Уголовно-правовое значение согласия лица, участвующего в арбитражном процессе, на исключение сфальсифицированного доказательства из числа доказательств по делу

Одним из основополагающих конституционных принципов правосудия является запрет на использование при его осуществлении доказательств, полученных с нарушением федерального закона (часть 2 статьи 50 Конституции РФ). Реализация данного принципа предполагает не только установление уголовно-правового запрета на фальсификацию доказательств, являющейся наиболее грубым нарушением процедуры доказывания, но и закрепление процессуальных правил, обеспечивающих исключение порочного доказательства из дела1. В арбитражном судопроизводстве, осуществляемом на основе состязательности, подобные правила определены, в том числе, статьей 161 Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее – АПК РФ), предусматривающей последствия обращения лица, участвующего в деле, с заявлением о фальсификации доказательства, представленного процессуальным оппонентом.

Заявление лица о фальсификации доказательств порождает обязанность арбитражного суда, во-первых, разъяснить сторонам уголовно-правовые последствия такого заявления, во-вторых, предложить лицу, представившему оспариваемое доказательство, исключить его из дела и, в-третьих, при наличии возражений последнего проверить обоснованность заявления о фальсификации (часть 1 статьи 160 АПК РФ). Лишь достоверно подтвержденный по результатам проведенной проверки факт фальсификации доказательства является основанием для направления в правоохранитель ные органы (в ра мках частного определения арбитражного суда) соответ-

1 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Хачатряна Гургена Тиграновича на нарушение его конституционных прав положениями статей 161, 198, 268 и 271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и статей 125 и 145 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного Суда РФ от 28 янв. 2016 г. № 104-О. Доступ из справочно-правовой системы «Гарант»

ствующих сведений с целью решения последним вопроса о привлечении лица, представившего оспариваемое доказательство, к уголовной ответственности.

Поступившие из арбитражного суда сведения при наличии соответствующего основания, предусмотренного частью 2 статьи 140 УПК РФ, будут служить поводом для возбуждения уголовного дела (как сообщение о преступлении, полученное из иного источника). Вместе с тем, гораздо менее очевидна возможность привлечения лица к уголовной ответственности в случае дачи им в судебном заседании согласия на исключение оспариваемого доказательства из дела. Ведь в таком случае арбитражный суд при дальнейшем рассмотрении дела не учтет указанные документы при установлении обстоятельств, имеющих значение для дела, и будет лишен возможности сослаться на них в мотивировочной части судебного постановления. Как справедливо отмечает А.Г. Мартиросян, исключенное доказательство не получает какой-либо правовой оценки, поскольку процессуальный закон не предусматривает обязанности арбитражного суда в каждом случае проверять обоснованность заявления о фальсификации, в том числе путем назначения экспертизы1.

Таким образом, фактически согласие на исключение сфальсифицированного доказательства позволяет арбитражному суду вынести законный и обоснованный судебный акт на основе доказательств, полученных в установленном законом порядке, и тем самым предотвращает наступление негативных общественно- опасных последствий в виде существенного вреда интересам правосудия.

Изложенное порождает закономерный вопрос о возможности привлечения участника процесса к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного частью 1 статьи 303 УК РФ после рассмотрения арбитражным судом дела и вынесения судебного постановления без учета сфальсифицированного доказательства.

Разрешение поставленного вопроса возможно путем определения уголовно-правового значения такого процессуального действия участника арбитражного процесса, как согласие на исключение сфальсифицированного доказательства из материалов дела и его влияния на формирование состава фальсификации доказательств.

В периодике встречается позиция о необходимости квалификации согласия на исключение доказательства как добровольного отказа от совершения преступления, предусмотренного частью 1 статьи 303 УК РФ, исключающего возможность привлечения лица к уголовной ответствен-ности2. Обоснованность подобной позиции, на первый взгляд, кажется достаточно очевидной: лицо, представившее в материалы сфальсифицированное доказательство, действительно фактически отказывается от дальнейшего его использования при обосновании своих требований (возражений) по делу. В то же время представляется, что природа анализируемого юридически значимого действия не в полной мере соответствует законодательному и общепринятым теоретическим подходам к институту добровольного отказа от преступления.

Нормой части 1 статьи 31 УК РФ определено, что добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца. Как справедливо отмечает А.Г. Блинов, из законодательной дефиниции следует, что возможность отказаться от доведения преступления до конца и, как следствие, не подвергаться уголовной ответственности сохраняется у субъекта исключительно во время совершения неоконченных составов преступлений1. Соответственно, и добровольный отказ от фальсификации доказательств в арбитражном судопроизводстве возможен лишь до момента его юридического окончания.

Вопрос о моменте юридического окончания фальсификации доказательств в уголовно-правовой науке однозначно не решен: некоторые авторы связывают окончание данного преступления с принятием неправосудного судебного акта2, другие – с приобщением порочного доказательства судом к материалам дела3, третьи – с предъявлением доказательства суду для приобщения к материалам дела4.

Последней из перечисленных позиций придерживается и судебная практика. Так, в одном из уголовных дел судом было установлено, что Б. совершил преступление, предусмотренное частью 1 статьи 303 УК РФ, которое выразилось в том, что не позднее 6 марта 2015 года представил М.А.А. не соответствующий действительности договор аренды земельного участка, который последняя предъявила 6 марта 2015 года в Московский районный суд г. Казани вместе с исковым заявлением к Г.Б.Р. Отклоняя довод ы стороны защиты о том, что в иске было отказано, суд

• 1    Блинов А.Г . Неоконченный состав преступления (неоконченное преступление) // Общая часть уголовного права: состояние законодательства и научной мысли / под. ред. докт. юрид. наук, проф. Н.А. Лопашенко. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2009. С. 394.

• 2    Cм. например: Иванов И.С. Уголовная ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу: автореф. дис....канд. юрид. наук. М., 2005. С. 7.

• 3    См. например: Радионов Г.Г. Уголовная ответственность за фальсификацию доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности: дис....канд. юрид. наук. М., 2015. С. 98.

• 4    См. например: Яни П.С. Фальсификация доказательств по гражданскому делу: вопросы квалификации // Законность. 2020. № 4. С. 36.

отметил: «По смыслу закона, преступление признается оконченным в момент, когда соответствующее «доказательство» предъявляется для приобщения к материалам дела»1. Аналогичная позиция отражена и в ряде иных судебных актов2, в том числе и в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ3.

Конкретизируя изложенные положения о моменте юридического окончания фальсификации доказательств с учетом особенностей доказывания в арбитражном судопроизводстве, отметим, что состав фальсификации доказательств по делу, находящемуся в производстве арбитражного суда, следует считать оконченным в том числе, если подложное доказательство приложено к исковому заявлению (заявлению) или отзыву на него, апелляционной жалобе или отзыву на нее, или представлено в суд вместе с соответствующим ходатайством о приобщении дополнительных документов. При этом следует отметить, что для того, чтобы состав фальсификации являлся оконченным, достаточно представления лицом копии соответствующего доказательства.

Из изложенного следует, что на момент выражения согласия на исключение доказательства из материалов арбитражного дела состав преступления, предусмотренный частью 1 статьи 303 УК РФ, юридически окончен, что исключает возможность квалификации согласия как добровольного отказа от доведения данного преступления до конца.

Позиция о невозможности квалификации согласия на исключение доказательства из дела как добровольного отказа имеет место и в судебной практике.

Так, приговором Октябрьского районного суда г. Барнаула Алтайского края от 22.02.2023 по делу № 1-20/2023 К. был признан виновным в фальсификации доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле, а именно в том, что, являясь истцом гражданскому делу, он передал своему представителю в подтверждение оплаты штрафных санкций подложное платежное поручение, которое последний предоставил в Арбитражный суд Алтайского края для приобщения к материалам гражданского дела. Указанное платежное поручение судьей Арбитражного суда Алтайского края было приобщено к материалам дела, после чего в связи с заявлением ответчика о фальсификации доказательств в порядке ст. 161 АПК РФ были приняты меры для проверки достоверности заявления о фальсифи- кации доказательств, вследствие чего суд исключил из числа доказательств по делу указанное платежное поручение1.

Отвергая доводы подателя жалобы, суд апелляционной инстанции отметил, что преступление, предусмотренное частью 1 статьи 303 УК РФ, имеет формальный состав и считается оконченным с момента представления суду фальсифицированных доказательств независимо от того, выступили ли они в роли доказательств при рассмотрении дела; утверждение защитника о том, что имел место добровольный отказ от совершения преступления, является несостоятельным: суд первой инстанции в приговоре обоснованно констатировал, что заявленное в подготовительной части судебного заседания Ф. ходатайство об исключении из числа доказательств подложного платежного поручения не свидетельствует о добровольном отказе К. от преступления2.

Юридическое окончание преступления отнюдь не означает прекращения причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям. В этой связи справедливо замечание В.С. Егорова: «...в ряде ситуаций продолжаемое виновным преступление даже после юридического окончания продолжает наносить вред охраняемым законом общественным отношениям, причиняя тяжкие и особо тяжкие последствия»3. Подобная позиция в полной мере применима и к составу фальсификации доказательства в арбитражном судопроизводстве: лишь через определенный период времени наступают общественно- опасные последствия в виде вынесения неправосудного судебного акта, в котором юридически значимое обстоятельство установлено на основании поддельного доказательства.

Согласие на исключение оспариваемого доказательства из числа доказательств по делу есть позитивное посткриминальное поведение лица: социальная значимость такого действия заключается в сохранении неприкосновенности объекта уголовно-правовой охраны – общественных отношений, обеспечивающих установленный порядок отправления правосудия, что, в свою очередь, влечет утрату общественной опасности совершенного лицом деяния. Представляется, что подобное социально полезное поведение должно поощряться государством, выступающим, в свою очередь, гарантом соответствующей правовой реакции.

Реализация данной задачи вполне может быть осуществлена путем установления стимулирующей (поощрительной) уголовно-правовой нормы, содержащей «специальное» основание освобождения от уголовной ответственности (в порядке части 2 статьи 75 УК РФ), поскольку целью именно такого в ида норм, как справедливо отмечает А.В. Бриллиантов,

• 1    См.: Приговор Октябрьского районного суда г. Барнаула Алтайского края от 22 февр.

2023 г. по делу № 1-20/2023. Доступ из справочно-правовой системы «Гарант»

• 2    См.: Апелляционное постановление Алтайского краевого суда от 28 апр. 2023 г. по делу № 22-1674/2023. Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс»

• 3    Егоров В.С . Освобождение от уголовной ответственности: монография. М.: МПСИ, 2002. С. 84.

является обеспечение сохранности объекта уголовно-правовой защиты1. Следует согласиться и с А.Г. Антоновым, полагающим, что государство, наполняя уголовный закон специальными основаниями освобождения от уголовной ответственности, устанавливает наиболее целесообразный, альтернативный вариант поведения виновного после совершения им преступления с соответствующей оценкой2. Рациональна и позиция авторов, отмечающих, что освобождение от уголовной ответственности по нормам Особенной части УК РФ в отличие от аналогичного правового института Общей части является способом достижения должного поведения, стимулом, побуждающим лицом к социально полезному поведению3.

Конструируя поощрительную уголовно-правовую норму, представляется возможным исходить из сложившейся законотворческой практики и поместить ее в примечание к статье 303 УК РФ, изложив его в следующей редакции:

«Примечание. Лицо, совершившее преступление, предусмотренное частью первой настоящей статьи, в арбитражном судопроизводстве, освобождается от уголовной ответственности, если с согласия этого лица сфальсифицированное доказательство было исключено арбитражным судом из числа доказательств по делу».

Представляется, что дополнение уголовного закона подобным специальным основанием освобождения от уголовной ответственности будет выступать стимулом позитивного посткриминального поведения лица, представившего в материалы арбитражного дела сфальсифицированное доказательство, именно в тот промежуток времени, в который, по справедливому замечанию Т.Ю. Погосян, у лица имеется возможность «опомниться», искренне раскаяться в содеянном и предотвратить наступление еще более тяжких последствий⁴, в частности, в виде вынесения неправосудного судебного акта (примечание наше – М.З.).