Успех как лейтмотив современности

МАСХУЛИЯ МАТЕ – аспирант Института социологии и регионоведения Южного федерального университета

MASKHULIA MATE – PhD student of the Institute of Sociology and Regional Studies, the Southern Federal University

Тема нашей статьи – успех как феномен внешней и внутренней культуры, где под культурой мы понимаем, в соответствии с деятельностной концепцией человека, способы мышления, переживания и действия. Избранный ракурс видения находится на стыке собственно-культурологической и философско-антропологической проблематики, хотя теме успеха куда большее внимание до сих пор уделялось другими дисциплинами.

Научное сообщество традиционно рассматривает тему успеха с четырёх основных исследовательских ракурсов: психо-лого-акмеологического, психолого-педагогического, лингвосемантического и философско-культурологического. Психолого-акмеологический подход анализирует успех в контексте удовлетворения потребностей, реализации и самоидентификации личности. Психолого-педагогический ракурс сосредоточен на вопросах мотивации молодёжи школьного и дошкольного возраста. Лингвосемантический подход анализирует понятие «успех» в рамках разнообразных лингвокультур. Тему успеха не обходят стороной и философы, которые рассматривают успех в контексте глобализации и упрочнения материальных ценностей в качестве лейтмотива человеческого бытия. В философских работах можно проследить некую условную и манипулятивную сущность успеха как философской категории. Тема условности успеха, несомненно, нуждается в более глубоком культурологическом и философском анализе.

Современная литература выделяет две стороны понятия «успех»: (а) внешний, то есть информационно-сообщаю-щий, имиджевый, поверхностный, и (б) внутренний, который можно интерпретировать как содержательно-преобразующий, то есть предполагающий долговременные последствия. Успех также рассматривается в контексте сингулярности (практического применения успеха «здесь и сейчас») и системности (его долгосрочного планирования и поэтапного достижения) [16]. Кроме того, различные трактовки успеха даются и в контексте анализа межнациональных культур. Так, принято считать, что в западной культуре достижение успеха предполагается посредством усилий и труда, а в русской (да и не только) – вся надежда на благоприятное стечение обстоятельств (знаменитое «авось»). Однако и в том, и в другом случае понятие «успех» предполагает постановку вопроса из раздела телеологии: «с какой целью совершается то или иное действие»? Данный вопрос может содержать и уточнения: «Действие совершается с целью достижения имиджевого или содержательного успеха?», «Коррелирует ли внешний имиджевый успех с внутренним?», «Почему в мире так много успеха и в то же время так мало удовлетворённости им?», «Существует ли вообще успех, то есть то, чем можно гордиться»? Именно поэтому целью нашей статьи является прояснение концепта «успех» и таких сопутствующих ему понятий, как «труд» и «признание».

Что означает понятие «успех»: авторитетные мнения ХХ века

Современная цивилизация ассоциируется с небывалым техническим прогрессом. Очевидно, что жизнь человека перестала определяться биологическими ритмами с момента запуска первых паровых машин в лаборатории Уатта. Человек в результате превратился в неуёмного экспериментатора, который «разобрал» окружающий мир на атомы. Однако став сведущим и заполнив свою жизнь хаосом знаний и тех- нологий, человек тем не менее по-прежнему не умиротворён.

Становление и развитие рыночной экономики оставило человеку на выбор два пути – конкуренцию и отстранение. Первый способ существования в рыночном обществе предполагает подстраивание под искусственные жизненные ритмы, подразумевающие непрестанное соперничество за «место под солнцем». Второй путь – это путь человека-неудачника, не стремящегося к соперничеству, не желающего доказывать свою состоятельность. Современная наука обозначает такого человека термином «невротик», то есть человеком, который не приспособлен к жизни в социуме. Данный термин занял своё место в реестре медицинских отклонений, символизируя девиантность человека-невротика от общепринятого, то есть разумного поведения «здоровых» людей. Однако мало у кого возникает вопрос о разумности того, к чему призывают (а порой принуждают) приспособиться «девианта». В то же время, как отмечает Хорни, в доиндустриальные эпохи современный человек-невротик не считался бы чем-то неординарным: «Понятие о том, что является нормальным, видоизменяется не только в различных культурах, но и с течением времени, в пределах одной и той же культуры» [5].

Таким образом, деятельность современного человека подведена под принцип рыночного соперничества, лейтмотивом же любого действия является достижение конечного успеха. В данном контексте вырисовываются логические составляющие проблемного поля понятия «успех»: (а) постановка цели (уровень замысла), (б) способы достижения цели (уровень действия), (в) реализация цели с последующим чувством удовлетворённости (уровень послед- ствий). В связи с этим стоит разобраться, как определяют понятие «успех» современные авторы.

Американский прагматизм начала XX века в лице Джона Дьюи отождествляет успех со счастьем, счастье, в свою очередь, позиционируется как благо. На пути достижения счастья признаётся приемлемым плюрализм средств, который, однако, должен руководствоваться принципами «этической любви». Сами блага Дьюи также связывал с множеством значений. Так, благо, то есть то, что приносит счастье, – это здоровье, богатство, честь, доброе имя, дружба, высокая общественная оценка, образованность, умеренность, справедливость, доброжелательность [7]. Иными словами, мотив деятельности человека предопределяется желанием овладеть вышеперечисленными благами. В работах видного американского психолога Абрахама Маслоу успех личности был созвучен чувству удовлетворения человеком своих потребностей. Человек, по Маслоу, нуждается в удовлетворении физиологических, социально-статусных, эстетических и познавательных потребностей [11]. «Отец» американской психологии и сооснователь прагматизма Уильям Джеймс выделял степень первичной и вторичной удовлетворённости. В своей теории эмоций Джеймс писал о главенстве физиологии в процессах реагирования на те или иные события. В то же время он полагал, что эмоциональное переживание события (наделение события характеристикой) является следствием когнитивной интерпретации первичной физиологической реакции [12]. Таким образом, удовлетворённость – это то, что ощущается хорошо и после этого положительно интерпретируется. О теме личностного успеха писали и другие видные представители запад- ного прагматизма – Сидни Хук, Фердинанд Шиллер, Джеймс Марк Болдуин. Отмечается, что «триада человек – деятельность – успех» – одна из центральных тем классической западной философии и психологии [1].

Темой успеха интересовалась также континентальная философия в лице Вернера Зомбарта, Макса Вебера и Карла Мангейма. Зомбарт ещё в начале ХХ столетия усматривал тенденцию вытеснения из общественной жизни такого понятия, как «умеренность». По его словам, с развитием капитализма обществу навязываются безмерная конкуренция и жажда прибыли. Критикуя современную эпоху, он в то же время ностальгирует по доиндустриальной и домодернистской формам бытия. Вебер развил идею Зомбарта, видевшего в капитализме две составляющие – предпринимательство и ростовщичество. Традицию ростовщичества Зомбарт и Вебер связывали с этическим дуализмом иудаизма – с чужеземца можешь брать проценты, но с брата твоего не бери. В то время как традицию индустриального предпринимательства Вебер (в отличие от Зомбарта) усматривал в английском пуританстве, который и рассматривался им в качестве прародителя «духа капитализма» [9]. Становление капитализма породило стратификацию общества, возникли понятия «класс», «статус» и «партия». Первое понятие Вебер отождествлял с экономическим богатством, второе – с престижем, третье – с идеологией и властью. Так, классы стратифицированы вследствие их (а) отношения к производству и (б) покупательной способности; статусные группы стратифицированы на основании принципов потребления товаров, что обозначается в современном обществе как «стиль жизни». Что касается партий (то есть идеологии, власти), то они отождествляются с таким понятием, как «социальное действие», что, в свою очередь, подразумевает ассоциативность. Вебер подчёркивал, что развитие возможно только внутри групп, члены которых действуют не поодиночке, но подчиняются формально-рациональному порядку. Соблюдение же формального порядка должна обеспечивать группа уполномоченных лиц, то есть «оценщиков». Классовые, статусные и партийные позиции переплетаются, становясь ресурсными базами в борьбе за власть, которая, в свою очередь, является гарантом экономического благополучия. Таким образом, фактором, который стоит за понятиями «класс», «статус», «партия», является экономический интерес. В социально-структурной стратификации Вебера отслеживаются такие сегрегативные понятия, как «субординация», «доминирование» и даже «антропологическая чистокровность». В своих работах Вебер использует термины «положительно привилегированный» и «отрицательно привилегированный». Ими он описывает такие морально-нравственные категории, как честь и достоинство, осознание которых колеблется внутри социально разъединённого общества [15].

Возвращаясь к теме статьи, стоит упомянуть Карла Мангейма, интерес которого был направлена на социокультурные корни человеческого мышления. В частности, он выделял два типа мышления: мышление господ (идеология) и мышление ведомых масс (утопия). Первый тип мышления Мангейм связывал с властью и контролем; второй – с искажением действительности, сопровождающейся самообманом. Особая роль в процессе искажения действительности, по мнению Мангейма, принадлежит религиозному мистицизму. В целом он считал сознание социально детерминированным, где утопическое (искажённое) бессознатель- ное мышление приобрело трансисторический характер [13]. Надо заметить, что тема искажения реальности, а точнее конструирования реальности, станет одной из центральных в 1960-х годах. Так, теоретики социологии знания Питер Бергер и Томас Лукман, ссылаясь на наработки Карла Мангейма и Макса Шелера, объявят институционализированное знание (в том числе религиозное) инструментом контроля над обществом; а процесс социализации и ресоциализации представлялся им тем, что позже социальные психологи назовут «программированием» сознания масс; само же общество – символом побеждённой природы, где фрустрированное биологическое существо – человек – превратилось в социально обусловленную идентичность. В своих лекциях, посвящённых душе и культуре, Мангейм говорил о формировании структурированного и расчётливого мышления современного общества. В таком обществе, по всей видимости, морально-этическая сторона жизни объявлена иррациональным анахронизмом, а вместо благоговения перед жизнью наблюдается беспощадная и порой слепая борьба за жизнь.

Альберт Швейцер, известный гуманист начала ХХ столетия, отмечал, что благодаря науке и технологиям современный человек научился конструировать жизнь, противостоять стихии природы, но в то же время утратил «вкус жизни». По словам Швейцера, «философия должна начинаться с самого непосредственного и всеобъемлющего факта сознания, которое гласит: “Я жизнь, которая хочет жить, посреди жизни, которая хочет жить”» [8]. Швейцер видел спасение и сохранение образа человека в служении другим живым существам без исключения, даже если оно потребует самопожертвования. Он продемонстрировал приверженность своим идеалам на примере своей жизни – непрестанным и безвозмезд- ным служением нуждающимся, непокорностью обстоятельствам, общественным активизмом. Швейцер полагал, что успех не ведёт к счастью, наоборот – чувство счастья является залогом успеха. В то же время он отмечал, что человека делает истинно счастливым занятие любимым делом.

Идею Швейцера о верховенстве труда в жизни человека и триединстве понятий «труд» – «счастье» – «успех» можно дополнить такой профессиональной категорией, как «компетентность труда», или «компетентная деятельность» (от лат. competens – ‘соответствующий, знающий’). В современном понимании выделяются несколько составляющих компетентности: (а) способность выполнять социальную роль; (б) способность к объективной самооценке; (в) способность к коммуникации, подразумевающей эмпатию, взаимодоверие, навык договариваться; (г) способность к саморазвитию, то есть способность принимать во внимание поступающую извне информацию [6]. Тем самым компетентная деятельность напрямую ориентирована на (а) социальную полезность действия и в то же время предполагает (б) самокритичность, то есть способность субъекта к переосмыслению своих действий. При этом стоит отметить, что компетентный труд (или компетентная деятельность ) субъекта оказывает влияние на функционирование как социальной микросистемы, так и социальной макросистемы, то есть общества в целом [6].

Признание и образы действительности

Ничто и никто не может носить статус успешного, будучи не признанным таковым. Рикёр пишет о двойственном характере понятия «признание» – о самопри- знании и о взаимопризнании. Первый тип признания отмечается внутренним диалогом человека с самим собой. При внутреннем диалоге человек признаёт себя автором своих способностей и определяет границы своих возможностей [4]. Таким образом, индивид позиционирует себя «человеком могущим» в первую очередь в своём собственном (воображаемом) представлении о себе. Однако человек (за редким исключением) тем или иным образом интегрирован в социум, тем самым вопрос о его признании тождествен в первую очередь вопросу о самоуважении и «созидании себя в социальной сфере», что подразумевает выход из воображаемого мира в материальный [3]. Таким образом, самопризнание для Рикёра связано с такими понятиями, как (а) реализация индивидуальных способностей; (б) помощь в реализации способностей; (в) препятствие в реализации способностей в контексте жизни в социуме. Признание субъекта происходит в процессе рефлексивной коммуникации и имеет оттенок конвенциональности [4]. И действительно, способности одних мы признаём, способности других принижаем, способности третьих и вовсе не замечаем. Так способности какого человека современное общество признаёт ценным?

Относительно России можно констатировать – с начала 1990-х годов жизненная стратегия членов общества претерпела существенные изменения. В унисон политическим сдвигам изменилась и «правильная модель» поведения, которая гармонизировала бы с системой новых ценностей. Так, социальные ожидания начали в первую очередь ассоциироваться с такими категориями, как «амбициозность», «предприимчивость», «материальная состоятельность». В то же время ушло на второй план такое понятие, как «верховенство закона», под которым в первую очередь понимаются писанные формальные правила жизнедеятельности социума [14]. Очевидно, с тех пор достижение материальных благ (как финансовых, так и статусных), будучи жизненной целью, подчиняется принципу «успех любой ценой», что часто входит в противоречие как (а) с реальной ценностью субъекта, так и (б) с этичностью способов достижения субъектом вожделенных благ.

Сирил Паркинсон пишет о двух испытаниях, которые общество формально предъявляет человеку в качестве условия признания его успешным: о проверке умственных способностей человека и проверке его духовной устойчивости. При этом Паркинсон даёт понять, что в условиях того же социума всегда существуют «обходные пути», прибегая к которым заурядное становится значимым, а порочное – добродетельным [2]. Таким образом, важны критерии того, что считать «умным» (рациональным, полезным, многообещающим для общества) и «духовным» (морально незыблемым); однако не менее важна роль тех, кто уполномочен давать оценку, то есть интерпретировать формальные требования и сопоставлять их с непосредственной реальностью (то есть ценностью субъекта).

Роль человека в качестве творца образов действительности актуализировал известный философ-экономист Фридрих Хайек. Он рассматривал человека в первую очередь в ипостаси социального агента, наделённого, с одной стороны, схемой действия , а с другой – силой воздействия . Согласно Хайеку, в корне любого социального явления лежит система ценностей индивида, в соответствии с которой конструируется такая коллективистская концепция, как общество . Важно отметить, что

Хайек различал две концепции: «человеческий проект» (Human Design), то есть нечто, что задумано человеком или группой людей, и «человеческое действие» (Human Action). Человеческий проект наделён надындивидуальными, деперсонализированными качествами, он содержит нечто, что, как правило, соответствует интересам общества. В то же время Хайек подчёркивает, что воплощение в жизнь человеческого проекта зависит от коллективистских действий. В частности, он отмечает, что на стадии реализации действий индивидов происходит искажение изначально задуманного [10]. Таким образом, социальные явления, критикуемые обществом, есть не что иное, как результат проступка социального агента, то есть индивида, наделённого полномочиями давать оценку и принимать решение. И в данном контексте не столь принципиален статус индивида, сколько важен сам факт преступления формальных «правил игры» (задуманного идеального).

Жизнь в обществе незримо ставит условие: личный успех социально деятельного и признанного другими человека (то есть человека, вышедшего за рамки воображаемого успеха) должен находить отражение в той среде, в которой успешный человек выполняет свою социальную роль. Так, успешный руководитель не может быть руководителем неуспешной организации; успешный преподаватель не может быть наставником не преуспевающего в знании ученика; успешный пастырь не может считаться таковым, если его приход погряз в грехе … Возможно, главное лицемерие современности состоит в парадоксе, когда неуспешными объектами руководят неизменно успешные субъекты («эффективные менеджеры», «мудрые учителя», «святейшие отцы» и т.д.). По всей видимости, это и порождает об- раз современной действительности, где так много внешнего (информационно сообщающего) успеха и так мало удовлетворённости им.

Подводя итоги нашего размышления, необходимо отметить, что в интуитивном понимании успех, свойственный людям современной культуры, это ощущение счастья, радости и удовлетворённости, которое в первую очередь ассоциируется с эффективным достижением цели. Цель же в большинстве случаев тесно связана с обретением материально-статусных благ, удовольствие от долговременного обладания которыми трансформируется во внутреннюю гармонию. Такова уж природа подавляющего большинства людей буржуазно-рыночной культуры.

Успех или то, чем можно гордиться, безусловно, существует. Успех социально деятельного субъекта, вышедшего за рамки воображаемого признания, видится в том, что идёт во благо адресату его действия. Материально-статусные блага иллюзорны, если они не добыты усердным, честным, преобразующим (себя и другого) трудом. В современном мире сформировалась тенденция совершать действия с целью достижения поверхностного успеха. В то же время общество испытывает дефицит преобразующего, гармонизирующего успеха, который имел бы позитивные материально-духовные последствия для адресатов социального действия. В связи с этим видится два возможных способа выхода понятия «успех» из сферы иллюзорности. На институциональном уровне – это прекращение манипуляции с воображаемыми категориями, которые не связаны с плодоносящей и преобразующей земной деятельностью. На индивидуальном уровне – это формирование культуры подавать пример адреса- ту своего действия. В целом роль социально деятельного субъекта – служить, заботиться, изменять к лучшему жизнь других: роль властителя – служить народу, учителя

– ученикам, священнослужителя – человеческой душе, при этом не сильно отдаляясь от условий существования тех, кого учишь «правильно» мыслить и жить.