Учение о душе в католической церкви: культурологический аспект

Если символический образ души представить в виде лодки, плавающей по огромной реке, то вряд ли это плавание может быть безмятежным. Нелегкая судьба души бросала ее на скалы, уносила течением и сильными ветрами. Но душа выжила. Ее носитель – человек, на протяжении тысяч лет пытался обнаружить местоположение души: то ее помещали в мозг или в сердце, то определяли ей место в глубине личности, граничащей с потусторонним – в совести. Одни хотели свести душу к обыденности психики или системе нейронов, чтобы затем подыскать строго научный подход для ее изучения. Другие, наоборот, видели в душе бесконечный свет, в котором являет себя бог. Последние, таким образом, невольно обращались к религии. Но что говорит религия о душе? Как ее выражает? В данной статье мы проанализируем учение о душе в одном из христианских направлений – католицизме.

Итальянский священник, председатель Папского совета по культуре Джанфранко Ра-вази в своей книге «Краткая история души» приводит следующее определение души, взятое из большого словаря итальянского языка (Grande dizionario della lingua italiana): «Жизнен- ное начало живых существ; сущностное начало внутри тела, источник жизни, чувств, движения (рассудочная душа). Единственное и нематериальное начало, источник, который лежит в основе всех жизненных функций вегетативно-чувственного и разумного свойства в человеке (мысль, чувство, воля, нравственное чувство: рассудочная, разумная душа); духовная составляющая человека, противоположная физической (телу, с которым она соединена, оставаясь отличной от него)» [11, р. 13]. Указывая на нематериальность души, Равази подбирает точные слова, служащие для ее обозначения – дыхание, вздох, дуновение жизни, дуновение ветра. Таким образом, выразить смысл души можно языком культуры с помощью художественных метафор и символов. Католический богослов Жак Ма-ритен отмечал, что культура есть произведение духа и свободы, присоединяющих свое усилие к природному, и «поскольку это развитие не только материально, но и принципиально морально, само собой разумеется, религиозный момент играет здесь главную роль» [1, с. 121]. В христианской культуре образы души встречаются повсеместно. Так, обыкновенно средневековые художники для изображе- ния «живой души» прибегали к крылатой фигурке, которая охватывает Адама и наполняет его (например, на мозаиках собора св. Марка в Венеции). Голубь – тоже излюбленный персонаж: его можно встретить в миниатюре так называемой Библии «Пантеона» (XII век) из библиотеки Ватикана. Но были художники, которые предпочитали изображать душу в виде лучей, исходящих из уст Бога и направленных к человеку, чтобы оживить (одушевить) его. Контекст Страшного суда в христианской изобразительной символике уходит корнями в древние египетские верования о загробной жизни: это мотив взвешивания души. Так, например, вавилонскому царю Валтасару в видении на пиру было объявлено: «Ты взвешен на весах и найден очень легким» [9, с. 1285]. В искусстве, основанном на христианской символике, уравновесить грехи часто помогает Дева Мария – своей рукой она склоняет чашу весов преданной ей души в сторону добра или кладет на эту чашу свой розарий. Встречается и такое изображение: добрые дела, совершенные душой, предстают в виде агнца, креста или чаши, а дурные дела изображаются как жабы или вязанки дров для вечного мучения в геенне огненной. По окончании суда начинается загробная жизнь, о которой в одной надгробной надписи древнехристианской эпохи сказано так: «Земля хранит плоть и кости юного возлюбленного, а его душа пребывает на брачном ложе блаженных». Подобной выразительностью отличаются и многие другие надписи [11, р. 28].

Многие образы души, запечатленные в великих памятниках христианской культуры, были почерпнуты из Библии, а также из богословия католической церкви, интенсивно развивавшемся в средние века. На некоторых христианских теологах того времени мы остановимся подробнее. Св. Фома Аквинский (1221–1274), доминиканский монах, преподаватель богословия и философии в Париже, сформулировал следующее учение о душе:

• 1)    человек состоит из тела и духовной души: душа соединена с телом как форма с материей истинно, сама по себе и по сущности;

• 2)    человек – существо телесное и духовное, наделен разумом и свободен;

• 3)    душа, которой наделен каждый человек, бессмертна;

• 4)    душа человека сотворена непосредственно Богом [11, р. 163].

Оказалось что идеи Фомы, доносимые до христиан литургической практикой в церкви и интенсивным пастырским окормлением, прочно осели в христианской культуре того времени. Тому пример – молитва «Anima Christi» («Душа Христова»), авторство которой приписывается Фоме. Вот ее начало: «Душа Христова, освяти меня, Тело Христово, спаси меня». Это значит, что тело и душа Христа (согласно принятому повсеместно богословию св. Фомы Аквинского) различаются, но они едины в личности молящегося и в деле его спасения [ibid., р. 49] В народе молитву полюбили настолько, что известный французский композитор Жан-Батист Люлли (1632–1687) сочинил вокальное полифоническое сопровождение для нее, а итальянский виртуоз Джиованни Валентини (1582– 1649) исполнял это произведение в церквях Польши и при дворе чешского короля Фердинанда II (1578–1617) [11].

Далее обратимся к не менее известному философу и теологу Средневековья, также доминиканцу Мейстеру Экхарту (1260– 1327). Его мистические озарения как поистине уникальный опыт богопознания удивляли, а порой и возмущали его коллег-схоластов, настораживали инквизицию, однако, изложенные в форме ярких, запоминающихся проповедей, пользовались неизменным успехом у его многочисленной паствы. Глубина души – центральная тема размышлений Мейстера Экхарта. Вот некоторые из его высказываний: «Душа покидает себя и в нее входит Бог… обитает в сущности души. Есть в душе что-то, где живет Бог и есть в душе что-то, где душа живет в Боге… Душа через свою самую глубокую сущность пребывает в сущности Бога, в Боге… Бог ближе к душе, чем она к самой себе, поэтому Бог пребывает в глубине души во всем своем Божестве» [3, c. 33].Таким образом, чтобы душа полностью соединилась с Богом, необходимо полное и абсолютное отторжение всего внешнего и внутреннего, в особенности – отторжение того, что Мейстер называет Eigenschaft (это слово означает принадлежность самому себе, теснейшую связь со своим «я»-«самость»). Из философии Экхарта следует, что глубина души бездонна, так как она – обитель Бога. Эта бездна света открывается, только если отбросить собственное «я» и дать место любви. Несколько веков спустя идеи немецкого доминиканца подхватит поэт Иоганн Шеффлер (1624–1677). Он выразит эти идеи в своем знаменитом сборнике двустиший «Херувимский странник» (1675). Вот суть учения Экхарта в трех двустишиях Шеффлера:

Я с вечностью сольюсь, покинув жизнь телесну, И бога воскрешу, и в Боге сам воскресну.

И смерть моя, и жизнь – от Бога суть оне, И я не сам живу, а Бог живет во мне.

Живя не сам живешь: создание мертво Жизнь, что тебя живит, зовется Божество [11, р. 167].

Мейстер Экхарт – один из немногих, кто создал такого рода тексты, которые позволили христианской западной культуре вступить в диалог с другими конфессиями и традициями: искать общее в той сфере, которая обычно представляется сугубо личной и трудно выразимой – в сфере личного опыта богопоз-нания. Влияние мистики Экхарта не исчерпывается творчеством его дальнейших преемников. Авторитет этого философа признавал даже Мартин Лютер. Также его идеями интересовались представители немецкой классической философии (Фридрих Вильгельм Шеллинг, Георг Фридрих Гегель) и основоположник аналитической психологии Карл Густав Юнг [3, с. 18].

Влияние догматов католической церкви на искусство, литературу и живопись средневековья огромно, что следует из приведенных выше примеров. Но возможно ли влияние искусства, в частности художественного произведения, на богословие? Можно дать положительный ответ, если вспомнить «Божественную комедию» итальянского поэта Данте Алигьери. Эта поэма – одно величайших произведений мировой литературы, а Данте до сих пор остается для итальянцев культовой фигурой. Сюжет «Божественной комедии» – это путешествие в загробный мир, населенный душами; они терзаются адскими муками, ожидают очищения в чистилище и уповают попасть на небеса. Душа – главное действующее лицо в повествовании и в идее произведения. Французский культу- ролог и медиевист Жак Ле Гофф в своей книге «Рождение чистилища» констатирует факт – в то время, пока католическая церковь только разрабатывала догмат о посмертных муках души в чистилище, предоставляя христианам самим, опираясь на свои чувства и воображение представлять это место, Данте изобразил самое выдающееся воплощение этих «краев ада». Поэма Данте становится эффективным пособием по христианскому вероучению и спустя сто лет после ее создания, на Ферраро – Флорентийском Соборе (1438–1445) церковь официально закрепляет догмат о чистилище в католическом богословии [7].

Таким образом, на основании проведенного анализа следует сказать, что учение о душе, веками кропотливо разрабатывавшееся в лоне католической церкви, сегодня является доступным для понимания не только посредством систематического изучения отдельных отраслей богословия, таких как схоластика или патрология (что является уделом узких специалистов), но также через знакомство с христианской культурой, богатство которой до сих пор является предметом интереса, вдохновения и изучения для современного человека.