В поиске путей эффективного взаимодействия науки, образования и производства

Взаимодействие науки, образования и производства всегда являлось предметом серьезного внимания академических и государственно-политических кругов. Его роль в современном мире стала более значимой в связи с усиливающейся интеграцией мировой экономики, ориентацией многих государств на создание инновационного общества и повышение своей конкурентоспособности.

Россия также ориентирована на повышение международной конкурентоспособности и уделяет повышенное внимание вопросам взаимодействия науки, образования и производства, стимулируя эту связь финансово и поддерживая организационно. В последние 5–7 лет государство проявило высокую законодательную активность для придания приоритетного значения науке и научным и образовательным учреждениям (Постановления Правительства № 218, 219, 210 от 9 апреля 2010 г.).

При прямой государственной поддержке созданы федеральные университеты, многие вузы получили статус национальных исследовательских университетов, созданы современные ресурсные центры регионального и межреги- онального значения, обновилась материальнотехническая и информационная база значительного числа ведущих вузов России. С 2010 года наметилась активизация взаимодействия вузов с промышленностью, организациями фундаментальной и прикладной науки, в том числе в процессе создания совместных малых инновационных предприятий, что потенциально значимо для повышения рейтинга России по индексу общей конкурентоспособности. Согласно данным швейцарской организации «Всемирный экономический форум», Россия, в 2006 году на базе почти 200 различных показателей занимавшая 60-е место, опустилась в 2009 году на 63-е место и застыла на нем, в 2010 году пропустив такие страны, как Уругвай (64-е место), Шри-Ланка (62-е место), Турция (61-е), Словакия (60-е), Вьетнам (59-е). В лидирующей же группе прочно обосновались Швейцария, Швеция, Сингапур, США, Германия, Япония, Гонконг, Канада, Тайвань, Франция, значительный рывок сделал континентальный Китай [12; 1].

В условиях ускорения темпов мирового развития актуальной представляется проблема изучения опыта взаимодействия научно-образова-

тельной и производственной систем в странах, которые имеют сходные с Россией цели и задачи. Обращение к зарубежному опыту, осмысление собственного опыта развития в сопоставлении с иным позволяет увидеть наиболее эффективные образцы взаимодействия, вариантов решений идентичных проблем, стимулирует возникновение новых идей и приоритетов для уточнения собственной политики и практики реформирования.

Учитывая особенности подходов в области сравнительных исследований, мы сосредоточили свое внимание на изучении взаимосвязи научнообразовательного и бизнес-секторов в Турции, входящей в группу двадцати крупнейших экономических систем мира (G-20). Турецкая и российская экономические системы переживают структурные преобразования, которые актуализируют повышение инновационной восприимчивости специалистов в практической деятельности, требований работодателей к качеству рабочей силы, ожиданий от выпускников вузов и ученых. Очевидно, для достижения конкурентного преимущества обеим странам необходимы вложения в качественное изменение высшей школы, проведение совместных исследований с бизнес-со-обществом, развитие научной и технологической инфраструктуры.

Несмотря на схожесть поставленных целей, Турция демонстрирует более высокую динамику развития интеграционных процессов. Благоприятные условия и предпосылки в достижении конкурентного преимущества Турции связаны с рядом факторов, в числе которых: 1) развитие новых отраслей промышленности, 2) рост экономики и инициатив бизнес-сообщества в научно-исследовательской деятельности; 3) определение национальной инновационной политики и приоритетная поддержка государством инновационной деятельности через налоговые преференции, гранты, создание совместных центров; развитие инновационной инфраструктуры (технопарки и др.); финансирование научно-исследовательских проектов в промышленных целях; 4) активное участие в научных и экономических программах международных организаций (Всемирная торговая организация, Таможенный союз ЕС и др.); 5) рост числа университетов и развитие их исследовательской инфраструктуры [8].

Особенности национального контекста в сочетании с благоприятными факторами определили развитие разных форм взаимодействия. Среди них основная доля приходится на совместную научно-образовательную деятельность (научные проекты, тренинги, консультации, целевые образовательные программы, руководство диссертационными работами в условиях реального производства и др.), создание инновационной инфраструктуры (технопарки, инкубаторы); участие бизнес-сообщества в управлении вузами через институты попечительства, создание хол- дингами новых университетов, финансирование научных и образовательных проектов в промышленных целях. В Турции наблюдается повышение уровня соучастия делового сообщества (преимущественно крупные компании и современные предприятия) как в выработке инновационной политики, так и ее реализации посредством финансирования университетских исследований. Его удельный вес составляет 15–22 %, что значительно превышает аналогичные инвестиции в развитых странах (в сравнении с 8–14 % в Канаде, Бельгии, Германии) [8].

Стимулирование взаимодействия в Турции изначально связано с разнонаправленными гос-программами и поддержкой деловым сообществом научных инициатив. Особенностями же российской практики являются преимущественно государственные финансовые вложения, отсутствие опережающего законодательного организационно-правового сопровождения, для большинства государственных программ характерна преимущественно отраслевая направленность [4]. В результате для инновационной сферы России характерны: низкая инновационная активность значительной части предприятий реального сектора экономики; дисбаланс в развитии и отсутствие экономического взаимодействия между отдельными элементами инновационной инфраструктуры и, как следствие, неэффективность механизмов трансфера знаний и новых технологий на внутренний и мировой рынки; низкая капитализация научных результатов и, как следствие, недостаточная привлекательность научных организаций и инновационно активных предприятий как объекта инвестиций и кредитования; неразвитость экономических и правовых механизмов введения результатов интеллектуальной деятельности в хозяйственный оборот [1; 175].

В процессах взаимодействия науки, образования и производства в России преобладает двухсторонняя интеграция (преподаватели занимаются научной работой, НИИ в составе университетов ориентированы на практическую реализацию идей, ряд вузов страны являются исследовательскими), а предпочтения выбора партнера по интеграции зависят от опыта взаимодействия и представлений об основополагающих видах деятельности партнера. Вузы и научные учреждения более склонны к интеграции друг с другом в фундаментальных сферах научной и образовательной деятельности; в прикладных сферах деятельности они отдают предпочтение производству. Производство отдает предпочтение науке в исследовательской сфере, а вузам – в образовательной.

Анализ зарубежного опыта между тем показывает, что эффективно трехстороннее взаимодействие, когда среди его участников выделяется ведущее звено, выступающее с инициативным предложением о создании трехсторонних дого- воров, совместных центров или о сотрудничестве в рамках научно-образовательного комплекса. Инициатор в дальнейших взаимосвязях занимает главную позицию, определяя приоритетных партнеров и направления деятельности. Именно благодаря такому сотрудничеству многие университеты мира превратились в крупнейшие научно-инновационные центры, в консолидирующую силу, объединяющую интересы многочисленных промышленных, исследовательских и торговых фирм. Например, Оксфордский университет в Великобритании, являясь сравнительно небольшим вузом (17 тыс. студентов), связан более чем с 300 наукоемкими фирмами. Суммарный годовой доход этого учебно-научно-инновационного комплекса 5 млрд долл. Бюджет Массачусетского технологического института (10 тыс. студентов) – 1,83 млрд долл., при этом в его бизнес-окружение входят 4 тыс. фирм выпускников и сотрудников, чей доход составляет 480 млрд долл. [6].

В России традиция трехсторонних взаимодействий только начинает формироваться. Высшая школа наряду с другими инфраструктурами вынуждена изменить способ функционирования и инициировать взаимодействие с предприятиями, большинство из которых предъявляет очень небольшой спрос на научную продукцию и, инерционно предпочитая традиционный путь развития, не высказывает явного желания осуществлять инвестиции в научные разработки. Целевые ориентиры развития системы образования, обозначенные в «Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года» (формирование сети научно-образовательных центров мирового уровня, интегрирующих передовые научные исследования и образовательные программы; развитие интегрированных инновационных программ, решающих кадровые и исследовательские задачи развития инновационной экономики на основе интеграции образовательной, научной и производственной деятельности; становление системы привлечения работодателей к созданию образовательных стандартов и аккредитации образовательных программ; формирование национальной квалификационной структуры с учетом перспективных требований опережающего развития инновационной экономики и профессиональной мобильности граждан, обновление государственных образовательных стандартов и модернизация программ обучения всех уровней на базе квалификационных требований; создание в образовательных организациях органов самоуправления и др.), закономерно актуализируют вопросы повышения динамики развития высшей школы.

В Турции переход высшей школы к качественно новой модели связан с усилением позиции и роли университетов в развитии национального научно-инновационного комплекса. Несмотря на исторически сложившиеся трудности в развитии высшего образования (отсутствие фундаментальной науки, узкий сектор высшего образования, ориентация большинства университетов на обучение, многолетнее отсутствие системы обеспечения качества, ограниченная институциональная автономия и др.), наблюдается заметное улучшение наукометрических показателей турецких вузов и укрепление их позиций по суммарной научной продуктивности на поле глобальных образовательных рейтингов. Например, число ISI-публикаций в реферируемых международных научных журналах в 1998–2009 годах увеличилось в четыре раза и составило 25 264 [11], что поставило Турцию на 16-е место в рейтинге стран мира по продуктивности университетского сектора исследований. Россия же, согласно исследованиям Независимого рейтингового агентства в сфере образования НРА РейтОр (2009 год), в силу значительной концентрации исследований в РАН и государственных научных центрах, занимала лишь 30-е место и соседствовала с Ираном.

Положительная динамика взаимосвязана с внедрением проекта «Видение 2023» (2002– 2004 годы), направленного на определение приоритетных направлений в области науки и технологий для создания преуспевающего общества к 2023 году или к 100-й годовщине Турецкой Республики, и обусловлена рядом факторов, прежде всего, увеличением финансирования вузовской науки. Следуя опыту развитых стран, где университеты как центры продвижения инновационного развития получают в среднем 17 % государственных ассигнований на разработки [5; 38], Турция большую долю расходов из всех источников на исследования также направляет университетам.

Другие факторы связаны с выполнением большинства научных исследований в университетах (нежели в институтах или в сфере производства), а также преимущественным вниманием к исследовательской деятельности. Последнее выражается в установлении прямой зависимости карьерного роста преподавателей от участия в исследованиях и, особенно, от числа персональных публикаций. Доля исследователей в системе высшего образования Турции составляет порядка 74 % – наивысший показатель среди стран ОЭСР [9]. Приоритет научной работы дает ощутимые результаты в плане количественных показателей, но имеет и отрицательные стороны (теоретическая ориентированность исследовательской работы, переход учебных функций вуза на второй план и др.).

В России обозначенные направления слабо развиты, несмотря на заметное изменение роли университетов на национальном и локальном уровнях. Выделение федеральных и исследовательских университетов создает благоприятные предпосылки для решения задач общенациональ- ных инновационных проектов, большинство вузов становятся главным фактором развития своих регионов. Вместе с тем возможности воздействия вузов на ускорение темпов инновационного развития пока ограничены. Это обусловлено как традиционно неэффективным сотрудничеством с предприятиями, так и определенными различиями в специфике формирования каждой из систем, в числе которых: а) общая незаинтересованность со стороны профессорско-преподавательского состава университета; б) разные сроки исследования продукта: короткий и определенный – для промышленности, продолжительный и гибкий – для университета; в) разные цели деятельности: промышленность ищет практическое применение, повышает качество и производительность; университет ищет новые знания, новые теории; г) соображения конфиденциальности, сталкивающиеся с желаниями вуза публиковать результаты; д) нехватка требуемого оборудования в университетах.

На фоне международных сопоставлений видна недооценка значения развития науки в российской высшей школе. Большинство вузов реализуют приоритет образовательной деятельности, их вклад в науку представляется незначительным. Между тем в вузах работает треть, а если взять дипломированных научных работников (докторов и кандидатов наук), то половина всех ученых. Но они получают только 6 % средств, выделяемых государством на научные исследования, большая часть средств реализуется академической (РАН и другие академии) и прикладной (отраслевые исследовательские, конструкторские, проектировочные институты, опытные производства, лаборатории) сферами науки, хотя здесь создается 20 % научной продукции страны. Следовательно, эффективность вузовской науки, несмотря на недофинансирование, примерно в три раза выше [2].

Это во многом обусловлено укреплением вузовскими структурами своих позиций. Здесь объединяются и различные направления, и различные организационные формы, и государственное финансирование, и хоздоговорные научные разработки по заказам заинтересованных организаций. Необычную гибкость вузовской науки обеспечивают маститые ученые, ибо в последние годы наблюдается дефицит исследовательских кадров. Недостаточность стимулов к работе у молодежи и представителей среднего поколения, серьезное торможение профессиональной ротации приводит к старению кадров науки, замедляет развитие взаимосвязи в триаде «наука–образо-вание–производство» в нашей стране.

Кадровый голод в экономике, и в особенности в сфере интеллектуальной деятельности, усугубляется неблагоприятной демографической ситуацией. Темпы притока молодежи в науку не увеличиваются. Сегодня доля исследовате- лей в возрасте до 30 лет в большинстве научно-исследовательских учреждений в среднем не превышает 10 % от общей численности исследователей [1; 18]. Еще ниже доля исследователей (5–6 %) в возрасте до 30 лет в таких областях науки, как экономика, право, химия, химическая технология, геодезия, картография, география, астрономия, легкая, пищевая промышленность, биотехнология [1; 25].

По сравнению с 1990 годом к 2011 году численность исследователей в России сократилась в 2,6 раза – с 992,6 тыс. человек до 374,8 тыс. человек [1; 27]. Основное сокращение научного персонала произошло в 1995–2006 годах. В научных учреждениях образовался вакуум исследовательских кадров в возрасте до 40 лет. Общая численность персонала научно-исследовательских организаций, выполнявших исследования и разработки, уменьшилась на 24 %; в проектных и проектно-изыскательских организациях – на 32,5 %; на опытных заводах – на 65 %; в университетах и других вузах – на 12 %; на промышленных предприятиях – на 33 %. Исследования, проведенные Центром социального прогнозирования и маркетинга в 2005–2011 годах в масштабах РФ, свидетельствуют о доминировании следующих причин недостаточной эффективности работы научных учреждений: запаздывание технологической модернизации экономики → дефицит финансов для исследований → несовершенство администрирования науки → дефицит высококвалифицированных исследователей → неподготовленность менеджмента сферы науки к трансферу научной продукции в инновационное производство [1; 24].

Дефицит специалистов инновационного склада, умеющих органически вплести научное творчество в производство, актуализирует развитие новой модели профессиональной подготовки. В передовых странах основной прирост занятости определяется профессиями, где преобладает интеллектуальный труд. Там весьма эффективно действует цепочка «образование – наука – производство», где образованные молодые люди (бакалавры, магистры), приходя в науку, стремятся овладеть новыми знаниями и хотят их реализовать на конкретном производстве. Подобная система предполагает увеличение исследовательской составляющей в структуре подготовки специалиста, единства образовательной и научной деятельности (внедрение результатов исследований в процесс обучения), сотрудничество университетов и бизнес-сообщества в организации учебного процесса, стимулирование спроса на образование продвинутых циклов.

Вместе с тем в вузе и на этапе профессиональной ориентации студентов проявляется недостаточная ориентация на научную работу, привлечение к научному творчеству. В России доля имеющих склонность к научной работе студентов составляет в среднем 6–8 %, что является в целом благоприятным показателем. Однако в науку в последующем идут не более 0,5 % выпускников [3; 222], ибо профессиональные планы студентов предопределены не общественной значимостью той или иной профессии, а ее престижностью и прибыльностью.

В Турции, несмотря на значительные достижения вузовской науки, также актуальны вопросы развития научного потенциала, приобщения студентов к исследовательской работе, увеличения количества исследователей, преимущественно с докторской степенью (лишь 0,17 % населения Турции имеют степень PhD, 0,55 % – степень магистра и 6,9 % – степень бакалавра (4 года) и ассоциированную степень (2 года) [7]), и капитализации научной репутации учреждений. Другие приоритетные направления в Турции связаны с обеспечением доступности и равенства образования, подготовки кадров в соответствии с требованиями рынка труда.

В свете ориентации Турции на инновационное развитие рост числа специалистов с научной степенью осуществляется по разным направлениям, в том числе: 1) направление магистров и докторантов на учебу в зарубежные вузы (включая программу «семестр в зарубежном вузе»); 2) развитие совместных магистерских и докторских программ с зарубежными университетами; 3) направление докторантов региональных вузов на учебу в ведущие университеты страны (система подготовки преподавателей для региональных вузов); 4) разработка новых магистерских и докторских программ и допуск к академическим должностям своих выпускников, которые продолжают исследовательскую деятельность.

Важно отметить, что стимулирование научноисследовательской деятельности сопровождается ростом финансирования конкретных проектов. Научный и исследовательский совет Турции (TUBITAK) на конкурсной основе реализует программы (гранты на исследование и путешествие, научный обмен и материальное поощрение), направленные на признание результатов научной деятельности ученых. Министерство образования оказывает поддержку в организации международных научных конференций, публикации статей в зарубежных изданиях, реализации проектов в контексте рамочных программ, на институциональном уровне создаются внутренние системы поощрения исследований.

Компетентные специалисты определенно являются ключевым фактором развития инноваций. Несмотря на трудности в развитии интеграционных процессов, исследователи, работники высшей школы в Турции и России едины в том, что необходимо стимулировать финансирование бизнес-сектором научно-образовательных программ и смещать акцент в начало инновационного цикла, то есть в развитие образования и инвестиции в человеческий капитал, ориентируясь на подготовку кадров, склонных к новым знаниям и способных активизировать инновационную деятельность. А это, в свою очередь, обусловливает целесообразность переоценки высшей школой стратегий реформирования, координирования действий заинтересованных сторон (правительства, политических деятелей, государственных органов, частного сектора, академического и научного сообщества) для взаимовыгодного сотрудничества. Благоприятные предпосылки в Турции связаны с демографическими изменениями, а именно ростом числа выпускников школ, в отличие от их уменьшения в России, что требует соответствующих мер для развития интеллектуального потенциала.

Итак, становление высшей школы одним из ключевых элементов инновационной инфраструктуры требует исследования возможностей и способов ее адаптации к новым условиям с учетом общемировых тенденций развития общества. Поэтому актуальность и потребность в проведении сравнительных исследований, анализа научно-образовательной ситуации в Турции представляются все более очевидными. Изучение турецкого опыта может быть полезным в определении приоритетных направлений и решении многих общих проблем, таких как активизация частно-государственного партнерства в профессиональной подготовке (консультирование, научные проекты, целевые программы, тренинги, руководство диссертационными работами в условиях реального производства), наращивание исследовательского потенциала университетов (создание технопарков, инкубаторов) и формирование культуры качества (институциональная самооценка и внутривузовская система обеспечения качества, аккредитация технических программ в международных организациях), активизация международного сотрудничества в сфере науки и образования (совместные программы, приглашение зарубежных специалистов, усиление англоязычной подготовки) и др. В России, несмотря на неблагоприятные тенденции, связанные с недостаточно эффективными экономическими реформами, сохранились благоприятные, позволяющие развивать науку в высшей школе с учетом опыта зарубежных коллег. Они имеют глубокие исторические корни и давнюю традицию вклада высшей школы в развитие национального научного потенциала.

IN SEARCH OF WAYS FOR EFFECTIVE INTERACTION AMONG SCIENCE, EDUCATION AND INDUSTRY