Управление знанием в новостном дискурсе: социокогнитивный взгляд

DOI:

Понимание дискурса как процесса социально обусловленного взаимодействия и воспроизводства социальной когниции, восходящее к работам Т.А. ван Дейка и Н. Фэйрклоу [Dijk, 1988; 2014; Fairclough,1992; 2015], высвечивает феномен дискурса как явления когнитивного, то есть имеющего дело с передачей знаний, с оперированием знаниями особого рода и, главное, с созданием новых знаний [Кубрякова, 2012, c. 122]. Такой подход к дискурсу задает его эпистемологическое измерение, предполагающее когнитивный и социальный анализ порождаемого в дискурсивной деятельности знания. Изучение эписте-мических параметров дискурса и их языкового воплощения направлено на объяснение того, каким образом получение знаний о мире взаимодействует с формированием, организацией, трансформированием социальных знаний – мнений, оценок, верований, убеждений. Цель статьи состоит в исследовании в новостном дискурсе когнитивно-эпистемических механизмов смыслопорождения идеологического социокультурного знания как системы социально релевантных норм, ценностей, целей и принципов.

Материал и методы исследования

Новостной дискурс выделяется как «особый вид дискурса, относящийся к специфической социокультурной деятельности» [Дейк ван, 1989, c. 112]. Он признается «стержневым компонентом массмедийного дискурса» [Доб-росклонская, 2016, с. 13]. Как коммуникативное событие новостной дискурс порождается совокупностью новостных текстов в единстве языковых и экстралингвистических характеристик, социального контекста, дающего представление об участниках коммуникации, процессах производства и восприятия новостного сообщения [Дейк ван,1989; Добро-склонская, 2016; Dijk,1988; Fowler, 1991]. Тек- сты новостей исследуются как зарубежными, так и российскими лингвистами в аспекте дискурсивных стратегий представления новостной информации [Баженова, 2013; Ильинова, 2018], с точки зрения структурно-смысловых и прагматических характеристик, композиционной, информационной структуры новостных сообщений [Дейк ван, 1989; Дускаева, 2014; Сли-нина, 2015; Dijk,1988], в ракурсе разработки и применения информационной модели анализа новостного дискурса [Добросклонская, 2016]. В рамках критического дискурс-анализа исследовательское внимание сконцентрировано на роли языка в конструировании социальной и политической реальности в текстах новостей, анализе идеологической природы новостных сообщений, прагматических и идеологических критериях новостной ценности, социокогнитив-ных факторах производства и интерпретации новостных сообщений [Dijk, 1988; Дейк ван, 1989; Fairclough, 1992; Fowler, 1991].

Однако, как отмечает Т.А. ван Дейк, новостные сообщения едва ли когда анализировались с эпистемической точки зрения [Dijk, 2014, р. 202]. По мнению ученого, наряду с прагматикой и семантикой дискурса объектом исследования может являться и эпистемика дискурса (discourse epistemics) как конституирующая характеристика дискурса новостного [Dijk, 2014, р. 17]. Отметим, что коммуни-кативно-эпистемические параметры отдельных типов дискурса получают научное освещение: например, исследуются эпистемика научного, политического, лирического дискурсов [Задворная, 2000; Кожемякин, 2011]. Социальноэпистемологический подход к порождению социальной когниции в новостном дискурсе позволит объяснить, какое знание и в каком контексте доходит до адресата, как в новостном дискурсе реализуется отношение между ранее введенным и новым знанием, как происходит формирование социально релевантных знаний, репрезентаций, предубеждений. В процессе дискурсивной деятельности происходит постоянная когнитивная обработка и перера- ботка информации (ее структурирование и интерпретация), результатом чего являются объективируемые в языковой форме социокультурные знания, такие как мнения, оценки, верования, убеждения.

Социальная природа конструируемого в ходе дискурсивной практики знания коррелирует с конструктивистским подходом П. Бергера и Т. Лукмана, в соответствии с которым знание не «добывается», а непрерывно (часто незримо) конструируется во всех социоком-муникативных практиках [Berger, Luckmann, 1991]. В рамках социокогнитивной парадигмы декларируется отказ от дихотомии «истинное / ложное» в понимании знания, что получает дальнейшее развитие в концепции релятивности естественного знания (natural knowledge) Т.А. ван Дейка [Dijk, 2014]. Оно в перспективе социокогнитивного подхода понимается ученым как знание, которым оперируют реальные люди в реальных ситуациях, в реальных эпистемических сообществах в отличие от абстрактного понятия знания, определяемого в терминах «достоверное, истинное представление» (true beliefs). Т.А. ван Дейк предлагает понимать знание как обоснованное мнение, разделяемое членами определенного эпистемического сообщества [Dijk, 2014, р. 18], делая таким образом акцент не на семантической и логической основе знания, а на прагматической и дискурсивной его основе.

Для нашего исследования значимым является подход к дискурсу, в том числе и новостному, как к практике не только репрезентации, но и означивания, конструирования мира [Fairclough, 1992; Fowler, 1991]. Репрезентация, будучи когнитивной операцией в медийном дискурсе, представляет собой конструктивистскую дискурсивную практику, суть которой заключается в том, что новость – это не естественный феномен, возникающий в реальности, а социальный продукт. Новости, согласно Р. Фаулеру, не собирают, не обнаруживают, их делают [Fowler, 1991, р. 13]. Ученый оперирует понятием «репрезентация» в прототипическом смысле, в аспекте ментальных репрезентаций (news representation) и в аспекте языковых репрезентаций, высвечивая когнитивную роль языка в обеспечении ментальной репрезентации опыта (news as reality- construction through language) [Fowler, 1991, р. 223]. Интерпретативная сущность когнитивных механизмов конструирования и репрезентации, по мнению Р. Фаулера, заключается в том, что новостное событие не может быть свободным от ценностей отражением фактов (value-free) [Fowler, 1991, р. 4]. Дискурсивное конструирование медиасобытия отражает специфику его идеологического видения и интерпретации. В лингвистическом плане термин «идеологический» коррелирует с категорией идеологической модальности, маркирующей оценочные отношения, «которые строятся на основе определенных политических взглядов и идеологических ценностей» [Добросклонская, 2009, с. 86]. Новости, как подчеркивает Т.A. ван Дейк, «не только описывают текущие события и их возможные последствия, но и существенным образом дают оценку действиям и выражают мнения политической, экономической, военной и социальной властных групп» [Дейк ван, 2015, с. 58].

Вариативность процессов категоризации и концептуализации событий в новостных текстах сквозь призму социально-идеологических факторов позволяет Т.А. ван Дейку трактовать производство новостей как специфическую социальную и дискурсивную практику воспроизводства идеологий [Dijk, 1988, р. 182], а Н. Фэйрклоу – как форму медиати-зированной власти (mediated power) [Fairclough, 2015, p. 80–82]. Власть медиадискурса в социальном взаимодействии может иметь и легитимный, и манипулятивный характер [Дейк ван, 2015; Fairclough, 1992]. Понимание Т.А. ван Дейком идеологии как формы социальной когниции задает перспективу исследования роли новостного дискурса в управлении и воспроизводстве идеологических социальных знаний, которые в совокупности представляют «системы убеждений или мнений, принадлежащих не индивидам, а главным образом, членам социальных формаций и институтов» [Дейк ван, 2015, c. 54]. В новостном дискурсе выбор перспективы, ракурса «видения» событий задан институциональными и социальными структурами, которые определяют задачи журналиста в конструировании новостных событий. Следовательно, понятия репрезентации, конструирования новостного события закрепляют роль субъекта познания в процессе ментального конструирования и языковой репрезентации медиасобытия.

Коммуникативную задачу по формированию в новостном дискурсе мнений, знаний, убеждений, системы ценностей адресата реализует категория модуса как языковое воплощение личностного начала в значении предложения, являясь, по словам Н.Д. Арутюновой, «знаком связи субъекта с суждением» [Арутюнова, 1988, с. 108]. Модусная, или оценочная, категоризация объективирует способы интерпретации знаний человеком и закрепляет механизмы этой интерпретации в категориальном пространстве языка в виде модус-ных категорий. К ним Н.Н. Болдырев относит, например, отрицание, аксиологические (собственно оценочные) категории, категории аппроксимации, эвиденциальности, в основе формирования которых лежат соответствующие модусные концепты [Болдырев, 2005]. В наших предыдущих работах показано, что посредством модусной категоризации говорящий (модусный субъект) задает субъективномодальную интерпретацию содержания высказывания, референтом которого является некоторое положение дел [Семенова, 2007, c. 86]. Модусная категоризация получает дальнейшее развитие в концепции лингвистического метарепрезентирования, суть которой заключается в модусном профилировании пропозиции в свете определенного модуса (подробно см.: [Клепикова, 2008, c. 190–191]).

В целях выявления стратегий управления знанием в новостном дискурсе обратимся к дискурсивному конструированию резонансного события об отравлении бывшего двойного агента ГРУ Сергея Скрипаля и его дочери, номинируемого в англоязычном новостном дискурсе как «Russian spy poisoning» («Отравление бывшего шпиона»).

Результаты и обсуждение

Когнитивный механизм фокусирования / дефокусирования в конструировании идеологически предвзятой модели события

В соответствии со схемой новостного дискурса моделирование новостей начинается с заголовка, когнитивной функцией которого является создание макроструктуры мен- тальной модели события [Дейк ван, 1989, с. 145]. Заголовки новостных статей по «делу об отравлении бывшего шпиона» задают идеологические ориентиры восприятия новостной информации: Britain blames Moscow for poisoning of former Russian spy (III); Only conclusion is Russian state behind spy poisoning – British PM (VI). Ключевая пропозиция Russia is behind spy poisoning формирует идеологически пристрастную ментальную модель, в которой отравление концептуализируется как преднамеренный акт, вина за который возлагается на Россию.

Репрезентация референтного события предполагает формирование ментальной модели как когнитивного коррелята ситуации, которая, однако, является, по мнению Т.А. ван Дейка, не копией события, не зеркальным отражением действительности, а ментальным конструктом на основе восприятия, опыта, социокультурного знания [Dijk, 2014, p. 38]. Когнитивной основой новостных сообщений становится ситуационная ментальная модель как структура знания о ситуации относительно ее участников, их действий, характеристик события, определяемых конкретными пространственными и временными параметрами. Содержание новостного дискурса контролируется контекстной моделью, которая включает прагматические и когнитивные аспекты ситуации: цели, интересы, установки, предполагаемые знания участников дискурса, их социальные и коммуникативные роли, уровень информированности. Контекстная модель задает способ интерпретации ситуации, создавая тем самым механизм по стратегическому контролю знания в ходе интеракции [Dijk, 2014, p. 303].

Ситуационная ментальная модель события «Russian spy poisoning» («Отравление бывшего шпиона») объективирована пропозициями, содержащими фактуальную информацию о том, что Сергей Скрипаль и его дочь Юлия были найдены без сознания на скамейке в торговом центре Солсбери и доставлены в больницу: Sergei Skripal and his 33-year-old daughter were found in an unconscious state on a bench in a shopping center in Salisbury on March 4 and were taken to hospital (III). Фактуальный характер события имплицируется, говоря словами Т.В. Шмелевой, «самим фактом отсутствия показателей достоверно- сти» [Шмелева, 1994, с. 34]. Однако в ходе дискурсивного конструирования референтного события фактуальная информация соотносится с интенсиональным контекстом, и имплицитный модус достоверности сменяется эксплицитными ментальными модусами знания и мнения.

Обратимся к фрагменту новостного сообщения от 12 марта 2018 г., в котором Тереза Мэй, премьер-министр Великобритании, в обращении к парламенту выдвигает в отношении России официальное обвинение в отравлении Скрипалей, заявляя, что отравляющее вещество, известное как «Новичок», относится к военному типу и производится в России: It is now clear that Mr. Skripal and his daughter were poisoned with a military nerve agent developed by Russia , which is part of the group of nerve agents known as the “Newcomer” (III) (здесь и далее в примерах полужирный курсив наш. – Т. С. ). Эксплицитный модус в начальной позиции ( It is now clear ), вербализованный прилагательным с перцептивной семантикой ‘clear’(‘ясно’), профилирует эпистемический смысл ‘знание’. Сенсорный предикат в модусной функции актуализирует прагматическую задачу говорящего нейтрализовать попытку собеседника оспорить суждение (подробнее о типах модусов см.: [Арутюнова, 1988, с. 119]).

Модус знания имеет следствием указание на источник знания, что способствует повышению доверия к речевому сообщению. Ссылка на «категоричное мнение» экспертов из химической лаборатории Портон-Даун относительно российской природы отравляющего вещества становится доказательной базой для выдвижения официального обвинения России: Boris Johnson claimed scientists at the UK’s military research laboratory at Porton Down had been “ absolutely categorical ” in telling him there was “ no doubt ” the novichok nerve agent used in the Salisbury attack was manufactured in Russia (III). Пресуппозиция доверия к источникам информации относительно локализации отравляющего военного вещества на территории России содержится и в высказывании Терезы Мэй: Eight days after the Skripals collapsed, Prime Minister Theresa May identified the poison as Novichok, developed in the last years of the

Soviet Union (III). Стратегия медиарепрезентации «дела Скрипалей», на наш взгляд, заключается в том, чтобы дискурсивными способами акцентировать те элементы ментальных моделей, которые соответствуют интересам власти. Представление информации о российской природе «Новичка» в модусе знания выполняет функцию когнитивного манипулятивного воздействия на ментальную модель мира адресата, поскольку достоверным является лишь факт наличия этого вещества у Советского Союза, но именно эта информация подается как ключевой аргумент относительно применения Россией отравляющего вещества в Солсбери.

В дискурсивном конструировании ситуации «отравления бывшего шпиона» манипулятивным потенциалом обладают суждения, в которых модусный глагол conclude с семантикой умозаключения вводит пропозицию с модальным значением вероятности: Mrs. May said in the House of Commons “The government has concluded that it is highly likely that Russia was responsible for the act against Sergei and Yulia Skripal (III); A public inquiry concluded in 2016 that Putin had “probably approved” the killing of Alexander Litvinenko (II). Содержание диктумных пропозиций представлено в модусе эпистемичес-кой возможности, однако адресат принимает предлагаемое вероятностное суждение как данность и формирует пропозиции в модусе знания: «Россия несет ответственность за покушение»; «Путин одобрил убийство Литвиненко». Отсылка к прецедентной ситуации убийства А. Литвиненко (the killing of Alexander Litvinenko) выступает как свернутая аргументация причастности российской власти к отравлению в Солсбери. С точки зрения теории метарепрезентации диктумная пропозиция «получает определенную модусную проекцию (перспективизацию)» [Клепикова, 2008, с. 191]. Когнитивный механизм распределения внимания в предложениях с модусно-диктумной организацией О.К. Ирисханова исследует в терминах «синтаксическое фокусирование / дефокусирование» [Ирисханова, 2014]. В результате сдвига фокуса внимания в анализируемых примерах вероятностная модальность подчиненной пропозиции дефокусируется, и, как следствие, подчиненная пропозиции «наследует» от модусной пропозиции модальность факта.

В конструировании идеологически предвзятой модели медиасобытия задействован и эксплицитный модус мнения. Прототипически модус мнения / полагания присоединяет пропозиции, содержание которых представляет вероятностное суждение с модальнопрагматическим значением неуверенности в истинности суждения. Оценка события как эпи-стемически возможного выносится в том случае, когда у говорящего нет точных данных о ситуации, «эпистемическая возможность проистекает из ограниченности знаний говорящего субъекта» [Шатуновский, 1996, с. 174]. Мо-дусные предикаты believe, think, highly / most / over whelmingly likely своим лексическим значением актуализируют модальность предположения, то есть диктумная пропозиция, грамматически маркированная как факт, «наследует» от эксплицитного модуса мнения модальность проблематической достоверности, ср.: Я думаю / полагаю, что он пришел воспринимается как вероятностное, а не фак-туальное суждение. В новостном дискурсе содержание пропозиций, вводимых модусом мнения, получает в модели мира адресата не вероятностную, а истинностную эпистемичес-кую оценку, которая оказывается под идеологическим контролем контекстной модели. Идеологический фон конструирования «дела Скрипалей» вербализован пропозициями, содержание которых эксплицирует не просто конфликт между государствами, а идеологическое противостояние между либеральными ценностями Великобритании и отсутствием таковых в политической системе России: This is not just a conflict of state against state, but one of liberal values against their negation (III). Читатели, получая информацию из новостных сообщений об отравлении в Солсбери, конструируют модель события, в которой «невинные мирные граждане исторического британского городка» (innocent civilians of the historical British town) противопоставлены «мафиозному государству Россия» (Russian mafia state), которое представляет угрозу «национальной безопасности» (It is an assault on the United Kingdom’s sovereignty. <…> It threatens the security of us all) (III). Ситуация отравления моделиру- ется как «преступление против Соединенного Королевства» (a crime against the United Kingdom). На фоне политической идеологической поляризации суждение возможности интерпретируется реципиентами как достоверная информация, то есть содержание пропозиций получает в ментальной модели адресата эпистемический статус социального знания: The United States believes that Russia is responsible for the attack on two people in the United Kingdom using a military-grade nerve agent (III); Britain’s prime minister said on Monday that it was “highly likely” that Moscow was to blame for the poisoning of a former Russian spy (III). В приведенных контекстах содержание подчиненных пропозиций, вводимых модусом мнения, вербализует ключевую для адресата информацию об ответственности России за покушение, что обусловливает формирование социальных репрезентаций, среди которых важнейшими являются витальные ценности: национальная безопасность, суверенитет страны, якобы подвергающиеся угрозе со стороны России, они и оказываются в коммуникативном фокусе, в то время как модусная пропозиция реализует дискурсивную функцию, маркируя когнитивное состояние модусного субъекта.

М. Саймонс, анализируя эвиденциальные значения глаголов мысли и речи (says / believes / suggests), обращает внимание на коммуникативную важность подчиненной пропозиции [Simons, 2007]. Результатом выведения главного предложения из фокуса внимания является «когнитивное депрофилирование как изменение когнитивной и коммуникативной выделенности модуса в полипропозициональ-ной структуре с сентенциональным комплементом» [Клепикова, 2008, c. 162]. Профилированию (фокусированию) подвергается подчиненная пропозиция, содержание которой указывает на социально значимые проблемы. Подчиненная пропозиция получает когнитивное профилирование в силу идеологической ориентации, что позволяет влиять на структуры ментальных моделей событий «путем перекладывания ответственности за события таким образом, чтобы это отвечало интересам манипулирующих» [Дейк ван, 2015, c. 265]. Содержание подчиненной пропозиции, вводимой модусом мнения, наделяется эпистеми- ческим статусом знания вследствие его соотнесенности с идеологической картиной мира реципиента, в которой формируется убеждение о масштабах угрозы, связанной с покушениями на мирных жителей «на улицах Великобритании и на улицах Европы» (on the streets of the UK, on the streets of Europe). Новостные сообщения о ходе расследования покушения на Скрипалей со ссылкой на Дина Хейдона, главу контртеррористического отдела Скотленд-Ярда (Dean Haydon counterterrorism coordinator) (V), индуцируют в когнитивной модели реципиентов представление о России как об источнике террористической угрозы. Следовательно, некритически мыслящий адресат принимает вероятностное суждение как данность, формируя в субъективной модели события убеждение об ответственности России как государства-агрессора за покушение на мирных граждан, на суверенитет страны. Модус мнения позволяет «выдавать» вероятностное суждение за знание, оказывая, таким образом, влияние на когнитивные и рациональные способности адресата, с тем чтобы заставить его поверить не в реальное положение дел, а в суждение по поводу реального положения дел.

Эпистемические критерии новостного сообщения

Возможность управления знанием в дискурсе Т.А. ван Дейк объясняет релятивностью человеческих знаний, суть этой концепции заключается в том, что «принципиально важным является не то, насколько убеждения соотносятся с некоторым положением дел, а насколько данные убеждения разделяются среди других членов данного сообщества – сообщества, основанного на знании» [Дейк ван, 2015, с. 292]. Релятивность знания в идеологически нагруженном новостном дискурсе приводит к «размыванию» границ между знанием и мнением, то есть утверждение, поданное как факт, как знание о положении дел, может на самом деле не иметь истинностной оценки, а мнения, наоборот, могут расцениваться как соответствующие действительности и получать статус достоверности.

Какие же эпистемические критерии новостного сообщения оказываются когнитивно значимыми при интерпретации реципиентами мнения как знания? Как реципиенты определяют, могут ли мнения, в основе которых те или иные источники информации, расцениваться как знание? Обоснованность мнения базируется на таких эпистемических критериях эпис-темического сообщества, как надежное наблюдение, ссылка на источники информации, логическое умозаключение. Традиционная категоризация источников информации на прямые и косвенные [Козинцева, 1994; Аikhenvald, 2004] получает дальнейшее развитие в терминах когнитивных моделей коммуникантов. Когнитивный аспект эвиденциальности связан с ментальными моделями говорящих, экспликацией источников информации, заложенных в ментальных моделях [Dijk, 2014, p. 337]. Эвиден-циальность в новостном дискурсе служит реализации социальной функции «эпистемическо-го авторитета». Эпистемические авторитеты представлены авторитетными организациями, институциями, структурами, акторами (правительство, эксперты, важные политические фигуры), имеющими эпистемический доступ к источникам информации. Мнение специалиста или известного человека воспринимается адресатом как более достоверное и вызывает доверие. Так, апелляция к Гэри Эйткенхеду, руководителю британского центра исследований отравляющих веществ Портон-Даун, заявившему об ответственности России за отравление, способствует повышению доверия к официальному мнению и в целом к новостному сообщению, являясь эффективным способом убежде- ния: Gary Aitkenhead, the chief executive of the government’s Defence Science and Technology Laboratory (DSTL), said the government had reached its conclusion that Russia was responsible for the poisoning (I). Эвиденциаль-ные маркеры реализуют ходы, повышающие доверие к дискурсивным источникам, они составляют часть эвиденциальной стратегии [Dijk, 2014, p. 346]. В перспективе модуса мнения суждение вероятности определяется адресатом как фактуальная информация в силу того, что мнения воспринимаются как знания в зависимости от убедительности доказательств и надежности источников [Dijk, 2014, p. 47].

Дискурсивное воздействие на модель мира адресата, в которой ответственность за ситуацию с отравлением возлагается на Россию, свидетельствует о том, что манипулятивный эффект достигнут. Опрос общественного мнения, проведенный аналитическим агентством «Opinium» в конце марта 2018 г. показал, что рейтинг Терезы Мэй на 2 % опережает рейтинг лидера оппозиции лейбористов Джереми Корбина, чья осторожная позиция по отношению к обвинению России в деле Скрипалей ( more cautious response in blaming Moscow directly for the Salisbury nerve agent attack ) не нашла отклика в модели мира британцев. Тереза Мэй, по данным опроса, оказалась более решительной в отстаивании национальных интересов ( is seen as better equipped to stand up for the national interest ) (IV). Посредством дискурсивного конструирования события, отвечающего интересам власти, консервативная партия добилась позитивных изменений в отношении к ней избирателей.

Заключение

Результаты анализа эпистемических параметров новостного дискурса свидетельствуют о динамическом взаимодействии ментальных модусов знания, мнения и эвиденциаль-ности. Эсксплицитные эпистемические модусы знания и мнения подчинены стратегии формирования идеологизированной ментальной модели события. Когнитивным механизмом конструирования идеологического социального знания является фокусирование / дефоку- сирование модусной и диктумной пропозиции, что влияет на истинностную оценку вводимых ментальными модусами пропозиций. Смена фокуса в модусно-диктумных высказываниях влияет на восприятие и понимание новостных сообщений, что в свою очередь способствует формированию социального знания, отвечающего интересам доминирующих групп и обусловливает стратегию управления знанием в новостном дискурсе.

Перспективным представляется выявление когнитивных и языковых механизмов, обеспечивающих дискурсивное управление знанием в различных типах и жанрах дискурса. Эпистемическое измерение дискурса необходимо для понимания и объяснения того, как социально значимый опыт в совокупности социальных убеждений, мнений, оценок дис-курсивно конструируется в языке.