Утраченная пьеса Достоевского «Борис Годунов» (источники, концепция)

Пьеса «Борис Годунов», по свидетельствам современников, была написана Достоевским до начала работы над романом «Бедные люди». Рукопись пьесы утрачена. Некоторые предположения о ее составе высказывались в научной литературе, однако в настоящей статье впервые предпринят системный анализ по возможности всех предполагаемых источников замысла, а также некоторых его отражений в позднейших произведениях писателя. Рассматривается ситуация, сложившаяся в русской историографии и художественной литературе по освещению царствования Бориса Годунова и самой личности царя до прихода в эту тему Достоевского. Ключевыми для него источниками были XI том «Истории Государства Российского» Карамзина и «Борис Годунов» Пушкина, формировавшие сознание будущего писателя еще со времен семейных чтений в родительском доме. Впоследствии Достоевский столкнулся с развернувшимся в литературе острым спором вокруг Карамзина и Пушкина, заявивших о виновности Годунова в убийстве царевича Дмитрия. Их позицию поддержали в 1830-е гг. авторы исторических драм В. Т. Нарежный, А. С. Хомяков, М. Е. Лобанов, а в защиту Годунова выступили историки М. П. Погодин, Н. С. Арцыбашев, А. А. Краевский, их точка зрения отразилась в драмах того же Погодина и Г. Ф. Розена. Двойственную позицию занял Ф. В. Булгарин в публицистике и в прозе. Достоевскому, несомненно, были знакомы напечатанные наброски Шиллера к трагедии о Дмитрии Самозванце, где фигура Бориса Годунова предстала в аспекте психологической сложности и неоднозначности. Определенную роль в формировании замысла Достоевского сыграли критики пушкинского «Бориса Годунова» Н. И. Надеждин, Н. А. Полевой, В. Г. Белинский. В «общении» с ними Достоевский, очевидно, выработал новый поворот драматического сюжета, разрешавший тупиковые споры историков. В его пьесе, вобравшей в себя драматургический опыт Шекспира, Расина, Шиллера, а также известные исторические легенды вокруг Александра I и Наполеона, была предложена версия о непрямой вине Годунова в смерти Дмитрия и о неуклонной нравственной ответственности героя даже за косвенное соучастие в преступлении. Данный мотив получил развитие в последующих произведениях Достоевского, таких как «Неточка Незванова» (Ефимов), «Бесы» (Ставрогин), «Братья Карамазовы» (Иван). Можно с большой долей уверенности утверждать, что зарождение концепции расширяющейся вины и ответственности за нее произошло в самых первых произведениях писателя - трагедиях «Мария Стюарт» и «Борис Годунов». Высказывается предположение о формировании эстетики Достоевского в контексте развития русской исторической драмы.