммада Тахира аль-Карахи, Н.И. Покровский объясняет ситуацию следующим образом. Имам «одобрил планы Гамзата, советовал до времени отложить их исполнение и затем, указывая на скорое прибытие... русского отряда, просил Гамзат-бека соединиться с ним и общими силами дать решительный отпор русским, но на предложение это Гамзат-бек не дал положительного ответа» [9, с. 290]. К этому объяснению прибавляется и высказывание П.Г. Пржецлавского: «Кази-мулла не желал, чтобы Гамзат… действовал самостоятельно, между тем как последний жаждал личной славы» [12, Д. 44. Л.7-8]. Высказывание взято из перевода-переработки сочинения Мухаммада Тахира аль-Карахи «Блеск дагестанских шашек в некоторых шамилевских битвах». «В конце концов, Гамзат, - завершает Н.И. Покровский, - несмотря на разногласия, остался в Агач-кале» [10, с. 290]. Проясним ситуацию, представленную Н.И. Покровским, который использовал труды аль-Карахи и П.Г. Пржецлавского. Если, по свидетельству аль-Карахи, Гамзат-бек не дал положительного ответа на предложение имама Гази-Мухаммада общими силами дать решительный отпор русским, это не значит, что между ними появились разногласия. Что касается цитирования сведений П.Г. Пржецлавского, бывшего пристава при Шамиле в Калуге, то их тенденциозность, основанная на личной неприязни к третьему имаму, хорошо известна. Данный автор также скомпрометировал себя попытками издать искаженный им перевод сочинения Мухаммада Тахира аль-Карахи [5, с. 367-389]. Потому нет особых причин доверять и его утверждению о размолвке в стане лидеров мюридистского движения. На наш взгляд, доверие, оказанное Н.И. Покровским «сведениям» П.Г. Пржецлавского, основано на их удобстве для марксистского толкования включения в «антифеодальное» мюридистское движение аристократа Гамзат-бека, дабы его персона не вступала в неминуемое противоречие с формируемым образом классической крестьянской войны.

Пытаясь покончить с имамом Гази-Мухаммадом, российское командование предприняло шаги к уничтожению его опорного пункта в предгорьях Агач-калы, которое «состояло из высокого тройного сруба с бойницами, заваленного землею и окруженного с южной стороны рвом до 50-ти сажень глубиной» [1, с. 549]. По сведениям перебежчика Маклача, обороной названного укрепления командовал лично Гамзат-бек, который «укрепил лагерь с юго-западной стороны, которая была слабее других» [4, с. 8]. Действиями по овладению укрепления Чумкескент руководил командир 42-го Егерского полка полковник Миклашевский, который, оставив «вагенбург в сел. Казанище, под прикрытием двух рот Куринского полка с двумя орудиями выступил 1 де- кабря для нападения на Кази-Муллу, который в Чумкескенте умножил свою партию свою до 1 000 чел. …» [1, с. 549].

Миклашевский, оставив роту Куринского полка на единственной дороге, ведущей к укреплению, остальное войско повел в обход. Писатель-декабрист А. Бестужев-Марлинский, находившийся в составе атакующих, так описал это событие в своих «Письмах из Дагестана»: «…Скрытые за непроницаемой оградой, горцы били на выбор; солдаты наши, несмотря на это, бесстрашно кинулись вперед; но когда град пуль срезал целые ряды храбрейших, когда несколько офицеров легли на окровавленный снег, натиск превратился в перестрелку жестокую, убийственную…» [2, с. 52]. Несмотря на героическую защиту укрепления, участь его была предрешена, поскольку силы были неравными и защитники не могли противостоять вновь прибывающим силам российских войск.

Секретарь Шамиля аль-Карахи свидетельствует об участии в этой защите и Гамзат-бека: «Хамзат, Шамиль и часть тех, кто были в крепости вместе с ними, дали сильное сражение. Они убили много неверных, которые уж окружили крепость со всех сторон, но никак не могли заскочить внутрь…»…» [8, с. 30]. К вечеру участь укрепления была практически предрешена. «…Ожесточенные солдаты руками срывали сруб, - продолжает А. Бестужев-Марлинский, - лезли наверх, ломали кровлю и вломились, наконец, в укрепление, падали друг на друга; друзья и недруги - все смешалось…» [2, с. 53]. С наступлением темноты после команды «отбой» войска отошли на свои позиции. Защитники укрепления, использовав, благоприятную ситуацию, вышли из него и ушли в горы. 2 декабря солдаты приступили к разрушению укрепления, покинутого его защитниками.

В своем рапорте генерал Панкратьев приводил такие сведения о результатах сражения: «Более 150 тел неприятельских и 70 лошадей остались убитыми на месте сражения… По уверению жителей, Кази-Мулла должен быть или убит или ранен, ибо видима была кровь в той пещере, в которой он скрывался... и занимался чтением Корана» [1, с. 550]. Вместе с тем о самом факте нахождения имама Гази-Мухаммада в укреплении во время военных действий существуют два противоположных мнения. Некоторые российские источники свидетельствуют, что он находился там, и факт присутствия его лошади в уборе, захваченной в качестве трофея, говорит в пользу этой версии. Другие утверждают, что именно «во время отсутствия Кази-Муллы Чумкескент был атакован отрядом полковника Миклашевского» [10, с. 10]. Летописец аль-Карахи также утверждает, что «Гази-Мухаммада там тогда не было; в нем находились: Шамиль, Хамзат и Саид Игалинский» [9, с. 29]. Возможно, до атаки русскими войсками или в самом начале осады укрепления и сам имам находился в нем, а затем по каким-то причинам его покинул.

Весна и лето 1831 г. - это период наибольших успехов мюридизма в Дагестане. Вопреки утверждениям П.Г. Пржецлавского, Гамзат-бек до конца хранил верность Гази-Мухаммаду и делу мюридизма, что, в частности, проявилось в его руководстве обороной Агач-калы и было бы невозможно при их разногласиях. Несмотря на упорное сопротивление, повстанцы потерпели поражение.

Военные неудачи и потери, понесенные у Чумкескента и Агач-Калы, подорвали влияние Гази-Мухаммада в регионе. Его надеждам на распространение своего политического влияния с гор в предгорья и на равнину не суждено было сбыться. Сражения на равнине и в предгориях против артиллерии продемонстрировали уязвимость мюридов вне родных гор. Большие потери среди его людей, в том числе и среди его приближенных, предрешили изоляцию в родном селении и последующую гибель первого имама Дагестана и Чечни Гази-Мухаммада, на смену которому пришел его ближайший сподвижник - Гамзат-бек.