Уголовный кассационный департамент правительствующего сената как суд высшей инстанции Российской империи в пореформенный период: правовой статус и правоприменительная практика

160 лет назад в России была проведена Судебная реформа1. Она стала исключительным событием [1, р. 3], воплотившим один из самых важных замыслов Александра II [2, р. 371], – впервые в России суд был отделен от администрации и подчинен исключительно закону [3, с. 122]. Преобразования закрепили не только кардинально новую систему судоустройства в нашей стране, но и демократические принципы уголовного судопроизводства, которые сохранили свое правовое значение и в современный период: законности, состязательности сторон, гласности, презумпции невиновности, независимости судей и др.

Полномочия Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената и оценка его роли в судебной системе пореформенного периода в отечественной правовой доктрине

Одной из значимых новелл Судебной реформы стало учреждение в 1866 г.2 высшей судебной инстанции по уголовным делам – Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената.

Как известно, Правительствующий Сенат был образован еще в 1711 г.3, при Петре I, как орган управления, который осуществлял верховную государственную власть в отсутствие царя. Кроме этого, он был наделен судебными функциями, а также правом лишать полномочий и наказывать «неправедных судей»4.

В ходе преобразований Александра II данное учреждение приобрело полномочия кассационной инстанции, в которую заинтересованной стороной мог быть обжалован окончательный приговор. Институт кассации «представлял собой процессуальный механизм устранения судебных ошибок путем проверки законности судебного акта без установления новых обстоятельств дела» [4, с. 52]. Уголовный кассационный департамент наблюдал за «сохранением точной силы ... и единообразным исполнением закона всеми судебными местами» [5, с. 109].

Один из авторитетных правоведов второй половины XIX в., И.В. Гессен, относительно новых полномочий Сената отмечал: «...не подлежит сомнению, что если бы не осуществилась идея кассационного суда, судебная реформа не могла бы рассчитывать на такой блестящий успех» [6, с. 66]. Другой выдающийся дореволюционный юрист, обер-прокурор уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената А.Ф. Кони [7, с. 85], видел задачу института кассации в том, чтобы «приучить новые суды к правильности троякого отношения – к людям, к понятиям и к законам» [8, с. 108].

Перманентный рост числа обжалований решений нижестоящих судов5 побудил государство в 1870 г. расширить штат Уголовного кассационного департамента, включив в его состав двух сенаторов, одного товарища обер-прокурора и двух помощников обер-се-кретаря6. В итоге Уголовный кассационный департамент стал востребованным институтом судебной системы России в пореформенный период.

Обзор и анализ правоприменительной деятельности Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената во второй половине XIX в.

Правоприменительную работу Уголовного кассационного департамента можно проанализировать на конкретных примерах. Так, 10 января 1868 г. он рассмотрел кассационную жалобу купеческой дочери Надежды Красильниковой. Ею, в соответствии со ст. 173, 176 Устава уголовного судопроизводства (далее – УУС)7, обжаловался приговор суда второй инстанции – Вышневолоцкого мирового съезда, которым было утверждено окончательное решение суда первой инстанции об оставлении без последствий заявления Красильниковой об оскорблении ее купеческим сыном Иваном Самуиловым. В обращении к кассационному департаменту Красильникова указала, что, во-первых, в процессе разбирательства съезд не допросил заявленного ее присяжным поверенным свидетеля, во-вторых, дело рассматривалось без участия товарища прокурора, в результате чего съездом не было получено его заключение по данному делу, как это предусматривал закон.

Уголовный кассационный департамент согласился с доводами Красильниковой. Свое определение он мотивировал тем, что поверенный купеческой дочери, в соответствии со ст. 159 УУС и согласно решению Кассационного департамента № 25 от 1867 г., законно заявил требование о допросе свидетеля, однако съезд не только не счел нужным его удовлетворить, но и не указал в протоколе судебного заседания основания отказа. То есть при рассмотрении данного дела апел- ляционной инстанцией был нарушен принцип равноправия сторон, в соответствии с которым суд уполномочен создавать все необходимые условия для выполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предусмотренных УУС прав, в том числе по представлению доказательств.

Кроме этого, перед постановлением приговора не было получено заключение товарища прокурора, как этого требовала ст. 166 УУС. В законе закреплялось, что обжалование приговоров нижестоящих судов в кассационном порядке должно осуществляться при участии стороны обвинения, на которую была возложена обязанность сформулировать мотивированное мнение о том, каким образом должно разрешаться уголовное дело в суде, исходя из обстоятельств, установленных исследованными в судебном заседании доказательствами. Следовательно, судебный акт Вышневолоцкого мирового съезда был принят с нарушением норм процессуального права8. Поэтому его приговор, вынесенный на основании ст. 178 УУС, был отменен Уголовным кассационным департаментом, а дело передано на новое рассмотрение в Тверской съезд мировых судей.

Право кассационного обжалования имел и государственный обвинитель, а не только спорящие стороны. Например, 29 января 1868 г. Уголовный кассационный департамент рассмотрел протест товарища прокурора на приговор, вынесенный 15 декабря 1867 г. Устюженским окружным судом с участием присяжных заседателей шестнадцатилетнему крестьянскому сыну Дмитрию Ивано-ву9. Из материалов дела следует, что Иванов был признан виновным в двух преступлениях: неумышленном поджоге риги крестьянина Семенова и краже вещей из его дома, которую Иванов совершил в момент, когда потерпевший отвлекся на пожар. Учитывая, что подсудимый сознался в поджоге, присяжные признали его заслуживающим снисхождения. По этому основанию окружной суд, руководствуясь ст. 828 УУС и ст. 137, 138 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1866 г. (далее – Уло- жения) [9, с. 77–79], назначил ему наказание в виде заключения в монастырь на срок 3 года и 4 месяца.

По мнению товарища прокурора, участвовавшего в рассмотрении дела, окружной суд неправильно истолковал нормы материального права, поскольку при назначении наказания виновному по совокупности преступлений умышленные противоправные деяния признавались более тяжкими, чем неумышленные. Соответственно, суд при вынесении решения должен был руководствоваться ст. 152, 1646 и п. 3 ст. 140 Уложения и приговорить Иванова к заключению в рабочий дом на два года без лишения прав состояния.

Уголовный кассационный департамент не согласился с протестом прокурора, отметив, что Устюженский окружной суд при определении окончательного наказания по правилам, предусмотренным п. 7 ст. 152 Уложения, был обязан по совокупности правонарушений назначить то наказание, которое признает более строгим. Окружной суд, исходя из продолжительности срока содержания и из особенностей места отбывания наказания, признал таковым заключение в монастырь.

В результате Уголовный кассационный департамент оставил приговор Устюженско-го окружного суда без изменения, а протест товарища прокурора – без удовлетворения10. Признание справедливости приговора Уголовным кассационным департаментом, вынесенного Устюженским окружным судом, являлось вполне обоснованным, поскольку решение о применении к подсудимому одного из альтернативных видов наказаний по усмотрению суда отвечало требованиям закона.

Интересен и следующий случай из практики Правительствующего Сената, касающийся отмены решения окружного суда ввиду неправильной постановки вопроса перед присяжными заседателями11.

Так, определением Санкт-Петербургской судебной палаты от 28 сентября 1867 г. жена ямщика Анна Поликайн предана суду по обвинению в преступлениях, предусмотренных ст. 1647 и 1649 Уложения, а именно в том, что, проживая в квартире крестьянина Марка Семенова, она тайно похитила принадле- жащие ему деньги в размере 150 руб., взломав замок сундука, в котором они хранились. После окончания судебного следствия и заключительных прений, состоявшихся по этому делу на заседании Санкт-Петербургского окружного суда в Царском Селе 19 декабря 1867 г., суд приступил к постановлению приговора с участием присяжных заседателей.

Перед присяжными было поставлено три вопроса: 1) виновна ли подсудимая Поликайн в том, что, сломав замок, которым был заперт сундук, похитила оттуда не меньше 300 руб.; 2) если виновна, то принадлежали ли деньги одному Марку Семенову; 3) если деньги принадлежали одному Марку Семенову, то позволил ли он подсудимой воспользоваться взятыми ею деньгами. На эти вопросы присяжные ответили следующим образом: на первый – да, виновна; на второй – нет, обоим супругам Семеновым; третий вопрос был оставлен без разрешения.

В итоге суд, руководствуясь ч. 2 ст. 1647 Уложения и ст. 828 УУС, приговорил Анну Поликайн к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ, а также к заключению на восемь месяцев в рабочий дом.

В кассационной жалобе, направленной в Уголовный кассационный департамент, защитник осужденной указал, что вопросы, поставленные перед присяжными, были сформулированы неправильно, поскольку условие, содержащееся в третьем вопросе, имело существенное значение для дела. Ведь если бы присяжные признали, что похищение денег произошло, как показала подсудимая, с согласия Марка Семенова, то суду необходимо бы было выяснить, действительно ли действия Поликайн можно квалифицировать как кражу со взломом. Но из-за того, что ответ на данный вопрос не был получен от присяжных, подсудимая оказалась лишена возможности воспользоваться своим законным правом, закрепленным в ст. 762 и ст. 823 УУС, – дать объяснение по юридической стороне дела, не касаясь вопросов, разрешенных присяжными заседателями.

Выслушав заключение обер-прокурора, Уголовный кассационный департамент, руководствуясь ст. 912 и 928 УУС, решение присяжных заседателей и обвинительный приговор, вынесенный в отношении Поли- кайн, отменил, заключив, что судом были нарушены существенные формы и обряды судопроизводства12.

В соответствии с определением Уголовного кассационного департамента дело было передано в другое отделение Санкт-Петербургского окружного суда на новое рассмотрение, начиная с судебного следствия. Удовлетворяя жалобу защитника Поликайн, Уголовный кассационный департамент исходил из того, что по закону (ст. 755 УУС) предлагаемые присяжным вопросы должны относиться к виновности подсудимого в том преступном деянии, которое составляет предмет обвинения, а также к тем обстоятельствам, которые особо увеличивают или уменьшают степень его виновности. Однако таковыми можно признать только первый и вторую часть третьего вопросов. Второй же вопрос, о собственниках денег, хранившихся в сундуке Семенова, не относился к предмету обвинения, соответственно, не имел юридического значения для разрешения данного дела. Кроме этого, законность отмены Уголовным кассационным департаментом решения Санкт-Петербургской судебной палаты подтверждалась ст. 809 УУС, согласно которой присяжные заседатели обязаны проголосовать по каждому вопросу отдельно.

Надо сказать, что обвиняемым в краже со взломом присяжные заседатели нередко выносили оправдательные приговоры. Поэтому в 1882 г. данный состав преступления был изъят из их юрисдикции13.

Отдельно следует отметить, что суд присяжных в пореформенный период по разным причинам нередко подвергался критике. Так, учрежденной в 1894 г. Комиссией для пересмотра законоположений по судебной части даже высказывалось мнение о нецелесообразности сохранения данного института, ввиду того что присяжные заседатели не способны объективно оценить действия подсудимого с юридической точки зрения. Кроме этого, к недостаткам судопроизводства с участием присяжных заседателей Комиссией был отнесен и тот факт, что в заключительной речи председательствующий мог оставить неза- тронутыми вопросы, присяжными или вовсе не понятые, или истолкованные ими превратно либо ошибочно14. Поэтому в последующем был принят специальный закон, согласно которому на председателя суда возлагалась обязанность давать разъяснения присяжным как о характере деяния, совершенного подсудимым, так и о мере наказания, предусмотренного за данное преступление15.

Отмена приговоров нижестоящих судов Уголовным кассационным департаментом происходила и ввиду нарушения ими правил подсудности. Например, 21 декабря 1866 г. мировой съезд утвердил обвинительный приговор мирового суда в отношении Ильинского, который был признан виновным в оскорблении Пастухова. На данный судебный акт Ильинским была подана кассационная жалоба, а товарищем прокурора – кассационный протест в Уголовный кассационный департамент. Основаниями для отмены приговора заявители нашли следующие обстоятельства: оскорбление Пастухову нанесено Ильинским в то время, когда он приходил к осужденному на службу в качестве сотрудника газеты для получения необходимых сведений. Следовательно, правонарушение было совершенно Ильинским в период исполнения должностных обязанностей. На этом основании Уголовный кассационный департамент отменил приговор мирового съезда, поскольку согласно ст. 1085 УУС данный спор не подлежал разрешению в мировом суде16.

Отдельно стоит упомянуть судебную практику Уголовного кассационного департамента по рассмотрению жалоб, принесенных на решения нижестоящих судов в национальных окраинах Российской империи, где Судеб- ные уставы 1864 г. были введены позже17, нежели в центральных губерниях. Например, в Кубанской области, где пореформенный суд начал работу с 1 января 1871 г.18

Так, 4 февраля 1897 г. Уголовный кассационный департамент отклонил протест прокурора на обвинительный приговор Тифлисской судебной палаты, вынесенный 15 октября 1896 г. в отношении бывшего начальника Темрюкской городской тюрьмы, коллежского асессора Дмитрия Ивановича Королле, который был осужден за лихоимство и растрату казенных денег19. Прокурор требовал переквалифицировать противоправные деяния осужденного с лихоимства (ст. 373 Уложения) на вымогательство (ч. 2, ст. 377 Уложения). Свой протест прокурор объяснил тем, что осужденный, как показали бывшие арестанты, через посредничество других лиц требовал от них денежные подарки, как правило 25 руб. с человека, за содержание их не в тюремном помещении, а в отдельном бараке, а также за возможность отлучаться с места отбывания наказания без сопровождающих лиц.

Уголовный кассационный департамент, исследовав материалы дела, пришел к выводу, что Тифлисская судебная палата правильно оценила действия Королле, поскольку ни один свидетель не удостоверил суд, что требование подарков сопровождалось какими-либо притеснениями или угрозами20.

В рассматриваемом деле решение суда кассационной инстанции являлось законным и обоснованным, поскольку в действиях Ко-ролле не было всех признаков преступления, позволяющих квалифицировать их как вымогательство. В частности, объективная сторона такого противоправного деяния пред- полагает, что субъект преступления требует передачи предмета преступления (в данном случае – денежных средств) с помощью угрозы, то есть совершает психическое насилие по отношению к потерпевшему21, чего судом установлено не было.

Важно подчеркнуть, что при вынесении определений на принесенные жалобы Уголовный кассационный департамент на основании ст. 933 УУС в мотивировочной части своего определения неоднократно обращал внимание нижестоящего суда на необходимость учета содержания судебных решений, принятых по аналогичным делам22, что свидетельствовало о формировании в российской правоприменительной практике кассационных прецедентов.

Заключение

Анализ деятельности Уголовного кассационного департамента, сформировавшейся во второй половине XIX в., показал, что рассматриваемая судебная инстанция достаточно эффективно обеспечивала соблюдение принципов законности и состязательности сторон в судебном процессе, способствовала правильной квалификации преступных деяний, совершенных подсудимыми, соответственно, ориентировала нижестоящие судебные органы на вынесение справедливых приговоров. Кроме этого, следует подчеркнуть, что институт кассации занял важное место в системе отечественного судопроизводства не только в имперский, но и в последующие периоды историко-правовой эволюции в России. Даже в декретах первых лет советской власти23, зачастую критиковавшей судебные преобразования Александра II [10, с. 73–74; 11, с. 43–44], данный институт был сохранен.

В настоящее время в Российской Федерации работают 9 кассационных судов общей юрисдикции24. Они осуществляют проверку законности вынесенных судебных актов, вступивших в силу. Кроме этого, действу-

24 Информация о кассационных и апелляционных судах общей юрисдикции [Электронный ресурс] // Верховный Суд РФ : сайт. URL: center/news/28148/?ysclid=lybty98mcu900385288 (дата обращения: 15.06.2024).

ющим законодательством предусматривается кассационное обжалование решений нижестоящих судов в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РФ. Такая функция является не только фундаментальным звеном в механизме обеспечения эффективности современного правосудия, но и выступает неотъемлемой составляющей дальнейшего развития России как правового государства.